Старший брат снисходительно хмыкнул.
— Хозяин не отдаёт бессмысленных приказов. Он мудр и дорожит бойцами.
— Я не о том спрашивал, — напомнил Стас.
— Да, — присоединился к разговору охотник, помешивая в кипятке сушёные листья, издающие приятный пряный аромат. — Ты не юли, отвечай по существу. Идёшь на смерть за царя, или готов мудрость его под сомнение поставить?
Сатурн нахмурился и засопел, переводя недобрый взгляд с Коллекционера на Стаса и обратно.
— Провокаторы, — разродился он, наконец, с ответом. — Вы оба. Я не хочу больше говорить, — после чего привалился к стене, скрестил на груди могучие ручищи и демонстративно отвернулся, устремив взор на далёкую линию багровеющего горизонта.
— Вот так всегда, — вздохнул охотник. — Стоит лишь немного поразмыслить, честно ответить самому себе на пару-тройку вопросов, и высокие иллюзии о главенстве общего над частным неминуемо разбиваются о железобетонное «Я». Мой тебе совет, дружище — хочешь умереть героем, не задумывайся над приказами.
— Ну, — Стас дожевал свой нехитрый ужин и стряхнул крошки, — раз беседа зашла в тупик, предлагаю отходить ко сну. Сейчас полдесятого, я дежурю до двух, потом Кол. Не возражаешь?
— Нормально, — кивнул охотник.
— А я? — нарушил молчаливый протест Сатурн.
— Ты спи. Мы в шесть часов к Святым двинем, один тут останешься. Носом клевать при таком раскладе не годится.
Вопреки ожиданиям, возражать Сатурн не стал, быстро съел половину брикета напоминающего по форме и размеру кирпич, запил из фляги, отстегнул от рюкзака матерчатый рулон оказавшийся туго скрученным спальным комплектом из простёганной подстилки с таким же одеялом, и завалился на боковую, то ли решив последовать совету Коллекционера, то ли не желая больше состязаться в аргументации.
Охотник разместился скромнее — просто сунул под зад свёрнутую валиком дерюгу, поднял ворот плаща, привалился к стене и через мгновение уже сопел, будто закрыл глаза как минимум час назад.
Стас поёжился, двигаясь ближе к огню.
Красное солнце пустоши уже скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь тлеющий уголь заката на стыке бесплодной земли и темных небес.
К полуночи холод окреп настолько, что пламя костерка, сдававшее позицию за позицией, скоро совсем капитулировало. Жара хватало на обогрев ближайшего полуметра. Сатурн ворочался, плотнее кутаясь в одеяло. Даже сидящий каменным истуканом охотник втянул голову в плечи.
Порывы ветра, без устали штурмующего остатки кирпичной стены, всё чаще находили лазейку, обжигали кожу мириадами песчинок, свистели в дырах выщербленной кладки.
Эта песнь, заунывная и монотонная, убаюкивала, нашёптывала утомлённому мозгу сладкие грёзы, притупляла чувства… Пока в привычную мелодию не вплёлся новый мотив. Едва слышные струнные переборы, мягко зазвучали в холодной темноте.
Глава 14
Стас обернулся, слушая тающий среди завываний ветра наигрыш.
— Он рядом.
Неожиданно возникший за спиной голос заставил сердце ёкнуть.
Коллекционер сидел всё в той же позе, только открытые теперь глаза светились янтарными огоньками, а правая ладонь согревала рукоять «Пернача».
— Мать твою за ногу! — возбуждённым шёпотом протараторил Стас. — Я чуть дуба не дал.
— Всё ещё впереди, — обнадёжил охотник и немилосердно пнул Старшего брата в рёбра. — Подъём, герой. Близится время великих свершений.
— Аррр, — рыкнул Сатурн, вскакивая и вертя головой спросонья. — Что?! Ты какого…?
— Все встали и прижались к стене, — спокойно произнёс Коллекционер, личным примером указав как нужно. — Следите за землёй.
Стас вынул из рюкзака укрытый там от пыли дробовик, Сатурн поднял лежащий рядом пулемёт, и оба притёрлись спинами к шершавым кирпичам.
— В чём дело? — тихонько поинтересовался великан, оглядывая замерших компаньонов. — Надо костёр потушить.
— Ничего не трогай, — ответил охотник. — К нам в гости пожаловал странствующий музыкант.
Сатурн с подозрением взглянул на Коллекционера, явно предположив что-то нехорошее, и обратил полные недоумения глаза к Стасу.
— Гусляр, — пояснил тот и кивнул для убедительности.
Старший брат помолчал немного, обдумывая услышанное, и, всё ещё шёпотом, спросил:
— Вы пьяны?
— Слушай меня, дружок, — взял слово Коллекционер, напряжённо всматриваясь в красную, освещённую пламенем землю. — Второй раз за свою противоестественно долгую жизнь я имею счастье наслаждаться этой музыкой, и впервые так близко. Здесь его не часто видят. Значит, он ушёл от гнезда. Он голоден, и мы — его дичь. Пусть так и думает. А я думаю иначе. Гусляр атакует из-под земли. Смотрите в оба. Как увидите шевеление, дайте знать, но не стреляйте. Огонь после меня. И только попробуйте, недоноски, его спугнуть.
Стас и Сатурн переглянулись, но промолчали, решив не искушать судьбу пререканиями с охотником во время его любимого занятия.
Поющему в пустоши ветру никто больше не аккомпанировал. Время шло. Стас с Сатурном мёрзли, тихонько переминаясь с ноги на ногу. Коллекционер, замерев, будто соляной столб, пялился на землю. Так продолжалось минут десять, пока сигнальное «тщщщщщ» не нарушило молчания.
— Он здесь, — прошептал охотник и указал стволом пистолета вниз перед собой.
Стас присмотрелся. Длинные тени, тянущиеся от камней и слипшегося комьями суглинка, едва заметно вибрировали. Не колебались, плавно меняя насыщенность в такт беспокойному пламени, а именно вибрировали, мелкими, на грани зрительной чувствительности, рывками перемещаясь в сторону.
Скоро вибрация стала ощущаться не только зрительно, пробилась сквозь толстые подошвы и защекотала ступни. На грунте, в эпицентре «сейсмической активности» образовалась быстро расширяющаяся лунка.
— Жда-а-ать, — протянул охотник, кровожадно скалясь.
— Может, гранатой? — предложил Сатурн и кивнул на растущее углубление.
— Нет. Он мне целиком нужен.
Края лунки ещё немного расползлись и замерли.
Все молча, с зудящими на спусковых крючках пальцами, уставились в подземные врата, ожидая появления музыкального гостя. Но осевшая почва больше не шевелилась. Вибрация исчезла.
— Ушёл? — с плохо скрываемой надеждой в голосе поинтересовался Старший брат.
— Спугнули, — выдохнул Коллекционер, продолжая, тем не менее, держать лунку на мушке. — Как есть спугнули, вредители, блядь.
— Мы-то тут при чём? — осторожно возмутился Стас. — Сам не дал костёр затушить. А гусляр огонь почуял и ушёл, наверное.
— Он на-се-ко-мо-е. Огонь его привлекает, — выдвинул охотник контраргумент. — А топчущиеся, как лошади, группы кретинов, его отпугивают.
— С какого это вдруг, дичь его отпугивать должна?
— Да с такого, что Гусляр охотится на одиночек! Ясно тебе?!
— Хорош тут орать. Нашёл из-за чего. Ушёл, да и хер с ним. Я только перекрещусь.
— Бля. Ну что за похуисты? Такой трофей прое…
Находящийся до того в стороне от дискуссии Сатурн прервал обличительную речь охотника. «Корд» в его руках неожиданно полыхнул снопом раскалённых газов, и уши заложило от грохота.
Рядом с великаном мелькнула чёрная тень. Сатурн пошатнулся, разворачиваясь, и упал. Описавшая полукруг пулемётная очередь размолотила кусок стены, превратив кирпич в пыль.
— Там! — Коллекционер вскинул «Пернач» и разрядил магазин в темноту.
Стас трижды пальнул наугад из дробовика, скорее за компанию, нежели с расчётом кого-то подстрелить.
Непроглядный мрак ночи принял в себя всё, не шелохнувшись.
— Хе-хе, — охотник сменил магазин и провёл ладонью по земле. — Достал. Достал сукина сына, — растирая между пальцами вязкую светлую субстанцию, он подошёл к встающему на ноги Сатурну и хлопнул того по спине. — Молодец! Все за мной.
Стас вытащил из костра пучок горящих веток и отправился вслед за Коллекционером, попутно дозаряжая дробовик. Сатурн включил фонарь, пристёгнутый к бронежилету возле левого плеча.
— Он странный, — поделился наблюдением великан, светя в спину захваченному азартом погони охотнику.
— Не страннее нас с тобой, особенно тебя.
— Ах, гадина! — Коллекционер присел, ощупывая землю.
— Что там? — крикнул Стас.
— Ушёл таки паразит! Но сувенир оставил.
Охотник поднялся, держа в руке небольшую пластину, изначально, судя по всему, овальной формы, а сейчас расколотую пополам. Чёрная с одной стороны, с другой она была вымазана белёсой субстанцией.
— Возвращаемся? — кивнул Стас в направлении освещённой костром стоянки.
— Да. Под землю я уж за ним не полезу. Глянь, какая хреновина, — протянул Коллекционер пластину.
— Хм, — Стас опустил дробовик и взял трофей. — Жёсткая. На здоровенную чешую похожа.
— Не страннее нас с тобой, особенно тебя.
— Ах, гадина! — Коллекционер присел, ощупывая землю.
— Что там? — крикнул Стас.
— Ушёл таки паразит! Но сувенир оставил.
Охотник поднялся, держа в руке небольшую пластину, изначально, судя по всему, овальной формы, а сейчас расколотую пополам. Чёрная с одной стороны, с другой она была вымазана белёсой субстанцией.
— Возвращаемся? — кивнул Стас в направлении освещённой костром стоянки.
— Да. Под землю я уж за ним не полезу. Глянь, какая хреновина, — протянул Коллекционер пластину.
— Хм, — Стас опустил дробовик и взял трофей. — Жёсткая. На здоровенную чешую похожа.
— Ты на скол посмотри, а лучше пощупай. Чувствуешь, расслоилась в центре? Трещинами пошла, а отверстия нет, излом только.
— Удержала пулю?
— Прикинь, какова тварюга. Может, и не плохо, что вы её спугнули. А то, высунись такая падла в метре от меня, глядишь, и дотянуться бы успела. Пока там всю чешую переломаешь. Из неё же броню шить — милое дело. Да, любопытный экземпляр. Жаль, побольше разглядеть не удалось.
— Я тут тоже кое-что нашёл, — подойдя к костру, Сатурн передал охотнику странный, похожий на корягу предмет. — Отстрелил, наверное.
— Ну-ка, — Коллекционер принял из рук Старшего брата находку, едва не светясь от любопытства. — Что тут у нас? Да это же… Ты мой дорогой! — расплылся он в улыбке, глядя в глаза Сатурну, от чего тот несколько растерялся, не зная, как реагировать на подобный приступ дружелюбия. — Вот молодчина! Как доберёмся до Кутузовского, обязательно сообщу о проявленном тобой героизме, пусть к награде представят.
Великан хмыкнул и смущённо улыбнулся.
— Да чего там.
— Красота какая, — закончив с торжественной речью, охотник тут же потерял интерес к новоиспечённому «герою» и переключился на изучение артефакта. — Вы только посмотрите, — провёл он ладонью вдоль серпообразной его половины, не касаясь гладкой чёрной поверхности с мелкими зазубринами на вогнутой стороне. — Острая, должно быть. Прямо серрейтор. Такая хрень в ляжку воткнётся, располосует сверху донизу. Да, пожалуй, и кость перерубить сможет.
— Что это у тебя? — Стас кивнул Сатурну на правое плечо.
— Где?
— Да вот же, — он подошёл и отогнул несколько слоёв вспоротого на бронещитке кевлара, из-под которого блеснула свежей царапиной сталь.
— Покажи, — заинтересовался охотник. — Ну нихрена! Повезло тебе, дружище. Чуть более легкомысленное отношение к средствам индивидуальной защиты и пришлось бы переучиваться на левшу. Эх, жаль, ни одного трупа под рукой нет. Сейчас бы мы рабочие характеристики этого «клинка» проверили.
Великан поморщился.
— Я лучше спать пойду.
— И я тоже, — поддержал идею Стас. — А тебе, — обратился он к Коллекционеру, — приятного времяпрепровождения. Надеюсь, эта тварь не вернётся за своим инструментом.
— А если вернётся, вас разбудить? — усмехнулся охотник.
— Не сочти за труд.
Сон долго не шёл к Стасу, а когда пришёл, то принёс собой лишь вереницу диких образов, проступающих из холодной мглы. Был в нём только один положительный момент — краткость.
— Подъём, неврастеник.
Лёгкий удар по ноге вырвал из липких объятий кошмара.
— Что? — Стас сел и заморгал, продирая глаза. — Уже шесть?
— Пять сорок, — ответил Коллекционер, прихлёбывая из кружки. — Не могу уже бормотанье твоё слушать. Полночи терпел.
— Я опять говорил во сне?
— Да пиздец просто, рот не закрывался.
— О чём?
— Бред какой-то нёс горячечный, как обычно. Знаешь, Станислав, тебе нужно внимательнее следить за здоровьем. Нервы — это, брат, не шутка. Сначала кошмары снятся, потом мысли странные в голову лезут, а заканчивается всё маниакальной одержимостью с иррациональной тягой к убийству.
— Твоя история болезни мне известна, — Стас плеснул в кружку воды и поставил на угли догорающего костра. — Чёрт. Холод собачий. Мясо осталось?
— Нет. Мало я провианта захватил, не рассчитывал на пешую прогулку. Есть тыква. Будешь?
— Давай.
Коллекционер достал узелок с засушенными коричневыми ломтиками, развязал и положил рядом.
— У Фомы подкрепимся. Не откажет, наверное. А этому всё нипочём, — кивнул он на мирно похрапывающего Сатурна. — Спит как ребёнок. Видать, совесть чиста, аки у агнца божьего.
— В таком случае удивительно, как тебе вообще спать удаётся.
— Мне проще, у меня совести нет.
— И этот человек рассуждает о моём психическом здоровье, — покачал головой Стас.
Потревоженный разговором Сатурн заворочался, чмокая обветренными губами, и открыл глаза.
— Который час?
— Пробудилась, радость моя? — ласково поинтересовался охотник. — Гусляры ночью не кусали?
Великан исподлобья глянул на «странного» компаньона, фыркнул и сел, закутавшись в одеяло.
— Скоро уходите?
— Да, — ответил Стас, запивая малоаппетитные кусочки тыквы подогревшейся водой. — Остаёшься тут за главного часа на три. Сиди тихо, никуда не шастай. От огневых контактов тоже попрошу воздержаться, наконтактировались уже. Так что, если кого незнакомого заметишь, не шмаляй сразу. Затаись и пережди, может сам уйдёт. Хотя, с твоими габаритами… — Стас задумчиво поскрёб щетину. — В общем, действуй по обстановке, но без фанатизма. Понял?
— Так точно, — кивнул Сатурн.
— И это, — Коллекционер указал великану на грудь пальцем, после чего совершил им хитрое круговое движение, — броню под жопу сунь. — Он принял зловещий вид и соответствующим голосом продолжил: — Гусляры не прощают.
Старший брат, судя по всему, воспринял предостережение охотника всерьёз, и, немного подумав, уселся на рюкзак.
— Так нормально?
Коллекционер пожал плечами.
— Жопа твоя. Сам решай, насколько она тебе дорога.
— Он шутит, — успокоил Стас. — Вряд ли гусляр вернётся. Скорее всего, эта гнида уже подохла в своей норе.
— Не скажи, — без тени юмора возразил охотник. — Насекомые чрезвычайно живучи.
— Никакое это не насекомое. И вообще я сомневаюсь, что такая хрень могла из жука эволюционировать. Тут, как пить дать, без затейников-генетиков не обошлось. А учитывая близость Легиона…
— М-м. — Коллекционер задумчиво оперся подбородком о кулак. — Интересная теория. И, честно говоря, с моей собственной она расходится в сущих пустяках. Я-то всё же считаю, что основой послужило именно насекомое. Может, товарищ более близкий к научным кругам сумеет нас рассудить?
Сатурн поймал на себе вопросительные взгляды и насупился, предчувствуя неладное.
— Ну давай, колись, — поторопил его Стас. — Ваши умельцы чудо это сварганили? Мы никому не расскажем.
— Не понимаю, — пробурчал великан.
— Чего ты не понимаешь? Гусляр — ваших рук дело?
— Это зак…
— Ай, — махнул рукой Коллекционер. — И без твоей закрытой информации ясно, откуда ноги растут. Я одного только не понимаю — по кой хрен вы его на волю выпустили. Это эксперимент такой что ли? Изучаете эффективность своего биологического оружия?
— Да что вы ко мне привязались? — рыкнул Сатурн. — Я ничего не знаю об этом.
— Ладно, не донимай парня, — обратился к охотнику Стас. — Он ведь просто солдат, расходный материал. Кто станет посвящать его в планы Легиона? Пометят себе в анкете, что образец номер два продемонстрировал боевую эффективность выше, чем образец номер один, на том и закончат. Давай уже собираться.
— Да, — согласился Коллекционер, вешая на плечо зачехлённую СВУ, и автомат на шею, — бестолковое дело. Всё равно, что спрашивать у лабораторной крысы, о целях научных изысканий.
Сатурн шумно выдохнул в холодный воздух облачко пара, но промолчал, демонстрируя незаурядную выдержку.
— Ну всё, — Стас закинул вещмешок за спину и взвалил на плечо укутанный брезентом пулемёт. — Постарайся в течении трёх часов никого не убивать.
Коллекционер, проходя мимо сидящего великана, ухмыльнулся и прошептал заговорщически:
— А броню всё же подложи.
— Ну, что скажешь? — Стас обернулся и посмотрел на оставшиеся в паре сотен метров позади руины.
— Он не палач, — ответил охотник.
— Вчера ты говорил, что он не боец.
— Тогда я ошибся, а сейчас уверен.
— Молодость и наивность ещё ни о чём не свидетельствуют.
— Абсолютно. Вот, помню, я в его годы…
— Давай об этом позже.
— Эх, — вздохнул Коллекционер и совсем по-стариковски закашлялся. — Вечно вы, молодёжь, спешите куда-то, не слушаете старших, не интересно вам наше брюзжание. Да?
— А ты что, старый очень?
— Уж почитай четвёртый десяток к концу близится. Не многие в нашей профессии этим похвастать могу.
— Четвёртый десяток — это сколько?
— Ну, тридцать пять — тридцать семь, где-то так.