Однако в ту же секунду Лучшая Подруга выпустила из объятий своего страдающего возлюбленного и внезапно ринулась на Арчи с явным намерением стереть его с лица земли.
— Нет, послушайте! Право же! — сказал Арчи, отскакивая назад. — То есть я хочу сказать…
В чреде событий, без исключения подходивших под рубрику немножко-множко, это достигло максимума множко. И вышло за все пределы и границы. Вступить в рукоприкладство на открытой для всех прохожих улице с собратом-мужчиной было достаточно скверно, но быть втянутым в рукоприкладство девушкой — такой номер пройти не мог. Абсолютно. Имелся лишь один выход. Конечно, чертовски недостойно, чтобы типчик перед лицом противника взял ноги в руки и дал деру, но ничего другого ему не оставалось. Арчи наддал, и тут один из бездельников допустил ошибку, ухватив его за воротник.
— Попался, — умудренно провозгласил бездельник.
Всему есть свое время. И абсолютно не время было представителю мужского пола хватать воротник пиджака, надетого на Арчи. Если бы два чемпиона мира в тяжелом весе и горилла из зоопарка заключили союз и попытались остановить его продвижение в этот момент, у них была бы причина раскаяться в своей поспешности. Арчи стремился оказаться где-нибудь в другом месте, и кровь бесчисленных поколений Моффамов, многие из которых орудовали добрыми боевыми топорами в открытых для всех смешанных турнирах Средневековья, вскипела в нем при этой попытке помешать его планам. Бездельник был представлен в большом объеме, но исключительно мягком. Когда каблук Арчи очень удобно вмазал ему в голень, он разжал руки и тут же получил увесистый тычок туда, где находился бы центр его жилета, носи он жилеты, испустил булькающее блеяние пришибленной овцы и сполз по стене на землю. Арчи в лопнувшем пиджаке обогнул угол и понесся по Девятой авеню. Внезапность маневра обеспечила ему солидную фору, и он уже преодолел половину ближайшего квартала, когда из переулка высыпали первые ряды преследователей. Держа скорость, он проскочил мимо нагруженной доверху ломовой телеги, перегородившей улицу, и помчался дальше. Шум погони позади был многоголосый и громкий, однако телега на минуту заслонила Арчи, и он, закаленный ветеран, не преминул этим воспользоваться.
Было абсолютно очевидно — он сознавал это даже в незнакомом прежде упоении бегства, — что типчик не может нескончаемо галопировать со скоростью двадцати пяти миль в час по важнейшей городской магистрали великого города и не привлечь внимания к своей особе. Необходимо найти укрытие. Укрытие! Вот в чем фокус! Он поискал глазами подходящее укрытие.
— Вы хотите хороший костюм?
Чтобы вывести нью-йоркского коммерсанта из равновесия, требуется очень много. Щуплый портной на пороге своей лавки, казалось, ничуть не удивился, что Арчи, который за пять минут до этого прошел мимо него общепринятой походкой, назад мчался во всю прыть. Возможно, подумал он, этот джентльмен внезапно вспомнил, что хотел купить что-то у него. И он не ошибся. Больше всего на свете Арчи хотелось войти в эту лавку и долго обсуждать по душам тонкости мужской моды. Резко притормозив, он проскочил мимо щуплого портного в полутьму за дверью. Его приветствовало смешанное благоухание дешевой одежды. Все пространство лавки, кроме крохотного оазиса за пыльным прилавком, было занято костюмами. Затвердевшие костюмы, точь-в-точь похожие на обнаруживаемые полицией трупы, свисали с крючков. Обмякшие костюмы, словно потерявшие сознание от истощения, лежали на стульях и ящиках. Морг предметов одежды. Саргассово море саржи.
Ничего лучше Арчи и пожелать не мог. В этих тихих зарослях мог бы надежно спрятаться целый полк.
— Что-нибудь пошикарнее по части твида? — осведомился деловитый владелец этого приюта мира и спокойствия, благожелательно последовав за ним туда. — Или что-нибудь посимпатичнее из саржи? Знаете, мистер, у меня есть костюм из синей саржи, так он будет сидеть на вас как обои на стене.
Арчи был не прочь потолковать о костюмах, но попозже.
— Вот что, малышок, — сказал он торопливо, — преклоните ко мне свой слух на секунду-другую! — Снаружи надвигался лай взявшей след своры. — Укройте меня на пять минут в вашей чащобе, и я куплю у вас, что захотите.
Он углубился в джунгли. Шум снаружи заметно усилился. Перед этим погоню на несколько драгоценных мгновений задержало появление еще одной ломовой телеги, двигавшейся на север, которая поравнялась с первой телегой и ловко закупорила проход. Теперь это препятствие было преодолено, и исходные ищейки, ряды которых успели пополниться парой дюжин новых представителей класса бездельников, вновь ринулись по следу.
— Вы кого-нибудь убили? — с легким интересом осведомился голос хозяина, просочившийся через стену одежды. — Ну, мальчики — это мальчики, — добавил он философски. — Нашли что-нибудь по вкусу? Там есть очень хорошие вещи.
— Я внимательно с ними знакомлюсь, — ответил Арчи. — Если вы спрячете меня от этих типусов, не удивлюсь, если куплю один.
— Один? — сказал владелец сухо.
— Два, — поспешно сказал Арчи. — А возможно, три или шесть!
Владелец вновь стал сама сердечность.
— Хороших костюмов слишком много не бывает, — одобрительно сказал он. — Особенно у молодого человека, который хочет выглядеть симпатично. Все симпатичные девушки заглядываются на молодого человека, который шикарно одевается. Когда вы выйдете отсюда в костюмчике, который я вам подберу из тех, которые висят сзади, девушки будут кружиться вокруг вас, как мухи над горшочком с медом.
— Вы не могли бы, — сказал Арчи, — вы не могли бы, как личное одолжение мне, старый товарищ, не употреблять слова «девушки»?
Он умолк, не договорив. Тяжелая нога переступила порог лавки.
— Эй, дядя, — произнес басистый голос, один из тех голосов, какие бывают только у самых ядовитых субчиков, — ты не видел молодого парня в синем и в фетровой шляпе?
— Молодого парня? — Владелец лавки поразмыслил вслух. — Вы про того молодого парня в синем и в фетровой шляпе?
— Он самый! Мы его потеряли из виду. Куда он свернул?
— Он? Да пробежал мимо во всю мочь. Я еще подумал: куда это он торопится в такой жаркий день? Завернул за угол дальше по улице.
Наступило молчание.
— Улизнул, значит, — с сожалением произнес бас.
— Да если он и дальше так наддавал, — согласился владелец, — не удивлюсь, если он уже до Европы домчался. Вы хотите симпатичный костюм?
Его собеседник, коротко выразив пожелание, чтобы владелец лавки отправился на вечную погибель, захватив с собой весь свой товар, мерным шагом покинул лавку.
— Вот этот, — сказал владелец, безмятежно добравшись до Арчи и предлагая его взгляду оранжевого цвета отвратное нечто, приходящееся чем-то вроде бедного родственника спортивным костюмам, — обойдется вам в пятьдесят долларов, ну, совсем даром.
— Пятьдесят долларов!
— Шестьдесят. Я не всегда выговариваю слова четко.
Арчи смотрел на гнетущее одеяние в судорожном ужасе. Молодого человека с тонким вкусом в вопросах одежды оно било точно по нервным центрам.
— Честно говоря, старый товарищ, я не хочу задеть ваши чувства, но это же не костюм, а прискорбное недоразумение.
Владелец повернулся к двери и прислушался.
— Вроде бы этот парень возвращается.
Арчи судорожно сглотнул.
— Почему бы его не примерить? — сказал он. — В конце-то концов, я не так уж уверен, может, он — самое оно.
— Вот это правильно, — сказал владелец сердечно. — Примерьте его. Нельзя судить о костюме, симпатичном костюме вроде этого, по одному виду. Вам надо его надеть. Вот сюда! — Он повел Арчи к пыльному зеркалу в самой глубине лавки. — Удачнейшая покупка за семьдесят долларов, да?… Как бы ваша мамочка гордилась, если бы увидела своего мальчика сейчас!
Четверть часа спустя владелец, любовно разглаживая пачку банкнот, ласково оглядывал груду на прилавке.
— Симпатичнее подборки у меня в лавке не сыскать!
Арчи этого не отрицал. Скорее всего, подумал он, это чистейшая правда.
— Жалею только, что не посмотрю, как вы прогуливаетесь в них по Пятой авеню! — разливался соловьем владелец. — Все вами так и залюбуются. А как вы сейчас с ними? Понесете под мышкой? — Арчи судорожно вздрогнул. — Ну, тогда я могу отослать их вам, куда захотите. Мне все едино. Так куда их послать?
Арчи поразмыслил. Будущее и так было черно. И мысль о том, что завтра в самой пучине своих горестей ему придется сверх того снова столкнуться с этими жуткими ошметками, была нестерпимой.
И тут его осенила идея.
— Да, пошлите их, — сказал он.
— А фамилия и адрес?
— Дэниел Брустер, — сказал Арчи, — отель «Космополис».
Ведь он так давно не делал подарков своему тестю!
Арчи вышел на улицу и задумчиво зашагал по теперь удивительно мирной Девятой авеню. Из глубин, окутавших его, черней, чем ад меж полюсами, не вырвался ни единый луч надежды, чтобы поддержать его. И он не мог, подобно поэту Хенли, упомянувшему это прискорбное обстоятельство, поблагодарить богов за дух несокрушимый свой, ибо его дух был разбит вдребезги. С наилучшими намерениями он преуспел лишь в том, что посадил себя прямо в лужу. Почему он не удовольствовался своим богатством, почему рискнул им в этом идиотском пари с Реджи? Почему он выслеживал Лучшую Подругу, чтоб ее черт побрал! Он же мог предвидеть, что только окажется ослом из ослов. И вот из-за него левая рука Психа Бидла, эта бесценная левая рука, перед которой дрожали и увядали отбивающие противника, вышла из строя, заключена в лубки, бессильна, как покореженный линейный корабль, и единственный шанс «Гигантов» одержать победу над «Пиратами» потерян… Потерян так же неотвратимо, как тысяча долларов, предназначенная на подарок Люсиль ко дню рождения.
И тут его осенила идея.
— Да, пошлите их, — сказал он.
— А фамилия и адрес?
— Дэниел Брустер, — сказал Арчи, — отель «Космополис».
Ведь он так давно не делал подарков своему тестю!
Арчи вышел на улицу и задумчиво зашагал по теперь удивительно мирной Девятой авеню. Из глубин, окутавших его, черней, чем ад меж полюсами, не вырвался ни единый луч надежды, чтобы поддержать его. И он не мог, подобно поэту Хенли, упомянувшему это прискорбное обстоятельство, поблагодарить богов за дух несокрушимый свой, ибо его дух был разбит вдребезги. С наилучшими намерениями он преуспел лишь в том, что посадил себя прямо в лужу. Почему он не удовольствовался своим богатством, почему рискнул им в этом идиотском пари с Реджи? Почему он выслеживал Лучшую Подругу, чтоб ее черт побрал! Он же мог предвидеть, что только окажется ослом из ослов. И вот из-за него левая рука Психа Бидла, эта бесценная левая рука, перед которой дрожали и увядали отбивающие противника, вышла из строя, заключена в лубки, бессильна, как покореженный линейный корабль, и единственный шанс «Гигантов» одержать победу над «Пиратами» потерян… Потерян так же неотвратимо, как тысяча долларов, предназначенная на подарок Люсиль ко дню рождения.
Арчи помстилось, что Природа, вопреки обычному своему равнодушию к человеческим страданиям, делит с ним его печаль. Небо затянули тучи, солнце перестало сиять. День окутался мраком, вполне гармонировавшим с его настроением. И тут что-то шлепнулось ему на нос.
О том, насколько Арчи погрузился в свои бедствия, ярко свидетельствует тот факт, что, когда с неба после нескольких разрозненных пробных капель будто из душа хлынули мощные струи, он счел их просто еще одной уготованной ему пакостью. В дополнение ко всему уже перенесенному он промокнет до костей или вынужден будет приютиться в каком-нибудь подъезде. Цветисто излив душу, он кинулся на поиски крова.
Дождь припустил всерьез. Кругом гремело и свистело — обычный аккомпанемент наиболее свирепых летних гроз. Грохотал гром, молнии пронизывали сизые тучи. Снаружи над уличными булыжниками взметывались волшебные фонтанчики брызг. Арчи угрюмо взирал на буйство стихии из-под козырька у дверей магазина, где укрылся.
И тут внезапно его мозг, подобно вспышкам в небе над головой, озарила чарующая мысль: «Черт! Если это не прекратится, матч отменят!»
Дрожащими пальцами он извлек свои часы. Стрелки указывали на три часа без пяти минут. И пред ним возникло блаженное видение промокших разочарованных толп, получающих в кассах свои деньги обратно.
— Эй, вы там, наддайте! — закричал он свинцовым тучам. — Наддайте, и похлеще!
Незадолго до пяти часов молодой человек влетел в ювелирный магазин неподалеку от отеля «Космополис» — молодой человек, который — хотя его пиджак лопнул у воротника, а из мокрой насквозь одежды струилась вода — пребывал в превосходнейшем расположении духа. И только когда он заговорил, ювелир узнал в этой человеко-губке элегантного молодого франта, который заходил утром и выбрал браслет.
— Послушайте, старый малыш, — сказал этот молодой человек, — вы помните ту маленькую штукенцию, которую показывали мне на заре?
— Браслет, сэр?
— Как вы сказали в мужественной откровенности, делающей вам честь, мой милый старый ювелир, именно браслет. Так извлеките, достаньте и предъявите, если вас не затруднит. Выложите его и придвиньте на драгоценном блюде!
— Но ведь вы желали, чтобы я отложил его, а завтра утром послал в «Космополис».
Молодой человек убедительно постучал ювелира по внушительной груди:
— То, что я желал и что я желаю теперь, — это два чертовски разных и дьявольски несовпадающих желания, друг моих университетских дней! Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня, и все такое прочее! Я больше не рискую. Это не для меня. Для других — да, но не для Арчибальда! Вот дублоны, выкладывайте старый добрый браслет. Спасибо!
Ювелир пересчитал купюры с тем же истовым благочестием, которое Арчи заметил днем в манере владельца лавки подержанной одежды. Процесс этот привел ювелира в умиленное настроение.
— Неприятный, дождливый день, сэр, — заметил он дружески.
Арчи покачал головой.
— Старый друг, — сказал он, — вот тут вы ошибаетесь, и очень. Совсем не так и прямо наоборот, мой милый старый продавец самоцветов! Вы ткнули пальцем как раз в тот аспект этого проклятущего дня, который единственно заслуживает уважения и похвал. Редко среди всех прожитых мной дней выпадал настолько абсолютно мерзкий почти во всех его гранях и проявлениях, но есть одно качество, полностью искупающее остальные, и это его веселая старая дождливость! Покедова, малышок.
— Доброго вечера, сэр, — сказал ювелир.
Глава 16 Арчи обретает занятие
Люсиль медленно поворачивала запястье, разглядывая новый браслет.
— Нет, ты правда ангел, ангел! — прошептала она.
— Он тебе нравится? — спросил Арчи не без самодовольства.
— Нравится?! Он изумителен! И наверное, стоил целое состояние!
- Да нет, пустячок. Всего горстка-другая тяжко заработанных пиастров. Парочка-другая дублонов из старого дубового сундука.
— А я не знала, что в старом дубовом сундуке вообще были дублоны.
— Ну, собственно говоря, — признал Арчи, — на определенном этапе происходящего их вообще там не было. Но одна моя тетка в Англии — да пребудет над ней благодать! — взяла да и отстегнула мне телеграфом кусман предмета первой необходимости в самый что ни на есть психологический момент, как ты могла бы выразиться.
— И ты потратил все на подарок мне ко дню рождения! Арчи! — Люсиль посмотрела на мужа с обожанием. — Арчи, знаешь, что я думаю?
— Так что?
— Ты — идеальный мужчина.
— Нет, правда! Ого-го!
— Да, — сказала Люсиль категорично. — Я давно это подозревала, а теперь знаю твердо. Думаю, на свете только ты один такой.
Арчи погладил ее по руке.
— Странно! — сказал он. — Но твой родитель сказал мне почти то же не далее как вчера. Но только, по-моему, подразумевал он не совсем то же, что ты. Говоря совсем уж откровенно, он, если процитировать точно, поблагодарил Бога, что на свете я один такой.
В серых глазах Люсиль отразилось огорчение.
— Со стороны папы это очень нехорошо! Мне так хочется, чтобы он отдал тебе должное. Но тебе не следует быть слишком уж суровым с ним.
— Мне?! — сказал Арчи. — Быть суровым с твоим отцом? Черт побери, по-моему, ты не можешь назвать мое обхождение с ним чрезмерно жестоким, а! Я хочу сказать, что думаю только о том, как бы не попадаться старичку на глаза или свернуться в тугой шар, если уж мне не удалось увернуться от него. Скорее я буду суровым со взбесившимся слоном! Ни за что на свете я не скажу про твоего милого старого родителя что-либо бросающее на него тень. Но от факта не уйдешь: он занимает первое место среди наших ведущих акул-людоедов. Бесполезно отрицать, что, по его убеждению, ты немножечко предала гордый древний род Брустеров, когда принесла меня в дом и положила на дверной коврик.
— Да кто угодно должен был счесть себя счастливцем, заполучив такого зятя, золото мое.
— Боюсь, свет моих очей, папочка в этом вопросе с тобой расходится. Всякий раз, когда мне в руки попадает ромашка, я даю ему еще шанс, но ответ всегда один: «Не любит!»
— Ты должен быть снисходителен к нему, дусик.
— Ладненько! Но от души надеюсь, что он меня на этом не изловит. Мне кажется, что если старина папочка обнаружит, что я к нему снисходителен, с ним родимчик приключится прямо на месте.
— Ты же знаешь, он сейчас очень тревожится.
— Нет, я не знал. Он не так уж часто делится со мной сокровенным.
— Из-за этого официанта.
— Какого официанта, царица моей души?
— Его зовут Сальваторе. Папа не так давно его уволил.
— Сальваторе!
— Вряд ли ты его помнишь. Но он обслуживал этот столик.
— Так ведь…
— И оказывается, папа его уволил, а теперь возникли всякие неприятности. Видишь ли, папа хочет построить еще один отель и думал, что приобрел участок, и все в полном порядке, и можно уже приступать к строительству. И вдруг он узнает, что мать этого Сальваторе — владелица газетной и табачной лавочки в самой середине участка. Убрать ее оттуда можно, только купив эту лавочку, а она отказывается продавать. То есть Сальваторе заставил мать обещать ему, что она ее не продаст.
— Лучший друг мальчика — его мамочка, — сказал Арчи одобрительно. — У меня с самого начала была мысль…
— И папа в отчаянии…
Арчи задумчиво затянулся сигаретой.
— Помнится, один типчик… Собственно говоря, это был полицейский и притом выдающийся прыщ… Так он сказал мне, что ты можешь попирать физиономию бедняка, но не должен удивляться, если тот тяпнет тебя за ногу, пока ты эту физиономию попираешь. Видимо, это и случилось со старым папочкой. У меня с самого начала была мысль, что старый друг Сальваторе себя еще покажет, если дать ему время. Мозговитый субчик! Большой мой приятель.