— Возможно, убийца знал об истерических срывах Виллари и нарочно подбросил труп в его номер, — предположила Ирина, — тогда понятно, почему он это сделал. Украл колье, а труп перенес сюда, чтобы свалить вину на Антонио Виллари. И заодно замаскировать убийство сеньоры Ремедиос под ревность и месть Антонио, а факт хищения драгоценности попытаться скрыть. Должна признаться, что я начинаю уважать убийцу, который проявил такую выдержку. Вчера он украл бриллианты у Рочберга, сегодня забрал колье у сеньоры Ремедиос. Значит, у него был определенный план. Но меня беспокоит другое.
— Что именно?
— Я понимаю, почему он убил Рочберга. Очевидно, тот застал вора в момент кражи. Но почему убийца решил расправиться с сеньорой Ремедиос. Что она ему сделала? Ведь он мог дождаться ее ухода и спокойно забрать колье. Вместо этого он решается на второе убийство. Этот человек очень торопился. Он не только безжалостный убийца, но и расчетливый игрок.
— Возможно, — согласился Дронго, — но от этого нам не легче. Среди подозреваемых на одного человека стало меньше. Хотя я и раньше не особенно подозревал сеньору Ремедиос. Сколько человек осталось?
— Не считая нас, только восемь мужчин. Сам Пабло Карраско, Бернардо, Антонио, Фил Геддес и ювелиры — Галиндо, Ямасаки, Мачадо, Шекер. Только восемь человек, Дронго. И я не знаю, кого подозревать.
— И еще Эрендира Вигон, — напомнил Дронго. — Но я подумал о Галиндо. Ведь у него изъяли эскизы, которые он сделал с новых работ Карраско. Не потому ли убийца так торопился?
— Не может быть, — Ирина растерянно взглянула на Дронго и обернулась к комиссару Рибейро.
— У нас проблемы, комиссар, — негромко сказала она.
Эрендира Вигон повернулась к ним, чтобы послушать, о чем она будет говорить. Заметив ее движение, Ирина отвела комиссара в сторону.
— Эскизы, которые были изъяты у Галиндо, оказались копиями с новых работ сеньора Карраско, — начала Петкова.
— Верно, — признал комиссар, — наш эксперт в этом уверен. Но мы пока не говорили об этом самому сеньору Галиндо. Нам нужно во всем разобраться.
— Уже поздно, комиссар, — настойчиво произнесла Ирина, — если убийца Галиндо, то он явно торопится. Подумайте сами, если убийца не Антонио, то кому могла помешать сеньора Ремедиос.
— Если бы не пропавшее колье, я бы мог поверить в убийцу-истерика, — согласился комиссар, — но колье не вяжется с образом Антонио. Он бы не стал его красть, да он и не сумел бы открыть чужой сейф.
— Убийца подбросил труп в этот номер, зная о склонности Антонио к истерикам, — продолжала Петкова. — Я убеждена, что убийца очень торопится. Ведь он мог дождаться, когда сеньора Ремедиос уйдет на обед или ужин. А вместо этого он рискует, лезет в номер, убивает женщину и крадет колье. Значит, у него есть план исчезнуть отсюда, сеньор комиссар. Нам нужно срочно найти ювелира Энрико Галиндо.
— Согласен, — кивнул комиссар, — я прикажу активизировать его поиски. Но не стану объявлять по внутренней связи, чтобы не травмировать остальных гостей. Наше расследование и без того больно бьет по престижу отеля.
— Ее задушили, — подошел к ним Бернардо, также осмотревший тело сеньоры Ремедиос, — несчастная женщина. Она в жизни никому не сделала ничего плохого. Какая страшная смерть.
— Почему она не кричала, Бернардо? — задумчиво спросил комиссар. — И почему Рамон не заметил, как она прошла в соседний номер? Похоже, что убийца разыграл перед нами очередную комбинацию. Видимо, он отвлек Рамона, а сам прошел в номер сеньоры Ремедиос. Или вызвал ее сразу в соседний номер к Антонио Виллари, чтобы там задушить. Нет, — сказал он, немного подумав, — похоже, что нет. Вероятнее всего, ее убили в собственном номере, когда похищали колье, и затем тело перенесли. Но почему убийца все время так рискует? Почему он ее не пожалел? Почему решил поступить именно так? Ведь он мог только украсть колье?
— Надо бы выяснить, каким образом убийца прошел к ней, — напомнил Бернардо, — ведь у дверей дежурил Рамон. Может, нам стоит с ним поговорить?
— Да, — согласился комиссар, — и постараться отыскать сеньора Галиндо. Я не знаю, кто именно убил Рочберга и Ремедиос Очоа, но Галиндо по меньшей мере не совсем порядочный человек. Надо его найти и задать пару вопросов.
К ним подошел доктор, помогавший Антонио.
— Он заснул, — показал он в сторону лежавшего на кровати молодого человека. — Мне кажется, что у него очень сильный нервный срыв.
— У меня тоже, — зло ответил комиссар, выходя из комнаты.
Петкова взглянула на Дронго.
— Здесь все сходят с ума, — рассудительно ответил тот, — ничего удивительного. Мы ближе к экватору, чем вся остальная Европа.
Глава 14
Все трое вышли из номера Антонио Виллари следом за комиссаром. Он уже отдал приказ своему помощнику проверять всех, кто появляется в отеле или покидает его. Особое внимание проверяющие должны были обращать на предметы, которые могли нести с собой гости.
— Если колье еще в отеле, мы его обязательно найдем, — твердо сказал Рибейро. Подойдя к Рамону, комиссар спросил его: — Ты покидал свой пост сегодня днем?
— Нет, сеньор комиссар, — Рамон выглядел испуганным, — честное слово, я все время сидел на стуле.
— Когда пришла сеньора Ремедиос, ты видел?
— Примерно час назад, — ответил, подумав, Рамон, — я видел, как она вошла в свой номер. И сразу пришел сеньор Галиндо. Кажется, его так зовут, он говорил со мной по-испански, и поэтому я запомнил его имя и фамилию. Энрико Галиндо.
Когда он произнес это имя, комиссар обменялся взглядами со стоявшими рядом Дронго, Бернардо и Петковой.
— Мы вместе подошли к номеру сеньоры, — продолжал Рамон. Над губой у него выступили капельки пота от напряжения. — Мы позвонили, и она открыла дверь. Он говорил о каких-то эскизах, но сеньора Ремедиос не стала его слушать. И не впустила нас в номер. Потом он ушел.
— Больше никто не приходил? — уточнил комиссар.
— Приходил, — вспомнил Рамон, — японец. Он стоял у окна и о чем-то говорил с сеньорой. Но он тоже не входил к ней в номер. По-моему, он спрашивал, когда можно будет уехать. Она ему ответила, и он тоже ушел.
— То есть в номер к ней никто не входил? — переспросил Рибейро.
— Никто, сеньор комиссар. — Рамон сильно волновался и беспомощно моргал глазами. Врать он, видимо, не умел, и было заметно, что разговор ему дается с трудом.
— Послушай меня, Рамон, — сказал комиссар, — мне важно знать, кто мог здесь появиться. И я не хочу тебя ни в чем обвинять. Вспомни, может быть, ты все же отлучался? Хотя бы на одну минуту? Выходил в туалет или за водой? Я не буду тебя винить, но мне нужна правда. Только правда, парень.
— Я никуда не отлучался, — Рамон чуть не плакал, — я знаю, что отсюда никуда нельзя уходить. Я все время сидел на своем месте. Все время, пока мне не позвонили…
— Что? — сразу переспросил комиссар. — Что ты сказал?
— Мне позвонили и позвали к портье. Сказали, что приехала моя сестра. Я удивился, ведь она живет в Чиклане и у нее скоро свадьба. Подумал, раз она приехала, значит, наверное, у нас дома случилось какое-то несчастье. И побежал к портье. Но оказалось, что меня никто не ждет. И никто не звонил. Я понял, что меня разыграли, и вернулся обратно. Только не говорите менеджеру — он меня уволит.
Комиссар взглянул на своего помощника. Потом на остальных. Взял Рамона за руку и отвел в сторону.
— Сколько времени ты отсутствовал? Только вспомни точно. Очень точно.
— Я побежал в холл. Это секунд сорок или пятьдесят. Там я был одну минуту. Нет две. Может, даже три. И потом побежал обратно. От силы пять минут, сеньор. Никак не больше. Прошу вас, не говорите об этом нашему менеджеру, иначе…
— Не скажу, — пообещал Рибейро. — Пять минут? — переспросил он.
— Да, — кивнул Рамон, — только пять минут, не больше.
— И ты не узнал голос звонившего?
— Нет, сеньор комиссар.
— Значит, ты не знаешь, кто тебе звонил. А когда это было?
— Примерно час назад.
— Пять минут, — задумчиво повторил комиссар и подозвал помощника. — Срочно проверь, кто мог позвонить на внутренний телефон этого парня час назад. Очень срочно. А ты, Рамон, вспомни еще раз. После того как ты вернулся, здесь никого не было?
— Нет.
— И никто не выходил из номера сеньоры Ремедиос?
— Никто. Я бы увидел. И она тоже не выходила.
— Ясно. Спасибо, Рамон. Можешь возвращаться на свое место. И не бойся, менеджер не узнает эту твою тайну.
Комиссар подошел к остальным.
— Что происходит — непонятно! Но нужно найти Энрико Галиндо. Я хотел бы попросить вас, если вы его встретите, направить этого неуловимого ювелира сюда. Мне уже не терпится задать ему свои вопросы.
Дронго и Петкова в который раз вышли во двор. Было около трех часов дня. Солнце сияло во всю силу. Вокруг бассейна сидели люди. Две молодые женщины даже рискнули искупаться. Какой-то мужчина, раздевшись, делал стойку на голове, вызывая аплодисменты и смех у присутствующих.
Дронго и Петкова в который раз вышли во двор. Было около трех часов дня. Солнце сияло во всю силу. Вокруг бассейна сидели люди. Две молодые женщины даже рискнули искупаться. Какой-то мужчина, раздевшись, делал стойку на голове, вызывая аплодисменты и смех у присутствующих.
— Вот, делать человеку нечего, — добродушно проворчал Дронго.
— Они приехали отдыхать, — резонно заметила Ирина, — никто не думал, что здесь может объявиться убийца. Кроме меня…
— Ты все еще пытаешься найти своего Помидора? — пошутил Дронго.
— Лимончика, — напомнила она, — его именно так называли. А ты никогда не слышал о нем раньше?
— Нет, не слышал. Думаешь, что это Галиндо?
— Теперь уже нет. Если Галиндо сумел по памяти сделать эскиз ювелирных изделий, то он не просто хороший ювелир, но и блестящий художник. Скорее всего, он не тот, кого мы ищем.
Дронго остановился, усмехнулся и покачал головой.
— Как все просто, — сказал он. — Если он умеет так здорово рисовать по памяти, то он как минимум хороший художник. Значит, вашего Дудника здесь нет. Либо он загримирован под Ямасаки.
— Нет, — возразила она, — мы получили фотографию Ямасаки. Он действительно очень известный ювелир. У нас больше никого не осталось. Никого, кто мог быть похожим на Дудника.
— Ты говорила, Дудник немного выше среднего роста, — вспомнил Дронго, — Тургут Шекер чересчур высокий, я с моим ростом тоже не попадаю под эти параметры. Коротышку Мачадо вообще исключаем. Галиндо доказал, что он ювелир. Подозревать Бернардо не позволяет возраст, он стар для Дудника. Антонио слишком молод. Остаются все-таки Ямасаки и… — он посмотрел на Ирину.
— Больше никого, — сказала она. — Геддес? Но его лицо известно всему миру прессы, и он действительно тот самый журналист, за которого мы его принимаем.
— Есть еще один человек, — сказал Дронго, — сам Карраско. Какой у него рост? Чуть меньше ста семидесяти восьми. Может, сто семьдесят пять. Просто он всегда сутулится и ходит, опустив голову, словно хочет казаться ниже.
— Карраско — всемирно известный ювелир, — напомнила она.
— Но ты говорила о пластической операции… — Они подошли ко входу в отель, и Дронго еще раз оглянулся на мужчину, стоявшего на голове. — Наверное, он гимнаст, и ему нравится восхищение окружающих женщин.
— Кстати, о восхищении. У нас рассказывали легенды про бой Дронго с великим Миурой, — напомнила Ирина. — Говорят, что ты смог продержаться против него целую минуту. Тогда в Вашингтоне ты спас трех президентов.
— Насчет минуты не помню, — пожал плечами Дронго. — Однако, помнится, я проиграл. Об этом тоже все знают.
— Выстоять минуту против такого известного бойца — это уже огромное достижение, — возразила она.
Поднявшись на лифте, они прошли к номеру Галиндо и позвонили. Никакого ответа.
— Куда же он подевался? — вздохнула Петкова.
— Зайдем ко мне в номер и подождем, — предложил Дронго.
Она не оглянулась на него, но улыбка заиграла на ее губах. Ирина еще раз позвонила и только тогда повернулась. Дронго смотрел ей прямо в глаза и медленно доставал ключ от своего номера. Неожиданно дверь, у которой они стояли, открылась, и на пороге появился Галиндо в банном халате.
— Что случилось? — спросил ювелир, глядя на обоих гостей. — Я только что вышел из ванной комнаты и услышал ваш звонок.
— Вы ничего не знаете? — спросила его Петкова.
— Насчет моих эскизов? Конечно, знаю. Знаю, что мне их до сих пор не вернули.
— Простите, — сказала Ирина, — но полицейский эксперт считает, что вы срисовали всю новую коллекцию Карраско…
— Правильно, — кивнул Галиндо, — ну и что? Я же не собираюсь никому отдавать свои зарисовки. Я пытаюсь анализировать их для себя, чтобы понять секреты успеха большого мастера. Художники часто ходят в картинные галереи изучать полотна великих мастеров. Не вижу в этом ничего предосудительного. Зачем известные кутюрье устраивают показы моделей? Чтобы заинтересовать остальных новыми линиями, оригинальными силуэтами, неожиданными деталями, которые они придумали. Мне кажется, это нормально.
Дронго взглянул на Ирину и улыбнулся. Она, очевидно, почувствовала его иронию и нахмурилась.
— Вы знаете, что произошло в отеле, после того как пропали ваши эскизы? — прямо спросила Ирина.
— Я пропустил обед, — сказал Галиндо, взглянув на часы.
— Случилось нечто более важное, чем ваш пропущенный обед, — возразила она, — убили сеньору Ремедиос Очоа и похитили колье, которое было спрятано в сейфе ее номера.
— «Мавританскую красавицу»?! — воскликнул Галиндо. Он был ошеломлен. — Ее украли?
Он спросил прежде всего о колье и, поняв, что поступил не совсем тактично, явно смутился.
— Какой ужас, — сказал он, немного остывая, — нас беспокоят камни, и мы совсем не думаем о людях. Бедная сеньора Ремедиос. Как ее убили?
— Задушили, — пояснила Ирина, — этот убийца предпочитает не оставлять свидетелей. Он украл колье.
— Странно, — задумался Галиндо, — куда он его денет? Продать такое колье в Европе невозможно. Да и в Америке тоже. Я имею в виду Северную Америку. Может быть, в Бразилии или в Колумбии? Какому-нибудь наркобарону, готовому расстаться с кругленькой суммой. Они иногда покупают подобные ценности, считая это удачным вложением денег. Есть еще Венесуэла, — вспомнил Галиндо, — там тоже имеется парочка-другая полоумных нефтяных магнатов, которые могут согласиться выложить невероятные деньги за шедевр Пабло Карраско. В странах Латинской Америки испанских ювелиров неплохо знают.
— Венесуэла, — повторила изумленно Ирина Петкова, как будто вспомнив о чем-то важном, — не может быть…
— Еще как может, — убеждал ее Галиндо, — у меня были такие клиенты — именно из стран Латинской Америки. Традиционно считается, что это нищие страны. Так вот, что я вам скажу. Самые богатые люди как раз и встречаются в самых бедных странах. В богатых государствах расслоение людей менее заметно. А в нищих все понятно. Там государственное имущество принадлежит одной или нескольким семьям, которые контролируют основные отрасли, приносящие доходы. А население умирает с голода.
— Учебник политологии, — прокомментировал Дронго. — Вы считаете, что продать «Мавританскую красавицу» — это реально?
— В мире еще есть места, куда не могут дотянуться американское ФБР или Интерпол, — глубокомысленно заявил Галиндо.
— Оденьтесь, — потребовала Петкова, — мы должны пройти к комиссару Рибейро. Он вас ждет.
— Может, вы зайдете ко мне? — предложил Галиндо. — А я пока переоденусь в ванной комнате.
— Не будем вас смущать, — отказалась Ирина, — подождем в коридоре.
Галиндо быстро вернулся в номер и захлопнул за собой дверь.
Петкова взглянула на Дронго.
— Он здесь, — твердо заявила она, — наш подопечный. Где-то среди гостей. В последнее время он скрывался в Венесуэле.
— Тогда нужно проверить всех прибывших в отель, — согласился Дронго. — Я бы предложил определять всех по росту. Тех, у кого рост метр семьдесят восемь или один-два сантиметра в ту или другую сторону, проверить особенно тщательно. Взять отпечатки пальцев, более подробно допросить. Сколько людей на сегодняшний день в отеле?
— Больше ста пятидесяти, — ответила она, — и большинство среди них — мужчины.
— Но мужчины бывают разного роста, — возразил он, — скажите комиссару, чтобы организовали тотальную проверку. Если ваш Дудник здесь, то его можно вычислить.
— Он здесь, — уверенно повторила она. — Я в этом не сомневаюсь.
— И мы его не замечаем?
— Наверное, нет. Я пойду к комиссару, а ты дождись Галиндо, и приходите вместе с ним. Только никуда его не отпускай.
— Обещаю, — заверил Дронго, — во всяком случае, я постараюсь довести его до комиссара Рибейро живым.
Петкова повернулась и побежала по коридору к лестнице. Спустилась во двор. У бассейна по-прежнему было многолюдно. Она увидела отдыхавшего в кресле Руиса Мачадо. Он читал газету и не смотрел на окружающих. Быстрым шагом огибая бассейн, Ирина успела заметить, как сидевший в баре Ямасаки поднял свой бокал, приветствуя вошедшего Фила Геддеса.
«Напрасно он доверяет этому типу, — подсознательно отметила она, — у Геддеса нет за душой ничего святого. Он использует любую информацию в своих целях, как и Эрендира Вигон. Представляю, как она будет завтра утром надоедать комиссару».
Ирина вошла в левое крыло здания и поднялась на третий этаж. Коридор был оцеплен. Здесь уже работали сотрудники полиции, прокуратуры и вызванные эксперты. Один из полицейских преградил ей путь:
— Простите, сеньора, но сюда нельзя.
— Позовите комиссара Рибейро, — попросила она, — я сотрудник Интерпола Ирина Петкова.
— Какого Интерпола? — изумился полицейский. Его вызвали сегодня утром из Кадиса, и он еще не знал Ирину в лицо. В этот момент по коридору проходил помощник комиссара, который увидел Петкову, и приказал пропустить ее.