Олег Верещагин Я иду искать... Книга третья: Не вернуться никогда
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ:
-- ЖЕЛЬКО РАЖНЯТОВИЧА ПО ПРОЗВИЩУ "ОРКАН";
-- СИМО ДРЛЯКА;
-- ЭРНЕСТО "ЧЕ" ГЕВАРЫ;
-- ПЕТРА МАШЕРОВА;
-- ГЕНЕРАЛА ДЕ ВЕТА;
-- ИВАНА ТУРЧАНИНОВА;
-- ЛОРДА ДЖОРДЖА НОЭЛЯ ГОРДОНА БАЙРОНА;
-
И СОТЕН ДРУГИХ, СЧИТАВШИХ, ЧТО ЧУЖОГО ГОРЯ НЕ БЫВАЕТ, А СВОБОДА И ВЕРА СТОЯТ ТОГО, ЧТОБЫ ЗА НИХ ДРАТЬСЯ -
С БЛАГОДАРНОСТЬЮ И
ВОСХИЩЕНИЕМ
ПОСВЯЩАЕТ АВТОР
ЭТУ КНИГУ.
РАССКАЗЫВАЕТ ВАДИМ ГРИДНЕВ
- Вад, ты со своим Олегом прямо как педик носишься! - и, выдав это, Лидка завопила на всю улицу, пародируя Бориса Моисеева: - Голубая луна - голубая-а-а!!!
Разозлилась она по-настоящему. Ещё и потому, что я на её выпад не обратил внимания и молча проводил до дому, хотя она всю дорогу фыркала на меня злостью, как чайник "тефаль" кипятком. Дверь лифта Лидка захлопнула прямо у меня под носом - и я понял, что больше её не увижу. В смысле - в своём обществе. Не страшно.
Большинство девчонок - потрясающие дуры. Это не их вина. Самомнение, ядовитость, глупость и предательский характер (в отношении как парней, так и собственных подруг!) в них воспитали именно мы - мужчины. Это следствие западного цивилизационного подхода к женщине, как объекту поклонения и существу высшему. На Востоке, где женщину сравнивают по стоимости с мешком орехов (это в Коране записано!) у них таких закидонов не бывает.
Большинство наших девчонок - дуры. Повторяю это ещё раз. И ничто их глупейшество не раздражает до такой степени, как друзья - друзья мужа, жениха, парня. Потому что они являются нарушением права едино-личной собственности на влюблённое существо мужского пола. Друзья с точки зрения слабого пола - это в лучшем случае бездельники, которые отвлекают мужчину от поклонения кумиру. В худшем - собутыльники, извращенцы, преступники и социопаты. В этом случае девчонки судят по себе, потому что сами они дружить не умеют. Первый объект для выливания помоев за глаза у каждого существа женского пола - лучшая подруга. Объект для зависти - она же. Объект для демонстрации превосходства в чём угодно - тоже она. Исключений почти нет. Чтобы перевоспитать среднюю женщину - нужен талант, равный макаренковскому. У моего отца, например, получилось. Но он - исключение.
Так я думал, шагая домой вдоль Цны. Мысли были не раздражённые, а привычные и насмешливые. Девчонок за последние два года я поменял десяток, не меньше - они сбегали, не выдерживая моих запросов. Олег мне завидовал - у него девчонки не было, в их обществе он страшно стеснялся.
А я бы их всех поменял на него одного.
Ну вот. И вы, кажется, понимающе улыбаетесь? Ну и чёрт с вами, если вас тоже всё время на "луну" сворачивает. Что у кого болит...
Олег был моим лучшим другом. Нет, не так. Он был моим единственным другом, если честно. И мне почти не под силу представить, что когда-то было по-другому, и я не знал, что Олег вообще существует на свете.
А ведь было. И не так уж давно.
Несколько дней назад Олег уехал с родителями жить за город, на Эльдорадо - большой и обалденно красивый остров недалеко от Тамбова, где они получили в наследство какой-то дом. И ещё что-то, я не вникал, когда Олег рассказывал мне об этом. И провожать его я не пошёл, потому что было тошно.
Трудно дружить, если между вами - двадцать пять километров. Мы учились в разных школах, а встречались или специально после уроков, или в секции верховой езды при стадионе - собственно, там мы и познакомились ещё когда Олег был неуклюжим толстоватым пацаном, излишне тихим и боявшимся всего на свете. Но больше всего - насмешек.
Я считаю, что Олег - герой. Без шуток. На моих глазах он сам себя сделал. Self made man, как говорят англичане. Переломил. Переборол. И робость, и неуклюжесть, и насмешников. То, что мне, например, "дано от бога", как говорит наш тренер по самбо - ловкость, силу, уверенность - он выработал в себе сам. А начиналось всё с того, что я заступился за новичка, когда обычные шуточки с чисткой стойл и проходов между ними зашли слишком далеко, но наши ребята никак не могли остановиться - уж слишком потешным выглядел "жиртрест".
А дальше пошло само собой. Я болел за него на фехтовании. Он за меня - на самбо. В седле мы были соперниками и, хотя все признают, что у меня с лошадьми связь почти на генетическом уровне, Олег практически не уступал мне. Мы менялись кассетами, DVD, книжками, ходили друг к другу в гости как к себе домой, вместе были в походах на каникулах. Вместе гуляли с девчонками и жалели, что учимся не в одной школе.
И ещё. Когда год назад между гаражей за стадионом меня уже начали убивать - вшестером, обрезками арматуры - чтобы "не мешал людям делать бизнес" - Олег и на секунду не задумался. Словно по компасу, нашёл меня - хоть и не сказал я ему, куда иду! - и нас стало двое против шестерых. А это уже не так страшно. Потом мы смывали кровь с лиц - свою - и с рук - чужую - последним, почерневшим снегом, залежавшимся в простенке, в тени. И кто-то из тех козлов жалко хныкал, кто-то лежал молча - то ли потеряв сознание, то ли боясь, что будут добивать... а Олег ругался. Безостановочно ругался на меня, а я глуповато кивал и улыбался в ответ на его ругань.
Потому что знал: он всегда будет рядом. Даже если вдруг не окажется - возникнет, словно из ничего, из ниоткуда. Потому что с друзьями только так и бывает.
Этим летом мы собирались ехать в лагерь. Вместе.
Олег поехать не смог - много дел оказалось с переездом. А следом за ним не поехал и я. Внезапно вдруг совсем расхотелось, пусть вроде бы ничего не мешало мне ехать без него. Я разругался с ребятами, с руководителем и большую часть времени проводил дома, фактически ни с кем не общаясь...
Где-то в глубине души я понимал, что наша дружба закончилась. Нас закрутят, завертят десятки отдельных дел, отдельных забот - и через пару лет хорошо если мы будем просто заглядывать после секции в наше кафе. А скорее всего - просто станем разбегаться по своим делам сразу за воротами с лошадиной головой, махнув друг другу рукой.
И оба будем притворяться, что мы ещё дружим. И вымучивать слова для разговора, состоящего почти целиком из неловких пауз.
Это взрослым для дружбы не помеха и тысячи километров. Потому что у них есть десятки более важных, чем дружба, дел...
...Я обнаружил вдруг, что иду по берегу Цны, время от времени кидая в зеленоватую спокойную воду одинаковые ровные гальки, набранные в горсть. Прошёл мимо дома. Я высыпал оставшиеся камешки у берега, пихнул локтем сумку на боку и подумал, что домой не хочется. Отец сегодня до утра в агентстве, а мама - что мама? Она не понимает и десятой доли из того, что интересно для меня. Отличная жена для моего отца, преуспевающего частного детектива. Отличная хозяйка дома - в меру богатого, благоустроенного её руками. Заботливая мать для меня.
Я её не любил. И знал это, и уже давно не пугался, как испугался первый раз, когда понял это пару лет назад. До сих пор помню свой испуг...
Я к ней привык, но не любил. Повторяю. Так бывает, что бы вы не думали.
Повернувшись, я пошёл в сторону дома. Спешить было некуда.
* * *- Вадик, обедать будешь?
- Нет, мам.
Я прошёл в свою комнату, не глядя, ткнул пальцем в кнопку центра. ДДТ - старый концерт, вот что оказалось на диске, который я поленился вытащить вчера вечером.
Около окна - наискось, чтобы свет по вечерам падал правильно - стоял на подрамнике большой лист пластика, на которых я предпочитал рисовать. Картина, когда-то подаренная мной Олегу, тоже была нарисована на таком. С этого листа через плечо улыбалась мне одна девчонка из нашего класса. Она стояла на фоне стены - голая, как позировала мне в этой комнате. Получилось здорово. Как живая. Мать видела эту картину и восхищалась тем, как хорошо рисует её мальчик, какой он настоящий художник, как позируют ему раздетые натурщицы...
Нет, правда, здорово нарисовано.
Не сводя с картины глаз, я нашарил на углу стола открытую коробку с красками. Не глядя, свинтил с тюбика, который попался в руку, колпачок. И, выбросив руку вперёд, словно в ней был пистолет, выстрелил в рисунок.
Жжёная кость. Очень удачно.
Подойдя, я размазал краску тряпкой для кистей - так, что лист пластика превратился в нечто непонятное. А, вот. Можно назвать: "Осьминог спасается от опасности." Чем плохо?
Выкинув вперёд кулак, я пробил лист насквозь.
- Вадик, что там у тебя?
- Ничего, мама, - ровным голосом отозвался я. И зажмурил глаза - перед ними встала подаренная Олегу картина. Она висела у него в спальне. И на новом месте он её повесит тоже.
Наверное.
Кулак я себе расцарапал - в нескольких местах бисерными строчками выступила кровь.
На секунду мне захотелось разбить центр. Желание было таким сильным, что я почти представил себе, как его остатки валяются около столика. А потом, когда я справился с собой, неожиданно накатила дурнотная усталость. Всё вокруг заколебалось, стало зыбким и неправильным. Я дотянулся до самодельного пульта, лежащего там же, на столике, щёлкнул кнопкой, зная, что сейчас над моей дверью зажглась снаружи надпись: "НЕ БЕСПОКОИТЬ !" Подтащился к своей кровати и свалился ничком, успев подумать с ясным изумлением, что, похоже, заболел.
Дальше ничего не помню...
...Не нужно было мне смотреть на часы, чтобы понять - ночь. В комнате царила темнота, только разорванная тенью дерева полоска света от уличного фонаря лежала наискось от стола до подоконника - и ломано взбиралась на пластик с чёрной дырой в центре.
В доме было тихо. Дурнота прошла, я был голоден и кроме того понял, что полностью выспался. От того, что спал в одежде, чувствовал себя помятым и грязным.
Ну что же, нет худа без добра. Я любил не спать по ночам, когда была такая возможность. Ночью никто не мешает думать, читать, слушать музыку. Мечтать, наконец. Это здорово получалось вдвоём с Олегом, особенно летом на даче у него или у меня.
Я потёр лоб и решил, что начать ночь надо с того, чтобы спуститься на кухню и поесть. Потом... может быть, позвонить Олегу? Такая простая мысль мне в голову не приходила. Попросить извинения за то, что не пришёл проводить и толком даже не попрощался. И договориться о встрече. Вряд ли он пригласит меня к себе сейчас - там полно хлопот, на новом-то месте... но, пока лето, можно увидеться и просто так, где-нибудь.
Точно. Надо позвонить. А то я что-то уже несколько дней умираю раньше времени.
Я бросил взгляд на часы. Первый час! Я проспал полсуток! Нет, точно на меня напал какой-то вирус...Но звонить Олегу, пожалуй, опрометчиво, он скорее всего спит.
Ладно, позвоню утром. А сейчас - на кухню, подумал я, чувствуя, что моё настроение сейчас - лучшее за всю последнюю неделю, не меньше. Может, Лидка - энергетическая вампирша, парализовавшая мою волю и мыслительные способности?
Все девчонки в каком-то смысле - вампирши.
Я не успел развить эту мысль - телефон на стене у двери зазвенел. Это оказалось до такой степени неожиданным, что я вскинулся, не понимая в первую секунду, что произошло. Потом, всё ещё недоумевая, но уже поспешно, подошёл к телефону. Мог позвонить отец - предполагая, что я не сплю, а вот мать можно и разбудить. Правда, непонятно, что ему нужно, ну так...
- Да? - спросил я в трубку.
- Вадим, ты?! - резануло ухо незнакомым хриплым воплем. Чей-то идиотский прикол - может даже, из лагеря звонят, чтобы в очередной раз живописать мне, чего я лишился. Я разозлился, но ответил спокойно:
- Да, кто это? - чтобы сразу дать понять, что не настроен стебаться. Но уже в следующую секунду едва сдержал радостное восклицание - голос Олега (теперь хорошо узнаваемый!) почему-то зашептал:
- Вадим, это я, я, Олег...
Что-то там было ещё. На заднем плане. За фоном голоса моего друга, угадавшего мои мысли. Словно кто-то стучит в дверь... Они там что - ремонтом занялись, в первом-то часу ночи, мимолётом подумал я, ответив:
- Олег? Ты с Эльдорадо звонишь, что ли?
Я хотел сказать, что сперва не узнал его и спросить, с чего у него такой бешеный голос был - но Олег снова заорал:
- Да! - и дальше последовало такое, что я окаменел, пытаясь разобраться, а уж не продолжение ли это непонятного то ли сна, то ли обморока?! - Вадим, я тут один! Двое ломятся в дом, слышишь?! Звони в ментовку! Скорее!
Столько ужаса было в его голоса, что я поверил мгновенно. И так же мгновенно спало оцепенение:
- Сейчас! - крикнул я. Олег дышал в трубку - и там, за этим дыханием, я услышал звон и хруст посыпавшегося стекла. - Олег! - завопил я. - Убегай из дома! Или запрись, я звоню!
Продержись, слышишь?!
Снова звон, треск - только где-то подальше, глуше. Дыхание Олега. И его очень спокойный голос:
- Поздно. Они уже в доме.
Он повесил трубку.
Секунду - не больше! - я стоял, сжимая в руке нагревшийся пластик. Ещё секунда ушла, чтобы вспомнить и набрать 02. Ответили сразу, и я, постаравшись справиться с собой, быстро заговорил:
- На Эльдорадо, в дачном посёлке, ломятся в дом. Там...
- На первый раз прощаю, - прервал меня голос дежурного. - Потом засечём твой телефон, пацан - и тогда держись.
Трубку повесили и здесь. Онемев от злости и растерянности, я стоял с ней в руке, думая, что делать. Точнее, пытаясь думать - мысли были отрывистые, похожие на вскрики. Позвонить ещё раз, а когда засекут и приедут - всё объяснить? Время! Да и станут ли слушать?.. Думай, думай...
Олег говорил - он один?! Значит, родители в городе?! Я набрал номер его старой квартиры. Никто не подошёл - и я поймал себя на том, что приплясываю от волнения на месте, как маленький ребёнок. Нет, никто не подходит. Господи, да куда же звонить?!
Отец! Конечно! Скорее...
- Сыскное агентство "Бульдог" слушает, - раздался в трубке голос Кольки, отцовского секретаря.
- Коль! - крикнул я. - Отец там?! Только быстро!
- Вад? - удивился он. - Что не спишь, в загуле?.. Нет, шефа нет, сказал - через пару часов будет. А что...
Застонав от ярости и досады, я швырнул трубку на рычаг. Куда ещё?!
Нет, стоп. Так я только теряю время. Надо действовать самому.
Помню, что я действовал так, словно спасение попавших в беду друзей было моим постоянным занятием. Метнулся к столу, на ходу накинув куртку - на всякий случай - выгреб из верхнего ящика деньги - рублей сто, около того, ссыпал их в нагрудный карман. В другом кармане у меня среди разной мелочи всегда лежал армейский складник "оборотень" - настоящее оружие, не подделка, у которой лезвие сразу разбалтывается и стопор рукояти слетает. Но... нужно что-то серьёзное. Быстро. Думать, Вадим, думать...
У отца - два пистолета. Тяжёлую итальянскую "берету", дорогущую и точную, как хронометр, он всегда носит с собой. Второй пистолет - наш, русский ИЖ70-400 - отец держит в сейфе своего кабинета, и кода я не знаю. Но есть ещё один пистолет - газобалонник "Аникс"А111, с ним отец тренируется, и лежит этот пистолет в ящике его стола!
Всё это я додумывал уже на бегу. Никогда и ничего я не брал у отца без разрешения, но... но сейчас форс-мажор. Он поймёт.
Пистолет лежал на бумагах. Это всё-таки было не совсем настоящее оружие. Его заряжали не патронами, а барабанчиком-клипом с пятнадцатью стальными дробинами, и выталкивал их из ствола сжатый газ вставленного в рукоять баллончика. Убить из такой штуки человека нельзя. Но - во-первых - легко напугать, "Аникс" - копия "смит-вессона". Во-вторых, скорость у дробинки - 150 м/с, если попасть в человека несколько раз подряд, то получается глубокая и сильно кровоточащая, очень болезненная рана. Так мне отец объяснил, когда учил стрелять из этого пистолета. А если подгадать в висок или в глаз - можно всё-таки уложить наповал, это он тоже говорил.
Я сунул пистолет в карман джинсов, ощутив, какой он увесистый. Эта увесистость прочистила мне мозги, я начал соображать. Решимости не убавилось, но сейчас я трезво оценивал происходящее.
Транспорт на Эльдорадо уже не ходит - поздно. Надежда только на попутку... хотя - может, мне повезёт и я наткнусь на милицейский патруль. Если высказать им всё в лицо - поверят, обязаны поверить. Если не повезёт - попытаюсь добраться один, а на развилке выскочу у поста ГИБДД, это верняк, а там - пять километров. Продержится Олег, или нет? Скорее всего, он убежит из дома, не станет же он стрелять по людям, даже если у него окажется под рукой одно из ружей...
"А ты станешь? - трезво спросил я себя, осторожно закрывая за собой дверь. - Зачем тогда ты взял пистолет?"
Нет, я не знал, смогу ли стрелять в людей. Да и глупо затевать перестрелку, имея газобалонник, с как минимум двумя грабителями, у которых может быть настоящее оружие...
...На улице было тепло - теплей, чем в квартире или на лестнице. Я наискось перебежал пустой, тихий и какой-то загадочный двор, чтобы проскочить в дыру забора и сразу оказаться на трассе. Удачно, что я живу так близко от неё... Сразу за дырой в кустах я налетел на бомжа, истошно завопившего спросонья, споткнулся, удержался на ногах и, перемахнув кусты, выскочил на обочину. Навстречу мне промелькнула машина. В остальном трасса была пу... нет, стоп! Из переулка за нашим домом выкатила легковушка - чёрная "ауди", насколько я мог различить ночью. Я бешено замахал рукой - машина остановилась, подбежав к ней, я дёрнул дверцу и сунулся в салон: