В центре города, рядом с бассейном, устремлялась ввысь башня, гордо взиравшая на плато, несмотря на столетия бушующих штормов. Когда-то внутри нее имелась лестница, но крэм, затекающий в окна, превратил сооружение в скалу. Тогда рабочие вырезали ступени вокруг башни.
Эшонай начала подниматься по лестнице, для безопасности держась за цепь. Долгий, но знакомый подъем. Хотя ее нога болела, боевая форма повышала выносливость. Чтобы сохранить силу, требовалось больше пищи, чем другим формам. Она поднялась наверх с легкостью.
Эшонай обнаружила, что остальные члены Совета пяти уже ее ждут. Каждый из них пребывал в одной из известных им форм. Эшонай находилась в боевой форме, Давим — в рабочей, Абронай — в партнерской, Чиви — в ловкой и тихая Зулн — в вялой форме. Венли тоже ждала вместе со своим партнером, который раскраснелся от трудного подъема. Ловкая форма подходила для многих действий, требующих аккуратности, но не обладала большой выносливостью.
Эшонай взошла на плоскую вершину бывшей башни. Ветер обдувал ее с востока. Здесь наверху не было стульев, и Совет пяти заседал прямо на голом камне.
Давим напевал с досадой. С ритмами в голове было трудно опоздать случайно. Они правильно подозревали, что Эшонай задержалась нарочно.
Она села, достала из кармана драгоценный камень с заключенным в нем спреном и положила его перед собой на каменную поверхность. Фиолетовый камень светился штормсветом.
— Меня беспокоит эта проверка, — сказала Эшонай. — Я думаю, что мы не должны ее разрешать.
— Что? — спросила Венли в ритме тревоги. — Сестра, не смеши нас. Это необходимо нашему народу.
Давим наклонился вперед, сложив руки на коленях. Он был широколицым, кожа его рабочей формы, в основном черная, пестрела то тут, то там крошечными завитками красного.
— Если все сработает, мы достигнем чего-то поистине удивительного. Первая из вновь открытых форм древней силы.
— Те формы связаны с богами, — напомнила Эшонай. — Что, если, выбирая эту форму, мы пригласим их вернуться?
Венли напевала с раздражением.
— В старые времена все формы приходили от богов. Мы обнаружили, что ловкая форма нам не вредит. Почему должна повредить штормовая форма?
— Есть разница, — ответила Эшонай. — Ты же знаешь песню «Его приход принесет богам их ночь». Напой ее про себя. Древние силы опасны.
— У людей они есть, — сказал Абронай.
Он пребывал в партнерской форме, пышный и упитанный, но контролировал свои страсти. Эшонай никогда не завидовала его положению. Из личных бесед она знала, что Абронай предпочел бы иметь другую форму. К сожалению, другие носители партнерской формы находились в ней недолго или не обладали подобающей значимостью, чтобы присоединиться к Совету пяти.
— Ты сама подготовила для нас доклад, Эшонай, — продолжил Абронай. — Ты видела среди алети воина, повелевающего древней силой, и многие другие подтвердили твои слова. К людям вернулось волноплетение. Спрены снова нас предали.
— Если волноплетение вернулось, — сказал Давим в ритме размышления, — тогда, возможно, это признак того, что боги возвращаются в любом случае. Если это правда, нам нужно подготовиться, чтобы иметь с ними дело. И нам помогут формы силы.
— Мы не знаем, придут ли они, — сказала Эшонай с решимостью. — Нам ничего не известно. Даже, есть ли у людей волноплетение. Это мог быть один из Клинков Чести. В ту ночь мы оставили один из них в Алеткаре.
Чиви напевала в ритме скептицизма. Ее лицо ловкой формы было удлиненным, пряди волос завязаны сзади в длинный хвост.
— Мы угасаем как народ. Я проходила сегодня мимо тех, кто принял вялую форму и не помнит нашего прошлого. Они поступили так, поскольку боятся, что иначе люди их убьют! Они готовят себя к тому, чтобы стать рабами!
— Я тоже их видел, — сказал Давим с решимостью. — Мы должны что-то делать, Эшонай. Твои солдаты проигрывают войну, удар за ударом.
— В следующий шторм, — проговорила Венли. Она настроила ритм мольбы. — Я смогу все проверить в следующий шторм.
Эшонай закрыла глаза. Мольба. Этот ритм настраивали не часто. Было трудно отказать сестре.
— Мы все должны прийти к согласию, — произнес Давим. — Я не приму иное. Эшонай, ты настаиваешь на возражении? Нужно ли нам провести здесь часы, обсуждая вопрос?
Она глубоко вздохнула, приходя к решению, которое прокладывало свой путь из глубины сознания. Решение исследователя. Эшонай взглянула на сумку с картами, которую положила рядом с собой на пол.
— Я соглашусь с проверкой, — сказала она.
Сидящая рядом Венли запела в ритме благодарности.
— Вместе с тем, — продолжила Эшонай с решимостью, — первым, кто испытает новую форму, должна стать я.
Все напевы смолкли. Остальные из Совета пяти уставились на нее.
— Что? — спросила Венли. — Сестра, нет! Это мое право.
— Ты слишком ценна, — ответила Эшонай. — Ты знаешь о формах слишком много, и большинство исследований хранится только в твоей голове. Я просто солдат. Меня можно заменить, если что-то пойдет не так.
— Ты Носитель Осколков, — напомнил Давим. — Наш последний.
— Тьюд тренировался с моими Клинком и Доспехами, — ответила Эшонай. — На всякий случай я оставлю ему и то, и другое.
Остальные из Совета пяти запели с размышлением.
— Хорошее предложение, — сказал Абронай. — Эшонай обладает и силой, и опытом.
— Это мое открытие! — воскликнула Венли в ритме раздражения.
— И тебе за него благодарны, — ответил Давим. — Но Эшонай права, ты и твои ученые слишком важны для нашего будущего.
— Более того, — добавил Абронай. — Ты слишком близка к проекту, Венли. Твоя речь абсолютно ясно свидетельствует об этом. Если Эшонай встретит шторм и обнаружит, что с новой формой что-то не так, она сможет прервать эксперимент и вернуться к нам.
— Хороший компромисс, — кивнула Чиви. — Мы достигли согласия?
— Думаю, да, — подвел итог Абронай, поворачиваясь к Зулн.
Представительница вялой формы говорила редко. Она носила одежду паршменов и показывала, что считает своим долгом представлять тех, кто не имеет песен, — всех слушающих, принявших вялую форму.
Ее жертва была столь же благородной, как и жертва Аброная, остающегося в партнерской форме. Даже больше. Вялая форма была трудным испытанием, и ее редко использовали дольше, чем один промежуток между штормами.
— Я согласна, — сказала Зулн.
Остальные запели с благодарностью. Только Венли не присоединилась к песне. Если штормовая форма окажется реальностью, придется ли им добавлять еще кого-то в Совет пяти? Сначала все пятеро пребывали в вялой форме, затем — в рабочей. И только когда открыли ловкую форму, они решили, что каждый из них должен оставаться в одной из существующих форм.
Вопрос на будущее. Члены Совета пяти встали и начали спускаться по длинной лестнице, двигаясь по спирали вокруг башни. Ветер дул с востока, и Эшонай повернулась к нему, глядя на изломанные равнины — в сторону Источника штормов.
Во время следующего сверхшторма она сольется с ветрами и станет чем-то новым. Чем-то мощным. Чем-то, что изменит судьбу слушающих и, возможно, людей, навсегда.
— У меня почти появилась причина ненавидеть тебя, сестра, — сказала Венли с порицанием, задержавшись у того места, где сидела Эшонай.
— Я не запретила проверку, — ответила она.
— Ты всего лишь решила забрать себе всю славу.
— Если и будет слава, — заговорила Эшонай в ритме порицания, — она будет принадлежать тебе за открытие формы. Даже не думай на эту тему. Только наше будущее должно иметь значение.
Венли забормотала в ритме раздражения.
— Они говорят, что ты мудра и опытна. Заставляет задуматься о том, уж не забыли ли они, кем ты была раньше — как ты опрометчиво сбежала в дикие места, не думая о своем народе, в то время как я осталась дома и запоминала песни. В какой момент все стали считать тебя ответственной?
«Все дело в этой проклятой униформе», — подумала Эшонай, вставая.
— Почему ты не рассказывала нам о своих исследованиях? Ты позволила мне верить, что изучала открытие формы искусства или посреднической формы. Но ты искала одну из форм древних сил.
— Разве есть разница?
— Да. Огромная разница, Венли. Я люблю тебя, но твои амбиции меня пугают.
— Ты мне не доверяешь, — ответила Венли в ритме предательства.
Предательство. Эту песню пели редко. Эшонай стало так больно, что она вздрогнула.
— Мы увидим, что делает новая форма, — сказала Эшонай, поднимая карты и драгоценный камень с пойманным спреном. — А потом поговорим. Я просто хочу быть осторожной.
— Ты хочешь все сделать сама, — сказала Венли с раздражением. — Ты всегда хочешь быть первой. Но достаточно. Дело сделано. Пойдем, я должна обучить тебя надлежащему настрою, чтобы форма заработала. А затем мы выберем сверхшторм для трансформации.
Эшонай кивнула. Она пройдет обучение. Тем временем ей нужно все обдумать. Возможно, есть другой путь. Если бы она смогла заставить алети выслушать ее, найти Далинара Холина, договориться о мире...
Может быть, тогда ничего и не понадобится.
ЧАСТЬ 2. Приближение ветров
ГЛАВА 13. Событие дня
Грохоча и подпрыгивая на кочках, повозка катилась по каменистой земле. Шаллан устроилась на жестком сидении рядом с Блутом, одним из громил, работающих на Твлаква. Он управлял чуллой, тянущей повозку, и был не особенно разговорчив, хотя, когда думал, что она не смотрела, изучал ее глазами, похожими на бусины из темного стекла.
Было холодно. Ей хотелось, чтобы погода изменилась и наступила весна или даже лето, хотя бы на время. В месте, печально известном своими постоянными холодами, такое вряд ли случится. Ноги от колен и до самых пят Шаллан закутала в импровизированное покрывало, сделанное из подкладки сундука Джасны. Оно не только защищало от холода, но также скрывало ее изодранную юбку.
Шаллан пыталась отвлечься, изучая окрестности. Флора здесь, в южной части Замерзших земель, оказалась совершенно незнакомой. С подветренной стороны скал пробивались островки травы с короткими и колючими стеблями, а не длинными и колышущимися. Камнепочки никогда не вырастали больше, чем с кулак, и ни разу не открывались полностью, даже когда Шаллан попыталась полить одну из них водой. Их лозы, ленивые и медлительные, как будто онемели от холода. Также в трещинах и по склонам росли маленькие хилые кусты. Их ломкие ветви царапали бока повозки, а крошечные зеленые листья размером с капли дождя сворачивались и втягивались в стебли.
Кусты росли в изобилии, распространившись везде, где нашлась точка опоры. Когда повозка катилась мимо одного особенно высокого их скопления, Шаллан протянула руку и отломила веточку. Та оказалась трубчатой, с полой серединой, и шершавой, как песок.
— Они слишком хрупкие, чтобы выдержать сверхшторм. Как же эти растения выживают?
Блут хмыкнул.
— Считается общепринятым, — проговорила Шаллан, — вовлекать попутчика в занимательный диалог, интересный обеим сторонам.
— Я бы так и поступил, — ответил он мрачно, — если бы, провались все в Бездну, знал, что означает хотя бы половина ваших слов.
Шаллан вздрогнула. Честно говоря, она не ожидала ответа.
— Тогда мы с тобой на равных, — произнесла она, — поскольку ты используешь много слов, которых не знаю я. Признаюсь, мне кажется, что большинство из них — ругательства...
Шаллан хотела развеселить Блута, но он только помрачнел еще больше.
— Вы думаете, что я такой же тупой, как эта ветка.
«Прекрати оскорблять мою ветку».
Непрошеные слова явились на ум и почти уже сорвались с губ. Шаллан следовало придерживать язычок, учитывая свое воспитание. Но свобода — без страха, что за каждой закрытой дверью маячит отец, — сильно ослабила ее самообладание.
На сей раз она подавила колкость.
— Глупость — следствие окружения, — сказала девушка.
— Хотите сказать, что я глуп, потому что так воспитан?
— Нет. Я говорю, что каждый человек ведет себя глупо в некоторых ситуациях. Когда мой корабль разбился, я оказалась на берегу, но не смогла разжечь костер, чтобы согреться. Назвал бы ты меня глупой?
Блут бросил на нее взгляд, но промолчал. Возможно, для темноглазого такой вопрос прозвучал как ловушка.
— Ну, я бы назвала, — продолжила Шаллан. — Я глупа во многих областях. Наверное, когда дело доходит до сложных умных слов, ты глуп. Вот почему нам нужны и ученые, и караванщики, охранник Блут. Наши глупости дополняют друг друга.
— Я могу понять, зачем нам нужны ребята, которые умеют разжечь костер, — ответил охранник. — Но не понимаю, зачем нам люди, употребляющие мудреные слова.
— Тс-с-с, — прошипела Шаллан. — Не говори так громко. Если светлоглазые тебя услышат, они могут прекратить тратить время на создание новых слов и начнут вмешиваться в дела честных людей.
Он снова взглянул на нее. В его глазах под густыми бровями не было даже проблеска юмора. Шаллан вздохнула и переключила внимание на растения. Как они выживают в сверхшторма? Она достанет папку с набросками и...
Нет.
Девушка выкинула из головы все мысли и расслабилась. Через некоторое время Твлакв объявил полуденный привал. Повозка Шаллан замедлила ход, и рядом остановилась еще одна.
Ею управлял Таг. Сзади в клетке сидели двое паршменов и плели шляпы из тростника, который насобирали утром. Паршменам часто приказывали заниматься подобной черной работой, чтобы все их время тратилось на зарабатывание денег для хозяина. Когда они прибудут на место, Твлакв продаст шляпы за пару обломков.
Паршмены продолжали работать, несмотря на то, что повозка остановилась. Они начинали делать что-то другое только после прямого приказа. Также их было необходимо обучать специально для каждой выполняемой работы. Зато после обучения они работали не жалуясь.
Шаллан никак не могла отказаться от мысли, что их покорность являлась чем-то пагубным. Она потрясла головой и протянула руку Блуту, который помог ей выбраться из повозки без дальнейших понуканий. Встав на землю, Шаллан оперлась рукой о повозку и резко вдохнула воздух сквозь сжатые зубы. Отец Штормов, что случилось с ее ступнями? Рядом с ней из стенки повозки показались спрены боли — маленькие оранжевые кусочки сухожилий, похожие на кисти, с которых удалили плоть.
— Ваша светлость? — позвал Твлакв, направившись к ней вразвалочку. — Боюсь, мы не в состоянии предложить вам большого разнообразия в еде. Видите ли, мы бедные купцы и не можем позволить себе деликатесы.
— Достаточно того, что у вас есть, — ответила Шаллан, стараясь, чтобы испытываемая боль не отразилась на лице, хотя спрены уже выдали ее с головой. — Пожалуйста, прикажи одному из твоих людей спустить мой сундук.
Твлакв выполнил просьбу без жалоб, хотя и наблюдал жадным взглядом, как Блут спускал сундук на землю. Позволить ему увидеть, что находилось внутри, не казалось Шаллан хорошей идеей. Чем меньше он узнает, тем в большей безопасности она будет.
— Эти клетки, — сказала Шаллан, осматривая заднюю часть повозки. — Судя по замкам наверху, деревянные боковины можно прикрепить поверх решеток.
— Да, ваша светлость, — ответил Твлакв. — Видите ли, это на случай сверхштормов.
— Твои рабы вместятся в одну из трех повозок, — продолжила Шаллан. — Паршмены поедут во второй. Останется еще одна свободная, и из нее выйдет отличная дорожная повозка для меня. Прикрепи боковины.
— Ваша светлость! — удивился он. — Вы хотите сидеть в клетке?
— Почему бы и нет? — спросила Шаллан, встретившись с ним взглядом. — Несомненно, я буду в безопасности, находясь под твоей охраной, торговец Твлакв.
— Э-э... да...
— Ты и твои люди наверняка хорошо знакомы с тяготами путешествия, — спокойно продолжила Шаллан, — но я — нет. Меня не устраивает сидеть на твердой скамейке под солнцем изо дня в день. Однако подходящий экипаж стал бы желанным улучшением в поездке по этой глуши.
— Экипаж? — переспросил Твлакв. — Да это же повозка для рабов!
— Как скажешь, торговец Твлакв, — ответила Шаллан. — С твоего позволения?
Он вздохнул, но отдал приказ. Его люди вытащили боковины из-под повозки и закрепили их снаружи. Они, тем не менее, не тронули заднюю стенку, в которой находилась дверь в клетку. Результат их трудов не выглядел слишком комфортабельным, но обеспечил некоторую уединенность. К разочарованию Твлаква, Шаллан попросила Блута затащить сундук внутрь. Потом она забралась в клетку, прикрыла дверь и протянула руку сквозь решетку по направлению к Твлакву.
— Ваша светлость?
— Ключ.
— О.
Торговец вытащил из кармана ключ и перед тем, как вручить, рассматривал его одно долгое мгновение.
— Спасибо, — ответила Шаллан. — Когда еда будет готова, пришлешь ее с Блутом, но ведро чистой воды мне нужно немедленно. Ты очень любезен. Я не забуду твоих услуг.
— Э-э... спасибо.
Его слова прозвучало практически как вопрос. Уходя, торговец казался смущенным. Хорошо.
Шаллан подождала, пока Блут принесет воду, а затем прокралась на цыпочках через закрытую со всех сторон клетку. Воняло грязью и потом, и Шаллан затошнило при мысли о содержавшихся здесь раньше рабах. Позже она скажет Блуту, чтобы тот приказал паршменам почистить клетку.
Девушка остановилась перед сундуком Джасны, опустилась на колени и осторожно подняла крышку. Свет от заряженных сфер вырвался наружу и залил все вокруг. Узор тоже был здесь, его форма рельефно выделялась на обложке книги. Шаллан наказала ему не попадаться никому на глаза.