Сержант с неохотой ушел, а его место занял Шульгин.
– Вас Рита зовут? – спросил он.
– Нет, Катя. А Риты сейчас нет.
– Давно снимаете квартиру? И как вы узнали, что Ира мертва?
– Хату снимаем несколько месяцев. А как узнала? Прихожу домой, а она лежит…
– Ира была наркоманкой?
– Ну да, кололась. Иногда…
– А деньги где на дозу брала?
– Ну, работала. На фирме…
– На какой?
– Да по-всякому…
– Может, проституцией занималась? В элитном борделе в Зеленограде. Под чутким руководством Грушевской Варвары Павловны…
– Ну что вы! – вяло возмутилась девушка. – Я не знаю такую…
– И Снежану не знаете?
– Не знаю!
– Субботина ее фамилия!
Зато Шульгин знал новоявленную мадам во всех телесных подробностях. Внешний массаж вчера плавно перешел во внутренний, потом была сауна, затем снова постельные утехи, сдобренные виски. Только глубокой ночью Дима оказался дома.
Выпил он вчера не очень много, но чувствовал себя с утра разбитым. И дело не в недосыпе, к этому он давно привык. На него давило чувство вины и ожидание крупного подвоха. Ведь не зря же проститутка Снежана совратила его. Он это понимал, но все-таки сдался ей на милость. О чем жалел, когда ехал сюда. А сейчас ментовская совесть держала его за горло и во весь голос кричала на ухо: если бы он приехал сюда вчера, то Ира, возможно, была бы сейчас жива.
– А если мы сейчас в Зеленоградский ОВД позвоним, если спросим, кто ты такая, что нам ответят?
– Да звоните! Не работала я в этом борделе. Ирка работала, а я – нет.
– А ты где работаешь?
– Где надо!
– Да ты не бойся, никто тебя привлекать не станет. За это дело. А вот за убийство твоей соседки можем привлечь.
– Я здесь при чем?
– А потому что твою подружку кто-то убил.
– Никто ее не убивал! С дозой не рассчитала! При чем здесь я!.. Я наркотой не занимаюсь, это я вам честно говорю.
– А Ира занималась?
– Нет. Ну, для себя, конечно, доставала.
– А если я скажу тебе, Катя, что Ира не была наркоманкой?
– Как не была, если была!
– Да, но руки у нее чистые. Не кололась она в руки.
– А она что, дура, по-вашему, чтобы в руки колоться? Вы на ее ноги посмотрите!
– А почему последний укол она в руку сделала?
– Не знаю.
Эксперты, следователь и оперативники еще не подъехали, поэтому Шульгин беспрепятственно смог осмотреть ноги покойной. Действительно, вены голени у девушки были порядком исколоты. Но почему тогда она не укололась туда? Не потому ли, что убийце все равно было, куда всадить иглу?
Дима вернулся к Кате, но его появление вызвало бурную истерику. Она смотрела на него безумными глазами, будто он был не человеком, а красномордым чертом с рогами. И еще она вовсю махала руками, будто пытаясь напустить на него дым ладана.
– Не убивала я Ирку! Не убивала! И не надо меня пытать, кто ее убил? Никто! Сама она!
– А почему она в руку укол сделала?
– Она иногда в руку делала…
– Да нет, не видно там ничего…
– Потому и не видно, что редко делала…
– Рита где?
– Не знаю. Я когда уходила, она здесь была… Но ее вызвать могли.
– Куда?
– Куда надо!
– А тебя куда вызывали?
– Не важно!
– Ну как не важно? Нам знать надо, с кем ты была, когда Ира умирала. С кем ты была, тот и алиби предоставит…
– А когда она умерла?
– Ночью. Ближе к утру.
– Ну, под утро я была с одним. Игорь, если надо будет, его найдет.
– А ты что, не знаешь своего клиента?
– Ну, Толик его звали…
– А Игорь – твой сутенер? – усмехнулся Шульгин.
– А это не ваше дело!..
– Значит, работала ты ночью. А вернулась когда?
– Ну, вернулась. Утром вернулась, смотрю, Ирка лежит, я в милицию звонить.
– А Рита в это время где была?
– Не знаю. Не было ее здесь.
– Так, ладно. Сейчас ты посмотришь и скажешь мне, оставила Рита свои вещи или нет?
– Кому оставила? – тупо посмотрела на Шульгина девушка.
– Здесь оставила или нет? Может, она домой уехала?
– Куда, в Полтаву?
– Я откуда знаю?.. Вещи пошли смотреть!
Наконец-то Катя поняла, что от нее требуется, медленно поднялась со своего места, прошла в комнату, где жила Рита, заглянула в шкаф, в тумбочку.
– Нет вещей, – мотнула она головой. – Уехала!
– Фамилию ее знаешь?
– Мартынченко.
Шульгин достал телефон, набрал номер подполковника Кручи.
– Да, Дима, – спокойно, с фирменной своей меланхоличной иронией ответил начальник.
– Проблема, Степан Степанович. Ира убита.
– Какая Ира?
– Она же Стелла, она же Ванесса.
Квартира вдруг стала наполняться людьми, это приехала оперативно-следственная группа. Шульгин понимал, что его присутствие здесь нежелательно, но уходить не торопился.
– Убита? – продолжал спрашивать в трубку Круча.
– Да, на квартире у себя лежит. Похоже на передозировку. Ноги в уколах, а руки чистые. Зачем, спрашивается, она в руку укололась, если в ноги привыкла? Я вчера со Снежаной разговаривал, про Иру спрашивал, она мне адрес ее давать не хотела. Но потом вышла, принесла все-таки. Я ехать к ней собирался, а Снежана меня задержала. Надолго задержала. Но дело не в том. Дело в том, что она могла меня нарочно задержать. Чтобы с Ирой успеть покончить.
– Зачем ей это?
– Ну, я не знаю. Может, эта Ира что-то про Муравлеву знала? Что-то такое нехорошее. Снежана тоже знает, но не говорит. Сказала, что Муравлева к ней по душам поговорить приезжала… Ну, потом призналась, что было у них и более плотное общение. Но все равно, ничего такого я не узнал. А Ира могла знать.
– Что, например?
– Ну, мало ли… Может, Муравлева и сама была проституткой. Может, она в бордель этот не к Снежане ездила.
– А к кому?
– Может, стариной тряхнуть хотела. Не бывает бывших наркоманов. И проституток бывших не бывает. Случаются, конечно, исключения, но что, если Муравлева не хотела быть исключением? Может, потому и приехала к Снежане, чтобы она ей с острыми ощущениями помогла.
Круча слушал внимательно, не перебивал, похоже, он всерьез отнесся к версии подчиненного.
– Муж на работе, а ей скучно, вот она от безделья и мается, отсюда и вопросы, куда пойти, куда податься, кого найти, кому отдаться, – предположил Дима.
– Ну, если она бывшая проститутка, то такой вопрос, конечно, возникнуть может, – согласился Степан Степанович. – Но зачем убивать Иру?
– А чтобы она не рассказала мне про Муравлеву…
– Но Снежана же не рассказала.
– Так со Снежаной у Муравлевой могли быть хорошие отношения, а с Ирой – плохие. Может, она ненадежной казалась, поэтому ее убрали.
– А Снежана, значит, надежная.
– Мне кажется, что да, баба она умная, все вокруг да около. Зато Ире точно в лоб. Передозом…
– Точно передоз?
– Да похоже на то… А может, с дерьмом каким-нибудь наркоту смешали. Я слышал, если героин с метадоном смешать, летальный исход вполне можно получить. Но с этим пусть экспертиза разбирается, а меня соседка Иры волнует, некая Маргарита Мартынченко, девятнадцати лет от роду. Сбежала она из Москвы. Собрала вещи и сбежала.
– И что?
– Искать ее надо. Может, она и убила Иру. Сделала ей укол и уехала. Может, она уже где-то на пути в Полтаву.
– Искать ее надо. Но, насколько я понимаю, это не наш район.
– Нет, не наш.
– Пусть местный угро этой Ритой занимается, – решил Круча.
– Так им легче на несчастный случай все списать. Или на суицид.
– Попробуй объяснить им, что это не так.
– Вот и я о том же… Надо в Зеленоград ехать, Снежану в оборот взять. И чем быстрей, тем лучше. А мне здесь надо остаться…
– В Зеленоград, говоришь? А Снежана там?
– Должна быть. Главная мадам под следствием, штат распущен, в доме только Снежана и охранник. Они за домом смотрят. Он выставлен на продажу, а эти двое, как говорится, на хозяйстве остались.
– Может, мы за покупателя сойдем?
– Вряд ли. Снежана вас видела.
– Видела. А я Романова возьму, он хоть и молодой, но представительный… Я тебя понял, Дима. Давай работай, а со Снежаной мы разберемся. Сам в Зеленоград съезжу…
Не хотел Шульгин ехать к Марии-Снежане. Может, и не очень хорошо она с ним поступила, но все-таки не хотелось грубить ей, а без этого точно не обойтись. Все-таки ночь, считай, с ней провел, а какая она нежная была с ним и ласковая…
Дима сунул телефон в карман и тут же услышал сухой кашель за спиной. Такими звуками, как правило, люди привлекают к себе внимание.
Он обернулся и увидел широколобого, с крупными блестящими залысинами мужчину. Улыбка у него вроде бы была добродушной, располагающей, но взгляд колючий, въедливый, неуютный, как мартовский ветерок.
– Следователь Корейцев, – представился он. – Насколько я понял, вы представляете уголовный розыск ОВД «Битово»?
– Капитан Шульгин, оперуполномоченный уголовного розыска. Да, я представляю Битово.
– Вы знаете покойную, – сказал он утвердительно.
– Постольку-поскольку. Она проходила у нас как свидетель по важному делу, вот я и приехал поговорить с ней, а она мертва…
– Я так понял, вы полагаете, что ее убили.
– Утверждать я, конечно, не могу, но все может быть…
– Но вы предполагаете, что мы спустим это дело на тормозах… Извините, что подслушал ваш разговор.
– А зачем вам лишние проблемы? Покойная была проституткой, наркоманкой, она запросто могла стать жертвой собственных пристрастий. Я вас ни в чем не упрекаю.
– Не надо упрекать. Мы работаем не за галочки в отчетах. Хотя, конечно, от этого уйти пока не получается. Вы что-то говорили про соседку покойной. Думаете, она могла сделать укол?
– Все возможно. Мартынченко ее фамилия, из Полтавы она. Но, возможно, находится где-то в Москве. Задержать ее надо.
– Не переживайте, мы примем все меры к ее задержанию. А вы можете возвращаться к себе в отдел.
– У вас могут возникнуть ко мне вопросы.
– Логично. Оставьте свой телефон.
Шульгин прекрасно понимал следователя Корейцева, которому не хотелось, чтобы под ногами крутился опер с чужой «земли», но и сдаваться он не собирался. Надо было найти убийцу, чтобы выйти на заказчика преступления, и он сделает для этого все, что в его силах.
Глава 26
Кованые ворота были закрыты на замок, калитка задраена намертво, машин во дворе нет, зато откуда-то вдруг появились спущенные с цепи собаки. Они с жутким лаем бросились на ворота. Проскочить сквозь прутья они никак не могли, но Романов инстинктивно отпрыгнул назад, затем, постояв несколько секунд в нерешительности, сел в машину.
Сам Круча из машины выходить не стал. Рано у него хоть и не болит, но все-таки вынуждает ограничивать себя в движениях.
– Похоже, бордель закрылся на карантин, – недовольно буркнул Романов. – Люди вымерли, остался только СПИД и сифилис.
– И разносчики бешенства, – совсем невесело улыбнулся Круча.
Может, и есть кто-то в притоне, но туда без приглашения не попасть. А собаки в гости не зовут, как раз наоборот.
Круча вздохнул. Зря он сам поехал сюда, надо было Романова на разведку отправить. Но уж больно захотелось ему поговорить со Снежаной.
Возможно, Муравлева действительно в прошлом была проституткой. Может, она только прикидывалась образцовой женой, а сама время от времени приезжала в бордель, чтобы в потных объятиях похотливого самца вспомнить бурную молодость. Так или иначе, но Степан Степанович застукал здесь Наташу, он мог сообщить об этом ее мужу, именно этого она и боялась. Женщина она не бедная, не без связей в темном подлунном мире – возможность заказать Степана у нее была. Что, если в него стрелял из подводного ружья нанятый ею человек? Вероятность такого сценария ничтожна мала, но все-таки ему очень хотелось поговорить со Снежаной. Вдруг она прольет свет на темное прошлое своей подруги, возможно, вовсе не «розовой».
Круча позвонил Шульгину:
– Как там у тебя дела, Дима?
– Да пока неплохо. Мартынченко искать вроде бы начинают, меня хотят подключить, я не против…
– А к Снежане подключиться не хочешь? Не пускает она нас к себе, собак с цепи спустила. Ты ей позвони, объясни, что нельзя так поступать.
Шульгин перезвонил через пять минут.
– Телефон абонента заблокирован или находится вне зоны доступа сети, – с сожалением констатировал он.
– Но мы-то в зоне доступа, значит, ее здесь нет. Или телефон заблокирован. Ладно, Дима, занимайся Мартынченко. И по сторонам посматривай, вдруг твоя Снежана там где-то неподалеку засветится. Да, и номер ее телефона продиктуй.
Розыск – это хождение по лабиринту с одним-единственным выходом. Уперся в тупик, значит, надо поворачивать назад, отступать на исходные позиции и двигаться в другом направлении в надежде, что выход не заблокирован наглухо.
Но где эта исходная позиция? Дом гражданина Костина, где погиб Остроглазов? Но ведь это далеко, может, есть что-то поближе?
Круча направился в Зеленоградский ОВД, и, как оказалось, не зря. После инцидента с Колей Могилевским там побывала и Снежана, она же Мария Викторовна Субботина, и погибшая Стелла-Ванесса, она же Ирина Игоревна Вислогузова. Одна родом из Курска, другая – из Астрахани, у обеих прописка по месту рождения. А московские адреса указаны от фонаря, место жительство Вислогузова указала вовсе не то, где сейчас находился ее труп. И вряд ли Субботина жила на Краснобогатырской улице. Да и номер ее телефона не совпадал с тем, который она продиктовала дознавателю.
Сотовый телефон излучает сигнал, по которому посредством специальной аппаратуры можно отследить место его нахождения. Даже если выключить мобильник, он все равно продолжает посылать сигнал, и его можно вычислить. В системе МВД существует специальный технический отдел, который занимается решением таких проблем, да только далеко не всякий сыскарь имеет свободный доступ к этой системе. Но подполковник Круча в столичной системе уже давно, друзья и просто хорошие знакомые у него по всей Москве, и он знал, к кому можно обратиться напрямую. И результат не заставил себя долго ждать. Как оказалось, мобильник Снежаны находился в доме терпимости, по двору которого бегали страшные псы. Но ведь он мог оставаться там и без хозяйки. А если возле выключенного телефона находился сейчас труп гражданки Субботиной?
Бегающие по двору собаки – это уже само по себе нарушение общественного порядка. Вдруг в заборе окажется дырка, через которую эти монстры могут вырваться на свободу, покусать ни в чем не повинных людей. Да и частный бордель можно рассматривать как рассадник не только разврата, но и терроризма. Но главное, сегодня ночью погибла сотрудница этого заведения… И все-таки даже под этим соусом Круче пришлось постараться, чтобы получить постановление на обыск. Да еще время ушло, чтобы выбить группу захвата.
Собак усыпили, но все старания ушли этим псам под хвост. Не было никого в доме. И только мобильник Субботиной лежал на тумбочке в ее комнате. Шкаф пуст, от вещей только старые стоптанные тапочки да упаковка от колготок.
Круча заглянул в телефонную книгу памяти – ничего. Пустовал и список входящих вызовов. Видно, Субботина оставила телефон в доме неспроста: не хотела стать жертвой технической разведки. Потому и память очистила. Но ведь данные с карты памяти можно восстановить, есть специалисты, которым это по силам. Жаль, что на это нужно время…
* * *Рана разнылась, разболелась, но Круча все-таки свернул с дороги домой. Он позвонил Костину, и тот готов был встретиться с ним в своем особняке прямо сейчас, а это почти по пути – три версты не крюк даже для подраненного опера.
Евгений Максимович сделал правильные выводы – видеокамеры контролируют и подступы к воротам, и территорию двора, охранников прибавилось.
Костин принял его без особой радости, но все-таки сам вышел к нему навстречу, проводил в домашний кабинет. Не в его положении хорохориться: в убийстве Остроглазова обвиняется Ковальский, но ведь и на него самого следствие смотрит косо…
Евгений Максимович посадил Степана с одной стороны журнального столика, сам устроился по другую, пальцем коснулся головы китайского болванчика, которая тут же закачалась в режиме метронома. Отсчет времени пошел – так можно было расценить этот жест.
– Вы нам очень помогли Евгений Максимович, – издалека начал Круча. – У нас появился еще один подозреваемый, это первый муж Элеоноры Ковальской. В принципе, он мог ударить Остроглазова по голове. Но вы признались, что оружие убийства находилось на чердаке вашего гостевого дома. Зворыкин еще мог пробраться во двор вашего дома, но не стал бы лезть за молотком в гостевой дом. Он мог бы убить Остроглазова кирпичом. Выковырял бы бордюрный камень из вашей дорожки, например. Хорошо, что вы сказали про молоток…
– Вы же не думаете, что это я ударил Вадима? – с напряжением в голосе спросил Костин. Его совершенно не интересовал Зворыкин, он боялся, что компас правосудия снова покажет на него.
– Против вас нет прямых улик, – покачал головой Круча. – Но согласитесь, эта история с убийством вашего брата слишком уж запутанная. И у вас был повод избавиться от Вадима, и у Ковальского. И даже у Зворыкина, у первого мужа Элеоноры, ведь Вадим приставал к его бывшей жене, возможно, у него на глазах. Вы знаете Зворыкина?
– А кто это?
Круча еще раз убедился, что Костин слушал его вполуха, погруженный в собственные переживания.
– Я же говорю, первый муж Элеоноры. Вы ведь сами говорили мне, что это вы познакомили Элеонору с Леонидом Ковальским.
– Да-да, было такое.
– И еще говорили, что у нее до этого был муж.
– Да, конечно, и муж был, и ребенок. Просто я не знал, что у ее первого мужа фамилия Зворыкин.
– Теперь знаете.
– Скажите, это имеет ко мне какое-то отношение?
– Да нет, со Зворыкиным все ясно. Не мог он убить вашего брата. А Ковальский мог. Возможно, он это и сделал.