– Ну а с моим добрым ангелом Еленой Александровной ты уже знакома, – дед накрыл своей рукой узкую ладонь экономки. В ответ та улыбнулась ему преданной и немного смущенной улыбкой.
Добрый ангел... этот возвышенный эпитет никак не вязался с «выжившей из ума экономкой», которой дед обозвал Елену Александровну днем, из чего Аля сделала вывод, что в Полозовых воротах и в самом деле есть свои подводные течения, в которых ей, похоже, еще предстоит разобраться.
– Должны подъехать еще два человека, – дед сощурился, посмотрел на каминные часы. – Утром они отправились в город и до сих пор не вернулись. К сожалению, общественный транспорт в наших краях не придерживается строгого расписания, и сказать точно, когда они почтят нас своим вниманием, не представляется возможным. Но, господа, предлагаю не предаваться унынию, а поднять наконец бокалы за здоровье моей внучки!
Предложение деда было встречено с явным энтузиазмом. Затянувшаяся официальная часть гостей, похоже, изрядно утомила, поэтому они скоренько опустошили бокалы и принялись за праздничные разносолы. Аля, которая за весь день съела лишь два эклера, вдруг осознала, как сильно проголодалась. Когда Егор положил ей на тарелку что-то непонятное, но пахнущее просто изумительно, она не стала отказываться и даже выпила целый бокал вина. Вино было вкусным, в меру сладким, в меру хмельным, как нельзя лучше подходящим для этого жаркого летнего вечера.
* * *Пока гости отдавали должное запеченным уткам и фаршированным грибам, разговор как-то плавно переключился с фольклора на политику, которая, похоже, была любимым коньком Вадима Семеновича, потому что он сразу оживился, приосанился и даже перестал обмахиваться салфеткой. В отличие от супруга Эллочку разговоры о дефолте, кризисе и скачках биржевых индексов явно тяготили. Развлекалась она тем, что подтрунивала над Гришаевым и время от времени бросала томные взгляды на Егора. Но, как успела заметить Аля, занятие это было неблагодарным, потому что этнограф сарказма в голосе мадам Ивановой не замечал, а Егор ловко уклонялся от летящих в него амурных стрел, успевая при этом участвовать в разгоревшейся за столом полемике и развлекать Алю рассказами о том, как тяжела жизнь современного бездельника.
Вообще-то назвать его стопроцентным бездельником было нельзя. Бездельничать он начал не так давно, всего неделю назад, когда приехал в Полозовы ворота в отпуск.
– Надоели мне до чертиков экзотические курорты, – сообщил он Але заговорщицким шепотом, – каждый год одно и то же. А тут оказывается, что есть в России-матушке места не менее экзотические, но уже с нашим, российским, колоритом. Махнул в Полозовы озера, и знаете, ни одной минуты не пожалел о принятом решении. Славно здесь, спокойно. После бешеной столичной жизни лучшего отдыха и не пожелаешь. Думал, только недельку тут побуду, но решил остаться на весь отпуск. Тем более что компания подобралась приятная. Вы еще с Николаем и Толиком незнакомы. Это те ребята, которые опаздывают. – Егор плеснул Але немного вина и продолжил вводить ее в курс дела: – А ребята, между прочим, неплохие – экологи из какого-то там НИИ. Приехали изучать здешнюю уникальную экосистему. Уже вторую неделю изучают, – он озорно улыбнулся Але и отсалютовал приунывшей Эллочке бокалом вина. – Вот, поехали в райцентр за каким-то прибором и задержались. А я им, между прочим, предлагал свои услуги, хотел подбросить до города, но парни отказались, понадеялись на русский авось. Вот, теперь еще неизвестно, успеют ли к ночи домой вернуться.
– Уж пусть бы лучше в городе заночевали, чем в такое нехорошее время по здешним болотам кататься. – Оказывается, этнограф Дима внимательно прислушивался к их разговору и даже счел нужным вмешаться.
– Почему? – От выпитого вина голова сделалась легкой, а душившие Алю проблемы как-то незаметно отступили на задний план. Захотелось узнать чуть больше о Полозовых озерах.
– Как, вы не знаете?! – этнограф сорвал с переносицы очки, неспешно протер их носовым платком. – Сегодня же четвертое июня!
Егор едва заметно поморщился, но тут же широко улыбнулся и спросил:
– А что, четвертое июня – это какая-то особенная дата?
– Конечно! Особенная, и именно для этих мест. – Гришаев потянулся за бутылкой с минералкой и в который уже раз уронил на пол вилку.
– А что в этих местах такого необычного? – спросила Аля, вспоминая рассказы товарища Федора о русалках и призраке утопленницы.
Прежде чем ответить, Гришаев нырнул под стол и, вынырнув обратно с потерянной вилкой, сообщил:
– Так ведь именно в здешних озерах согласно преданию, живет Василиск, а по народному календарю четвертое июня – это Василисков день.
– Погодите, любезный, – Вадим Семенович приосанился, расправил плечи, – вот вы все говорите: Василиск – озерный змей, а ведь Василиск и не змей вовсе, – он бросил быстрый взгляд на супругу, продолжил: – Это чудище с петушиной головой и жабьим телом. И только хвост у него змеиный. Как-то не вяжется нарисованный вами образ с общепринятым.
– Не вяжется, – кивнул Гришаев. – Потому и не вяжется, что вы, уважаемый Вадим Семенович, оперируете общепринятыми категориями. А известно ли вам, что Василиск вполз в предания на змеином брюхе и до Средних веков являлся людям именно в облике змея? А нынешний его экстерьер – это, с позволения сказать, пиар-кампания, попытка средневековых баснописцев модернизировать устаревший образ, подогнать его под изменившиеся стандарты.
– А места обитания?! – Похоже, Вадим Семенович не желал сдаваться. – Ведь не станете же вы спорить, что Василиск – тварь пустынная, а никак не озерная!
– С этим не поспоришь. – Если Гришаев и смутился, то виду не подал. – Сам ломаю голову над этим феноменом. Может, миграция? – Он порывисто взъерошил и без того дыбом стоящие волосы. – Да, вот именно: миграция и акклиматизация!
Аля переводила растерянный взгляд с одного ученого мужа на другого. Это же надо: с таким запалом обсуждать места обитания и внешность существа, которого нет в природе!
– Господа, вы несколько отклонились от темы, – кажется, разговор заинтересовал не только Алю, но и ее деда. Он смотрел на Гришаева внимательным, настороженным взглядом. – Что же происходит в Василисков день?
– Он просыпается, – этнограф перешел на зловещий шепот. – Иногда ненадолго, всего на день. Иногда на недели.
– И когда этот ваш Василиск просыпается, то что тогда происходит? – озвучила Эллочка волнующий всех присутствующих вопрос.
– Ну, это зависит от того, с какой именно целью он проснулся. В разных местах все происходит по-разному.
– А в наших местах? – Это уже Елена Александровна, смотрит встревоженно, нервно вертит в руках салфетку.
– А в ваших местах Василиск просыпается от голода, – сказал Гришаев и подцепил вилкой маринованный огурчик. – То есть голод – это то чувство, которое его будит, а мотив совсем иной.
– Дмитрий Сергеевич, ну расскажите же, не томите! – не выдержал Вадим Семенович. – Что ж вы ходите все вокруг да около!
– В здешних местах Василиск просыпается потому... – Наслаждаясь всеобщим вниманием, коварный Дмитрий Сергеевич сделал многозначительную паузу. – Просыпается потому...
Договорить он не успел, потому что все до единого окна вдруг с грохотом распахнулись, а ворвавшийся в каминный зал ветер разом загасил свечи. В воцарившейся темноте, с которой безуспешно пытался бороться дотлевающий в камине огонь, раздался шорох, а затем испуганный женский вопль.
– Не бойтесь, все в порядке, – Алину ладонь накрыла горячая ладонь Егора. – Это всего лишь сквозняк. Сейчас я все исправлю.
Бесконечно долгие мгновения ничего не происходило, а потом под потолком ярко вспыхнула люстра, осветив растерянные лица сидящих за столом гостей. Кричала, как и следовало ожидать, Эллочка. Причем не успокоилась она даже после того, как Егор включил электричество: цеплялась за руку Вадима Семеновича, испуганно таращила глаза.
– Дорогая, прекрати, – Вадим Семенович успокаивающе погладил супругу по обнаженному плечу. – Видишь, это всего лишь порыв ветра. Бояться тут совершенно нечего.
– Ужас! – Эллочка перестала орать, раздраженно дернула плечом, сбрасывая руку супруга. – А все эти ваши побасенки! – она укоризненно посмотрела на Гришаева.
– Помилуйте, а я-то в чем провинился? – В отличие от остальных гостей этнограф выглядел спокойным и даже довольным. – Вы же сами просили!
– В самом деле, Элла, нельзя винить Дмитрия за природные катаклизмы, – вступился за Гришаева Егор. Он вернулся на свое место, ободряюще улыбнулся Але, а потом сказал: – Совпадение, конечно, необычное, но ведь это всего лишь совпадение. Насколько я успел заметить, оконные рамы старые, скорее всего защелки разболтались, вот и случилось то, что случилось. Я прав, Елена Александровна? – он вопросительно посмотрел на экономку.
Та повела себя довольно странно: вместо того чтобы ответить, встала из-за стола и едва ли не бегом вышла из комнаты.
– Какие впечатлительные нынче пошли барышни, – буркнул себе под нос Гришаев, сунул в рот недоеденный огурец и, едва не опрокинув стул, выбрался из-за стола.
Аля следила за его действиями внимательно и немного настороженно. Совпадения совпадениями, но почему должен проснуться Василиск, он так и не рассказал. Гришаев тем временем подошел к одному из окон и, преодолевая сопротивление ветра, закрыл его на защелку.
– Кажется, гроза собирается! – громко сообщил он, поворачиваясь лицом к почтенной публике.
Конечно, гроза! Вот и ветер потому такой сильный, а небо за окнами черное, словно глубокой ночью, – все из-за надвигающейся грозы. Аля посмотрела на каминные часы и удивилась: оказывается, скоро полночь. А она за всеми этими разговорами о местной нечисти совершенно потеряла счет времени. Взгляд соскользнул с циферблата часов на дедово лицо. Дед единственный, кто никак не отреагировал на произошедшее. Наоборот, он, казалось, вообще ничего не заметил: сидел, уронив голову на грудь, прикрыв лицо рукою. Может, и в самом деле устал, время-то позднее.
Елена Александровна вошла с той же стремительностью, с какой покидала каминный зал, только направилась не к своему месту, а прямиком к Алиному деду.
– Вот, Игнат Петрович! – она положила на стол солнцезащитные очки, и только тут Аля поняла, почему дед сидит в такой странной позе, почему не принимает участия в обсуждении случившегося – из-за яркого электрического света он просто не может открыть глаза.
– Спасибо, – дед нашарил очки, нацепил на переносицу и с несколько вымученной улыбкой сказал: – Господа, надеюсь, досадное происшествие, – он кивнул в сторону окон, – не сможет испортить чудесную атмосферу этой волшебной ночи. Егор, ну что же вы сидите?! Разливайте немедленно вино!
– А я уже! – Егор отсалютовал ему наполненным до краев бокалом. – Кстати, у меня родился тост. Давайте выпьем за то, чтобы только что проснувшийся Василиск оказался доброй и смирной зверушкой!
Гости одобрительно загудели, и только этнограф Дима, возвращаясь на место, пробубнил себе под нос что-то неразборчивое.
Аля, для которой четвертый за вечер бокал вина был уже явно лишним, попыталась незаметно отставить его в сторонку, но Егор, который умудрялся контролировать все, что происходило за столом, погрозил ей пальцем и сказал:
– Алевтина, за Василиска нужно пить до дна! Вы же не хотите разозлить нашего реликтового змея?
Честно говоря, на реликтового змея Але было наплевать, а вот на неизбежную после такого количества спиртного головную боль нет, но противостоять обаянию и напористости Оленина у нее просто не было сил. Пришлось пить.
– Так что там с нашим Василиском? – захмелевший Вадим Семенович громко икнул и требовательно посмотрел на Гришаева. – Чего ему не спится?
Этнограф, который до этого с унылым видом ковырялся в тарелке с салатом, мгновенно оживился, обвел присутствующих загадочным взглядом и спросил:
– А вам действительно интересно?
– Да говорите вы уже! – не выдержала Эллочка и покосилась на запертые окна. – Уже надоели с этим своим Василиском, честное слово!
– Эллочка! – осмелевший от вина Вадим Семенович дернул супругу за руку. – Ну позволь же Димочке раскрыть секрет здешних мест.
– А нет тут никакого секрета, – хмыкнула та. – Просто нужно как-то завлекать туристов, вот и придумали сказку про белого бычка!
– Элла, вы думаете, туристов можно привлечь такими вот страшилками? – усмехнулся Егор.
– А разве нет? – взгляд Эллочки, до этого холодный, словно февральская вьюга, значительно потеплел. – Мне кажется, если легенду упаковать в яркую обертку и как следует разрекламировать, то народ клюнет непременно. Вот вы же, Егор, приехали в Полозовы ворота.
– Я приехал в Полозовы ворота не за легендами, а за тишиной. В моем случае легенды – это всего лишь пикантное дополнение к отдыху, – Оленин перевел взгляд с Эллочки на этнографа: – Дима, ну откройте же нам наконец великую тайну здешних мест, расскажите, что нужно нашему доморощенному монстру.
Гришаев отложил вилку, протер стекла очков и только потом заговорил:
– Василиску нужно забрать долг.
– В каком смысле – забрать долг? – удивился Вадим Семенович.
– В прямом, – Гришаев водрузил очки на переносицу. – Примерно раз в триста лет Василиск просыпается, чтобы забрать то, что положено ему по договору.
– А с кем он заключал договор? – спросила Аля.
– С одной из местных жительниц – Анастасией Бежицкой.
– Бежицкой? – Егор подался вперед, посмотрел на этнографа с неподдельным интересом. – Уж не с той ли Анастасией, в честь которой названа Настасьина топь?
– Той самой, – Гришаев кивнул и тут же добавил с явным сожалением: – К несчастью, я так и не смог обнаружить записей, касающихся тех времен, и предмет договора до сих пор остается для меня тайной, но ясно одно – в обмен на какую-то услугу Василиск потребовал от Настасьи вполне конкретную плату, она должна была стать его женой.
– Ничего себе союз! – хихикнул Вадим Семенович, но, напоровшись на сердитый взгляд супруги, тут же сник.
– И что Настасья? – Разговор был до того увлекательный, что Аля не сразу заметила, что нервно теребит кончик косы. – Она согласилась?
– Похоже на то, – Гришаев кивнул.
– А это случилось до того, как она утонула в болоте, или уже после? – Аля перебросила косу через плечо.
– Вы имеете в виду время, когда был заключен договор? – этнограф нисколько не удивился ее вопросу. Наоборот, кажется, даже обрадовался. – Не могу ответить со стопроцентной уверенностью, но сдается мне, что сделка произошла, когда Настасья уже покинула этот бренный мир.
– Бред какой! – фыркнула Эллочка. – Как может змей жениться на женщине, да к тому же мертвой?!
– Ну, если принять во внимание тот факт, что мы сейчас говорим не о реальных событиях, а о легенде, то почему бы и нет? – усмехнулся Гришаев.
– Но ведь Настасья – это вполне реальный человек. Я ведь права? – Аля вопросительно посмотрела на экономку.
Прежде чем ответить, та бросила быстрый взгляд на деда и только потом заговорила:
– Согласно записям в церковной книге, старшая дочь графа Ильи Петровича Бежицкого, Анастасия, пропала без вести в тысяча семьсот девятом году.
– Пропала без вести? А товарищ Федор рассказывал, что...
Договорить Аля не успела.
– Вздор! – экономка раздраженно дернула плечом. – Алевтина, не всему, что говорит этот... товарищ Федор, можно верить. У мальчика очень буйная фантазия.
– А позвольте полюбопытствовать, что именно говорит мальчик с буйной фантазией? – вмешался в их диалог этнограф Дима.
– Сущую ерунду! – женщина посмотрела на него с явным неудовольствием. – Поверье, это не стоит нашего с вами внимания.
– Уважаемая, – Гришаев расплылся в улыбке, – в моем деле внимания заслуживает любой факт, даже самый незначительный. Уж будьте так любезны!
– Я не стану... – От такой наглости лицо экономки пошло красными пятнами. – Это порочащая род Бежицких информация!
– Елена Александровна! – Дед, до этого лишь молча слушавший препирательства экономки и этнографа, раздраженно стукнул тростью о паркетный пол. – Любой старинный род имеет свои постыдные секреты, и, к сожалению, род Бежицких в этом смысле не исключение, – он посмотрел на Гришаева и продолжил: – Анастасия Бежицкая, не желая выходить замуж за нелюбимого, покончила жизнь самоубийством. Факт этот тщательно замалчивался. Семья объявила, что девушка шла гулять к Полозовым озерам и по пути утонула в болоте. Вы же видели, какая у нас тут местность – сплошные озера да топи, а гать на болоте в те времена была ветхая и ненадежная, многие люди там сгинули.
Значит, вот как эта история звучит в дедовой интерпретации – Настасья покончила с собой, чтобы не выходить замуж за нелюбимого. Но почему же в таком случае дед умалчивает о том, что тонула девушка на глазах у своего отца и тот ничего не предпринял для того, чтобы ее спасти? Чей же рассказ правдивый: деда или товарища Федора? Если прав товарищ Федор, то получается, что фактически Настасью убил ее же собственный отец и ни о каком самоубийстве речи быть не может. Ничего не скажешь, темная история... и жуткая.
– А что там с договором? – Вадима Семеновича, похоже, фамильные тайны Бежицких волновали гораздо меньше, чем старинные предания.
– Настасья пообещала руку и сердце живущему в Мертвом озере змею в обмен на какую-то услугу, – Гришаев покосился на закрытые окна, многострадальным носовым платком стер выступивший на лбу пот и проворчал: – Жарко-то как.
А ведь и в самом деле жарко! А после того как сам же Гришаев закрыл все окна, жара стала просто невыносимой. Вон даже железная леди Елена Александровна украдкой обмахивается салфеткой. Ну что же они тут все такие пугливые?! Подумаешь, гроза! Распахнули бы окна, впустили внутрь свежий воздух!