— Не возражаете против присяги? — спросил он. — Чтобы было как полагается.
— Абсолютно не возражаю.
Он взглянул на Лоррен Роббинс. Лоррен произнесла:
— Поднимите правую руку, мистер Лэм.
Я поднял правую руку.
— Вы торжественно клянетесь, что записанное в только что подписанных вами свидетельских показаниях соответствует истине? Да поможет вам Бог!
— Клянусь.
В левой руке она держала наготове нотариальную печать, одну из тех карманных никелированных штуковин, которую, выезжая на вызов, можно сунуть в кошелек.
Подвинув к себе документ, Лоррен в том месте, где было напечатано: «Подписано под присягой в моем присутствии октября пятого дня», поставила свою подпись — на месте государственного нотариуса, оттиснула печать и вручила документ Холгейту.
Взглянув на бумагу, Холгейт кивнул, встал из-за стола и протянул мне руку для пожатия, давая понять, что разговор окончен.
— Большое вам спасибо, мистер Лэм. Как замечательно, что граждане готовы добровольно сообщать о дорожных происшествиях, свидетелями которых они были. Лоррен отвезет вас обратно в отель, если только вы не хотите посмотреть наши участки. В таком случае она готова пройти с вами и…
— Как-нибудь в другой раз, — прервал я его. — Как вам сказать… в данный момент я не расположен делать инвестиции. Нет свободных капиталов.
Он сочувственно пощелкал языком:
— Плохо. Правда, так всегда бывает. Сколько раз появляется возможность сделать вложения в абсолютно надежное дело, а свободных денег под рукой не оказывается. Мы бы взяли совсем небольшой аванс, мистер Лэм, и…
Я решительно затряс головой.
— О'кей, о'кей. Не настаиваю. Просто я хотел из чувства признательности предложить вам прибыльную сделку и, конечно, на законных основаниях. Лоррен, отвези его, пожалуйста, в отель… Да, одну минутку, Дональд. Кажется, на свидетельских показаниях нет вашего адреса.
— Он имеется в книге регистрации отеля, — сказал я.
— Все-таки дайте его мне, я запишу прямо на этих показаниях. Где вас можно найти?
Я дал ему адрес в Сан-Франциско.
Холгейт вышел из-за стола, положил мне на левое плечо большую сильную руку и, сжав мою правую руку, горячо затряс ее.
— Спасибо, Дональд. Огромное спасибо. Если заинтересуетесь недвижимостью, я в любое время к вашим услугам. Знаете, что я сделаю? Я не буду подсказывать вам, какой участок лучше, а просто придержу самый лучший, так что если надумаете обзавестись собственным домом… скажем, в ближайший месяц, просто дайте мне знать.
— Давайте внесем ясность, мистер Холгейт, — напомнил я ему. — Авария произошла по вашей вине.
— Я это знаю. Вина — на мне, — согласился он. — Виноват я. Надеюсь, бедная девушка не сильно пострадала.
— Я тоже надеюсь. Красивая девушка.
— У вас глаз наметанный, не так ли, Дональд?
Глядя на Лоррен, я подтвердил:
— Не спорю.
Холгейт рассмеялся и велел:
— Лоррен, отвези его в отель.
Она с улыбкой спросила:
— Готовы, мистер Лэм?
— Готов, — ответил я.
Мы подошли к автомобилю. Я направился к левой дверце, чтобы открыть перед ней, но Лоррен, распахнув правую дверцу, прыгнула на сиденье и проскользнула на водительское место.
Я уселся рядом, захлопнул дверцу. Она стройной ножкой выжала газ, и мы выехали на полукружье подъездной дорожки.
— Как вам понравился мистер Холгейт?
— Очень.
— Замечательный человек. С ним так хорошо работать.
— А как мистер Мэкстон? — спросил я.
Полусекундное молчание можно было объяснить тем, что она подъезжала к перекрестку. А может быть, еще чем?
— Он тоже.
— Вы, должно быть, довольны работой.
— Очень довольна.
— Вам она действительно нравится?
— Не то слово.
— Нравится все время быть в действии?
— Действовать, значит, жить, — горячо откликнулась она. — Безделье — смерть. Губит рутина. Я люблю разнообразие жизни. Чтобы каждый день, каждую минуту возникало что-нибудь новое, чтобы я могла показать себя как личность, проявить инициативу, использовать свой ум.
— Думаю, у тебя получается, — заметил я.
— Спасибо, Дональд. Тебе кто-нибудь говорил, что ты чертовски славный парень?
— Холгейт говорил, — ответил я. — Но думаю, что ему страшно хотелось продать мне земельный участок.
Лоррен от души расхохоталась:
— Дональд, ты говоришь ужасные вещи! Долго ли еще будешь в городе?
— Не знаю.
— Кого-нибудь здесь знаешь?
— Мало кого.
— Мужчин, женщин?
— И тех, и других.
— Ладно, — подбодрила она меня, — не скучай!
— Не буду, — сказал я.
— Рада, что не будешь, — поглядев на меня, улыбнулась Лоррен. — Но если что… можешь всегда позвонить мне. Мой номер телефона есть в справочнике.
— Будешь предлагать мне участок?
— Возможно, — засмеялась она.
Пару минут она молчала, потом, подъезжая к отелю, с улыбкой добавила:
— А вообще-то, Дональд, я много чего могла бы предложить.
Лоррен порывисто протянула мне руку, одарила быстрой улыбкой и, глядя перед собой, стала ждать, когда захлопнется дверца автомобиля.
Убедившись, что дверца закрыта, она мельком взглянула в боковое зеркальце и стремительно врезалась в поток машин.
Глава 4
Портье сообщил, что мне никто не звонил. Сказав, что я немного пройдусь по городу, я вышел из отеля и направился к находившейся в двух кварталах стоянке такси.
Доехал до супермаркета. Там я забрал оставленный мной автомобиль, вернулся на нем в отель, припарковался, а потом до темноты слонялся по улицам.
По всей видимости, никто не проявлял ко мне ни малейшего интереса. Ни разу не появился и тот долговязый. Всем было на меня наплевать. И никаких сообщений.
Незадолго до того как стемнело, я позвонил Дорис Эшли.
Телефон не отвечал.
Из телефонной кабины я позвонил домой Элси Бранд:
— Привет, Элси. Как делишки?
— Дональд…
— Что не так?
— Названивает какой-то человек и разговаривает… как вам сказать, угрожающе.
— Угрожать — дело несложное, — заметил я. — Что ему надо?
— Да насчет аварии, которую вы видели. И, похоже, он очень… словом, чем-то обеспокоен.
— Да ну? И часто звонит?
— За последний час трижды. Господи, я не знала, что говорить. Сказала, что не знаю, чтобы кто-нибудь давал мой номер телефона, но что у меня гостит брат, который должен вот-вот прийти.
— Скоро буду, — сказал я. — Не дергайся.
— Дональд, это что-нибудь… опасное?
— Откуда я знаю?
— Я ужасно боюсь.
— Не надо. Еду.
— Когда вы будете?
— В течение часа.
— О, Дональд, я так… Будьте осторожнее, ладно?
— Странно, — заметил я. — Обычно ты просишь меня вести себя прилично. А теперь говоришь — осторожнее.
В трубке раздался нервный смешок:
— Приготовить что-нибудь на ужин?
— Неплохая мысль, — поддержал я. — Это создаст домашний уют.
— Чего бы вы хотели?
— Шампанского и бифштекс из вырезки.
— Я — скромная служащая.
— Это, — заявил я, — в счет служебных расходов.
— Будет сделано: шампанское и бифштекс из вырезки, — отрапортовала она. — Как предпочитаете — куском?
— Куском.
— С кровью?
— С кровью.
— С картофелем?
— Печеным. Но не слишком хлопочи. Никаких салатов и десертов. Только бифштекс, печеный картофель, шампанское и, может быть, баночка зеленого горошка.
Мясо поджарю сам, когда приеду. Когда эта птичка снова защебечет, постарайся узнать, как его зовут. Скажешь, что я задерживаюсь, но обещал быть дома через час и что мы собираемся поужинать. Пускай приезжает часа через полтора, тогда и поговорим.
— Вы уверены, что успеете приехать до него, Дональд?
— Буду, — заверил я. — Покупай мясо и шампанское. Обязательно сохрани чеки — отдам Берте в качестве оправдательного документа.
— Вот уж она будет рвать и метать! — обрадовалась Элси.
— Ей только на пользу, — хмыкнул я. — Жди. Еду. — И я повесил трубку.
Транспортный поток был чуть меньше, чем я ожидал, поэтому я добрался за сорок пять минут.
У Элси шампанское уже стояло на льду, две отменных отбивных оставалось только бросить на решетку.
В духовке пеклась картошка. Была открыта банка зеленого горошка, нарезан и намазан маслом французский хлеб — оставалось его только поджарить. Не забыли и про баночку протертого чеснока.
— Ну прямо как дома! — похвалил я.
Она хотела что-то сказать, осеклась и залилась краской, видно, из-за того, что чуть было не ляпнула.
— Чеки есть? — спросил я.
Элси протянула их мне.
— Звонил наш знакомый?
— Как только я положила трубку после разговора с вами.
— Сказала ему, чтобы приезжал?
— Сказала.
— Что он?
— Сказал, что будет. Просил передать вам, то есть брату, чтобы без дураков и говорил только правду.
— Что ты ответила?
— Сказала, что брат всегда говорит правду и что так заведено у нас в семье.
— Молодчина! — похвалил я ее. — Ну, давай, посидим как брат с сестричкой.
Я снял пиджак, расстегнул манжеты, засучил рукава, ослабил галстук, расстегнул воротник и огляделся вокруг, думая, что бы еще предпринять. В это время раздался звонок.
— Ступай к двери, — обратился я к Элси. — Скажи, что брат только что пришел, и спроси этого малого, как его зовут. Когда будешь представлять меня, постарайся не называть фамилию. Просто скажешь: «Это Дональд».
Поняла?
— Поняла.
— Ну, давай.
Она направилась к двери.
На пороге стоял кряжистый, воинственно настроенный тип. Кустистые брови насуплены, над ушами росли густые волосы, зато не было почти ни волоска на макушке. Одет в дорогой костюм, но ботинки явно нуждались в щетке.
— Здорово! — проревел он. — Брат дома… А-а, вон он. — И полез в дверь.
Элси осталась стоять в дверях.
— Будьте любезны, ваше имя?
— Гарри Джуитт, — ответил он, протискиваясь мимо нее в квартиру. — Ты — брат? — обратился он ко мне.
— Я — брат, — ответил я, держа в руках вилку с длинной ручкой, которой собирался накалывать мясо, — и у нас не принято врываться в дом без приглашения.
— Извини, кажется, немного не удержался. Я… для меня это очень важно.
— А мне важны хорошие манеры, — оборвал я его. — И моя сестра — порядочная девушка.
— Кто сказал, что не так?
— Вы — своим поведением.
— Ладно, успокойся, юноша, — сказал он примирительно. — Мне надо с тобой поговорить.
— Я вам — не юноша, — отрезал я. — Меня зовут Дональд. А теперь катитесь за дверь и ждите, когда вас пригласят. Иначе не будет никакого разговора.
— Я так и думал, — хмыкнул он.
— Что вы думали?
— Что ты разыграешь спектакль, а говорить не захочешь.
— Мне казалось, что я говорю, — ответил я. — И говорю вполне определенно. Убирайтесь на лестничную площадку. — С вилкой в руке я двинулся на него.
Он грозно распрямил плечи, но потом, кажется, передумал. Вышел на площадку и снова позвонил в дверь.
Элси, словно примерзшая к месту, вопросительно посмотрела на меня. Потом открыла.
Джуитт промолвил:
— О, добрый вечер, мэм. Меня зовут Гарри Джуитт.
Извините, что беспокою в такой поздний час, но вопрос чрезвычайно важен. Я полагаю, что ваш брат был очевидцем автомобильной аварии, имевшей место два месяца назад, и мне очень хотелось бы с ним поговорить.
Элси продолжила игру:
— А-а, здравствуйте, мистер Джуитт. Меня зовут Элси Бранд. Входите, пожалуйста. Мой брат сейчас дома. Только что пришел.
— Благодарю вас. Весьма признателен, — сказал Джуитт, переступая порог.
— Как теперь? — обратился он ко мне.
Теперь лучше, — заметил я. — Вы явились несколько рановато. Я еще не поел.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласила Элси.
— Благодарю вас, — ответил он.
Его глаза из-под кустистых бровей сверлили меня насквозь.
— Будьте любезны, расскажите, что вы видели, — попросил он.
Я обронил:
— Кажется, что-то говорилось о вознаграждении.
— Двести пятьдесят зеленых, — подтвердил он.
— Не в моих привычках отдавать просто так что-то, за что назначена цена.
— А я и не расположен платить за вещь, если от нее нет толку. Вы убеждаете меня, что видели происшествие, — получаете двести пятьдесят зеленых.
— Справедливо, — согласился я.
— Ладно, начинайте.
Я начал:
— Это было приблизительно в половине четвертого пополудни. Я был в Колинде, шел по Главной улице, кажется, ее так и называют — Главная улица. Шел в северном направлении по левой стороне между Восьмой и Седьмой улицами. Вообще-то я уже приближался к пересечению с Седьмой улицей и смотрел на светофор, потому что собирался перейти на правую сторону Главной улицы и хотел подгадать под зеленый свет.
— Давайте дальше, — подгонял он меня.
— К светофору двигался ряд машин, думаю, машины четыре. Светофор переключился с зеленого на желтый. Ехавшая впереди ряда машина могла без труда проскочить до красного, но водитель, видно, оробел и нажал на тормоза очень резко. Машина почти мгновенно остановилась. Шедшая следом машина встала, чуть не ударившись о переднюю. Третьим шел легкий спортивный автомобиль с опущенным верхом. Его вела довольно хорошенькая девица. Следом шла машина очень быстро. Водитель, видно, выезжал в левый ряд, чтобы пойти на обгон, потому что…
— Почему вы так думаете?
— Когда я его увидел, он снова выворачивал в правый ряд и ехал на приличной скорости.
— И что произошло?
— Как раз собираюсь рассказать. Мужчина в задней машине, большом «бьюике», наехал на девушку в спортивном автомобиле. Стукнул довольно крепко. В момент удара ее автомобиль стоял — остановился за пару секунд до столкновения.
— Девушка каким-нибудь образом пострадала?
— Внешне нет. Если не считать, что, похоже, у нее болела шея. Во всяком случае, она одной рукой держалась за шею.
— Еще бы, черт возьми!
— Ее как следует тряхнуло, — заметил я. — Удар был неожиданным. Я видел, как она дернула головой.
— Она остановилась?
— Она уже стояла, когда произошел удар.
— Ладно. Что дальше?
— Ну, оба вышли и с минуту поговорили. Потом девушка уехала. Мужчина прошел вперед, посмотрел на капот, пожал плечами, тоже сел в машину и уехал. Кажется, пробило радиатор, потому что на дороге осталась мокрая полоска. Вот и все, что я видел. Пока я смотрел, светофор, кажется, переключался раз или два.
— Не записали номера машин?
— Нет, не записал.
— Узнаете кого-либо из двоих, если увидите снова?
— Конечно. Я их хорошо разглядел.
— Опишите мужчину.
— Значит так, здоровый рослый малый. Похоже, техасец. На нем был коричневый костюм и рубашка спортивного покроя.
— Возраст?
— Лет сорок, возможно, сорок два — сорок три.
— Высокий?
— Верных шесть футов и два дюйма. Кажется, добродушный малый. Я видел, как он улыбался, хотя передок машины здорово помяло. Коротко подстриженные усы.
— В какое время это произошло?
— В половине четвертого, плюс-минус несколько минут.
— А число?
— 13 августа.
Джуитт сказал:
— Я покажу вам фотографию. Это может иметь какое-то значение, но не обязательно. Я, конечно, понимаю, что узнать человека по фотографии дело трудное, но давайте попробуем.
Вытащив из кармана бумажник, он достал фотографию Картера Холгейта. Довольно приличный снимок — Холгейт и Джуитт, стоящие рядом у входа в фирму под вывеской: «Холгейт и Мэкстон. Жилой квартал Бризмор-Террас».
— Узнаете кого-нибудь? — спросил он.
— Конечно, — ответил я. — Справа стоите вы.
— А тот, что слева?
— А тот, — убежденно произнес я, — человек, который вел машину, врезавшуюся в автомобиль той девушки.
— Уверены?
— Уверен.
Джуитт неохотно убрал фотографию в бумажник.
— Как вас найти? — спросил он.
— Через Элси. Я всегда держу с ней связь.
— Собираетесь здесь жить?
— Не думаю, — ответил я. — Побуду у нее пару дней.
Я здесь проездом.
— Куда?
— Пока не знаю.
Помедлив, Джуитт достал из бумажника две сотенные и одну полсотенную купюру и протянул мне.
— Что от меня требуется взамен? — спросил я.
— Ни черта, — ответил он. — Абсолютно ни черта.
— Можно узнать, кто рядом с вами на фотографии?
— Зачем?
— Сказать ему, что я видел происшествие.
— По чьей вине была авария?
— По его вине.
— Неужели вы думаете, что ему захочется иметь свидетеля, который под присягой покажет, что вина за аварию — на нем?
Указав пальцем на двести пятьдесят долларов, я заметил:
— Кому-то все-таки очень нужен свидетель.
— Вы ответили на объявление, — терпеливо объяснил Джуитт. — Получили две с половиной сотни. А теперь забудьте про все.
— Что значит, забыть про все?
— А то и значит, — повторил он. — Забудьте про все. — С легкостью тренированного спортсмена он встал с кресла, шагнул к двери, неожиданно обернулся и, оглядев Элси Бранд с ног до головы, произнес: — Благодарю. Извините за беспокойство и за грубость.
Я действительно очень сожалею. — И, хлопнув дверью, вышел.
Элси посмотрела на меня. Я видел, что у нее от страха подкашиваются ноги.
— Дональд, кто это был?
— Не знаю, — сказал я. — Единственное, в чем я уверен, так это в том, кого здесь не было.
— Хорошо, кого здесь не было?
Здесь не было Гарри Джуитта, — заявил я.
— Почему вы так думаете?
— У него на запонке инициал «М». На галстуке тоже вышита буква «М». На снимке они оба стоят под вывеской «Холгейт и Мэкстон». Стоящий рядом с ним крупный мужчина — Холгейт. Думаю, что, возможно, это был Кристофер Мэкстон.