– Ну ты, кофейник-переросток! Жертва коррозии! Пить дай!
Нас поняли.
Вспыхнул экранчик меню.
– Эх… – вздохнул Лубенчиков.
А, собственно, чего мы ждали?
Десять видов настоек на внутренностях червей! Местный сорт «кометы» – с добавлением шмайса. И один сорт минералки. Причем минералка была самой дорогой – один стакан по цене литра «червивой» настойки!
Капустин вздохнул:
– Дешевле напиться из того ручейка…
– А копытца не вырастут? – буркнул Васька.
Я стал рыться в карманах. Интересно, принимают в этой глуши имперскую валюту? Содружество Хахира давно объявило о независимости.
– У меня есть деньги, – успокоил Бинк. И выложил на стол кредитку Торговой Гильдии.
Гулять так гулять!
Литр минералки обошёлся, как изысканный ликёр по столичным расценкам. В конце концов, кто знает, когда нам ещё доведётся хлебнуть чистой водички.
Расположились за столиком подальше от входа. Думали, что в сумраке меньше будем привлекать внимание. Но, кажется, свет здесь врубался автоматически. Едва опустились на колченогие железные стулья, вспыхнула лампочка посреди стола. В её тусклом мерцании мы и вовсе казались бандой заговорщиков. Угрюмых и мрачных. Темноволосый Лубенчиков с сердито поблёскивавшими глазами тянул на целого пирата – Джека-Воробья или даже похлеще.
Только нам не до авантюр…
Бармен пустил какую-то музыку. Тихая мелодия полилась над залом.
– Вам не мешает?
– Нет, – отмахнулся хоббит, – можно и громче.
Чтоб лишние уши не смогли разобрать, о чем болтаем. Но пока мы вроде единственные посетители…
– Драпать некуда, – вздохнул Бинк, – тут вам не Киагра.
– И что? – моргнул Васька. – Предлагаешь ждать плазмы в затылок?
– Бластеры у нас тоже найдутся. И, кстати, по-моему, Кэй-Ми нуждается в нас… ИМЕННО в нас. Какого дьявола выдергивать из лап Безопасности нескольких придурков, тащить их через всю Империю – если в Галактике пруд пруди подходящих отморозков? Куда бы дешевле обошлось…
– Вероятно, ни один идиот на такое не подписался, – хмыкнул Дима.
– Кто знает…
Бинк затих и сделал глоток воды.
Есть смысл в его словах.
Чересчур дорогие из нас «одноразовые» агенты.
Утешение – слабое. Хотя… Бластеры у нас, точно, имеются. Целых два! А ещё резаки марки «Светлячок». И пусть кто осмелится их отобрать!
«Светлячок» – это вообще сила! Главное, чтоб враг стоял неподвижно. И терпеливо ждал, пока ты проделаешь в нём отверстие…
– А не взять ли нам той «кометы» со шмайсом? – буркнул я, изучая дно стакана.
Друзья уставились на меня с лёгким изумлением.
Вообще-то, я среди них числюсь почти трезвенником. На общем фоне, конечно.
– Ты что, Лёха? – возмутился Капустин. – Только местной «дури» нам не хватало!
– У нас и своей – в избытке, – процедил хоббит.
Даже Васька неодобрительно качнул головой.
Блин, какие правильные! Я ведь не собираюсь напиваться. А глоток забытья мне бы не повредил…
Как раз хотел озвучить эту мысль. И вздрогнул – ощутил спиной чье-то движение. Там, в темноте. Где никого не было!
Я рывком обернулся.
Сутуловатая фигура выросла в круге света, озарявшем наш столик. Мужчина лет пятидесяти с неопрятной седой щетиной. Одет в длинный то ли балахон, то ли комбинезон – ткань свисает мятыми складками и кое-где украшена заплатами не в цвет.
– Мир и благополучие!
Откуда он взялся?
Неужели так и сидел в темноте? И мы его не заметили?
– Привет!
Мы хмуро изучали незнакомца. Он виновато улыбался. Я рассмотрел, что из дырки в его матерчатом башмаке торчит грязный палец.
Типичный галактический бомж.
– Не угостите… – зыркнул в сторону минералки.
Мы переглянулись. Совестно отказывать убогому в глотке воды.
– Есть… куда лить? – спросил Васька.
– Конечно! – бомж с готовностью протянул из-за спины одноразовый пластиковый стаканчик.
Лубенчиков нацедил половину. Всё-таки по цене это дороже марочного вина!
Мужчина глотнул. Изумлённо выпучил глаза. Фыркнул, отплевываясь.
Ну и наглец!
– Что это? – спросил, утираясь.
– Вода, – свирепо прищурился Васька. – И, между прочим, по пятьдесят кредов за бутылку!
Сунул ему этикетку под нос.
Бомж растерянно моргнул:
– Извиняюсь. Не думал, что кто-то заказывает такое дерь… дорогие напитки.
Он замолчал, растерянно переминаясь.
– Что-нибудь ещё? – сухо уточнил Бинк. – Сорокалетнего шеанийского ликёра? Или дать тебе тысячу на карманные расходы?
– А из еды вы ничего не заказывали? – выпалил бомж.
Вот и проявляй к людям доброту.
– Пока ничего, – ледяным тоном ответил Васька.
– Возьмите пирожки. Они тут всегда свежие. Вкусные и дешёвые!
Я хмуро заглянул в меню. Ага, вот – «Песня кочевника». Название странное, но, правда, дешёвые. За целый поднос – пять кредов. Переглянулся с Бинком. Может, взять – чтоб этот голодающий отвязался?
Хоббит пожал плечами.
– Один поднос пирожков! – махнул я бармену.
Пришлось обождать пару минут.
Всё это время нищий сидел на железном стуле, который он позаимствовал у соседнего столика, и лучезарно нам улыбался.
Мы терпеливо помалкивали. Только Васька нервно скрёб ногтем крышку стола.
Наконец явился робот-бармен:
– Приятного аппетита!
Водрузил перед нами круглый поднос. Пирожки, с пылу с жару, благоухали и заманчиво блестели коричневатой корочкой. Мы вдруг ощутили, что давно пора заморить червячка. То есть, тьфу… Не желаю знать, с чем эти самые пирожки! Но пахнет приятно.
– Вы позволите… – бомж шмыгнул ближе и деликатно выхватил обеими руками сразу штук шесть «песен кочевника».
Присел за соседний столик и, работая челюстями, утратил к нам интерес.
Мы чуть поколебались. Пирожки остывали. И Васька первым решился.
– А вкусно! – проговорил с набитым ртом.
Остальные тоже не стали медлить. Поднос опустел.
Внутри маленького шарика из теста – нежная, тающая во рту начинка. Ни на что не похоже, но довольно приятно.
Жаль, что хватает только на один укус.
Мы лениво откинулись на спинки стульев. Вроде пустяк, а сразу чувствуешь себя лучше. Кровь быстрее струится по жилам. И даже тускло освещённый зал больше не кажется таким мрачным.
– Хорошая песня, – кивнул Васька, – но короткая!
Тут он озвучил общее мнение.
– Эй, бармен, – начал Бинк, – а повтори-ка… – и махнул рукой. – Давай сразу два подноса!
Пока пирожки готовились, робот включил нам местное телевидение. Шли новости, и какой-то рябоватый тип вещал вдохновенным голосом:
– Милые друзья! Уже близок час, когда Хахир-97 подтвердит во Вселенной своё громкое имя! Плодородная почва расцветёт садами, полноводные реки будут нести свои воды… Континентальный климат, песчаные бури и другие тяжкие следствия тоталитарного режима останутся в прошлом.
– Это что, прогноз погоды? – удивился Капустин.
– Да нет же, это муадиб выступает! – объяснил нищий. И с нежностью уставился на голографическую картинку посреди зала.
Тут подоспели пирожки.
Мы съели ещё по три «песни кочевника».
В зале стало заметно светлее. Наверное, бармен что-то там отрегулировал с лампочками.
И звуки…
Странно, звуки приятно отдавались в голове.
Муадиб продолжал выступление. А я вдруг поймал себя на чувстве искренней симпатии к его одутловатой физиономии, покрытой такими родными бугорками и впадинами…
Вероятно, и остальные что-то ощутили. Я понял это по восторженным лицам.
Васька наклонил голову и высунул язык. Бинк расстегнул комбинезон и вылил себе за шиворот полбутылки минералки. А Дима свалился со стула.
Мудрость великого человека входила в нас с каждым словом:
– …Нет, не понять тупым легитимистам нашего стремления к первозданности и чистоте! Теперь даже ярые скептики признали, что цивилизация Хахира-97 не имеет ничего общего с одиозной Империей. А главное – куда древнее! И обнаруженные в Северной Пустыне окаменелые экскременты убедительно это доказывают!
– Глубоко копает, – из-под стола признал Дима.
– Он возвращает нас к истокам, – обрадовался бомж.
Васька авторитетно кивнул:
– По сравнению с экскрементами любая империя – фигня!
Я молчал, прислушиваясь к колокольчикам в голове. Потянулся к салфетке, но вдруг так захотелось чистоты и первозданности. И я вытер жирные пальцы о скатерть.
– …Культура нации – основа демократии. Мы знаем, как выросла она за последние годы! Особенно бурными темпами развивались такие исконные виды культуры, как гонки на песчаных собаках и вышивка бисером!
Я закрыл глаза.
Цветная картина вспыхнула, как наяву – в вышитых бисером санях через барханы несли нас огромные собаки. Я слышал их дыхание и явственно различал скрип песка под широкими полозьями. А где-то в прозрачных небесах, ликующий, торжественный, звучал голос муадиба:
– …Благодаря полной приватизации источников пресной воды мы уже многократно увеличили эффективность экономики. Но нам есть куда развиваться! Теперь настал черед атмосферы и океанов!
– Давно пора, – решительно сказал Бинк.
– …Прошли времена имперского гнёта, когда запасы ценного кислорода бездарно тратились на вздохи о Светлом Будущем и другие шовинистические привычки. Могу вас успокоить, сограждане, – я сделаю всё от меня зависящее, чтобы Светлое Будущее никогда не наступило!
– Теперь я спокоен, – подтвердил хоббит. А Васька от радости поперхнулся водой.
– …И галактическое сообщество, в лице своих лидеров, признало наши успехи. Как сказал старший помощник младшего секретаря посольства Соединённых Планет: «Уже близок час, когда Хахир-97 вольётся в лоно цивилизованных миров!» А я, сограждане, буду трудиться, чтобы этот последний час наступил как можно быстрее!
– Да здравствует наш любимый муадиб! – крикнул бомж.
– Да здравствует муадиб! – заорали мы в четыре глотки.
Пирожки доели.
Что было потом, вспоминается хуже…
Мир вспыхивал и переливался разноцветными красками. Лампы горели, как осколки солнца. Хотелось сделать что-то выдающееся – написать симфонию или совершить подвиг!
И мы заказали два литра крепкой настойки…
Кажется, пытались пить с роботом на брудершафт. При этом Васька называл его «Аллой» и нежно обнимал за станину. Дима танцевал стриптиз на барной стойке и чуть не раздавил розовых чёртиков – тех, что танцевали рядом. Мы с Бинком махали руками и спорили, кто первым долетит до потолка…
Выявить победителя не успели.
Потолок куда-то съехал вместе с крышей. И все оказались под тускнеющим вечерним небом.
Мы стояли посреди площади и пели гимн Хахира-97. Никто не знал ни единого слова, но мы очень старались и сочинили лишних десять куплетов.
Бомж сказал, что гарантирует нам своё покровительство – такие таланты не должны пропадать.
Тёмно-фиолетовое небо было вышито серебряным бисером. Оранжевые бегемоты порхали над городом.
В эту минуту мы твёрдо решили, что никуда не уедем с такой замечательной планеты.
Глава 5
Очнулся я от холода. Зевнул и перевернулся на другой бок. Лежать почему-то жёстко. Ну и постель – настоящий камень!
Я приоткрыл глаз и увидел, что не ошибся. Три тела покоились на выложенной гранитными плитами дорожке. Моё – было четвёртым. Яркая луна озаряла эту идиллическую картинку. Очень красиво. Но всё-таки холодно. И ещё было в этом что-то неправильное…
Я сам не знал, что. Тело отнюдь не возражало против горизонтального положения. Более того, настойчиво стремилось к нему вернуться.
Всё-таки разум взял верх. Я встал, выпрямился и сделал один шаг – как раз достаточно, чтобы помочь товарищу. Размахнулся и отвесил Ваське пинок под зад.
Лубенчиков повернул голову, пытливо глянул в небо и выругался матом.
Совместными усилиями разбудили остальных. В ушах звенело. Мысли были гулкими и неповоротливыми. Как мы здесь оказались? Зачем? Но главный вопрос – какого лешего Бинк надел на руки кроссовки Димы?!
Тут таилась мистическая загадка – вроде квадратуры круга или утроения ВВП. Для наших умов она была непосильна.
Оставалось одно – вернуть кроссовки Капустину. Усилиями двоих человек кое-как их зашнуровать. И уже втроём вернуть к жизни Бинка. То есть целиком это сделать не удалось. Разум капитана спал. Но подгоняемое тычками под рёбра его тело вновь стало осваивать прямохождение – само по себе, без всякого участия мозгов! Наверное, это было чудо похлеще телекинеза.
В ту минуту мы не смогли оценить грандиозность эксперимента. Казалось очевидным – куда-то надо идти! И мы двинулись, пошатываясь и распугивая ночных птиц.
Воздух заметно остывал. Звёзды казались ледяными штырьками, на которых крепился темный купол неба. Ветерок был уже пронизывающим. В тонких летних штанах и футболках мы остро чувствовали каждое его дуновение.
Но это помогало вернуть ясность ума. И двигались мы всё быстрее. Хотя направление по-прежнему выбирали интуитивно.
За чахлым сквером обнаружился перекресток пыльных улиц. Мы свернули налево.
Собственно, с тем же успехом можно было идти и направо.
Никакого отличия. Никаких особых ориентиров. Везде – те же самые приземистые куполообразные дома. А таблички с названиями улиц отсутствовали.
Одно утешало. Я твёрдо помнил, что городок – маленький. Куда-нибудь мы обязательно придём!
На втором перекрестке замешкались. Не по своей вине. Три здоровенные твари рылись в мусорной куче. При нашем появлении они развернулись и подняли крупные лобастые головы. Застыли, всматриваясь маленькими, хищными гляделками. Мы тоже оцепенели.
У меня в памяти всплыл термин «песчаные собаки».
Да, сходство с собаками действительно имелось. Хотя весьма отдалённое. Размером каждый из монстров был не меньше телёнка. Туловища – поджарые. Длинные, очень мускулистые лапы – с когтями и перепонками. А главное – приоткрытые широченные пасти с торчавшими наружу клыками…
Мы чуть попятились, отступая в тень ближайшего дома.
«Псы» глухо зарычали. И самый крупный из них прыгнул с мусорной кучи, сразу оказавшись в считаных шагах от нас.
– …твою мать! – беззвучно выругался Капустин.
Мы медленно отступали. А чудище скалило зубы, приседая для второго прыжка. И тут произошло неожиданное. Влекомый под руки Бинк вдруг вырвался. Шагнул навстречу монстру.
Никто не успел среагировать. Только Васька издал приглушённый вопль ужаса. А Бинк хихикнул. И крепким армейским башмаком заехал твари прямиком в нижнюю челюсть.
Удар был такой силы, что «пёс» упал на спину. Но тут же вскочил.
Капустин запоздало потянулся к рукоятке бластера. Я выхватил плазменник.
Монстр тонко заскулил и метнулся прочь. Остальные два – поджали хвосты и умчались следом. Исчезли где-то за высоким дувалом.
Бинк, раскачиваясь, стоял ещё пару мгновений. Потом, как мёртвый, рухнул на песок. Мы испуганно бросились к нему. А хоббит перевернулся на другой бок и сладко зевнул.
Откуда-то из двора долетел визгливый старушечий голос:
– Бедные мои собачки… Эй вы, хулиганьё чёртово! Как не стыдно обижать животных?!
– Извините, бабуля, – заплетаясь языком, процедил Васька, – в следующий раз начнём с хозяйки!
Мы топали без роздыху ещё полчаса. А город и не думал кончаться.
Словно он был заколдованный.
Но вдруг мы опять увидели мусорную кучу. Подозрительно знакомую.
Минуты две внимательно её изучали. Обнаружили приметную консервную банку.
– Да, – задумчиво сказал Вася.
– Да, – согласился я.
И мы повернули назад.
Через какое-то время снова встретили «псов». Вероятно, это были те же самые. При виде Бинка они без лишнего шума нырнули в какую-то подворотню.
– Хм, – озвучил Капустин.
– Да, – согласился я.
И, пошатываясь, мы опять двинулись в путь.
Не знаю, сколько бы это ещё продолжалось.
За очередным поворотом нам навстречу возникла хрупкая фигура. В лунном свете угадывались знакомые черты.
– Привет! – на всякий случай поздоровался я.
– Привет, имбецилы, – печально вздохнула фигура.
– А вы не обознались? – удивился Лубенчиков.
– Э-э… А давайте спросим у неё дорогу, – предложил Капустин, человек с блестящим интеллектом.
– Не бойтесь, я вас провожу, – хмуро ответила Кэй-Ми.
Наверное, всем девушкам присущи особые способности к ориентированию. Мы вон целый час блуждали. А она – бац!.. и вывела нас на знакомую площадь.
То есть, кажется, раньше эта самая площадь уже мелькала за домами. Но мы-то думали, что это разные… И только сейчас узнали, что площадь тут одна!
В планировке явно просматривалась чуждая людскому разуму логика.
– Кто ж так строит! – вздохнул Васька, потрясённый открытием.
– Тёмные существа, – кивнул я.
Меньше чем через пять минут мы оказались в тепле.
Тут было относительно просторно. Хотя снаружи не догадаешься.
Крохотный куполообразный домик – только прихожая. Ещё одна дверь, лестница и за ней – подземный этаж в целых три небольших комнаты.
Все эти архитектурные подробности я улавливал быстро уплывающим сознанием. В тепле мысли опять начали путаться…
Мы четверо, не раздеваясь, осели на мягкий ковёр.
Уже сквозь сон я разобрал голоса.
– Может, давать им таблетки? – сказал Рах-Тан.
– Без толку, – сердито ответила Кэй-Ми, – пускай дрыхнут. Это лучшее лекарство…
Лодка покачивалась на волнах. Мы плыли по широкой реке, изо всех сил работая вёслами. Это было нелегко – вместо воды в реке был песок. «Можно озолотиться, – сказал Васька, – если продать его в Антарктиду!» – «На фига им песок?» – «Там же сплошной лёд, а дорожки посыпать нечем!» – «Глупости, – возразил Дима, – никто его не купит!» – «Это почему?» – «Потому, что полярники не ищут лёгких путей! А у пингвинов – туго с наличностью!»