Проводив гостей, Брат вышел на крыльцо администрации. Импозантный Ватсон околачивался в пределах видимости. Закурив, Брат неспешно направился в его сторону.
— Ну, как, док, связь? Пишется?
— Всё нормально. Качество сам послушай. — Ватсон нажал коротко пискнувшую кнопку перемотки и из крошечного динамика раздался чётко различимый голос уборщицы тёти Нины: «На улучшении породы!».
— Здорово. И сколько минут вообще пишет?
— Тридцать шесть часов непрерывно.
— Ёпть!
— Ладно, Брат. Ты мне дома что-то сказать хотел, я же видел. Что тебя гложет?
— Гложет меня тоска глубокая, это вообще, а в частности с Олежкой непонятки лишают покоя. Полностью.
— Как он сюда попал?
— Как попал, это тоже. Вопрос в том, откуда?
— …?!
— Понимаешь, Ватсон, в отличие от нас с тобой Олег не служил в Биробиджане и вообще в стройбате. А служил он здесь же, относительно недалеко, и попал к нам в результате какого-то катаклизма. Что-то у него взорвалось, насколько я вчера уразумел. Как это понимать?
С озера дул устойчивый зябкий ветер, Ватсон поправил шляпу и поднял воротник плаща. Об идущем рядом Брате он, казалось, забыл:
— Как это понимать, как-это-понимать, как понимать это…, — на разные лады бубнил он себе под нос. Потом резко остановился. — Брат, давай отложим эту тему пока. Через, — Ватсон резко вскинул левую руку, посмотрел на циферблат часов, — через десять минут Панов будет у редактора. Бодяга у главы уже закончилась, и… Словом, как я говорил: Вадим будет тебя убалтывать, потяни время и соглашайся. Так? Ты всё помнишь, о чём говорили?
Ещё бы не помнить.
По Ватсону получалось, что через четыре года, когда нынешний «мэр» будет баллотироваться на второй срок, он ввяжется в абсолютно бесперспективную войну, стараясь этому помешать. К тому времени Ватсон, и так не питавший особо добрых чувств к бывшему милицейскому полковнику, будет знать слишком много. Взятки в перечне стояли где-то на предпоследнем месте и выглядели сущим пустяком. Основное, чем занимался нынешний районный начальник, были наркотики и контрабанда.
Ватсон рассказывал, как на него, Ватсона, в двухтысячном вышли люди и предложили денег на своё издание. Условие одно — работать против полковника и не врать. Согласился. Пока деньги были, выпускал газету, резкую, опасную, на грани фола.
Дальше — классика. Кого-то купили, кого-то убрали, с кем-то договорились.
С Ватсоном договариваться смысла не было. Газету задавили судебными исками, а его даже не убили. Так, покалечили и объяснили, что будет с его женщиной. Женщину пришлось бросить. Холодно, цинично, чтобы не дай бог, ни о чём не догадалась и не вернулась.
Потом, на чистом упрямстве, ещё повыпендривался, где-то публиковался, у кого-то искал правду, пожил в психушке, лишился дома. На фоне старых травм развилась скоротечная онкология. Всё.
«Брат, — спросил Ватсон, — тебе нужна будет ТАКАЯ жизнь?!»
* * *Вадим Панов достал сигареты и предложил Брату. Брат закурил свои.
— Я рад, Олег, что поговорил с тобой, и ты всё воспринял правильно.
— Ладно, Панов. Ты меня не лечи. Давай лучше повторим, что завтра нужно делать.
— В редакции наш человек передаст тебе деньги. Никаких кукол, всё настоящее. Среда — день приёма по личным вопросам, и тебя мы запишем первым. Зайдёшь к полковнику, главное, будь полностью естественным. Помни, тебе НА САМОМ ДЕЛЕ нужна эта квартира. Ведь дом, в котором ты живёшь, не твой?
— Да. Я в нём даже не прописан. Он на Татьяну, мою сестру, оформлен.
— Ну вот. В любой момент вернётся она из Гомеля со своими бульбашатами, куда денешься? Ты ведь с полковником после этого о квартире разговаривал?
— Да раз десять! Обаятельная улыбка птеродактиля, похлопывание по плечу и «решим обязательно». Достал.
— Ничего, на баксы это чмо ведётся, как корюшка на поролон. Заходишь к нему, плачешься на тему, что родственники возвращаются, жить негде. Главное, чтобы он до денег дотронулся. Дальше — наша работа.
— В общем, просто. Я понял. Зашёл, сунул голову в петлю, тело вынесли.
— Ну что ты городишь? Думаешь, подобная работа проводится впервые? Или ты один такой героический незаменимый?
— Да ладно, Вадим. Можно же себе цену набить, правда?
— Морду тебе можно набить, — обиженно засопел гэбэшник.
— Панов, а ты сейчас капитан?
— И что?
— Полковника посадишь, майора дадут, наверное?
— Дадут. Догонят и ещё дадут.
— Як тому, что мне-то звания ни к чему, мне бы квартирку, всё-таки, а?
— Ну, ты жук! А такого правдолюбца-бессеребренника из себя корчил! Ладно, я думаю, мы решим этот вопрос…
— Где-то я уже такое слышал, — задумчиво протянул Брат.
— Вали отсюда, шпана! — взорвался Панов. — Всё — завтра. Как отработаешь, так и полопаешь.
— Пока, капитан. Пойду я. Хотя, — Брат остановился, взявшись за ручку двери, — это ведь ты в моём кабинете.
Тяжёлый том Ожегова врезался в стену над его головой, и Брат, хохоча, выскочил в коридор.
***Ватсон стоял на площади напротив администрации, а вокруг него, оседлав «Хонду», нарезал круги Олег.
— Ну что, дядя, — Брат подошёл и ловко пнул по заднему колесу заходящую на новый круг «Хонду», — как племянничек справился с домашним заданием?
— Нормально. — Ватсон снял и спрятал в карман наушник. — Хотя под конец увлёкся немного, мог переиграть.
— Рокер этот давно подкатил?
— Только что. Возмущён состоянием арсенала. Но в целом, кажется, вполне доволен и что-то задумал, по-моему. Вообще я удивляюсь его лабильности, воспринимает происходящее как игру.
— Это правильно. Здесь, если быть серьёзным, раньше времени окажешься в психушке. Кстати, как там, вообще, Ватсон?
— Будешь выпендриваться, узнаешь. Олег! Кати к дому да по пути затарься хорошенько. Бабок ещё дать?
Олег отрицательно мотнул головой и поддал газу. Тихо урча, скутер быстро скрылся за ближайшим зданием. Ватсон проводил его взглядом, непонятно о чём вздохнул и сказал:
— Ну вот. Пойдём, что ли, коллега?
Глава 7-я
— Доброе утро, Олег Викторович. А что это вы на работу вышли? Общайтесь с родственниками, отдыхайте, я же вас отпустила, — Тортилла благоухала свежим дезодорантом, щедро вылитым поверх вчерашней синтетической кофточки.
— Здрасьте, Валентина Андреевна. А я не на работу. Я к главе. — Брат наклонился к Тортилле и, заговорщицки понизив голос, сказал ей на ухо — Мы договорились обсудить сегодня новые направления в работе районной прессы. Ну и некоторые кадровые перестановки в редакции. Извините, опаздываю, сам ждать не любит.
Брат столкнулся с Тортиллой, выйдя из соседнего кабинета. Там он получил деньги от плоского серого человека, который, казалось, не имел даже тени. Серый, отдавая конверт, произнёс невыразительно и бесцветно: «Встреча через четыре минуты. Будьте естественны и не беспокойтесь. Мы рядом». «Это меня больше всего и беспокоит», — брякнул Брат, забрал, не глянув на содержимое, конверт и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Третий этаж, по лестнице через ступеньку, «здрасьте» встречным, приёмная. Прямо — секретарша Алевтина Георгиевна, тёмная тяжёлая дверь с крупной, под медь, табличкой — направо. «Вас ждут, товарищ Семёнов», — кивок, дверь потянул на себя, вдохнул-выдохнул.
Ну-с, понеслось.
Ватсон напряжённо слушал, прогуливаясь то перед входом в администрацию, то останавливался покурить под окнами кабинета полковника. Пока всё шло нормально. Кажется. Но Ватсона не оставляло ощущение, что он упустил что-то важное. Чего-то не предусмотрел. Не додумал. Достал рацию, ткнул кнопку вызова:
— Олег, ты где?
Динамик после паузы прошипел:
— Как договаривались, веду наблюдение из своего сектора. Тебя вижу. Ты поменьше суетись, Ватсон. Нервный слишком, ходишь, как маятник. Всё нормально, чёрный ход я тоже вижу, если будут выводить через него, замечу. Ага, машины подъехали. «Волга» гэбэшная, наверное, и «джип», тот, что ты мне вчера показывал, который у дома полковника стоял. Из него сейчас качки высыпались. Три штуки.
— Какие качки, Олег, что ты городишь?
— Не знаю. Двоих вчера точно видел, с вашим ментом-уродом. Третий, Ватсон, к «волжанке» пошёл. Ё! — рация замолчала.
— Олег, что там, почему замолчал?
— Ватсон… Третий с вашим знакомым кренделем беседует.
— С кем?!
— С Пановым… Вадиком.
***Олег соображал быстро. В разведке по-другому никак. В голове, как муха о стекло, билось не понять где услышанное: «Других не берут в космонавты, других не берут в космонавты…» Или там не так пели?
О том, что что-то не так, Олег вполне определённо догадался ещё вчера. Вопросы, которые задавал ему Брат, странные изучающие взгляды, что ловил на себе. Непонятно. Пока Брат и Ватсон возвращались пешочком из редакции, Олег увидел на шкафу в комнате фотоальбом. Оказалось — дембельский. С грустью рассматривал себя в окружении незнакомых людей, выпавшие открытки с видами Биробиджана, читал дембельские пожелания от друзей, которых у него никогда не было. Потом, аккуратно закрыв, положил альбом на место, задвинул его поглубже к стене и пошёл чистить картошку.
В схроне, проверив и почистив мелкашку, Олег пожертвовал двумя патронами. Просто чтобы вспомнить. Винтовка с толстым стволом выплёвывала свинец практически бесшумно, цель — тонкая ветка метрах в тридцати после каждого выстрела укорачивалась. Нормально. Сейчас в кармане пятнистой куртки Олега лежала единственная оставшаяся из запасов лимонка. Так, на всякий случай. Олег поудобнее устроился на седушке «Хонды» и завёл двигатель.
* * *— …и вся эта моя внешность, поведение — они ничего не значат. Ну, игра у меня такая. А я ведь вам говорил, я прекрасно понимаю, как сложно сейчас хоть что-нибудь сделать, даже вам. Зарплата вон, не от хорошей жизни нам её продуктами дают, да? И потом, сейчас за всё надо платить, это ведь тоже понятно. Надеюсь, с моей маленькой проблемой всё-таки можно что-нибудь будет сделать…
Брат положил на полированную крышку стола конверт и подвинул его к сидящему в необъятном кожаном кресле человеку. Тот, ни мало не смущаясь, открыл конверт, достал деньги:
— Ну-ну, поглядим, чего это здесь такое положили. Раз, два, три… Ух, молодцы. Целая тысяча. Уважают меня, да, Олег Викторович? Да вы присаживайтесь, чего столбом-то. Садись, говорю. Что-нибудь будете? Чай, кофе, водочки?
Тяжёлая дверь открылась, и в кабинет вошёл Панов. За ним тяжело шагнули три качка из личной охраны полковника и проскользнул тот, из кабинета, плоский и серый.
— Молодец, Семёнов, — одобрительно сказал Вадим и широко дружелюбно улыбнулся. — Всё правильно сделал. Но, понимаешь, друг, новые вводные. Операция «Взятка» отменяется. Сегодня приняли такое решение. Только что. Сейчас главное — стабильность на всех уровнях, люди, Олежка, устали от потрясений. Квартиры, извини, тебе не видать, но мы сейчас поедем и поговорим немного. Что ты мне вчера плёл о плантациях конопли под Князевкой, якобы они нашему главе принадлежат? Свидетели какие-то… Глупости. Вот об этом подробнее и расскажешь.
— Короче, господа, давайте вываливайтесь из кабинета. — Хозяин встал из-за стола и подошёл к продолжавшему стоять Брату. — Эх, жаль работы много. Совещание краевое через сорок минут. Губернатор будет. А то я б с тобой поговорил, сука. — И коротко ткнул его пальцем в печень.
Наклонив к плечу массивную голову, с любопытством посмотрел на согнувшегося Брата и обратился к Панову:
— Вы его отвезите на озеро, в бухту. И порасспросите подробнее, потом доложите. Идите, ну, а то он мне здесь весь ковёр облюет.
Брат, наконец, смог вобрать в себя немного воздуха, со стоном разогнулся и, криво улыбнувшись, сказал гэбэшнику:
— Сволочь ты, капитан Вадим Панов… И ты, и этот фашист жирный…
— Ну ладно, ладно, давай без патетики, — Вадим улыбнулся ещё дружелюбнее. — Не будем мешать человеку работать. Пойдём, Олег, и очень-очень спокойно. Без твоих клоунских штучек, договорились?
* * *Ватсон слушал шаги спускающихся по лестнице людей. Всё произошло слишком быстро, он ничего не успел предпринять и даже придумать толковое. Вызвал Олега.
— Олег, Брата сдали. Подставили. Значит, так, смотри, куда его повезли. Скорее всего, в бухту. Наблюдай, ни во что не ввязывайся, пока связь будет, обо всём сообщай мне. Я попытаюсь здесь что-нибудь сделать. Приём.
— Ты уже попытался… Урод. Пошёл ты! — Олег отключился.
Ватсон стоял, постукивая тростью о бордюр, потом положил в карман рацию и достал, разглядывая, будто впервые увидел, диктофон. Мимо него быстро проехали две машины: чёрная «волга» с выключенной мигалкой на крыше и тяжёлый джип со служебными номерами.
* * *Олег посмотрел вслед удаляющимся машинам. Если Брата везут в Лесную бухту, тогда только по военной дороге. Джипяра, тот везде пройдёт, но Брата, он видел, заталкивали в «волгу». У неё посадка низкая, движка дохлая. Да, только по военной. Так. Сколько их? Из джипа выходило трое, один оставался за рулём. Четверо. Панов выходил из волжанки один, вернулся с какой-то бледной немочью в штатском. И с Братом. Ещё водитель. Значит, трое в «волге». Семь. Нормально. Разберёмся. Олег крутанул ручку газа и поехал между домами в сторону недалёкого леса и сопок. К озеру.
* * *Брату было очень страшно. До жути. Он лихорадочно искал выход и не мог придумать ничего вменяемого. Совсем. Мимо промелькнули последние дома окраин, машину мягко тряхнуло: свернули на грунтовку. На заднем сиденье, слева, сидел крепкий мужик лет за сорок, не обративший на появление Брата в салоне, казалось, никакого внимания. Справа свободно расположился Панов. Серый сел рядом с водителем. Брату не связывали рук и не надевали наручники. К чему?
— Вадимка, — повернул голову к Панову Брат, — сигареткой угости. Я вчера обратил внимание, у тебя «Bleak Captain».
— Угостись, внимательный ты мой. Только договоримся, не называй меня Вадимкой. Не люблю.
— Значит, замочите меня? Зачем? Смысл?
— Фу, ну что за жаргонизмы. «Замочите». Аннулируем. Чтобы не вонял, понятно?
Немного ехали молча.
— Вадимка, — Брат снова глубоко затянулся, — а хочешь, я тебе чего-то покажу? Воротничок курточки моей подними, видишь иголочку со шляпочкой? У тебя по средствам электронного прослушивания, или как это там называется, в училище какая оценка была, а?
— Ну-ка, тормози, — резко скомандовал Панов водителю. «Волга» остановилась. Сзади взвизгнул тормозами джип. — Петрович, — бросил мужику, сидевшему у левой дверцы, — обыщи этого козла. Неужто я лоханулся? — и неуловимым движением ударил Брата костяшкой согнутого указательного пальца куда-то под ухо. Брат обмяк. — Это тебе за Вадимку. Ну что там у тебя, Петрович?
Две машины стояли на грунтовой дороге. Слева поросший кустарником овраг и стена монгольского дуба за ним. Справа — пологая сопочка, покрытая густым молодым осинником. Впереди проглядывала сквозь деревья гладь озера.
***Ватсон шел, аккуратно ступая и тяжело опираясь на трость. К хорошему привыкаешь быстро, а за это время он успел основательно подзабыть, какая она бывает — боль. Скрутило резко, когда он всё ещё стоял у здания администрации и смотрел, как подъезжают, заполняя стоянку служебные автомобили. Что там говорил полковник, краевое совещание с губернатором?
Тротуар свернул к приземистому каменному зданию с узкими окнами, забранными тяжёлой чугунной кованиной. РУЭС — районный узел электрической связи. Здесь, помимо другого прочего, находился радиоузел. Местных передач, Ватсон помнил, не было уже с год, с тех пор, как в редакции сократили штатную единицу радиокорреспондента. Но передачи государственной станции ещё транслировались. Пластмассовые проводные приёмники
***были, наверное, в каждой второй квартире райцентра. У Ватсона в доме тоже висел такой: каждое утро в шесть часов будил его звуками заунывной классической увертюры. Были приёмники и во всех кабинетах районной администрации.
Чтобы попасть в радиоузел, надо пройти через кандейку электрика Алексеича, пенсионера с солидным стажем, постоянно, как и полагается электрикам, не трезвого. Ключ от массивного висячего замка, на который запиралась железная дверь радиоузла, тоже был у него.
— Добрый день, уважаемый.
Дремлющий электрик тяжело поднял голову от верстака, на котором среди проводов и инструментария приютились пустой стакан и консервная банка. Щурясь сквозь толстые стёкла очков, дед попытался разглядеть визитёра.
— Радиоузел готов?
— Э-эт, к чему он готов?
— Я не понимаю, — Ватсон добавил в голос металла, — что у вас здесь вообще происходит? Раз ваш директор на совещании с губернатором, значит, пьём на рабочем месте? Фамилия! — рявкнул Ватсон и направил на электрика наконечник трости.
— П-петров наше фамилие, а эт-т чего делать, а?
— Снимать штаны и бегать! На пенсию, к чёртовой матери! Через пять минут транслируется совместное обращение губернатора и главы администрации к жителям района, а тут, на хрен, бардак и пьянка!
— Да я эт-т, не было приказа, я эт-т, не виноватый, не говорили мне…
Ватсон убрал трость и чётко, раздельно произнёс:
— Радиоузел. Открыть. Потом. Бегом. Марш. За мастером, твою мать!!!