Можно также вспомнить и достойного папу «архитектора» Лиги Наций, сэра Роберта Артура Талбота Сесила-старшего (1830–1903),[210] который, как вы понимаете, тоже работал не в такси и не за ткацким станком, а на всевозможных весьма ответственных постах. То членом палаты общин, то министром по делам колоний, то членом палаты лордов (после смерти папы, предыдущего лорда Сесила), то министром иностранных дел в правительстве знаменитого Бенджамина Дизраэли,[211] личности и вовсе примечательной, поскольку вынырнула она на британский олимп, как самый настоящий черт из табакерки. Судите сами. Родившийся в зажиточной еврейской семье, во втором поколении перебравшейся в Англию из Венеции, Бен Дизраэли сделал головокружительную карьеру. Сначала пробился в выдающиеся литераторы (биографы пишут, будто находился под влиянием своего современника Оскара Уайльда), а затем и в политики, растолкав именитых и надутых британских лордов и став, со временем, и премьером, и создателем современной консервативной партии Великобритании. Находясь у руля, Дизраэли здорово расширил колониальные владения Британской империи, выгодно прикупив у Египта Суэцкий канал (при поддержке дома Ротшильдов), а еще горячо поддерживал мусульманскую Турцию в ходе ее непрерывной борьбы с Россией, которую, как говорят, терпеть не мог.
Не знаю, как относился к русским младший сэр Роберт Сесил Солсбери (тот, что прослыл миротворцем), но уж отец-то его, коллега господина Дизраэли, точно не переносил русских на дух, сыграв свою роль на Берлинском конгрессе, где России дали по рукам, чтобы не рвалась спасать балканских единоверцев от турок. И позже, когда, унаследовав премьерское кресло от скоропостижно скончавшегося Дизраэли (1881), протолкнул направленный против России англо-японский договор (1902), предопределивший и Цусиму, и первую Русскую революцию. Вот такие, друзья, дела. Кроме этих неоспоримых достижений премьера сэра Роберта Сесила-старшего, следует, пожалуй, упомянуть еще и Англо-бурскую войну, в ходе которой британские олигархи отобрали у буров богатые алмазами территории. Интересно, что мирные переговоры с бурами с подачи Роберта Сесила провалил министр иностранных дел сэр Джозеф Чемберлен, в свою очередь ставший папой того самого британского премьера Артура Невилла Чемберлена (1869–1940), который подписал с Гитлером Мюнхенские соглашения, развязав таким образом фашистам руки. А вот преемником сэра Роберта на посту премьер-министра стал его родной племянник Артур Бальфур, при его жизни — министр иностранных дел, а в качестве премьера — фактически «крестный отец» будущего Израиля и убежденный враг Российской империи.[212] Вот это я называю преемственностью и трудовыми династиями! Вот она, колыбель демократии и светоч свободы, любо-дорого глядеть. Ни одной «непроверенной» физиономии в парламенте. Ни одного носителя «левых» идей. Прямо не властный олимп, а какая-то большая и дружная семья, орудующая под лозунгом «все умрем премьерами», ну, шефами МИДа, на худой конец…
5.12. Нашествие магов
Я снова забежал вперед. Приглашаю вас обратно, ко двору королевы Елизаветы I, чтобы отметить несколько странных деталей. Есть сведения, во времена королевы Бесс среди самых высокопоставленных членов английского кабинета получила хождение черная магия, которая, словно бацилла, занесенная на Альбион посланцем черного кардинала Гаспаро Контарини, каббалистом и розенкрейцером Франческо Зорзи, наконец-то дала плоды. Во многом, вероятно, это действительно так. Сильные мира сего при Елизавете действительно увлеклись оккультизмом, раз за разом прибегая к услугам магов, которые, вне сомнений, составляли для них не одни гороскопы. Достаточно вспомнить, например, черного мага Элизеуса Бомелиуса,[213] вошедшего в наши хроники под именем Елисея Бомелия, или даже «злого волхва». Эта весьма темная личность, которую называют сыном голландского лютеранского проповедника, перебралась в Англию вместе с семьей лордов-протестантов Берти, скрывавшихся на континенте от гнева королевы Марии Католички. Известно, что Бомелиус состоял при младшем из Берти, Перегрине, будущем выдающемся британском политике, выступая кем-то средним между педиатром и воспитателем.
Очутившись на английских островах, Бомелиус благодаря хорошим связям поступил в Кембридж, а на каком-то этапе попал в поле зрения британской разведки. Или он сам этой встречи искал, как знать? В любом случае Бомелиус поразительно быстро стал вхож в самые высокие британские кабинеты, есть сведения, сам шеф английской спецслужбы всесильный лорд Берли не раз прибегал к его советам. Он же отправил Бомелиуса к русскому царю Ивану Грозному, как пишут биографы, в качестве лейб-медика. В Москве за Бомелиусом тоже не заржавело, Иоанн Грозный принял его с распростертыми объятиями, и вскоре заморский эскулап приобрел такое влияние на русского царя, что совмещал врачевание с должностью негласного тайного советника, эдакого серого кардинала и даже палача, когда Ивану требовалось кого-то втихую устранить. Вероятно, казнить и травить приходилось частенько, раз Бомелиус заработал в Московии нелестную репутацию «лютого волхва» и «злого еретика». Правда, в конце концов его все же казнили по обвинению в двойном шпионаже, он-де работал одновременно на польского и шведского королей. На кого он работал еще, осталось неизвестным…
Не чурался магии и лорд Фрэнсис Уолсингем. Советником при нем состояла личность не менее загадочная, Джон Ди, которого называют и величайшим механиком своего времени, разрабатывавшим «вечный» двигатель совместно с самим Кардано,[214] и непревзойденным астрологом, предсказавшим и скорую смерть королеве Марии Католичке (за что угодил в темницу, но ненадолго, прорицание-то оказалось верным), и восшествие на престол Елизаветы I (за что стал ее личным консультантом), а также гибель испанской «Непобедимой» армады. Да что там, ему даже приписывали авторство шторма, ставшего для моряков Филиппа II Испанского роковым.
Это еще не все. Ди называют автором самой идеи «Британской империи» (именно он выдумал это словосочетание) и виднейшим специалистом в нумерологии, оставившим после себя каббалистический трактат — «Иероглифическую Монаду». Магом, черпавшим знания в волшебстве друидов (Ди был валлийцем, так что чем черт не шутит), и непревзойденным географом, сотрудничавшим с самим Меркатором,[215] карты которого до сих пор не находят вразумительного объяснения, поскольку на них изображена Антарктида, о которой европейцы в конце XVI столетия априори знать не могли. Спиритом, умевшим вызывать духов мертвых, и медиумом, умело пользовавшимся загадочными «магическими кристаллами» жрецов майя. Ди получил их в дар от приятелей — английских пиратов, вернувшихся из очередной результативной экспедиции в испанские колонии. Что же до ограбленных конкистадорами майя, то им «кристаллы» якобы достались то ли от жрецов легендарной Атлантиды, то ли от кровожадного бога Тескатлипоки по прозвищу Дымящееся Зеркало, одолевшего в жестокой битве месо-американского бледнолицего просветителя Кезалькоатля.[216] После сражения, как вы, друзья, должно быть, помните, израненный Кезалькоатль уплыл в море, почти как наш национальный герой комдив Чапаев, Тескатли пока же остался, возродив кровавые человеческие жертвоприношения, которые обожал. Конечно, возможно, все это досужие вымыслы, ведь после смерти Джона Ди его имущество не сохранилось, исчезнув самым странным образом. Может, наследие мага изъяли спецслужбы, с которыми он, как говорят, сотрудничал? Как знать…[217]
5.13. День рождения Годзиллы…
Джон Ди навел английских олигархов на мысли о будущем мировом господстве, или они сами до этого додумались, пойди разберись, только первые кирпичики в его фундамент были заложены как раз при Елизавете I. Причем постарались не одни военные моряки, Фрэнсис Дрейк и его боевые товарищи — пираты. Успехи в борьбе с Испанией на море практически совпали по времени с учреждением лордом Лестером, спонсором пуританского движения Англии, Венецианской судоходной компании. Надо сказать, название это организованная на паях с итальянцами контора получила не зря: республика Святого Марка пожаловала ей десяток выгодных торговых маршрутов. Чуть позже, в 1581 г., тем же макаром создали Турецкую торговую компанию, очередное британо-венецианское СП, пайщиками которого выступали и знаменитые братья Хоукинс, пионеры британской работорговли и деловые партнеры самой королевы Елизаветы. Затем англичане ударили по Кадису, главной базе испанского ВМФ, а как только от испанского военного могущества остались одни тле-ющие головешки, эти две компании слились в одну — Левантийскую, прародительницу знаменитой Ост-Индской. Той самой уникальной компании, обладавшей собственной армией и мощным флотом (к слову, Наполеон доживал последние годы на острове Святой Елены именно под надзором агентов Ост-Индской компании), разведкой и дипломатическим корпусом, про которую в свое время говорили: Англия — это Ост-Индская компания. Неудивительно, ведь именно она послужила скелетом будущей Британской колониальной империи. Кстати, первым управляющим компанией стал Томас Смайт, выпускник университета в Падуе…
5.14. Тридцатилетняя война
Пока англичане с венецианцами учреждали свои совместные предприятия, в Европе продолжалась Реформация. С переменным успехом и большими человеческими жертвами. Ее апофеозом принято считать Тридцатилетнюю войну (1618–1648), которую можно смело назвать первым широкомасштабным общеевропейским вооруженным конфликтом, куда втянулось большинство стран континента. Вспыхнув, как очередная свара между протестантами и католиками Германии, резня бикфордовым шнуром перекинулась за ее границы. Причем, почти как в известной серии миниатюр Херлуфа Бидструпа, вскоре уже никто толком не помнил, из-за чего разгорелся сыр-бор. Поскольку католики из Германии, Австрии, Испании, Португалии, Польши и Италии сражались с французскими католиками, на стороне которых выступали германские протестанты, а также их единоверцы из Швеции и Дании, Чехии и Трансильвании. Венеция и Англия поддерживали протестантов с моря, в самую свалку по доброй старой традиции республики Святого Марка не лезли, нечего больше делать, у них же был мощный флот.
В результате многолетнего системного смертоубийства разразилась настоящая катастрофа, гуманитарная, демографическая, экологическая. Горы трупов завалили западноевропейские поля и веси, Германия, родина Мартина Лютера, пострадала больше всего. Потеряла одними убитыми треть населения, около семи миллионов человек. Обращаю ваше внимание, это было в XVII в. На восстановление демографических потерь немцам потребовалось больше ста лет, кое-где даже узаконили многоженство в этих целях, немецкая экономика оказалась разрушена, шведы, прошедшиеся тут огнем и мечом, не жалели ни мирных жителей, ни заводов, которыми Германия славилась уже тогда.
Не многим лучше обстояли дела в других странах-участницах. Французы утратили больше миллиона душ. От двухмиллионного населения Чехии осталось около семисот тысяч человек. Испания, как мировая держава, вступила в полосу упадка, обанкротив своего крупнейшего кредитора, знаменитый Банкирский дом Фуггеров, владевший и бесчисленными отделениями банков в большинстве европейских стран, и прибыльными рудниками в Тироле, и текстильными голландскими мануфактурами. Да, детище знаменитого предпринимателя Якоба Фуггера (1459–1525), прозванного Богачом и делателем императоров, протянуло ноги именно в то время. Флорентийским банкам тоже перепало. На арену вышли новые игроки, старые деловые партнеры, Голландия и Англия.
5.15. «Per aspera ad Astra»
Правда, потребовалось еще много усилий, крови, пота и лет, прежде чем на Британских островах окончательно утвердилась модифицированная венецианская купеческо-ростовщическая модель государства, которую сегодня принято называть «колыбелью западной демократии», в то время как сама Англия превратилась в крупнейшую из существовавших когда-либо колониальных империй. Путь в лидеры был сравнительно прямым, но неблизким. Англичанам понадобилось сокрушить на востоке державу Великих Моголов (главным образом силами матереющей Ост-Индской компании), вытурив оттуда португальцев, ошибочно полагавших Индию своей вотчиной, а за ними и французов, придерживавшихся аналогичного мнения, и, уверяю вас, первые колониальные успехи британцев я упоминаю здесь первыми вовсе не зря. Не было бы колоний, и Британии, такой, какой мы ее знаем, не было бы, недаром же еще Клод Леви-Стросс писал, что «Запад построил себя из материала колоний».[218] Так что рассматривать историю Англии, упуская из виду ее колониальную экспансию, никак нельзя. А какая же была бы экспансия на Восток без могущественной Ост-Индской компании, ведь она же ее и осуществляла, кнутом и пряником, огнем и мечом. Всего два слова об этом.
Ост-Индская компания закрепилась в Индии в 1612 г., когда Великий Могол Джахангир[219] разрешил англичанам основать форпост — торговую факторию в Сурате. В том же году англичане, никогда не разменивавшиеся по мелочам и редко когда останавливавшиеся на достигнутом, наголову разгромили португальцев, начав неумолимое продвижение в глубь субконтинента. Спустя всего тридцать пять лет, к 1647 г., число английских факторий перевалило за два десятка, монопольный экспорт в Европу индийских товаров, тканей и чая, красителей и опиума приносил дельцам компании впечатляющие барыши. В отличие от индийских ремесленников, перебивавшихся с лепешек на воду, поскольку, фактически прикрепленные к факториям наподобие крепостных крестьян, они были вынуждены сдавать готовую продукцию по умышленно заниженным бросовым ценам. Результатом деятельности Ост-Индской компании уже в следующем, XVIII столетии стали масштабные индийские голодоморы 1770-х, 1780-х и 1790-х гг., с многомиллионными жертвами среди местного населения, которые, по понятным причинам, совершенно не смущали белых колонизаторов. Напротив, расставив все точки над «i» в ходе англо-майсурских (1766–1799) и англо-маратхских войн (1772–1818), Ост-Индская компания, теперь уж без оглядки на поверженных противников, занялась откровенно беспардонным грабежом, вывезя из одной Бенгалии и всего за первые 15 лет ценностей на миллиард фунтов стерлингов в действовавших ценах.
Чуть позже, начиная с 1711 г., началось проникновение Ост-Индской компании в Китай. К тому времени индийские производители тканей были уже практически уничтожены, из экспортера готовых товаров Индия превратилась в экспортера сырья (необработанных хлопка, шелка, индиго), потребителя готовой продукции британской текстильной промышленности и могла «похвастать» разве что громадным количеством принадлежавших Ост-Индской компании плантаций, на которых выращивался опиум. Вот этот опиум и пошел в Поднебесную в обмен на китайский чай, причем в грандиозных объемах (около 1400 тонн в год, более 50 % совокупного индийского экспорта), вопреки запретам китайского правительства. Впрочем, правительство быстро усмирили в ходе серии печально известных Опиумных войн. Каюсь, я снова забегаю вперед.
Пока укомплектованные местными наемниками и усиленные английскими инструкторами войска Ост-Индской компании одерживали на Востоке победу за победой, раздвигая для своих хозяев — английских олигархов — экономические горизонты, дела в Метрополии тоже продвигались хоть куда. Олигархия вступила в открытую борьбу за власть, сбросив с престола заносчивого короля Карла I Стюарта,[220] носившегося со своей идеей абсолютной монархии. Карлу она встала в копеечку, революция, провернутая на средства, любезно выделенные дельцами лондонского Сити,[221] стоила королю и трона, и головы. Но и это было еще, естественно, не все.[222]
Понадобилась и долгая диктатура лорд-протектора Оливера Кромвеля,[223] с парламентской трибуны провозгласившего Англию Новым Израилем,[224] и труды Джона Мильтона,[225] фактически обосновавшего британский колониализм как цивилизаторскую миссию избранной расы, которой сам Бог Отец велел спасать все прочие, прозябающие в дремучем варварстве. Понадобилась и Славная революция 1688 г., по ходу которой англиканское духовенство и укомплектованный толстосумами парламент сковырнули последнего короля-католика Якова II, провозгласив монархом с серьезно урезанными Биллем о правах полномочиями[226] голландского штатгальтера принца Вильгельма Оранского,[227] королевского зятя и, одновременно, отпрыска влиятельнейшей олигархической семьи Нассау, династическим цветом которой, как ни странно, считался оранжевый.
Выбор английской верхушки оказался правильным, Вильгельм Оранский высокое доверие оправдал, за что английские историки уже три столетия подряд поют ему дифирамбы. Еще бы, ведь он всеми силами наращивал могущество олигархии, когда, например, основывал Английский банк, такую же частную лавочку, как и ФРС США, или когда укрупнял ост-индского монстра, предоставляя ему известную чайную монополию. Правда, Вильгельм с королевой Марией не оставили наследников, но и это обстоятельство удалось поправить подписанием Акта о престолонаследии, исключившего претендентов-католиков из списка и передавшего корону со скипетром свояченице Вильгельма III Анне,[228] ставшей первой общебританской королевой. Правда, Анна государственными делами занималась неохотно, переуступив власть кабинету министров и своей энергичной подруге Саре Черчилль, супруге самого герцога Мальборо.[229] А когда Анны не стало, благодаря все тому же принятому парламентом Акту о престолонаследии корона забрезжила представителям Ганноверской династии, Софье и ее сыну курфюрсту Георгу I. Он-то и стал британским королем 1 августа 1714 г. Государственная Ост-Индская компания уже вовсю поставляла в Китай опиум, до знаменитого Бостонского чаепития было еще далеко, а вот судьба коренных жителей Северо-Американского континента уже была предрешена: колонисты обходились с индейцами еще хлестче, чем с индусами.