А вот в ресторане «Арагви», до которого я добрался в седьмом часу вечера, даже курево не понадобилось. В смысле швейцар меня тоже было послал, как и музыкант из «Праги». Я уж было собрался разочарованно уходить, как был остановлен восклицанием:
— Егор! Вот не ожидал тебя тут встретить.
Я поднял глаза… Ба, да это же не кто иной, как Бернес! Причем не один, а в компании двух товарищей, примерно своих ровесников.
— Здравствуйте, Марк Наумович! И для меня наша встреча тоже стала неожиданностью.
— Ты что здесь делаешь? В ресторан не пускают? Ну правильно, тебе лет-то еще сколько…
— Так мне не сам ресторан нужен, а ресторанные музыканты.
— Музыканты? Хм, ну-ка, давай зайдем, сядем и нормально поговорим, а то вон уже любопытные стали собираться… Молодой человек с нами, — кивнул он швейцару.
— Но…
— Никаких «но». Идем, — легонько подтолкнул меня в спину Бернес.
Столик для известного артиста и его друзей был уже зарезервирован. Располагался он в небольшом закутке, из которого, впрочем, хорошо просматривался весь зал, и сцена в том числе. На ней сейчас было пустынно, но учитывая, что я еще с улицы слышал отголоски живой музыки, музыканты где-то неподалеку, возможно, отлучились перекурить. А может и перекусить. Зато мой глаз сразу зацепился за микрофон, совсем не те «трубочки» с которыми выступали и репетировали музыканты «Апогея». Такие микрофоны, как этот, в мое время считались произведением винтажного искусства. Немало постеров было в ходу, на которых Элвис Пресли изображался именно с подобной штуковиной. Как-то и мне посчастливилось выступать с аналоговым, назывался он «сценический кардиоидный микрофон ретро-дизайна „Volta Vintage Silver“.
Несмотря на название ресторана, я заметил в зале всего трех представителей кавказской национальности, сидевших за столиком в другом конце зала. Остальная публика выглядела вполне обычно. То есть обычно для ресторана, а на улице в толпе просто одетых граждан эти товарищи выделялись бы в любом случае.
Тем временем нарисовался учтивый официант, отдельно обратившийся к Бернесу по имени-отчеству. Троица моих „собутыльников“ внимательно изучила меню, негромко посовещалась, после чего Бернес спросил меня:
— Егор, спиртного не предлагаю, наверное, тебе сок и минералка в самый раз будут, а чем будешь закусывать?
— Марк Наумович, мне абсолютно все равно, к тому же я и не особо-то голодный. Да и денег у меня пятьдесят копеек…
— Про деньги забудь, я угощаю. А насчет того, что сытый, можешь мне не рассказывать. Я в твои годы, например, всегда хотел есть, все-таки растущий организм… Так, записывайте, товарищ официант… Молодому человеку сока и минералки, нам с товарищами красного „Напареули“… и тоже минералки, лучше „Боржоми“. Четыре салата „Сюрприз“ и столько же заливных телячьих языков. Харчо, Егор, здесь замечательное… Четыре харчо запишите. Т-а-ак… Четыре шашлыка по-карски — это, Егор, фирменное блюдо здешнего шеф-повара. А хачапури по-аджарски есть? Отлично, тоже запишите. На десерт юноше мороженого. Ты же не против мороженого, Егор? Вот и ладно. Пока все.
Вот ведь странно… Насколько я помнил, по неофициально информации Бернес после того, как его первая жена умерла от рака, также как до этого от рака умерли его отец и сестра, напрочь отказался от вредных привычек. Вроде как тоже боялся заполучить онкологию. А в этой реальности уже второй раз я становлюсь свидетелем застолья с участием всенародно любимого артиста. И как это понимать? Может, это все-таки какое-то другое прошлое? Либо источники врали, и Бернес как пил — так и продолжал пить после смерти жены.
Пока официант передавал шеф-повару наш заказ, Марк Наумович представил своих спутников. Один из них оказался кинодраматургом Алексеем Каплером, а второй — актером Борисом Андреевым. То-то я гляжу, лицо уж больно знакомое, вот только не мог вспомнить, где я его видел. Не знаю уж, получил Андреев к этому времени Народного или нет, постеснялся спрашивать.
Меня, само собой, Бернес тоже представил. Назвал самородком, и заявил, что мир обо мне скоро услышит.
— Мне, к слову, Блантер твою новую песню показал, „С чего начинается Родина“, - сказал он. — Мы у него порепетировали с часок, и я тебе скажу, Егор, ты меня все больше удивляешь. Причем приятно удивляешь.
А затем последовал вопрос, что же все-таки мне понадобилось от местных музыкантов. Я решил не скрывать правду.
— Марк Наумович, тут такое дело… Девушка у меня появилась. Сами понимаете, на кино-мороженое какие-никакие деньги, а нужны. Тем более в пятницу вечером нас пригласили в „Коктейль-Холл“, а мне даже одеть толком нечего. Авторские отчисления еще неизвестно когда начнут поступать, а девушку нужно выгуливать регулярно. Иначе найдется другой, кто будет ее выгуливать. Вот и решил подсуетиться, попробовать предложить кое-какие вещи ресторанным музыкантам при условии, что мне сразу хоть что-нибудь, да перепадет.
— Ясно, — протянул Бернес, глядя на меня с прищуром. — И не поспоришь, все верно, девушек нужно держать на привязи. А может, я тебя выручу? Я сегодня ведь гонорар получил, как раз его и обмываем…
Он полез было во внутренний карман пиджака, но я остановил Бернеса.
— Марк Наумович, не возьму! Даже в долг не возьму, не привык я быть обязанным, тем более в плане денег, вы уж извините.
— Во парень дает, — пробасил с ухмылкой Андреев, да и Каплер не сдержал улыбки.
— Так, видно, и придется тебе посодействовать в твоей задумке, — покачал головой Бернес. — Но сначала перекусим, а то у меня лично с утра маковой росинки во рту не было.
В этот момент появился официант с подносом, и в следующие несколько минут на нашем столике появлялись все новые и новые напитки и закуски. При виде такого изобилия у меня началась активная выработка желудочного сока, а утробное бурчание подтвердило тот факт, что я готов был сметелить все до единой крошки. Я по любимой еще в прежней жизни привычке первым делом намазал хлеб горчицей, и приступил к поеданию салата под загадочным названием „Сюрприз“, внутри которого мною были обнаружены грибы, сыр и яйца. Впрочем, стараясь себя сдерживать и особо не спешить. Успел пожалеть, что нее могу пригласить сюда маму и сестру Егора, а теперь уже, получается, и своих родственников. Но во мне крепла уверенность, что не за горами время, когда я начну приносить в дом деньги. Причем реальные деньги, и мы сможем не только обновить гардероб, но и не отказывать себе в приличной еде.
Мои соседи тоже принялись за салат, предварительно подняв по бокалу вина. Не успели мы расправиться с холодными закусками, как на сцене появился человек в костюме.
— Дорогие друзья, минуточку внимания, — попросил он в сверкавший металлом микрофон. — Сегодня наш ресторан почтил своим вниманием всеми нами любимый актер и певец Марок Наумович Бернес.
Зал ответил аплодисментами, а Бернес прошипел, видимо, в адрес объявившего: „Ну Аркашка…“ Впрочем, в его голосе чувствовалось плохо скрываемое удовольствие.
— Но он пришел не один, а со своими друзьями, среди которых и Борис Федорович Андреев.
Снова раздались аплодисменты.
— И сейчас специально для наших гостей мы исполним песню „Шаланды, полные кефали…“ из кинофильма „Два бойца“, в котором снимались Марк Наумович и Борис Федорович.
Сам же конферансье сел к пианино, и зазвучала прекрасно известная всем мелодия Никиты Богословского. На время исполнения песни мои соседи по столику приостановили процесс отправления еды по желудочно-кишечному тракту. Закончив исполнять, музыкант встал и поклонился, прежде всего в сторону нашего столика. Бернес и Андреев, чуть привстав, поклонились в ответ, а Марк Наумович при этом еще и прижал ладонь к сердцу.
Когда мы расправились с шашлыком и я, глядя на вазочку с мороженым, прикидывал, как еще и ее содержимое втиснуть в себя, Бернес сказал:
— Ну что, Егор, пошли, познакомлю тебя с Аркадием. Боря, Алексей, подождите нас здесь, мы на минутку.
Схватив папку с нотами, я двинулся следом за своим благодетелем. Во всяком случае, мне хотелось верить, что по итогам вечера я буду считать себя обязанным Бернесу не только за царское угощение.
Аркадия мы нашли в прокуренной подсобке, где он с другими музыкантами трепался и перекусывал тем, что им подкинули с кухни.
— Марк Наумович! — вскочил при нашем появлении недавний исполнитель песни про шаланды.
— Привет, Аркадий! Здравствуйте, товарищи, — кивнул остальным Бернес. — Слушай, Аркаша, хочу представить тебе талантливого юношу, зовут его Егор Мальцев, начинающий композитор и поэт-песенник. Егор, я правильно тебя представил?
— Угу, — кивнул я, чувствуя, что непроизвольно начинаю заливаться краской.
— Так вот, парень сочиняет очень неплохие вещи, я тебе гарантирую — их станет распевать вся страна. Да и я пару песен уже определил в свой репертуар. Но есть у Егора задумка порадовать и ресторанную публику, можно сказать, выйти в народ чуть раньше.
Музыканты переглянулись, не понимая, к чему клонит именитый гость.
— Аркадий, — Бернес доверительно положил ладонь слушателю на плечо, — парню уже сейчас нужны деньги в некотором количестве. У него девушка, с которой нужно периодически устраивать свидания. Не на лавочке же им все время сидеть, хотя погода, соглашусь, к этому располагает. Надо подружку и в кино сводить, и мороженым угостить. На все это нужна какая-то наличность. Вот Егор и придумал пробежаться по ресторанам, предложить свои песни, с тем, чтобы, как он выразился, хоть что-то сразу с этого поиметь.
— Марк Наумович, ну нужно глянуть, что предлагает молодой человек, — сказал Аркадий, покосившись в мою сторону.
— Честно говоря, не знаю, что у него в папке, но уверен, что плохих вещей там нет, — безапелляционно заявил Бернес. — Показывай, Егор, свое богатство.
Я раскрыл папку, доставая листы с нотами и текстами. Музыканты сгрудились над столом, изучая их содержимое. В этот момент, чтобы склонить чашу весов в свою сторону, я даже немного неожиданно для себя выпалили:
— Может быть, я прямо сейчас со сцены что-нибудь из этого исполню, чтобы вы получили реальное представление о моих песнях?
Малость охреневшие от такой наглости местные музыканты, похоже, собирались возразить, но тут опять свою роль сыграл Бернес.
— А что, это мысль, я видел, как парень играет и поет, у него неплохо получается.
Вот так я и оказался на сцене ресторана „Арагви“, который к этому времени был заполнен уже до отказа, под пристально-удивленными взглядами нескольких десятков посетителей.
— Дорогие друзья, сегодня у нас для вас необычный гость, — вышел к микрофону Аркадий. — Этот молодой человек, который сидит у фортепиано, — жест в мою сторону, — талантливый композитор Егор Мальцев, чьи песни, как мне сообщили по секрету, вскоре будет исполнять вся страна. Сегодня Егор решил сам исполнить кое-что из своего репертуара, попрошу приветствовать его аплодисментами.
Для затравки я спел публике „Вальс-Бостон“. Народу понравилось, кто-то крикнул: „Еще!“ Ладно, можно и еще. Вы хочете песен? Их есть у меня!
Дальше были „Березы“ из репертуара группы „Любэ“. Понятно, что петь такие вещи еще неокрепшим до конца голосом — легкий моветон, но другого выхода я просто не видел. Нужно было ковать железо, пока горячо.
А жахнем-ка снова Розенбаумом, истинно кабацким „Извозчиком“! Вижу, народ хлопает в такт, а сидевший за своим столиком Бернес только удивленно качает головой. Непонятно, одобряет или нет. Мда-а, это я сейчас, по большому счету, на себя хреначу конкретный компромат. Совсем уж блатных словечек в песне нет, но сам стиль… Но вот не мог себя остановить — и все тут!
Напоследок решил немного реабилитироваться, спев грустную „Пока горит свеча“ из еще ненаписанного Макаревичем. Да уже и не будет написанным, как я догадывался.
Отпускать меня долго не хотели, пришлось по просьбе кавказских гостей, один из которых положил на край сцены четвертной со словами „Дарагой, спой что-нибудь грузинское“, исполнить „Чито-Гврито“ из фильма „Мимино“, благо что в свое время я выучил не только ноты, но и слова. А затем решительно откланялся, иначе вместо партнерских отношений мне грозило завести в лице Аркадия лютого врага.
— Ну, парень, удивил, — заявил он мне, когда я покинул сцену. — А по-грузински где научился?
— Да я и не знаю грузинский, просто один знакомый грузин все время пел эту народную песню, я и запомнил приблизительно музыку и слова.
— Похоже, со слухом у тебя все в порядке… Вот, держи, этот четвертак твой, честно заработанный. А вот еще четвертной, от меня. Небольшим авансом, скажем так. А песни твои мы берем, без вопросов. И завтра же, думаю, начнем их исполнять. И будь добр, текст и ноты это „читы-бриты“ тоже напиши, а то в той папке их не было. Гости с Кавказа у нас часто бывают, порадуем, если что. А за своей долей можешь приходить, пожалуй, уже в субботу. Все будет по-честному.
Ну что ж, в субботу еще что-нибудь перепадет, а пока и полтинник — неплохой итог. Спасибо товарищам с юга. Бернес, хотя я и опасался за „Извозчика“, меня тоже похвалил. Я с легкой грустью поглядел в вазочку с растаявшим мороженым и поспешил откланяться. Время уже было позднее. Не хотелось лишний раз напрягать маму, которая наверняка за меня волнуется.
А наутро я первым делом отправился в ЦУМ, покупать себе приличную одежду. При этом еще не до конца придумав, как буду объяснять такую покупку матери и сестре. В итоге я стал обладателем костюма от швейной фабрики „Большевичка“ — нормальных брюк, не напоминавших уже обрыдлые шаровары, и приталенного пиджака. А также пары туфель из натуральной кожи марки „Скороход“. Причем после расчета на кассе у меня оставалось еще четырнадцать рублей, восемнадцать копеек. Ну не знаю, хватит ли на угощение Ленке в „Коктейль-Холле“, там цены небось ого-го, в любом случае спиртное нам еще не положено. Будем надеяться, что не ударю в грязь лицом, не посрамлю, так сказать, чести мужского рода.
Глава 8
— Егор, что ты опять натворил?
Мама сидела на табурете с печальным взглядом, олицетворяя собой героиню картины Решетникова "Опять двойка". В руках она держала какую-то бумажку. Сестра накручивала бигуди у зеркала, и ее отражение тоже с укоризной посматривало в мою сторону.
— А что случилось-то? — искренне удивился я.
Мама молча протянула сложенную пополам бумажку. Развернув ее, я понял, что это повестка в милицию. Мне нужно было явиться завтра утром в ОВД по Пресненскому району Москвы в кабинет? 28 к майору Бутыльникову. Причем в сопровождении матери, поскольку я считался несовершеннолетним.
— Хм, сам без понятия, чем я мог заинтересовать целого майора… Может быть, нужно просто отметиться как состоящему на учете в ПДН?
— Егор, отмечаться в ОВД, да еще к майору, не ходят. Единственное, меня успокаивает, что за тобой не приехал "воронок". Значит, все еще не настолько плохо.
— Мама, да о чем ты говоришь?! Какой еще на фиг "воронок"! Ничего плохого за последний месяц я точно не совершал!
— Дай-то Бог, сынок… В любом случае придется отпрашиваться с дежурства.
Вот еще не хватало матери со мной тащиться туда. Тут же всплыло в памяти ограбление табачного киоска. Блин, вот с этим реально могут быть проблемы. Вдруг кто-то из наших проговорился? В таком случае единственно верная линяя поведения — все отрицать. Но если подельники все будут валить на меня — тут уже придется худо. Твою ж мать, вот чего я не отмазался, как Дюша!
Снова стал прокручивать в памяти события последних дней. Разбор песен у Блантера дома, репетиция с "Апогеем", посиделки с Бернесом в ресторане, поход с Лисенком в "Коктейль-Холл"… Кстати, неплохо так прогулялись. Я в новеньком костюме, ради легализации которого пришлось для матери придумывать легенду с подработкой в виде сбора аптечных трав и покупки костюма на толкучке. Мы ведь в самом деле по молодости в школе собирали всякие ромашки-подорожники, правда, в аптеках платили копейки, но на мороженое-леденцы нам хватало. А насчет барахолки заявил, что женщина продавала костюм недавно умершего мужа, так ни разу и не надеванный, всего за 12 рублей. И ботинки за пятерку отдала, размер чудесным образом подошел. Мама, похоже, не очень поверила моим объяснениям про целый мешок особо ценных лекарственных растений и обновки с рук, но настаивать не стала, махнула рукой, при этом все же по достоинству оценив мой новый внешний вид.
Ленчик тоже принарядилась во все лучшее, ей очень шло платье в горошек с широким поясом и юбкой-колоколом. Мы, как и обещались, без четверти семь стояли у черного хода "Коктейль-Холла", когда дверь отперли с той стороны и в образовавшемся проеме нарисовался басист Георгий, он же Жора.
— Привет, — мы обменялись рукопожатиями, а моей спутнице музыкант галантно поцеловал ручку. — Прошу за мной.
Остальные участники группы готовились к первому выходу на сцену. Этим вечером помимо них предстояло выступить еще двум коллективам, причем один из них представляли музыканты, наряженные ковбоями и вооруженные акустическими гитарами и банджо.
— Парни играют рокабилли, — шепнул мне на ухо Миха, подтягивавший вторую струну на своем "Гибсоне".
Второй коллектив выглядел менее экзотично, и более взросло, чем их коллеги. Они были одеты в одинаковые синие костюмы с позолоченными пуговицами и красными обшлагами на рукавах, и у них имелась даже духовая секция в виде тромбона и саксофона.
Миха провел нас в зал, где уже тусила "золотая молодежь", что-то сказал негромко бармену, тот, поглядев на нас, кивнул, и в итоге на сегодняшний вечер мы были обеспечены бесплатным пивом. По словам бармена, это максимум, что он мог нам предложить в силу возраста, хотя, по большому счету, и пиво считалось недопустимым для 15-летней молодежи. А когда я решил угостить подругу мороженым, выяснилось, что и это за счет заведения.