Вдруг Мария замерла, удивленно посмотрела на свои руки, на Дэна, который уже почти дотянулся до бритвы… Мария отшатнулась в сторону, пропуская Малыша, тот сделал два шага и ударил Дэна ногой по ребрам. Еще раз. Потом, без паузы, не давая ему опомниться, схватил за шиворот и брючный ремень, подтащил к распахнутой двери и вышвырнул во двор.
Дэн закричал от боли. Кажется, он сломал руку.
Его схватил за воротник Старик, встряхнул и пинками погнал к машине.
Малыш оглянулся на Марию:
– Все нормально?
– Да, нормально… Я просто испугалась… – тихо сказала Мария и всхлипнула. – Он… Он хотел…
– Я знаю, я видел. – Малыш оглянулся на дверь.
Посоветоваться со Стариком? Что теперь делать? В инструкции ничего не было предусмотрено по такому вот поводу. Вызвать врача? Психолога? Она ведь еле стоит на ногах, дрожит вся. У нее шок – у любого на ее месте был бы шок, ее чуть не порезал бритвой этот ненормальный.
– Сядь, – сказал Малыш. – Вот, на диван – сядь.
Мария шагнула к дивану, ноги подогнулись, и если бы ее не подхватил Малыш, то упала бы на пол.
Черт!
Малыш оглянулся по сторонам, держа Марию на руках.
В спальню. Нужно отнести ее в спальню.
– Умник! – позвал Малыш, пытаясь сообразить, где размещены сенсоры голографических камер. – Что нужно делать? «Скорую» вызвать?
Пискнул браслет на руке Малыша.
– У нее там сильные повреждения? – спросил Умник.
– Да нет… так, царапина на лице. Наверное, ушибы на теле, он ее ударил несколько раз…
– Не переломы?
– Откуда я знаю? Дышит. Нормально дышит, значит, ребра целые.
– Тогда уложи ее в постель, дай обезболивающего. У нее аптечка в ванной, возле зеркала. Что?.. А, тут с тобой Старик хочет поговорить…
Малыш отнес Марию в спальню, отбросил в сторону покрывало с кровати, положил женщину на одеяло.
– Я связался с Центром, – сказал Старик, голос его, чуть искаженный динамиком браслета, казался спокойным и незнакомым. – Они говорят, что если ничего такого страшного, то пусть просто отдохнет. И на завтра у нее будет свободный день. График визитов сдвинут на сутки.
– Хорошо, – сказал Малыш, быстро сходил в ванную, выгреб все баночки из аптечки и принес их в спальню.
Потом спохватился и сбегал на кухню за водой.
Мария высыпала себе на ладонь несколько таблеток, проглотила их, запила принесенной водой. Откинулась на подушки и закрыла глаза.
– Укрыть? – спросил Малыш.
Он уже снял с женщины туфли, аккуратно поставил их возле кровати.
– Не холодно?
– Там в шкафу… плед, – еле слышно сказала Мария. – Если можно…
Малыш достал плед, осторожно укрыл Марию, расправил складки. Постоял возле кровати.
– Я пойду? – спросил он. – Может, снотворного принять?
– Нет, не нужно снотворного, – сказала Мария. – Просто посидите возле меня. Хорошо? Просто посидите…
И что делать? Нужно возвращаться к пульту. Дать ей снотворное, но ведь… Малыш набрал номер Старика.
– Что? – спросил тот.
– Она просит…
– Я слышал, что она просит, – сказал Старик.
– Так что мне делать?
– Сам решай.
Сам решай, беззвучно повторил Малыш. Хреново ей, понятно ведь. Совсем хреново. И не хочет она снотворного сейчас, не насильно же ей пилюлю в рот совать…
– Если я останусь – по голове вам не настучат? – спросил Малыш.
– Нет, не настучат. У нее все равно свободная ночь. До прихода смены – ты сам себе хозяин.
– Ладно, – сказал Малыш. – Ладно.
Он присел на край кровати.
– Я посижу с тобой… с вами…
– Спасибо, – прошептала Мария, ее рука скользнула из-под пледа и легла на его ладонь. – Спасибо вам… Я…
Мария всхлипнула.
– Кровь, – спохватился Малыш. – Я сейчас возьму салфетку и вытру…
– Не нужно, мне даже не больно, – пальцы Марии сжали его пальцы, удерживая Малыша на месте, не отпуская. – Я даже не чувствую ничего. И тело не болит… Я не почувствовала его ударов… Он – ничтожество. Он…
– Не нужно об этом. – Малыш скрипнул зубами. – Не думайте об этом… Может, принести чего-нибудь выпить?
– Нет, не нужно… Мне уже хорошо. Мне очень хорошо. Спокойно. От вас исходит ощущение доброй силы. Правда… Доброй и уверенной силы… – Мария осторожно погладила Малыша по руке. – Я хотела… Вы… Если вы откажетесь, я пойму. У вас, наверное, есть жена… или подруга… Есть?
– Да, – внезапно охрипнув, ответил Малыш.
– Она не обидится, – сказала Мария. – Если бы вы могли просто полежать возле меня… Просто так – полежать. Рядом со мной.
Малыш посмотрел на свой браслет. Спросить у Старика? Они же сейчас все видят, наблюдают за ним и за Марией, слышат каждое слово. Ну не звери же они, в конце концов! Ничего ведь не будет, она просто хочет тепла и сочувствия.
Малыш осторожно лег рядом с Марией.
Света в спальне почти не было, только небольшой ночник у изголовья кровати. Малыш не видел в тени лица Марии, только слышал ее дыхание.
– Я так устала, – тихо сказала Мария. – Боже, как я устала… Я чувствую, как схожу с ума. Каждый день… Каждый проклятый день – их руки, их лица, их взгляды… их желания… А я не могу ничего сделать, не могу отказать, не могу оттолкнуть… Это сильнее меня… Ты понимаешь? Сильнее меня… Когда они рядом – мне кажется, что я их люблю… И я…
Малышу захотелось зажмуриться и закрыть руками уши. Он не мог не слышать боли в ее голосе. Ему и самому становилось больно. Нестерпимо больно.
– Иногда мне кажется, что я в аду. Что я умерла тогда, во время операции, и попала в ад. И теперь я буду вечно испытывать эту проклятую любовь и… и беспомощность. Ты понимаешь? Понимаешь?
– Понимаю…
Мария повернулась на бок, прижалась лицом к его плечу.
– Я бы… Я бы хотела, чтобы всего этого не было… И денег этих проклятых не было, и шмоток этих. Мне и дом этот не нужен… проклятый дом. Я на панели работала, возле порта. Милашка, давай все сделаем по-быстрому! Отойдем за угол… стань на колени, милая… еще десятку накину, если ты постараешься… притворись, что тебе это тоже нравится… тебе же нравится? Я думала, что хуже быть не может… Когда предложили, я даже ни на секунду не задумалась, сразу согласилась. Сразу. А теперь… теперь уже поздно… Мне кажется, что я теперь не смогу любить… не смогу любить по-настоящему…
– Все еще будет хорошо, – сказал Малыш и осторожно погладил Марию по щеке. – Все изменится…
Малыш сказал это, чтобы успокоить женщину, но вдруг почувствовал, что она плачет – бесшумно, лишь еле заметно вздрагивая. Ее слезы намочили рубашку на его плече. Ее губы шевелились, она говорила-говорила-говорила, а ему вдруг показалось, что она целует его в плечо. Малыш хотел отодвинуться, но Мария обняла его крепко, прижалась лицом к его груди.
– Правда изменится? Правда? У меня все еще получится… Мне снится иногда, что все закончилось, что однажды утром кто-то говорит мне – все. Ты свободна. Можешь уйти из дома. Можешь сама выбирать, кого тебе любить… Иди… – Мария всхлипнула. – А утром, наяву приходит кто-то с липкими руками и липким взглядом, и я снова… снова и снова… Ты не видел те сценарии, которые я получаю перед тем, как принять нового клиента? Он любит внезапный секс, грубый, в нетрадиционном месте… может быть, в прихожей… а этот обожает преодолевать сопротивление… робость, стыдливость… и чтобы не сразу ответить на его чувство, а распалиться, будто это… будто он такой мастер, который способен расшевелить самую холодную женщину, развратить самую робкую… разбудить в ней страсть… Я читаю инструкции, а потом, когда он приходит, я… я люблю его, люблю и даже счастлива, что знаю – точно знаю, как сделать его счастливым… И сама бываю счастлива, когда счастлив он – урод с липкими руками и грязными желаниями…
– Тебе нужно уснуть, – прошептал Малыш, с трудом избегая ее поцелуев. – Усни, а утром…
– Хорошо, – сказала Мария. – Как скажешь… Я усну. Полежу тихонько и усну. Как ты хочешь…
– А завтра, – неожиданно для себя прошептал Малыш, – мы что-нибудь придумаем. Мы придумаем, как все это прекратить…
– Не нужно. Если тебе будет плохо… если тебя накажут – не нужно. Я…
– Ерунда, – почти веря в искренность своих слов, сказал Малыш. – Все будет хорошо. Все будет отлично. Ты уедешь…
– Мы… Давай уедем вместе… – Мария еще крепче прижалась к нему. – Я не хочу, чтобы ты уходил, не хочу уйти без тебя… Словно я тебя знаю уже тысячу лет. Тысячу тысяч лет. Так бывает? Так бывает, что можно влюбиться в человека всего за одну минуту? Ты когда-нибудь влюблялся с первого взгляда?
Малыш хотел ответить, что да, влюблялся, но потом вдруг понял, что никогда раньше не ощущал того, что чувствует сейчас. Это было странное чувство, оно шло от Марии, проникало в глубину его души и, вскипев, било в мозг.
– А как же… – Мария вдруг отстранилась от него. – А твоя девушка? Нет, так нельзя… нельзя так обращаться с чужими чувствами… она же любит тебя, тебя невозможно не любить…
– Все будет хорошо, – снова прошептал Малыш. – Не думай ни о чем – я все решу. Все будет хорошо. Спи.
И Мария уснула, дыхание ее стало ровным и спокойным. Только когда Малыш попытался высвободиться из ее объятий, она тихонько застонала, как обиженный ребенок.
Малыш не мог остаться с ней. Просто – не мог. Иначе… Иначе он мог не сдержаться и… Тогда бы он стал похож на одного из этих уродов… Как все запуталось, простонал Малыш, выйдя из спальни. Еще час назад все было просто и прозрачно, а теперь…
Это неправильно. Инга не виновата… он не виноват… У них с Марией ничего не будет, сказал себе Малыш. Я просто помогу ей сбежать из этого ада. Отпущу ее, соврал себе Малыш, прекрасно понимая, что врет.
И вообще, ничего у него не получится, все ведь видели Умник и Старик. И, наверное, все слышали. Отрегулировали трансляцию звука так, что еле слышный шепот Марии грохотал в их комнате, словно… просто грохотал… И что они почувствовали, когда Мария рассказывала о своих мучениях? Неужели это не вызвало у них хотя бы жалости?
Вот сейчас Малыш войдет в пультовую, а они…
– Бутерброды будешь? – спросил Умник, когда пришел Малыш. – И кофе.
– Нет, не хочу…
– Точно? Не передумаешь? А то я сегодня жрать хочу, не позавтракал утром. Съем, а ты потом…
– Ешь, не бойся. – Малыш прошел по комнате, мельком глянул на проекцию.
Спальня, Мария спит. Включен режим ночного виденья, наверное, для того, чтобы вовремя вмешаться, если Марии все-таки станет плохо. Старик глянул через плечо на Малыша и отвернулся.
– Может, домой поедешь? – спросил Умник. – Из Центра разрешили… Тебе даже премия полагается, между прочим. Неплохой кусок. Что-то золотое своей Инге купишь, и еще в заначке останется. Езжай…
– Нет, я останусь… – Малыш спохватился, понял, что получается слишком уж неестественно, и добавил: – Я могу этот… отгул к отпуску приплюсовать? Мы с Ингой хотели съездить… слетать…
– Наверное, можно, – пожал плечами Умник. – Но если бы меня чуть не исполосовали бритвой, то я бы отправился в кабак… или дома набрался до поросячьего визга… Ты, кстати, придумай, как подруге своей будешь царапины на лице объяснять. Очень характерные царапины. Хорошо еще, что на лице, а не на спине, иначе не отбрехался бы…
– Как-нибудь, – сказал Малыш. – Что она, не знает, где я работаю? Я с такими украшениями раньше домой иногда приходил…
Малыш сел на диван, потянулся.
– Я тут подремлю, можно?
– Давай, – разрешил Старик. – Имеешь полное право.
Придется притворяться, подумал Малыш, закрывая глаза. Какой тут сон… сердце колотится, как сумасшедшее. Нет, уснуть никак не получится. А еще нужно придумать, как помочь Марии. Придумать…
А потом Малыш вдруг понял, что уснул, что проспал всю ночь, что уже утро и солнце проникло в комнату через раздвинутые шторы.
– Проснулся, – сказал Умник.
– Малыш, ты как? – спросил Старик. – В норме?
– Нормально. – Малыш открыл глаза. – А что такое?
– Еще хочешь отгул заработать?
– Домой хочу, – сказал Малыш.
– Ну, как знаешь, только у нас за сверхурочные хорошо платят, и я бы на твоем месте не отказывался. – Умник заговорщицки подмигнул. Получилось это, правда, не слишком весело. – Тут такое дело – у Марии сегодня свободный день, да и нужно ей немного расслабиться… Так что – у нее шопинг. Без сопровождающего ее выпускать не любят, так что…
– И я здесь при чем? – поинтересовался Малыш, надеясь, что на его лице ничего не отразилось. – Я не сопровождающий…
– Мы так и сказали Центру, но ее постоянный выездной охранник сегодня не может. Никак не может, ей выходной внезапно достался. Того, кто не в курсе, привлекать не стоит, а мы со Стариком…
– Я по магазинам не ходок, – сказал Старик. – Да и с сегодня я уже тут не работаю. Сдам смену – и все, пока.
– На отходную… – поднял палец Умник.
– Само собой. Только потом. После следующего дежурства, лады?
– Вот, он не может, а я… это, какой из меня охранник? А ты… ты у нас орел! Немного помятый, но кого в Секторе с утра этим удивишь? Так ведь? – Умник достал из кармана пачку сигарет, покрутил ее в руке и спрятал назад. – Так ты съездишь?
– В принципе, я Инге обещал, – пробормотал Малыш, лихорадочно соображая, что теперь делать.
Так ведь все совпало! Словно специально… И ведь не могли напарники не видеть и не слышать того, что происходило в спальне. И то, что говорил Малыш Марии – наверняка разобрали…
Они поняли. Они сами хотели, наверное, но не решались… Старику – на пенсию, Умник… А куда он еще может податься в Секторе со своим высшим техническим образованием? У Малыша хоть профессия есть, он с девочками работать умеет, если что – выкрутится… Инга… А что Инга? Она тоже не пропадет. Она знаете, какая сильная? Она Малыша пытается в бараний рог скрутить, и… в конце концов, он ей деньги оставит. Те, что в заначке. Сбросит ей сообщение на браслет, там много денег, Инге на первое время хватит… Хватит ведь, а вот Мария… Марии сейчас плохо, она одна не выживет. Ее нужно поддержать, спасти ее нужно…
Что-то отвечая на подколки приятелей, Малыш достал из сейфа шокер и ствол с кобурой для скрытого ношения. Корпоративное разрешение на оружие у него было – с этим никаких проблем, если даже полиция прицепится.
Что дальше?
Сейчас вывести машину из гаража, подогнать к выходу. В машине есть маячок, нужно будет ее бросить где-нибудь возле торгового центра и выбираться дальше пешком. Можно к вокзалу или пассажирскому терминалу порта, а можно через рыбзавод. Там работает приятель, поможет проскочить контроль. Дальше… Дальше – как получится.
Они сказали Марии, что с ней поедет Малыш. Она должна сообразить. Просто обязана. Захватит с собой вещи и деньги… Документы. Нет документов – все равно справимся. Мария будет счастлива. Будет, что бы ни случилось.
Главное, не психовать и сохранять спокойствие. Попрощаться с Умником и Стариком. Пока, до встречи… Конечно, перезвони, скажи где и когда стол накрываешь… Могу прийти с Ингой… Не нужно? Вот и я думаю, ей с нами неинтересно будет. Лады, пока. Пока…
Мария вышла в закрытой блузке и брюках. Шляпа с широкими полями, очки на пол-лица – молодец, это поможет скрыться. Не привлекать к себе внимания. Она даже не поздоровалась с Малышом, села молча на заднее сиденье «Суверена».
Спокойно, напомнил себе Малыш. Спокойно.
Машина выехала на улицу. Движение с утра вялое, так рано в Секторе встают немногие. Это ближе к вечеру на дорогах будет не протолкнуться. Правда, и в магазинах народу будет немного, но это ерунда. Малыш знает, как нужно уходить от наблюдения и слежки, опыт есть.
– Не гони, – сказала Мария.
– Извините, – Малыш сбавил скорость. – Я волнуюсь…
– А мне пофиг. – Голос Марии прозвучал непривычно – что-то будто скрипело в ее горле. – Ты машину и меня не разбей, урод!
– Извини, – быстро сказал Малыш.
Она права, в машине тоже может быть микрофон и даже камера. А вдруг кто-то из клиентов захочет поиграть с ней в автомеханика? Лучше прикинуться, что ничего такого не происходит.
– Извини, – еще раз повторил Малыш и включил приемник.
– Музон слушать собрался, безголовый? – осведомилась Мария. – Выруби, пока я не рассердилась…
Малыш выключил музыку. У него отчего-то дрожали пальцы. Она очень хорошо притворяется. Очень похоже. Если бы Малыш не знал наверняка…
– К северному входу подвези, – скомандовала Мария. – И поближе, чтобы по жаре не ходить. Не люблю я жару…
– Хорошо.
– А мне пофиг – хорошо тебе или плохо, урод! – Голос Марии на мгновение поднялся до визга. – Просто делай, что сказано, и не дергайся… И не зыркай на меня, придурок, на дорогу смотри…
– Я…
– Ты. Не хватало, чтобы из-за тебя, импотент хренов, еще разбиться.
– Почему импотент?..
– А кто? Ночью была возможность… Была. Рядом с тобой баба была не против. Еще как не против, а ты что? Все будет хорошо, блин… Все и так хорошо…
Малыш остановился возле тротуара, оглянулся.
– И нечего на меня так таращиться! – Мария сняла очки. – Думал, расклеилась баба совсем? Думал, соплями истекла? Хрен тебе, урод! Большой и вонючий хрен! Все вы одинаковые! Только-только покажется, что баба поплыла, что баба влюбилась, так сразу и мечтать начинаете. Я еще до операции на этом не одного придурка поимела. Защити меня, умница… спаси, рыцарь… И рыцарь с умницей бросаются бегом, с ног падают, чтобы услужить…
– Но вчера?
– А что – вчера? Вчера я, извини, работала. Вчера я бы под тем уродом с бритвой удовольствие получала бы, даже если бы он мне рожу всю до кости стесал… А, ты меня спас, помню. И что? Тебе за это платят, мальчик. Хорошо платят. И я, по-твоему, должна тебя благодарить за это? Ты еще скажи, что клиенты меня любить должны за то, что я для них по работе делаю? Ничего подобного. Ты меня спасал, а я их люблю. От стартового сигнала до заключительного. Ты ведь меня охраняешь тоже только сутки. Если бы со мной что-то случилось на другой смене – тебе-то что с этого, не твой прокол. – Мария достала сигарету, закурила.