– Что же. – Собираясь с мыслями, Курочкин прижал к губам салфетку, скомкал ее и бросил в тарелку. – Я – представитель крупного международного фонда, оказывающего помощь людям, которые по каким-то причинам не могут самореализоваться у себя в стране.
– Значит, вот оно что! – задумчиво пробормотал Глеб Васильевич.
– Как дела с сыном? – неожиданно сменил тему Курочкин.
Вести разговор в этом русле становилось опасно. Все должно быть дозированно.
– Он в коме, – опустил взгляд Глеб Васильевич.
– Что говорят врачи? – продолжал участливо расспрашивать Курочкин.
– Шансы мизерны, – вздохнул Тихонов. – Жена слегла. Но можно попытаться перевезти его в Израиль. Только… – Он вдруг сник.
– Что? – нахмурился Курочкин.
– Как минимум, нужно сорок тысяч долларов, – выдохнул Глеб Васильевич.
– В чем же вопрос? – сделал вид, будто не понял, Курочкин.
– Как раз в них, – зло ответил Глеб Васильевич. – Разве не понятно?
– Значит, я не зря сегодня попросил вас прийти сюда, – оживился Курочкин.
– Почему? – удивленно протянул Глеб Васильевич.
– Есть люди, которые очень заинтересованы в продолжении вашей работы, – внимательно следя за реакцией Тихонова, заговорил Курочкин. – И чтобы вы не останавливались, они готовы взять финансирование лечения вашего сына на себя.
– Но проект закрыт! – воскликнул ученый.
– Вам дадут лабораторию и выделят деньги. Вы сами наберете себе штат сотрудников…
– Я понял, – помрачнел Глеб Васильевич. – Вы предлагаете мне стать предателем?
– Вы им не можете стать.
– Почему?
– Вас самих страна предала.
– Согласен, – кивнул Глеб Васильевич. – Но мне никто не даст возможности уехать из России.
– Это уже не ваша забота. Вы же не хотите зла своему единственному ребенку?
– Вы мне угрожаете?
– Позвольте, вы сами только что сказали, что без денег его крайне сложно спасти…
– Да, я именно так сказал. – Глеб Васильевич снова опустил голову.
Антон вошел в вестибюль санатория и огляделся. За стойкой, именуемой в новой России «ресепшн», никого не было. Гигантский фикус в деревянной кадке, раздвижная лестница у нелепой, обитой рейкой квадратной колонны и запах краски слегка портили первое впечатление.
– М-да! – вырвалось у вошедшего следом Дрона. – И это санаторий!
– Мы сюда не отдыхать приехали, – негромко напомнил Антон. – Да и не сезон еще.
– Кто-то пришел! – раздался откуда-то из глубины зала испуганный женский голос.
– Сиди, ты куда? – сказал второй, принадлежавший молодому мужчине.
– Я, вообще-то, на работе, – возмутилась девушка.
– Работа не волк, в лес не убежит! – хохотнул третий голос.
– Васька, руки! – строго одернула девушка.
Антон шагнул в сторону и увидел, как с одного из диванов, обтянутых черным кожзаменителем, поднялась молодая женщина в зеленом платье с белым воротничком. Двое солдат остались сидеть, причем у одного из них на коленях лежал автомат. Антон знал, что санаторий охраняется российскими патрулями, однако не ожидал, что так.
– Здравствуйте! – приветствовала их крашенная в рыжий цвет девушка с размазанной по щеке губной помадой.
Антон кивнул и перевел взгляд на солдат:
– Где начальник патруля?
– А что случилось? – Солдат с автоматом на коленях вскочил со своего места и водрузил кепку на покрытую рыжей шевелюрой голову.
– Пока ничего, – покачал головой Антон. – Но при такой организации службы наверняка должно случиться.
– Мы отдыхаем, – не вставая, бросил дружок рыжего. – На территории второй патруль. – У него было круглое лицо, маленькие глазки и неимоверно большая нижняя губа.
«Наверное, в детстве плаксивым был», – подумал Антон, а вслух спросил:
– Почему с оружием в помещении?
– Мы – охрана, – пояснил очевидное наглец.
Большинство отдыхающих здесь были либо военными пенсионерами, либо уволенными с военной службы по причине болезни или ранения. Антон с Дроном больше двух месяцев не стриглись, чтобы походить на эту категорию.
Антон оглянулся на Дрона.
Среднего роста, смуглолицый, с живым взглядом майор сразу понял командира. Василия хлебом не корми, дай поглумиться над людьми, тем более над теми, кто не до конца понимает, что поступает плохо.
– Василий! Тезка, не узнал? – Дрон бросил на пол баул, выпрямил перед собой руки и двинул к солдату с автоматом.
Недоумение на лице солдата сменилось радостью, потом снова недоумением. Он во все глаза смотрел на мужчину, явно лет на семь старше его.
– Ты что, не узнал? – продолжал Василий.
– Блин, нет, – смутился солдат.
– Но ты же Василий?
– Ну?
– Откуда родом?
– Смоленск.
– На какой улице живешь?
– На Школьной, – пробормотал вконец растерявшийся солдат.
– А я – на Гагарина. Ну, ты, Рыжий, даешь! А ну, вспоминай!
Дрон нагло врал. Про прозвище он догадался. Это легко, имя услышал, а улица Гагарина, как и Горького, Чкалова и многих других выдающихся людей, есть в любом областном центре.
– Вы с отцом работаете? – продолжал хлопать глазами парень.
– Нет. – Дрон положил ладонь правой руки на ствол автомата, левой отсоединил магазин и запустил им в голову сидящего на диване «плаксы». Раздался грохот и вскрик.
– Перебор, – поморщился Антон.
Тем временем, используя автомат в качестве рычага, Дрон опрокинул тезку на пол:
– Да не был я никогда в Смоленске, лох!
Со стороны показалось, что Дрон просто коснулся пальцами шеи припечатанного спиной к полу тезки, однако солдат словно умер. В это время опомнился «плакса» и вскочил с дивана. Держась за рассеченный магазином лоб, он бросился к колонне, у которой, как выяснилось, стоял его автомат. Однако Дрон оказался там быстрее и просто наступил ногой на ремень. Солдат схватил оружие за цевье, дернул и от неожиданности темечком врезался в колонну. Дрон не церемонился и в следующий момент двинул ему локтем в основание черепа.
Антон развернулся на звук неожиданно упавшего на пол тела.
– Этого нам еще не хватало!
Девушка от испуга рухнула в обморок.
– Нервы слабые, – констатировал Дрон, отсоединяя магазин от автомата «плаксы».
– Зря ты так. – Антон поставил на стойку свою дорожную сумку, подхватил девушку с пола и понес на диван.
Она открыла глаза и резко выпрямила руки, попав Антону в подбородок ногтями:
– Отпусти!
– Ожила! – обрадовался Антон и поставил ее на пол.
Девушка отскочила и испуганно уставилась на не подающих признаки жизни солдат.
– Вы их убили? – Ноги несчастной вновь подкосились.
Антон шагнул к ней и придержал за плечи.
– Они спят. – Дрон вынул документы «рыжего», быстро пролистал, сунул себе в карман. – Сама же слышала, что устали дежурить.
– Вы кто? – наконец догадалась спросить она. – Грузины?
– Угу, – подтвердил ее предположение Дрон. – Самые настоящие. – Он снял с ремня солдата подсумок и штык-нож. – Меня Гиви зовут, а его, – он показал взглядом на Антона, – Дато.
– В общем, так, – улыбнулся Антон, – скоро они придут в себя. Скажешь, что мы убежали. А пока дай нам ключи от номера. – И он протянул ей свое удостоверение.
– И не вздумай никуда сообщать, – предупредил Дрон.
Девушка с готовностью кивнула и бросилась за стойку.
Дрон закончил осматривать солдат, подошел к стойке и вывалил все изъятое.
– Девушка, вам нравится эта картина?
Она испуганно посмотрела ему через плечо и покачала головой:
– Нет.
– Так вот, если бы здесь появились те, от кого они охраняют это заведение, ты бы лежала рядом с ними, – перейдя на «ты», с нотками металла в голосе заговорил Дрон. – Только вы все были бы мертвы. Тебе нравится такая охрана?
– Нет.
– Поэтому сделай, как тебе сказали.
В отличие от фойе, где шел косметический ремонт, этажи уже сияли чистотой, везде, где только было возможно, стояли диковинные растения, звук шагов приглушали чисто пропылесосенные бордовые дорожки.
С трудом справившись с замком, дежурная по этажу пропустила Антона и Дрона вперед.
Номер был уютным. Две кровати с деревянными спинками, два стула, две небольшие тумбочки. У стены стол, на котором стоял чайный сервиз и электрический чайник. В углу, на холодильнике, телевизор. Обои с розовым рисунком, на паркетном полу ковер.
– Холодильник работает? – спросил Дрон и бросил сумку на пол.
– Конечно, – кивнула женщина.
– Нас все устраивает, – успокоил ее Антон. – Скажите, а когда официально начало купального сезона?
– Да есть уже смельчаки, – пожала она плечами. – Если погода хорошая, с середины апреля можно.
– Телевизор тоже работает? – спросил Дрон, заглядывая в душевую.
– Да, – сказала женщина и добавила: – Еще вопросы есть?
– Нет, – щелкнув выключателем, ответил Антон.
– Тогда приятного отдыха. – И с этими словами дежурная покинула номер.
Антон вышел на балкон, уперся руками в перила и посмотрел вниз. Перед входом в здание шаркала неким подобием метлы полная женщина. Асфальт был весь в глубоких трещинах, однако парковая зона выглядела ухоженной. После промозглой и слякотной Москвы радовало глаз обилие зелени: пальмы, кипарисы, вдоль дорожек подстриженные на одинаковую высоту акации. Ярко светило солнце. Со стороны моря дул легкий ветерок. Рай, да и только.
Антон вышел на балкон, уперся руками в перила и посмотрел вниз. Перед входом в здание шаркала неким подобием метлы полная женщина. Асфальт был весь в глубоких трещинах, однако парковая зона выглядела ухоженной. После промозглой и слякотной Москвы радовало глаз обилие зелени: пальмы, кипарисы, вдоль дорожек подстриженные на одинаковую высоту акации. Ярко светило солнце. Со стороны моря дул легкий ветерок. Рай, да и только.
Неожиданно внизу раздался грохот и протяжный вопль, и женщина с метлой шарахнулась от крыльца. По ступенькам кубарем скатился «рыжий». Кепки на нем не было. Волоча за ствол автомат, он устремился в сторону ведущей к морю лестницы. Следом вылетел его дружок. Антон усмехнулся и вернулся в комнату.
Дрон сидел на кровати и вынимал из стоявшей на полу между ног сумки вещи, которые укладывал в тумбочку.
– С патрулем перебор, – сказал Антон.
– Я так не считаю. – Дрон бросил в выдвижной ящик пенал с туалетными принадлежностями. – Эти уроды должны обеспечивать безопасность, но не хотят. Таких учить надо.
– Я не против этого, – согласился Антон. – Только не забывай: мы не должны привлекать к себе внимание. И так приезд четверых здоровых мужиков, да еще задолго до сезона, выглядит нелепо.
– Может, у нас гей-конгресс здесь, – хохотнул Дрон.
– Дурак, – вздохнул Антон и тоже стал разбирать вещи.
Три дня назад группа спецназа ГРУ подполковника Филиппова получила задание скрытно пересечь границу с Абхазией и под разными предлогами обустроиться в районе Нового Афона. Поводом послужили участившиеся случаи нарушения со стороны Грузии границы, причем не одиночками, а целыми группами хорошо подготовленных диверсантов, которых готовили вблизи Зугдиди. Российские пограничники уступали подобным подразделениям, на стороне которых были внезапность, хорошее знание местности, скрытность. Они широко применяли засады, умело маскировались под местных жителей. Их численность, в десять-двенадцать человек, вдвое превосходила наряды и патрули. По уровню подготовки грузинские спецназовцы уже могли составить конкуренцию аналогичным подразделениям большинства европейских государств. В связи с этим командование приняло решение использовать одну из групп спецназа ГРУ.
Прошло около получаса. Дрон, держа в руках пульт дистанционного управления, «листал» телевизионные программы, когда снизу донесся звук подъезжающей машины и скрип тормозов. Захлопали дверцы, раздались крики.
– Началось, – проворчал Дрон и посмотрел на часы: – Однако быстро, почти тридцать семь минут. Можно всех отдыхающих два раза лишить жизни и спокойно уйти.
– Зря ты так, – возразил Антон. – Служба здесь организована нормально. Таких вот козлов – единицы. Остались без старшего и сразу расслабились.
– Не выходя на балкон, могу сказать, что приехал комендант или, как минимум, дежурный помощник военного коменданта, – не унимался Дрон. – За это время можно половину Абхазии проехать.
– Думаю, бойцы сначала привели себя в порядок, потом придумали легенду, а уже потом отправились докладывать, – отстаивал свою точку зрения Антон.
Послышались шаги сразу нескольких человек и торопливый женский голос, принадлежавший рыжей девушке с ресепшн. Тут же раздался стук в дверь.
– Кто? – не вставая с кровати, спросил Антон.
– Помощник военного коменданта Платонов.
– Чем обязаны?
– Это по поводу патруля. Предлагаю сдать оружие и выйти с поднятыми руками.
– Вот дают! – скорчил удивленную гримасу Дрон.
– У нас оружия нет, – ответил Антон, направляясь к дверям, – только боеприпасы, которые мы забрали у нерадивых солдат. Зачем им они? – И с этими словами открыл двери.
Отбросив его к стене, в комнату ворвались сразу четверо милиционеров и военный в полевой форме с погонами старшего лейтенанта. Антона ловко развернули лицом к стене и прижали.
– Глупо, – выдохнул он.
– Где магазины, штык-ножи и военные билеты? – строго спросил кто-то с кавказским акцентом.
– Вон, сзади тебя лежат в углу, – простонал Дрон.
Антон повернул голову. Двое милиционеров повалили Василия на кровать и завернули руки. Конечно, если он сейчас захочет, то легко освободится. Но только зачем? Они же сюда не приемы самообороны и нападения приехали показывать.
– Вы что, вместо отдыха хотите дебоширить? – Лейтенант замолчал, по-видимому, подумал, что до сих пор не знает, с кем разговаривает.
– Ой, как больно! – простонал Дрон, при этом на его лице не было ничего, кроме иронии.
– С какой целью приехали?
– Лечиться, – за двоих ответил Дрон. – У него вон с головой не в порядке, две контузии. Он, кстати, и солдат ваших разоружил. А у меня гастрит…
– Если у него так плохо с головой, пусть его в психушке сначала лечат, а уж потом в санаторий отправляют, – заметил один из милиционеров.
– Лечили, – закивал Дрон. – Теперь необходим реабилитационный период…
– Документы, пожалуйста, – уже более миролюбиво попросил лейтенант.
Дрона отпустили. Он протянул руку к тумбочке, однако один из сотрудников неожиданно снова схватил его за запястье и сам потянул за ручку выдвижного ящика.
– Слушайте, если бы мы были грузинскими диверсантами, то наверняка после всего уже давно бы ушли, – не выдержал Антон.
– А сколько времени прошло с того момента, как вы встретились с патрульными? – неожиданно оживился старлей.
– Вы приехали через тридцать восемь минут, – с готовностью ответил Дрон.
– Так, – протянул старлей. – А где эти два клоуна все это время были?
– Мы, как в себя пришли, сразу к вам, – раздался из коридора плаксивый голос.
– Не врать! – строго сказал Дрон, напоминая воспитателя детского сада. – Я засек время от того момента, как вы покинули территорию.
– Значит, инвалид второй группы? – с уважением протянул офицер, изучая пенсионное удостоверение Дрона.
– Да, – кивнул майор.
– Все равно, это не дает вам права так поступать. – Старлей вернул Дрону документы. – А вообще это было усиление. Оба солдата должны были еще утром отправиться в расположение части. Дежуривший с ними ночью прапорщик ушел, а они решили немного побалдеть.
– Побалдели, – констатировал Антон и с усилием обернулся: – Мне долго еще так стоять?
– Отпусти его, – приказал полный милиционер своему коллеге.
То ли на того подействовали слова Дрона о невменяемости, то ли просто туго доходило, но он еще некоторое время продолжал удерживать завернутую за спину руку.
– Может, хватит? – не выдержал Антон.
Сержант отступил на шаг.
– Хорошо, будем считать, инцидент исчерпан, – вздохнул старший лейтенант. – Только просьба: больше так не делайте. Есть телефон, если что не устраивает, звоните. Здесь прямая связь и с милицией, и с нами. Лечитесь. – И он с опаской посмотрел на Дрона, глупо таращившегося в стену.
Глава 2
Вахид Джабраилов проснулся от лая собаки. Он открыл глаза. Уже рассвело. В окно, словно хвастаясь своим весенним нарядом, заглядывали одетые в зеленые листочки ветки деревьев.
– Кто-то пришел, – то ли спросил, то ли констатировал Шаман.
– Может, милиция? – выдвинул предположение Вахид и потрогал голову, словно проверяя, на месте ли она у него.
– Все может быть. – Шаман свесил с кровати ноги и встал.
– После чачи затылок болит, – приподнялся на локтях Джин.
– Не надо было пить, – поскреб волосатую грудь Шаман.
– Как тут не выпьешь? – насмешливо спросил Вахид. – Сам видел, абхазы считают оскорблением, если отказался за стол сесть. Ты лучше посмотри, из окна видно калитку.
Когда неделю назад они договаривались с хозяином дома об оплате, он намекнул, что участковый ревниво следит за приезжими нерусской национальности – во всех видят грузинских шпионов и диверсантов, но до сих пор представитель власти их так и не навестил.
Шаман уперся руками в стол, выглянул во двор и тут же отпрянул:
– Точно, милиция!
– Сколько? – Джин резко сел на кровать.
– Двое, – натягивая штаны, ответил Шаман. – Капитан и один в гражданке. Наверное, опер.
Хлопнула входная дверь, послышались шаги и голоса. Ни Джин, ни Шаман не понимали абхазского языка. Оба, под видом обыкновенных коммерсантов, накануне пересекли границу со стороны России на машине, причем на законных основаниях и по российским паспортам.
Для приличия дважды стукнув в дверной косяк, первым в комнату с опаской заглянул хозяин. Будто убедившись, что у гостей нет никаких нехороших намерений, кивнул:
– Доброе утро! Обычная формальность, – и показал рукой назад: – Тут милиция пришла. Не волнуйтесь, так заведено. Сами знаете, совсем недавно война была. – Сухощавого, с абсолютно седой головой абхаза звали Гызмал Пилия.
– Пусть заходят, – хмыкнул Джин, доставая из кармана кожаной куртки паспорт, – мы не кусаемся. Или тут, как в России, если чеченец, значит, террорист? – громко, чтобы было слышно в соседней комнате, добавил он.