— Но почему?
— Потому что вы ему надоели! И его легко понять: разве вы могли не надоесть? Зато теперь этот мир стал значительно интереснее, и я уверен, что в итоге ты со мной согласишься.
— Неужели хаос и разрушения так «интересны»? — Корум нетерпеливо взмахнул рукой. — Я думал, ты давно забыл мальчишеские забавы.
Шул-ан-Дживан улыбнулся:
— Возможно. Ну так что насчет Рыцаря Мечей?
— Что ты хочешь этим сказать? Мне не совсем ясно…
— Верно. Выражаться туманно — моя маленькая слабость. Никак не могу с ней расстаться. К тому же подобная манера весьма оживляет беседу…
— Если тебе скучно со мной беседовать, верни мне Ралину, и я тут же уйду.
Шул снова улыбнулся.
— Да, в моей власти вернуть тебе Ралину и освободить тебя. Именно поэтому я и ПОЗВОЛИЛ маркграфу ответить на ее призыв. На самом деле мне хотелось встретиться с тобой, господин Корум.
— Ты же не знал, что я приду сюда.
— Я полагал, что вероятность этого весьма велика.
— Почему же тебе так хотелось со мной встретиться?
— У меня есть для тебя одно предложение. Но в том случае, если ты откажешься от моего дара, мне будет весьма удобно воспользоваться таким аргументом, как госпожа Ралина.
— А почему я, собственно, должен отказываться от твоего дара?
Шул пожал плечами.
— Порой от моих даров отказываются. Люди вечно в чем-то подозревают меня. Их раздражает сама природа моих деяний. Мало у кого найдется для колдуна доброе слово, господин Корум.
Корум огляделся.
— Где же здесь двери?.. Я сам пойду на поиски Ралины. Я очень устал, принц Шул.
— Ну конечно, ты устал. Ты много страдал, многое пережил. Ты считал свой собственный сладостный сон реальностью, а настоящую реальность — сном. А потому испытал слишком сильное потрясение, проснувшись. Дверей здесь нет. Мне двери не нужны. Вот, слышишь? Я говорю с тобой уже по ту сторону стены.
— О да. Но хорошо бы ты все же перестал изъясняться столь витиевато и нести всякую чушь!
— Жалкий ты все-таки, вадхаг! Я думал, вы более учтивый народ.
— Я больше уже не настоящий вадхаг, принц Шул.
— Позор! Последний представитель древнего народа не является носителем его основных добродетелей и достоинств! Однако я куда лучший хозяин, чем ты гость, а потому удовлетворю твою просьбу. Я из очень древнего племени, но не мабденского, и не принадлежу к «древним расам», как ты их называешь. Мой народ куда древнее вадхагов, однако постепенно он стал приходить в упадок. Самому мне удалось этого избежать, полностью погрузившись в научные изыскания — в них я вложил всю мудрость своей души. Я научился, например, обретать различные обличья — в данном случае ты видишь одно из них. На самом же деле я представляю собой почти один только мозг, мыслящее вещество. Я способен менять свои обличья одно за другим и, хотя я трачу на это известное количество энергии, именно благодаря этому я бессмертен. В течение многих тысячелетий предпринимались бесчисленные попытки уничтожить меня, но ни одна не увенчалась успехом, ибо тогда слишком многое оказалось бы под угрозой. А потому меня оставили в покое, и я с удовольствием продолжаю свои эксперименты. За это время знания мои значительно возросли. Я повелеваю и жизнью, и смертью. Я могу уничтожить, но могу и возродить. Я способен дать другим бессмертие, если захочу. Только благодаря собственной гениальности и мастерству я в итоге стал, можно сказать, одним из великих богов. Возможно, не самым могущественным — но и это неизбежно произойдет! Теперь ты понимаешь, почему боги, которых Вселенная просто… — Шул широко раскинул руки, — я бы сказал, «выстрелила» в наш мир, которые и существуют-то исключительно благодаря некоей космической случайности, отвергают меня? Они отказываются признать мою божественную сущность! Да они просто ревнуют! Им бы очень хотелось со мной разделаться, ибо я нарушил их систему самооценки. Рыцарь Мечей — мой главный враг. Он жаждет моей смерти. Так что, как видишь, у нас с тобой много общего, господин Корум.
— Я не бог, принц Шул. Говоря честно, до недавнего времени я вообще не верил в богов.
— Ну, то, что ты не бог, господин Корум, совершенно очевидно. Судя хотя бы по твоему глупому поведению… Но это неважно. Куда важнее вот что: мы оба — последние представители народов, которых по тем или иным причинам Повелители Мечей решили уничтожить. Мы оба в их глазах — вредный анахронизм, непременно подлежащий искоренению. В свое время они точно так же заменили мой народ нхадрагами и вадхагами, а теперь заменяют их мабденами. Среди ваших рас начался тот же процесс упадка и разложения — извини, что я не отделяю тебя от нхадрагов, — какой погубил и мой народ. Как и я, ты предпринял попытку противостоять этому и пошел против богов. Я избрал в качестве оружия науку, ты же — меч. Сам решай, какой из двух способов лучше. И мудрее.
— Ты, на мой взгляд, мелковат для настоящего бога, — сказал Корум, теряя терпение. — А теперь…
— Да, пока что я недостаточно велик… Но это пока! Ты скоро увидишь, сколь я велик и сколь милостив, — как только я добьюсь положения настоящего бога! Но ты перебил меня. Я могу продолжать, господин Корум? Неужели тебе не ясно, что действовал я в основном из дружеских побуждений?
— Пока что ни одно твое деяние, касавшееся меня, отнюдь не свидетельствует об этом.
— Естественно. Я имел в виду союзническую поддержку, а не настоящую дружбу. Уверяю тебя, господин Корум: я ведь легко мог бы уничтожить и тебя, и твою даму сердца.
— Но я выказал бы куда большее терпение, если б знал, что ты освободил ее от условий той ужасной сделки, которую она заключила, и доставил сюда; если б я собственными глазами увидел ее живой.
— Тебе придется довольствоваться моим словом.
— Тогда лучше убей меня сразу.
Принц Шул поднялся. Движения у него были нервные, и весь он был какой-то издерганный — старый, даже дряхлый, изношенный человек. Его повадка вовсе не соответствовала юношескому облику. В этом сочетании было, пожалуй, даже нечто непристойное.
— Тебе следовало бы проявлять ко мне большее почтение, господин Корум.
— С какой стати? Я уже видел несколько колдовских трюков и вдоволь наслушался пышных словес.
— Я намерен предложить тебе нечто весьма существенное. Так что предупреждаю: будь со мной полюбезнее.
— Что же ты намерен мне предложить?
Глаза Шула сузились.
— Я предлагаю тебе твою жизнь! Я мог бы забрать ее…
— Это ты уже говорил.
— Я предлагаю тебе новую руку и новый глаз!
Корум вздрогнул: он не смог скрыть своей заинтересованности. Шул захихикал.
— Кроме того, я предлагаю тебе эту женщину, к которой ты, вадхаг, испытываешь столь извращенное влечение, — Шул поднял руку. — О, прекрасно, прекрасно… Прошу прощения. У каждого из нас свои слабости, разумеется. И наконец, я предлагаю тебе возможность отомстить за свой народ!
— Гландиту-а-Крэ?
— Нет, нет, нет! Рыцарю Мечей! Рыцарю Мечей! И только ему! Тому, кто позволил мабденам пустить повсюду свои корни.
— Но как же Гландит? Я поклялся, что уничтожу его.
— И ты еще обвинял в мелкотравчатости меня! Сколь же ничтожны твои собственные цели! Обладая теми возможностями, которые я тебе предлагаю, ты сумеешь уничтожить сколько угодно этих мабденских «графов»!
— Продолжай…
— Продолжать? Продолжать?! Разве недостаточно того, что я уже предложил тебе?
— Ты же не говоришь, что именно хочешь получить от меня. К тому же я не уверен, что все эти обещания — не более чем сотрясение воздуха.
— Ах, ты еще и оскорбляешь меня! Мабдены дрожат от страха передо мной! Они теряют разум, когда я материализуюсь на их глазах «из пустоты». А некоторые от ужаса даже умирают, стоит мне продемонстрировать кое-какие свои способности.
— За последнее время я видел чересчур много всяких ужасов, — заметил Корум.
— Ну и что? Твое счастье, вадхаг, что кошмарные сны, которыми управляю я, — мабденские. И хотя теперь ты довольно сильно стал похож на мабдена, но все же ты по-прежнему вадхаг. И эти кошмары пугают тебя куда меньше, чем самих мабденов. Иначе мне было бы легче убедить тебя…
— Однако для выполнения твоего задания мабден тебе не подходит, — мрачно сказал Корум. — Разве я не прав?
— Должен отметить: ты начинаешь соображать быстрее. Ты прав: ни один мабден не в силах пережить то, что должен пережить ты. И я не уверен еще, что даже вадхаг…
— Каково же задание?
— Нужно украсть кое-что, совершенно мне необходимое для реализации некоторых моих планов.
— А сам ты не можешь это украсть?
— Конечно, нет. Разве могу я покинуть свой остров? Ведь тогда они без сомнения меня уничтожат.
— А сам ты не можешь это украсть?
— Конечно, нет. Разве могу я покинуть свой остров? Ведь тогда они без сомнения меня уничтожат.
— Кто?
— Мои соперники, разумеется! Повелители Мечей и прочие… Я до сих пор жив только благодаря сложным и хитроумным заклятиям, которые защищают мой остров. А они хотя и могут разрушить мои чары, но не решаются. Из боязни некоторых последствий… В том числе, например, разрушения пятнадцати плоскостей мироздания, а следовательно, и уничтожения самих Повелителей Мечей. Нет, украсть эту вещь для меня должен ты. И только ты. У остальных не хватит ни мужества, ни, в конце концов, побудительных причин. Если ты это сделаешь, я немедленно верну Ралину тебе. А если ты по-прежнему мечтаешь о мести, то у тебя будут все возможности отомстить этому Гландиту-а-Крэ. Но уверяю тебя, настоящая причина всех бед и даже существования самого Гландита — Рыцарь Мечей. Так что, украв у него эту вещь, ты уже в достаточной степени будешь отомщен.
— Что же я должен украсть? — спросил Корум.
— Его сердце, господин Корум, — хихикнул ему в ответ Шул.
— Ты желаешь, чтобы я убил бога и отнял у него сердце?
— Теперь мне совершенно ясно, что ты удивительно несведущ в природе богов. Да если ты убьешь Рыцаря Мечей, последствия этого просто трудно себе вообразить! Он, разумеется, не хранит свое сердце в груди. Оно защищено куда лучше. Сердце свое он хранит в одной плоскости, мозг — в другом, и так далее. Это ведь очень удобно, согласись?
Корум вздохнул.
— Потом тебе придется подробнее объяснить мне кое-что, — сказал он. — А теперь освободи Ралину. Обещаю, что попробую выполнить твою просьбу.
— Ты исключительно упрям, господин Корум!
— Если я единственный, кто может помочь тебе претворить в жизнь свои амбиции, принц Шул, то я, безусловно, могу позволить себе быть сколь угодно упрямым.
Юные губы дрогнули, уродливо изогнулись, и Шул зарычал столь же злобно, как воины-мабдены перед битвой.
— Я рад, что ты не бессмертен, господин Корум, и будешь раздражать меня своим невежеством всего каких-то три-четыре столетия. Ну хорошо. Я сейчас покажу тебе Ралину и докажу, что она в безопасности. Но не отпущу ее. Она останется здесь; ты получишь ее тогда, когда сердце Рыцаря Мечей будет принадлежать мне.
— Какой тебе в нем прок?
— Обладая им, я смогу заключить очень выгодную сделку.
— Возможно, у тебя и амбиции бога, господин Шул, но методы уличного торговца.
— ПРИНЦ Шул! Твои оскорбления ничуть не задевают меня. А теперь…
Шул исчез в облаке возникшего ниоткуда молочно-белого дыма. Потом в дыму появилось изображение: корабль мертвецов, знакомая каюта и мертвый маркграф, обнимающий… живую Ралину! Корум видел, что Ралина в ужасе кричит, но не может противиться своему супругу…
— Ты сказал, что ей ничто не угрожает, Шул! Ты сказал, что она в безопасности!
— Да, она в безопасности — в объятиях своего любящего супруга, — раздался ниоткуда обиженный голос Шула.
— Освободи ее немедленно!
Корабль исчез. Ралина, задыхаясь и дрожа от пережитого ужаса, возникла перед Корумом.
— Корум?
Вадхаг бросился к ней и заключил в объятия, но она с омерзением оттолкнула его.
— Ты не Корум! Наверное, ты… призрак? Ведь я заключила сделку со смертью, чтобы спасти Корума…
— Я настоящий, Ралина! Я ведь тоже заключил сделку, чтобы спасти тебя!
— Я не понимала тогда, как глупо поступила… Да и условия были мне не совсем ясны… Он намеревался…
— Даже мертвецам приятно порой порадовать себя, госпожа Ралина, — возле них возникло некое человекоподобное существо в зеленой куртке и штанах. Шул — а это был, конечно, он — с удовлетворением заметил изумление Корума. — У меня в распоряжении несколько тел. Я могу пользоваться любым. Это, например, далекий предок нхадрагов, насколько я знаю. Во всяком случае, кто-то из этих народов.
— Кто это, Корум? — Ралина теснее прижалась к нему. Ее била дрожь. Корум крепко обнял ее за плечи. Кожа у нее все еще была немного влажной.
— Эго Шул-ан-Дживан. Он заявил мне, что стал богом. Между прочим, благодаря ему ты получила ответ, когда произнесла то заклятие. А теперь он предлагает мне выполнить одно поручение, и тогда тебе будет позволено жить здесь в безопасности до моего возвращения. А потом мы вместе уедем отсюда.
— Но почему он?..
— Мне нужна вовсе не ты, госпожа, а твой любовник, — нетерпеливо вмешался Шул. — Из-за него я теперь нарушил обещание, данное твоему супругу, и утратил над ним власть. Мне это крайне неприятно!
— Ты? Утратил власть над моим мужем? Над старым маркграфом? — переспросила Ралина.
— Да-да-да! Теперь он СОВЕРШЕННО мертв, и потребовалось бы куда больше усилий, чтобы вновь оживить его.
— Благодарю тебя: ведь ты его наконец-то освободил! — воскликнула Ралина.
— Ну, то было вовсе не мое желание. Это господин Корум меня заставил, — колдун вздохнул. — Впрочем, в морской пучине более чем достаточно трупов; надеюсь, мне удастся подыскать другой корабль…
Тут силы покинули Ралину, и она лишилась чувств. Здоровой рукой Корум поддерживал ее.
— Вот видишь, — заметил Шул с легким оттенком превосходства, — эти мабдены боятся меня до обморока!
— Нам потребуется еда, чистая одежда, постели и тому подобное, — перебил его Корум. — И все это — прежде, чем я стану обсуждать с тобой дальнейшие планы, принц Шул.
Шул исчез.
Минутой позже огромный пустой зал превратился в уютно обставленную комнату. Здесь было все, чего требовал Корум.
Да, Шул, несомненно, кое-что мог. Но вот был ли он в здравом уме? В этом Корум все-таки сомневался.
Он раздел Ралину, вымыл ее теплой водой и уложил в постель. Она наконец очнулась. В глазах ее еще плескался прежний ужас. Но улыбнуться Коруму женщина все-таки сумела.
— Теперь ты в безопасности, — сказал он. — Спи.
Она покорно уснула.
Потом Корум вымылся сам и, закусив до боли губу, обследовал предложенную ему одежду. Все это — одежда, доспехи, оружие — некогда принадлежало вадхагам. Нашелся и алый плащ, скорее всего, его собственный.
Корум начинал понимать: необходимо со всей серьезностью отнестись к сговору со странным и совершенно безнравственным колдуном с острова Сви-ан-Фанла-Брул.
ГЛАВА ВТОРАЯ ГЛАЗ РИННА И РУКА КВИЛЛА
Корум давно уже спал крепким сном, когда вдруг почувствовал, что вовсе не спит, а стоит на ногах. И открыл глаза.
— Добро пожаловать в мой магазинчик! — раздался у него за спиной голос Шула. Корум обернулся. Прямо перед ним была хорошенькая девушка лет пятнадцати. Старческое хихиканье в ее юных устах звучало просто омерзительно.
Он огляделся. Это была большая комната, довольно темная и битком набитая всякой всячиной. Там были живые растения на любой вкус и чучела всевозможных животных. Криво висевшие полки были завалены книгами и манускриптами. Имелись там и магические кристаллы всех цветов радуги и различной огранки, и боевые доспехи, и мечи в украшенных драгоценными каменьями ножнах, и полусгнившие мешки, из которых сыпались самоцветы, и какие-то загадочные порошки в склянках, и бог его знает, что еще — множество картин и статуэток, различные инструменты, включая самые примитивные весы и совершенно немыслимый предмет, в итоге оказавшийся часами с циферблатом из нескольких кругов и с метками на языках, о которых Корум даже не слышал. Какие-то зверьки шуршали среди вещей и по темным углам. В комнате пахло пылью, тленом и смертью.
— Похоже, товар покупателей не слишком-то привлекает, — заметил Корум.
Шул фыркнул.
— Да и я немногих согласился бы обслужить. Ну что ж… — по-прежнему в обличье юной девицы он подошел к сундуку, отчасти скрытому под блестящей шкурой неизвестной рептилии, при жизни, должно быть, огромной и свирепой. Шул отпихнул шкуру, пробормотал несколько слов, наклонившись над сундуком, и его крышка сама собой откинулась, а изнутри поднялось облачко черной пыли. Шул быстро отскочил назад, отмахиваясь рукой и пронзительно крича что-то на весьма странном наречии. Черное облачко исчезло. Шул снова осторожно подошел к сундуку и заглянул в него. Потом удовлетворенно причмокнул губами: — Именно то, что нам надо!
Он вытащил из сундука две сумки — одна была значительно меньше другой, — высоко поднял их и ухмыльнулся:
— Вот тебе мои подарки!
— По-моему, ты обещал восстановить мне руку и глаз.
— Ну, не совсем «восстановить»!.. Я собирался преподнести тебе куда более полезные дары. Слышал ли ты об Исчезнувших богах?
— Нет, никогда.