Но, возможно, ей было бы приятно, если бы ее мужчина сам занимался вызовом пресловутого Виктора Андреича, контролировал бы оплату квартиры, решал, что они будут делать в выходные, и сам бы покупал всякую фигню для шашлыков…
— Ну, пока, — произнес Никита, когда они подъехали к ее дому. — Ты не против, если я завтра позвоню?
— В любое время, — ответила Аврора, вдохнула и все-таки сделала это — потянулась к нему и коснулась губами его щеки.
Это была провокация! ТАК она давно не смущалась — ей казалось, что любое прикосновение к нему — уже секс, что она не выдержит, поцелует его в губы и навечно себя опозорит, так как он ее не хочет — не зря убегает, прикрывшись мамой…
«Дура!» — негодовала на себя Аврора. Но тут он отвел ее волосы от лица, задержал руку, наклонился и поцеловал ее. По-взрослому. Мозг Авроры плавно сместился в желудок, а потом и еще ниже — и она уже вполне отчетливо представила, как они занимаются любовью в машине без тонировки стекол прямо посреди Тверской…
Но он отнял губы и теперь очень внимательно на нее смотрел.
— Что ты меня сканируешь? — спросила она. — Я с этой планеты, обычная человеческая женщина с тремя глазами…
— Не уверен… — пробормотал Никита. — Ну, ладно, мне пора, а то мама, наверное, уже в бешенстве.
Аврора кивнула и выбралась из машины.
— Ты что так рано? — удивилась Даша.
— Ну… — вздохнула Аврора.
— Он педик? — воскликнула Даша.
— Не-а.
— А что?
— Что-что… — взорвалась Аврора. — Ты думала, мы на первом же свидании рухнем в постель и устроим сексуальную оргию?
— Ну… вообще-то да. — Даша пожала плечами. — А что такого?
— Ничего! — Аврора упала в кресло. — Он поехал забирать с дачи маму, у которой сломалась машина.
— Но вы хоть целовались?
Аврора большим и указательным пальцем показала расстояние около сантиметра.
— И как? — Даша устроилась на подлокотнике.
— Двенадцать баллов по пятибалльной шкале. — Аврора расплылась в улыбке.
— Ух ты, ух ты! — отозвалась Даша. — И что теперь? Вот будет кольцо, а без него ни-цо-цо?
— Да ну тебя! — отмахнулась Аврора. — Ты пошлая и циничная… Даже неприятно рядом с тобой находиться… — Она поднялась с места, воскликнула: — Кстати! Надо что-то делать с квартирой!
— В смысле? — Даша сдвинула брови.
— И с жизнью. — Аврора плюхнулась обратно в кресло и нахмурилась. — Чужие «Роллс-Ройсы», тряпки за твой счет, понты на ровном месте — это, конечно, чудесно, но что-то надо делать. Розовый дым развеялся, с работы я уволилась…
— Ну, для таких случаев есть стабилизационный фонд, — перебила ее Даша. — Мы помогаем нашим — ну, новичкам то есть, и в трудных обстоятельствах тоже. Моя мама, кстати, председатель московского отделения.
— Ничего себе, как у вас все устроено!
— А ты думала? — усмехнулась Даша. — У нас свой банк — ты же понимаешь, наши финансовые вложения защищены со всех сторон, есть свои предприятия — все работает на стабилизационный фонд, на страховку… Так что не паникуй — тебе помогут встать на ноги.
— Слушай, мне только надо еще поучиться, у меня ведь знания — по верхам. Но я и правда хочу заниматься судьбой — тем, что мы с Алисой сделали, только позитивно — на пользу людям! — встрепенулась Аврора. — У меня уже и первый клиент есть — Олег!
— Молодец! — похвалила Даша. — В общем, как друг дочери председателя стабилизационного фонда и особо одаренная ведьма можешь выбрать любую квартиру.
— Любую квартиру где? — не поняла Аврора.
— Где угодно, — Даша всплеснула руками. — Тебе ее купят, а расплатишься, когда сможешь. И репетитора тебе найдут.
— Ух ты! Вот это забота о себе подобных! — обрадовалась Аврора. — Почему я раньше не стала ведьмой?
— Потому что не время было, — с некоторым удивлением ответила Даша. — Странная у тебя реакция, слишком человеческая. Ты же теперь видишь мир изнутри. Учись, пупсик, жить по-новому.
— Научусь… — пообещала Аврора и зевнула. — Поползу я в постель, смотреть фильмы про страдания и муки любви.
— А ты что, влюбилась? — с какой-то странной интонацией спросила Даша.
— Ага, — кивнула Аврора и поспешно вышла, так как именно сейчас ей не хотелось о своих чувствах говорить. Чудесные ощущения она хотела сохранить внутри — не желала ни с кем делиться.
А Даша дождалась, пока Аврора хлопнет дверью спальни, и швырнула пульт от телевизора в стену.
Глава 21
— Так что он там снял? — спросила Даша.
— Даш, обещаю, я у него спрошу, запишу, а если хочешь, попрошу архив сбросить на диск, и ты все сама оценишь! — воскликнула Аврора.
Они вот так общались все утро — то есть последние минут сорок. Сидели, пили кофе в атмосфере какой-то враждебности, но не расходились.
Аврора не выдержала первая. Она стукнула чашкой по столу, уперла руки в боки и потребовала ответа:
— С какой стати ты ко мне привязалась? Что тебя не устраивает?
— Сказать? — Даша тоже с грохотом отставила свою чашку и поднялась со стула.
— Уж будь добра!
— Так вот, я знаю, чем это все заканчивается! — почти закричала Даша.
— Что?
— Не перебивай меня! — Даша топнула ногой. Вдохнула, выдохнула, закурила сигарету и довольно спокойно сказала: — И не смей осуждать меня, мол, я эгоистка или истеричка. Да, я и то и другое. И ты тоже, кстати. Теперь можешь с этим смириться, так как ты ведьма, а эгоизм и истерия для ведьм не недостатки. Так вот, заканчивается все — у людей, а ты, милая, на восемьдесят процентов психологически человек — тем, что ты начинаешь сюсюкать со своим Никитой, рассказываешь всем вокруг, какой он талантливый, удивительный, бежишь к нему по вечерам и неделями не звонишь друзьям, а потом, когда он начинает тебе изменять или ты начинаешь ему изменять, или ты понимаешь, что к достоинствам приклеиваются еще и недостатки, и не со всеми ты хочешь мириться, ты снова вспоминаешь о своих любимых друзьях. Но они уже на тебя обиделись и не готовы прощать… Ведь так обычно бывает?
Аврора вздохнула, рывком открыла холодильник, достала бутылку минералки, сделала несколько жадных глотков, поставила бутылку обратно, хлопнула дверцей и воскликнула:
— Ты могла бы меня не обламывать?
— А ты учись смотреть на жизнь открытыми глазами! — заорала Даша. — И получать от этого удовольствие! Со своими романтическими сюсями-пусями ты только долбишься головой о стену, а я пытаюсь научить тебя видеть, как чудесна просто жизнь — без всякого художественного барахла.
Дрожа от злости, Аврора села на стул и сказала:
— Ладно, раз уж у нас так много времени, валяй, расскажи мне свою философию. Я готова, я вся — внимание!
Даша тоже села, налила себе еще кофе, закурила очередную сигарету, приняла авторитетный вид и начала:
— Когда ты человек, для тебя в мире слишком много неясного. Вы, люди, пытаетесь разобраться в хаосе, вы и верите, и не верите в бога, вы сомневаетесь во всем мистическом и непонятном — в общем, живете в постоянных терзаниях. Вам страшно. Потому, что вы не знаете, что будет после смерти, не понимаете, как устроена жизнь, вечно не уверены ни в собственных, ни в чужих чувствах. Чтобы вам было не так страшно, вы пытаетесь уравновесить себя положительными переживаниями, всплесками восторга — словом, вы не можете принимать красоту бытия такой, какова она есть. Вам постоянно нужно усиливать, подогревать свои чувства, чтобы не было так страшно. Вы ищете опоры в семье, работе, в чувстве долга и все время отворачиваетесь от себя — никак не можете понять, что источник и страха, и любви внутри вас. И пока вы… нет, будем говорить о тебе, Аврора, пока ты не будешь опираться на стержень, который внутри тебя, ты не будешь счастлива. Ты вот сейчас приятно возбуждена — и это хорошо, но тебе кажется, что тебе ТАК хорошо может быть только тогда, когда ты влюблена. Поверь, ты ошибаешься.
Аврора покачала головой, тоже закурила сигарету и сообщила:
— Я тебя поняла. Но мне пока нравится жить так, как я живу. Я человек…
— Ты больше не человек, дорогая! — с ехидцей заметила Даша и помахала указательным пальцем.
— Знаешь, ведьма в каком-то смысле тоже человек, — возразила Аврора. — И мне нравится чувствовать то, что я чувствую. И вообще, ты мне говорила о любви на всю жизнь? Или мне послышалось?
— Да, я говорила. Но великая любовь — совсем не то, что ты переживаешь со своим рекламным режиссером. Уж поверь мне.
Аврора открыла было рот, чтобы высказать Даше все, что она думает о такой политике двойных стандартов, но передумала, так как вовсе не собиралась защищать или оправдывать свои чувства.
— Знаешь, ты только не обижайся… это ничего не значит, просто я завелась, и мне надо подумать… поэтому я лучше пока поживу у себя. Ладно? — спокойно произнесла она.
— Что ж, — сказала Даша. — Хорошая идея.
Аврора фыркнула и пошла собирать вещи. Она порывалась оставить все то, что купила ей Даша, но решила, что глупо — ведь они не ссорятся, а просто хотят отдохнуть друг от друга.
«Черт! Такое впечатление, словно мы муж и жена! — подумала она. — Даша — моя подруга, мы просто немного устали, все-таки уже столько времени вместе живем… Начиная с ремонта! Немудрено…»
Аврора сложила вещи в пару чемоданов, выволокла их в коридор и крикнула:
— Даш, я ухожу!
Даша вышла в коридор, сложила руки на груди и уставилась на подругу.
— Ну… До свидания.
— Ты не обиделась? — спросила Аврора.
— Потом поговорим. Когда ты будешь готова, — вполне дружелюбно ответила Даша и помогла Авроре вытащить из квартиры чемоданы. — Внизу тебя водитель ждет, — предупредила она.
Аврора спустилась и встретилась в подъезде все с тем же Борей, который подхватил чемоданы и привез Аврору… в Большой Харитоньевский переулок. Остановив машину напротив шестиэтажного кирпичного дома, он помог Авроре выйти и открыл багажник.
— Боря, извините, но мне надо домой, — сообщила Аврора.
— Сейчас… — Боря засуетился, вытащил из кармана трубку, чуть не уронил ее в лужу, набрал номер и протянул телефон Авроре.
— Аврора, это Ната! — воскликнула трубка. — Не знаю, может, тебе, конечно, не понравится… просто эту квартиру мы для тебя уже купили, на свой страх и риск. Но если тебя что-то не устраивает, можешь отказаться. Боря тебе отдаст ключи — поживи какое-то время, а там решишь. Ладно, пока, а то я в суде — развожусь!
Аврора отдала телефон водителю, от удивления даже забыв его выключить. Боря нажал «отбой», запихнул трубку в карман и вытащил чемоданы. Они поднялись на пятый этаж, Боря протянул Авроре ключи, и она — не без трепета — отперла замки. Это была большая, с нейтральными белыми стенами, с широким светлым — даже немного розоватым — паркетом, пустая трехкомнатная квартира. Правда, на кухне стояла плита, в гостиной была пара кресел и телевизор, в спальне — раскладушка. В ванной стопкой лежали белые полотенца. Чудесная квартира!
От радости у Авроры чуть не потемнело в глазах. Ее квартира! Большая, в шикарном месте, ЕЕ собственная!
Она плохо понимала, что говорит Боря, но он все-таки всучил ей документы о собственности и большой коричневый конверт. Аврора его вскрыла и обнаружила записку от Наты: «Это на твой бизнес и на жизнь. Пользуйся», и еще один небольшой конверт — с кредиткой и ПИН-кодом.
Первая мысль была: «Надо позвонить Даше — отметим!» И тут Авроре показалось, что вот она шла тихо-мирно по улице, и вдруг перед ней пузырь с водой — плюх! Дети пошутили. Она вспомнила — с Дашей они вроде как в ссоре. Это нечестно! Вчера она говорит о великой любви, сегодня меняет точку зрения и срывается на ней, на подруге! Что за дружба такая, если у Даши семь пятниц на неделе, и что, Аврора должна плясать под ее дудку? Чушь!
Лучше уж она позвонит Никите и пригласит его на новоселье. А потом устроит новоселье родственникам — они умрут от зависти, она получит наследство и переведет его в детские дома. Вот так!
Хотя сначала она, пожалуй, рассчиталась бы за квартиру. Ну, и сделала бы ремонт. И мебель бы купила. И еще картин всяких. И плед — мексиканский, яркий, мягкий… Уехав мыслями на международный шопинг Милан — Лондон — Нью-Йорк — Токио, Аврора поняла, что размечталась, грустно вздохнула — как жаль, что она не дочь арабского шейха, — и тут ей захотелось сделать кое-что. Она скинула дубленку, вышла на середину комнаты и легла на пол, широко раскинув руки и ноги. Ее дом. Ее чудесный, красивый, просторный дом.
К приезду Никиты Аврора уже сходила в магазин и разложила в кухне на полу кучу всего вкусного. Это было очень приятно — первый раз пойти за едой из новой квартиры, на новой местности. То есть формально, конечно, Цветной бульвар не так уж далеко от Чистых прудов, и местность-то она как раз знает отлично — каждый закоулок, но все-таки теперь она не гость, она здесь живет, и это все ее: бульвар, пруд, уютные дворы, темные подворотни, светлые подворотни со шлагбаумами и охранниками…
У Авроры засосало под ложечкой, когда она представила, как закрывает свою «Ауди ТТ», поправляет шубу из щипаной норки — непременно с капюшоном, здоровается с консьержкой, поднимается к себе на пятый этаж, открывает дорогую и красивую дверь, заходит в квартиру, где все, как она мечтала… А потом приезжает Никита и привозит кучу суши, они садятся перед телевизором, открывают бутылку сливового вина… Она — женщина, у которой есть все… карьера, любовь, квартира… Аврора и сама не заметила, как доела слабосоленую форель с половиной свежей булки — за такими аппетитными мыслями рыба незаметно кончилась.
Никита действительно привез сливовое вино, а суши купила Аврора. Они постелили одеяло, за которым Никита спустился в машину — такое смешное, зеленое с белым рисунком одеяло из колючей верблюжьей шерсти, — устроили самый замечательный пир, в котором Аврора когда-либо участвовала. А потом они танцевали под мобильный телефон, и он притянул ее к себе, и они непонятно как оказались в спальне, скинули с раскладушки матрас, разбросали одежду… и Аврора поняла, что ничего не знала о сексе.
Она была свободна.
Секс был только сексом, а не способом убежать от одиночества, не средством от страха, что ты всю жизнь проживешь одинокой и твое тело через неделю обнаружат представители МЧС, не отчаянным желанием доказать самой себе, что тебя кто-то хочет, что ты нужна. Ей нравился мужчина, она его хотела и не думала ни о каких каверзах — только о том, чего хочет ее тело, и как прекрасно его тело, и как здорово, что люди могут заниматься сексом, и что секс — это так приятно, и как хорошо, что все так устроено… что, когда руки мужчины лежат на груди у женщины, от их прикосновений кружится голова… а когда ты чувствуешь его слегка обветренные, но горячие губы, тебе хочется кусать их — от любви… и когда прижимаешься к его телу — это отдельное удовольствие…
Они разговаривали, сидя на узком матрасе, до рассвета и еще несколько раз занимались любовью, и Аврора думала, что в жизни важно не то, что происходит за сто тысяч километров — даже если это страшно и от этого зависят судьбы планеты, а то, что происходит с тобой здесь и сейчас. И если ты счастлива — весь мир у твоих ног.
В семь утра зазвонил домашний телефон. Если учесть, что Аврора и сама пока не знала свой номер, то звонить могла либо Ната, либо Даша, только они обе уж точно так рано не просыпаются…
— Да! — ответила Аврора.
— Это Аврора? — поинтересовались на другом конце. Голос был женский, хриплый и старый.
— С кем я говорю? — строго спросила Аврора.
— Если это не Аврора, то передайте ей, что звонила Римма Генриховна, — проскрипел голос. — Я вас жду через два часа.
— Простите, а вы в своем уме? — вежливо поинтересовалась Аврора.
Но собеседница уже повесила трубку.
Аврора пребывала в легком бешенстве. Телефон неизвестной Римме Генриховне могли дать только Ната с Дашей. Даше звонить рука не поднималась, поэтому Аврора набрала Нату, наорала на автоответчик, и только пристроилась у Никиты под мышкой, как телефон опять затрезвонил.
— Зачем было так орать? — лениво спросила Ната. — Я просто не успела подойти к телефону. — Она зевнула. — Римма Генриховна — твой репетитор. Она тебя научит основам и даст советы по специальности. Она жуткая стерва, и у нее совершенно бесчеловечные методы, но она лучшая. К ней запись на два года вперед. Мы тебя едва к ней впихнули. Так что ноги в руки — и вперед. Адрес пиши…
— Но я ночь не спала! — возмутилась Аврора. — Почему она раньше не позвонила?
— По ночам спать надо, — усмехнулась Ната. — Все, с добрым утром, — пожелала она и отключилась.
— Черт! — выругалась Аврора и пошла одеваться.
Жила Римма Генриховна в Переделкине. Аврора написала Никите записку, оделась и, пошатываясь от усталости, пошла на Цветной бульвар. С трудом завела машину, которая по сравнению с «Роллс-Ройсом» и всеми теми автомобилями, на которых Авроре довелось ездить в последнее время, казалась консервной банкой, и за два часа как раз доехала до репетиторши. Обитала та не в старом деревянном домишке, как представляла Аврора, а в большом современном особняке, который, если бы не скромный вкус хозяйки, можно было назвать шикарным. Сама же Римма оказалась тощей старухой с длинным носом, в длинном черном платье и с шалью — просто поэтесса Серебряного века. Даже седая челка и та напоминала Ахматову.
— Ты опоздала на три минуты, — не поздоровавшись, заявила хозяйка. — Ботинки не снимай, иди за мной.
Они поднялись на второй этаж, где была всего одна комната — библиотека.
— Телефон отключить. Никаких практических занятий, — сообщила Римма Генриховна, устраиваясь в кресле. — Я рассказываю, ты слушаешь. Если ты меня все-таки перебьешь, я тебя больше не приму. Я тебе звоню и назначаю встречу. Меня не волнует, что ты делаешь, где находишься, — у тебя есть время только на дорогу. Встреча может длиться три дня, может — пять минут. Ясно?