Круче пришлось пойти на хитрость, чтобы спровоцировать Розу на признание. Хотя… Вадима Остроглазова действительно мог убить охранник Гена. Или у него могли быть на то свои причины, или он исполнял волю хозяина.
– Гена?! Убил Вадима?! – оторопела Роза. – Зачем ему кого-то убивать?
– Я не знаю. Но обязательно это узнаю.
– Ну, может, кто-то и убивал. Но Гена здесь ни при чем! Он всю ночь со мной был.
– Всю ночь? А так можно?
– Нет, конечно, – растерянно захлопала глазами Роза. – Но дело в том…
Казалось, она вот-вот расплачется.
– Но дело в чем? – поторопил ее Круча.
– Он сказал, что все пьяные, что никому до нас нет никакого дела. Да он и сам выпил. Ну, немного. Совсем чуть-чуть. Сто граммов для храбрости, вот!
– А от него что, требовался подвиг?
– Так он мне в любви признавался, – с радостью во взгляде смутилась женщина.
– Ну, это меняет дело. Признался?
– Признался.
– И остался с тобой на ночь.
– А что здесь такого? Мы же взрослые люди.
– Так никто и не отрицает. И когда он к тебе пришел?
– Ну, я убралась, и он пришел. Я вам даже время скажу, это было в начале первого ночи. Минут двадцать первого, где-то так.
– Вы слышали, как Вадим выходил во двор? Как за ним выходил Евгений Максимович?
– А когда это было?
– Примерно в половине второго ночи.
– Нет, что вы! Не могли мы слышать. Шумно у нас было, – смутилась Роза.
– Музыка играла? – подсказал Круча.
– Ага, музыка, – стыдливо улыбнулась она.
– И долго играла?
– В два часа мы уже спали. Ну, день тяжелый был. И все такое… Сначала Гена заснул, потом я с ним в обнимку. А под утро он меня разбудил, – мечтательно улыбнулась она.
– Когда он от тебя ушел?
– Ну, в шестом часу.
– И что, за всю ночь он ни разу не обошел территорию?
– Нет, – опустила голову Роза. – Только вы Евгению Максимовичу не говорите.
– Да Евгений Максимович и сам все знает. Знает, что лодыря твой Гена гонял…
Возможно, Костин знал, где находится его охранник. Знал, что никто не видит его, когда он убивал Вадима Остроглазова. Отсутствие охранника на посту развязало ему руки. А может, он сам и отправил Гену к Розе?
В любом случае надо было допросить Гену. Но, увы, к тому времени, когда Круча вышел из дома, уже произошла смена караула. Гена дождался своего сменщика и уехал домой. Но почему он тогда не попрощался с Розой?
Глава 6
Яркие солнечные лучи прорезали тонкий тюль и слепили глаза. Серафима могла бы отвернуть голову, но тогда ей пришлось бы смотреть на Женю.
Парень он, в общем-то, симпатичный, и язык у него подвешен – не стыдно с ним пройтись перед девчонками. Но сейчас она смотреть на него не могла – глаза у него горели похотливым огнем, щеки пылали, рот был перекошен от возбуждения. И еще от него неприятно пахло чесноком.
Он долго шел к сегодняшнему дню – ухаживал за ней, встречал ее у института, дарил цветы, провожал домой. Они вместе ходили в театр, кино, даже в ночных клубах бывали. Женя хороший парень, сильный, с ним спокойно и безопасно. И она совсем не прочь была связать с ним свою жизнь. Тем более что он уже давно сделал ей предложение руки и сердца.
Они уже полгода вместе. И только сегодня Серафима подпустила его к своему телу. Он разгорячен, его пальцы ласкают соски, язык нежно скользит по животу вокруг пупка. Ее одежда аккуратно сложена на спинке кресла, на ней нет даже фигового листка. Еще совсем немного, и она станет женщиной. Она к этому готова, только солнце светит слишком ярко. И смотреть на своего избранника неохота… Может, закрыть глаза и отдаться во власть ощущений?
Действительно, на месте Жени можно представить его брата Вадима, этого жгучего брюнета с колдовскими глазами…
– Задвинь шторы! – попросила Серафима.
– Любой каприз!
Женя ловко перепрыгнул через нее, соскочил с дивана, подошел к окну. Но и она не осталась лежать, поднялась, схватила одежду и скрылась в ванной.
Серафима оделась, поправила прическу, подкрасила губы и вернулась в комнату. Женя сидел в кресле в тунике из простыни и грустно смотрел на нее.
– Извини, я не так себе все это представляла, – развела она руками.
Ей уже девятнадцать, и у нее до сих пор не было секса. Подружки с курса уже посмеивались над ней, дескать, никому она не нужна. Но ведь это не так. Жене она нужна. И он очень ее хочет. Так что комплекс невостребованности отпадает. И нет смысла торопить события. А на девчонок плевать.
– Я хочу, чтобы это случилось в первую брачную ночь.
– Я понимаю, – натянуто улыбнулся Женя.
– Ничего ты не понимаешь…
Она должна была доказать своему парню, что у нее до него никого не было. Он бы увидел кровь на простыне и все бы понял… К тому же он так долго ее домогался, что нельзя было дальше томить его. Серафима все это понимала, но…
– Давай потерпим до свадьбы! – попросила она.
– Давай.
– Совсем немного осталось.
Свадьба назначена на осень, на октябрь, отец так захотел. Он у Серафимы потомственный крестьянин, и в его понимании свадьбу полагалось играть после сбора урожая. А с отцом спорить бесполезно – как он сказал, так и будет.
– Всего полтора месяца потерпеть надо.
– Ничего, я тебя всю жизнь терпеть собираюсь, – улыбнулся Женя. – А тут каких-то полтора месяца…
– Ты меня терпеть собираешься? – возмущенно вскинула она брови.
– Ну, может, я не так выразился, – ничуть не смутился он. – Может, потому, что самого себя терпеть собираюсь. Себя терпеть, рядом с тобой.
– Может, мне тоже выразиться? Нецензурно…
– Я серьезно. Понимаешь, я уже взрослый, мне двадцать восемь лет. И я себя хорошо знаю. Бабник я по своей натуре. И женщины у меня были. Не скажу, что много, но были…
Серафима сердито смотрела на него. Она понимала, зачем Женя все это говорит. Не вышло у него с ней, не позволила она ему сорвать свой цветок, вот он и пытается ее уколоть. Хотя и делает вид, что с пониманием относится к ее отказу. Потому она и возмущена, но молчит, не перебивает его.
– Но все это в прошлом, – продолжал он. – Теперь у меня есть ты, и только ты. Я тебя всегда буду любить. Но одной любви мало. Я знаю мужиков, которые очень любят своих жен, но изменяют им. Потому что бабники по жизни. Такие же бабники, как и я. Но я обещаю, что никогда не изменю тебе.
– Будешь терпеть?
– Да, если дело дойдет до того, буду терпеть.
– До чего дойдет дело?
– До другой женщины.
– У тебя может появиться другая женщина?
Серафима не очень хотела видеть Женю в своей постели, ей не нравилось, как от него пахнет, но при этом она уже боялась его потерять. Потому и разволновалась.
– Все может быть. Но я клянусь тебе, что у меня ничего ни с кем не будет. Только с тобой. Всегда. На всю жизнь.
– А если ты меня вдруг разлюбишь?
Женя должен был сказать, что такого никогда не случится, но Серафима услышала от него другое.
– Все равно я буду с тобой.
– А ты можешь меня разлюбить?
– Но ты же меня не любишь. – Он смотрел на нее с улыбкой, но немигающим взглядом.
– Я тебя не люблю? – оторопела она.
– Нет, не любишь. Ты просто меня терпишь…
– Женя, ты не должен так говорить! – сказала она, пытаясь за бурным возмущением скрыть свое смятение.
Ведь он был прав: она не любила его. Терпела, но не любила. И готова была терпеть всю жизнь. Потому что Женя нравился ей как человек. Потому что больше никто не предлагает ей замуж.
– Не должен. Но говорю. Самому себе говорю. А ты ничего не слышала, правда? – мило улыбнулся он.
– Да, я ничего не слышала! – согласилась она, чтобы уйти от этого тягостного для них обоих разговора. – И слышать ничего такого не хочу.
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Да, конечно! Даже не сомневайся!
– Что ж, тогда у меня есть шанс. Как говорится, стерпится – слюбится…
– Женя! Мы же договорились!
Она должна была сказать, что любит его. Ведь это так просто. Но нет, язык не поворачивается. Оказывается, легче сесть к нему на колени, раздвинуть ноги, чтобы он мог просунуть руку ей под юбку…
Он должен знать, как дорог ей. Слова любви застряли где-то в горле, зато Серафима снова готова пожертвовать своей мечтой ради него. Она хотела, чтобы это случилось в первую брачную ночь, но раз так надо, пусть все произойдет прямо сейчас…
Но Женя не воспользовался ее покорностью. Ему нужна была ее любовь, а жертву он от нее принимать не хотел…
* * *Двенадцать лет прошло с тех пор.
– Жень, я люблю тебя… Ты даже не представляешь, как я тебя люблю!
И Серафима ничуть не лукавила, признаваясь мужу в любви. Стерпелась она, потому и слюбилась.
Женя кивнул, думая о чем-то своем. Двенадцать лет назад он бы прыгал от счастья, услышав такое признание, а сейчас ему как будто все равно. Ну да, плохо ему, сильный ушиб в области виска, сотрясение мозга…
Его уже отвезли в клинику, сделали рентген и томографию, назначили лечение. Ничего страшного, жить он будет. Сейчас главное – избежать осложнений, а для этого нужен больничный режим.
Палата у него отдельная, но есть вторая кровать и Серафима может остаться с ним на ночь. С врачом она договорилась.
А охраны возле палаты, как обещал подполковник Круча, нет. Женю подозревают в убийстве, но пост пока не выставили. Может, людей для этого не хватает, может, улик у следствия недостаточно, чтобы взять его под стражу.
– Жень, а ты правда молоток в пруд кинул? – спросила она.
Вчера Серафима перебрала со спиртным, поэтому с трудом продрала глаза, когда услышала, как Женя за окном ругается с Вадимом. Нет, она не выходила из дома, она через открытое окно видела, как Женя тащил своего брата домой. Тот упирался, а он тащил его домой, схватив за грудки. Пьяный Вадим требовал, чтобы Женя его отпустил, но все-таки шел за ним.
Женя уложил Вадима на кровать, влепил ему пощечину, чтобы сбить истерику. Вот это Серафима уже видела, потому что спустилась вниз. И Вадим ее увидел. Паскудно ухмыльнулся и назвал ее шлюхой. И тут же снова получил по морде.
Нос у него крепкий, поэтому кровь не хлынула. Зато выплеснулся словесный понос. Он сказал, что все женщины шлюхи. Сказал и зашелся в истерическом хохоте. Женя снова ударил его ладонью по щеке, и Вадим успокоился. Повернулся на бок и затих. Они думали, что он заснул. И сами отправились спать. А утром Женя обнаружил его труп…
– Ну да, кинул. Метил в Вадика, а попал в пруд. Промазал, – мрачно усмехнулся Женя.
– Ты кидал молоток в Вадика? А если бы ты в него попал?
– Ну, не попал же.
– Ты же мог его убить!
– А если он у меня уже в печенках сидит! Я же знаю, что у тебя было с этим козлом перед нашей свадьбой! – Женя зло глянул на Серафиму.
И она опустила глаза, не в силах выдержать его взгляд. Она помнила о своей вине перед ним…
* * *Невеста может не жаловать своего жениха, но при этом она, как правило, влюблена в свою свадьбу. Серафима стояла перед зеркалом и любовалась собой. Подвенечное платье на ней смотрелось изумительно, фата не могла скрыть большие черные, пронзительные глаза… Она всей своей женской сущностью понимала, как прекрасно выглядит в этом наряде.
Так и не было у нее секса с Женей, так и не стала она женщиной. Зато у Юльки трое было, а у Лильки – четверо. Обе они такие вальяжные, столько самомнения в них, что порою становилось тошно. Ну да, умные они, жизнью искушенные, да только незамужние. Много у них мужиков, да только под венец никто не зовет. А у Серафимы через неделю свадьба, и она, вся такая красивая, нарядная, будет стоять в загсе, слепнуть от фотовспышек, а Женя наденет ей на палец обручальное кольцо. Потом они прокатятся по Садовому кольцу на белом лимузине, а затем отправятся в дорогой ресторан. Они будут с Женей стоять во главе стола и целоваться под крики «Горько!»… Девчонки просто умрут от зависти!
Да что там девчонки! Серафима сама будет себе завидовать. Отгремит свадьба, снимет она подвенечное платье и превратится в обычную женщину. И будет вспоминать, как все было здорово. Вспоминать и завидовать себе, невесте, на своем самом грандиозном празднике в жизни. Завидовать себе в унылости будничной жизни. Но не стоит расстраиваться, ведь все еще впереди…
В дверь позвонили. Ну вот, Женя пришел. Еще не вечер, рабочий день у него не закончился, но он мог освободиться и пораньше. Ведь у них на носу свадьба, и столько дел еще им надо переделать.
Но за дверью стоял Вадим. Красивый и складный, как Аполлон. Взгляд снисходительно-ироничный, завораживающий.
Вадим была братом ее жениха, но к Серафиме он относился как к младшей сестренке. Он не скрывал своего превосходства над ней и не стеснялся смотреть на нее как на какого-то несмышленыша. Ну да, он же первый парень на большой деревне и спит с самыми красивыми девушками, у него богатый круг интересов, ему известно многое из того, что недоступно простому смертному. И еще у него намечается второе высшее образование. Он красивый, стильный, и по его одежде можно судить о мировых тенденциях в моде.
– Жениха ждешь, невеста? – белозубо улыбнулся он.
Всем своим видом он говорил, что разрешает ей броситься себе на шею. Он так уверен в том, что Серафима просто мечтает оказаться в его объятиях… А ведь он, увы, недалек от истины.
– Да, своего жениха…
– Блин, ты такая красивая, что я сам хочу быть твоим женихом, – весело сказал он, закрывая за собой дверь. У него загорелись глаза, столько страстного жара исходило от них, что Серафима сама запылала изнутри.
– Женька мой жених, – мотнула она головой, чувствуя, как под его проникновенным взглядом немеют кончики пальцев.
– А если я тоже хочу, что мне делать?
Он обнял ее за талию, приблизил к ее лицу свои губы. Она попыталась уклониться от поцелуя, прогнулась назад, но все-таки не сумела выскользнуть из его объятий. А губы у него горячие, пьянящие, головокружительные. И нет уже никаких сил стоять на ногах. Хочется лечь. И не просто лечь…
Но Вадим не торопился. Он помог ей избавиться от платья, снял бюстгальтер и оставил в одних белых чулках.
– Здорово! Ты смотришься очень здорово!
Это был какой-то кошмар. Он стоял перед ней на коленях и неторопливо крутил ее на постели. Любовался ею и восхищался. А Серафима как завороженная позволяла ему собой вертеть. Потому что она ничего не соображала от нахлынувшего на нее безумства.
А когда Вадим вдруг уложил ее на спину, она уже готова была умолять, чтобы он как можно скорее сделал ее женщиной… Нет, она не хотела изменять Жене. Просто Вадим силой своего дьявольского очарования отправил ее в другое измерение, где она была его невестой. Жене здесь просто не было места…
Вадим и сам вошел в это измерение. Было немного больно, зато он стал ее мужем. Одна только эта мысль могла заставить ее стонать от удовольствия…
Но вдруг все закончилось. Вадим поднялся, быстро оделся, сел в кресло, достал сигарету, закурил.
В квартире у нее курить не принято, Женя никогда себе этого не позволял. Но Вадим даже разрешения не спросил. А она не возражала. Да и сил у нее не было, чтобы говорить. И с дивана подниматься не хотелось. Лежать бы и лежать, а Вадим, так уж и быть, пусть на нее смотрит. Ведь она так хороша в своей наготе. Он сам так говорил, и она не могла с ним не согласиться. Подвенечное платье валялось на полу, с Женей бы она себе такого не позволила, но ведь с ней был Вадим, самый красивый и желанный мужчина на свете. Да и не нужно ей больше свадебное платье, ведь все уже позади. Вадим стал ее мужем, и они теперь будут вместе…
– Ну чего ты лежишь, как шлюха? – спросил вдруг он.
От возмущения у Серафимы зазвенело в ушах.
– Кто шлюха? – как ужаленная, вскочила она с дивана.
– Я не говорил, что ты шлюха, – с ухмылкой сказал Вадим. – Я сказал, что ты лежишь, как шлюха…
– Я не такая! – мотнула она головой.
– Не такая, но уже из трамвая… Блин, поверить не могу! Я что, первый у тебя?
– Да, первый…
Серафима надела халат, плотно запахнув полы.
– Блин! А как же Женька? Он что, тебя не пробовал?
– Я что, конфета, чтобы меня пробовать?
– Конфета. Сладкая конфета, – озорно улыбнулся Вадим. – Берешь такую конфетку, разворачиваешь и съедаешь! Вкусно!
– А дальше что?
– Что дальше? – Какое-то время Вадим внимательно смотрел на нее, а потом вдруг прыснул в кулак. – Я что, теперь жениться на тебе должен?
– Я это говорила? – обиженно глянула на него Серафима.
– Да у тебя на лице написано… Фим, это не деревня, это город. Здесь даже секс – не повод для знакомства. И тем более для женитьбы…
– Я в деревне не жила. Я жила в городе.
Небольшой у них город, многоэтажек раз-два и обчелся, но все-таки это не деревня и даже не село. Так что пусть Вадим не задается. Тем более что он и сам жил когда-то в маленьком подмосковном городе.
– Да? А отец у тебя кто?
– Агрономом был. А сейчас мукомольный завод у него.
– Хлебом нас кормит?
– А это плохо?
– Кто говорит, что плохо? Хорошо… А что, он вам на свадьбу квартиру дарит?
– Собирается.
– Большую квартиру?
– Однокомнатную.
– Да? – Вадим озадаченно поскреб пальцами у себя за ухом. – А где?
– В Москве.
– Ну, это понятно… А где конкретно?
– Не знаю. Не спрашивала.
– Понятно… Классно, квартира у вас с Женькой будет.
– Я не могу выйти за него замуж, – покачала головой Серафима. – После всего, что между нами произошло, не могу…
– Да ладно, никто ничего не узнает.
– Я знаю… Да и не люблю я Женю… Я тебя люблю!
Она смотрела на Вадима с нежностью влюбленной женщины. Сейчас он подойдет к ней, приласкает, и они снова окажутся в том измерении, где им было так хорошо…
– Фим, ты мне тоже очень нравишься, – с какой-то безрадостной улыбкой отозвался он. – Очень нравишься… Только я сейчас не готов к браку… А ты выходи замуж за Женьку. Выходи. А я к тебе в гости заходить буду. Ну, когда его дома не будет… Тебе же хорошо со мной было? И мне с тобой понравилось…