Аномалия - Самаров Сергей Васильевич 10 стр.

Джон Джонс думал недолго:

– Вы, мистер Кошарски, правильно уловили основной момент. Это и есть рекламный проспект. Человек, который располагает всей документацией на производство оружия, разработанного в Советском Союзе более 30 лет назад, желает провести аукцион и продать свои материалы. Он и раньше пытался это сделать, но слишком много запрашивал. Тогда, правда, без аукциона, напрямую. Сейчас поумнел, стал гибче…

– Сколько он просил? – лениво поинтересовался Кошарски.

– Миллиард долларов.

– Это почти скромно, – чуть-чуть подумав, сказал профессор.

– Вы так считаете? – Джон Джонс в удивлении поднял брови.

– Конечно. Сколько миллиардов было потрачено на систему ХААРП за все время осуществления проекта? Очень много, и будет еще потрачено гораздо больше. А эта установка, которая здесь рекламируется, способна заменить все антенные поля и не требует дополнительных трат на содержание. Но сделает, по большому счету, своего обладателя властелином мира.

– Это, может быть, сказано слишком громко, но условно я попробую согласиться.

– А сколько он надеется выручить с аукциона?

– Стартовая цена полмиллиарда. А дальше, он мечтает, обойдется без лимита. Наивный, одним словом, человек. Но, может быть, что-то у него получится. Вы, кажется, сделали такую же установку? – спросил вдруг Джонс.

– К сожалению… К сожалению, мы не смогли решить вопрос с передачей энергии в нужных количествах. Да, мы решили проблему минимизации энергозатрат, но не сумели создать то, что в предлагаемом проспекте именуется «контейнером». Если они решили эту проблему, сила у них в руках. Хотя мне верится с трудом, что 30 лет назад, не имея современных суперкомпьютеров, кто-то мог просчитать такую задачу.

– Эту задачу с карандашом в руках просчитывали два физика – Ландау и Капица. Слышали про таких?

– Плохо верится… – стоял на своем Кошарски. – Но отрицать не буду, потому что материалов не видел.

– Вот я и предлагаю вам съездить со мной на место и посмотреть. Человек, который продает материалы, не имея никакой собственной базы и условий, все же сделал минимизированную копию советской установки «Гранит». И будет демонстрировать ее возможности. Мне нужен специалист в попутчики, чтобы определить стоимость и целесообразность такой покупки.

– Далеко ехать? – поинтересовался Кошарски.

– На вашу историческую родину, в Польшу.

Профессор откинулся на спинку кресла.

– Не был там ни разу. Рад был бы съездить, но у меня в полном разгаре испытания проекта. Я не могу все оставить на помощников, потому что многие моменты требуют оперативного решения. Нет у меня постоянных помощников.

– Я думаю, профессор Троицки сможет вас заменить, – Джон Джонс показал зубы, то есть продемонстрировал, что он знает о проекте «Жара» несколько больше, чем казалось вначале.

Профессору Кошарски это сильно не понравилось. Он подозревал, что в «лаборатории Филипса» существует нечто большее, чем просто система внутренней безопасности, тем не менее не мог предположить, насколько эта система разветвлена и как глубоко копает. И вообще, система безопасности относилась к деятельности Федерального бюро расследований, а вовсе не к деятельности ЦРУ. А если уж в ЦРУ известны какие-то факты, то, следовательно, в ФБР этих фактов значительно больше.

Слова старшего агента Джона Джонса прозвучали как предупреждение. Фил Кошарски умел читать интонацию и понимал, что прозвучало между сказанных слов. И потому засомневался. Да, говоря по правде, ему и самому хотелось бы съездить с этим старшим агентом в Польшу, чтобы познакомиться с установкой, созданной, можно сказать, в условиях кухни. Он не верил, что можно на кухне сделать такое оружие. И не на оружие хотелось ему посмотреть, а на чертежи. И потому он согласился сравнительно легко:

– Пожалуй, да… Мисс Александра должна вот-вот подъехать. Она сможет, она человек деловой, да и в курсе всех программ. Отлично. Когда едем?

– Летим. Сегодня вечером. Ради такого дела руководство вашей авиационной базы готово предоставить самолет, который доставит нас до приличного аэропорта с приличным самолетом, откуда можно вылететь в Европу. Там к нам присоединится группа поддержки.

– Что такое «группа поддержки»?

– Ну, так… Разные, короче, люди, которые разбираются в аукционах, люди, которые имеют возможность перечислить необходимые средства на случай покупки прибора, который вы оцените, охрана и прочее. Собирайтесь…

– Мне нужно съездить домой. Взять с собой то, что необходимо, и запас лекарств.

– У вас нет машины?

– Есть.

– Тогда в чем же дело? Поезжайте и возвращайтесь быстрее. До Кэртленда 15 минут езды. Я буду на базе ВВС…

Старший агент ЦРУ Джон Джонс знал даже, где живет профессор. Это почему-то не сильно радовало…

Все занятия временно перешли в кабинетный режим, причем проводились по усиленному графику. То есть с перерывами на завтрак, обед и ужин, в течение 16 часов в день. По приказанию генерала Дошлукаева группе доставили и простые туристические разговорники, и аудиокурс польского языка, и множество материалов по современной Польше и по польской истории. Старший лейтенант Александр Лассовский хотя и вырос в польской семье на границе Польши и Белоруссии, владел только диалектом настоящего польского, сильно перемешанного с белорусским языком. На это сразу обратил внимание инструктор, которого приставили к группе. Уже по одному тому, что инструктор был не из состава спецназа ГРУ и даже не из состава ФСБ, а представлял Службу внешней разведки, подполковник Свентовитов сделал вывод, что их операции придается наиважнейшее значение, и средства обеспечения группе будут приданы мощнейшие. Он, естественно, возражать против такого не стал.

Сам генерал-майор Дошлукаев только изредка выезжал из расположения бригады спецназа ГРУ в Москву, чтобы согласовать свои действия в подготовке операции с высшим руководством. А все остальное время проводил или с группой, или в штабе бригады, где предпочитали для своих людей разрабатывать операцию самостоятельно, не слишком полагаясь на подобные наработки спецназа ФСБ. Но при этом запросы по обстановке в предполагаемом районе проведения операции посылали именно в ФСБ, оттуда срочно запрашивали СВР, а потом данные приходили по цепочке в обратный адрес. Дошлукаев старался все проконтролировать и во все вникнуть, поторапливал при этом многие процессы по своим каналам и этим сильно помогал штабу бригады, таких каналов не имеющему. Но такая докучливость несколько мешала Валентину Александровичу. И он даже не удержался и однажды высказал, вежливо, но твердо, генералу свое мнение:

– Мы, товарищ генерал, такое странное подразделение армии, которое изначально обучается автономной работе. А такой работе невозможно обучиться, находясь под постоянным контролем. Разве мы не усердствуем сами? Зачем тогда нас контролировать?

Генерал понял слова подполковника правильно и не обиделся. Он вообще с уважением относился к спецназу ГРУ и оставлял для подполковника право на высказывание собственного мнения. Чем тот и воспользовался. Виновником уважительного отношения был, скорее всего, тот генерал-лейтенант, что представлял командование спецназа ФСБ на недавних учениях.

– Извини, Валентин Александрович, это моя вина… Подспудная… У меня положение сейчас такое, что сверху уже дано указание отправить меня в отставку. А мне вот не хочется, понимаешь, от дел отходить. Учитывая важность вашей операции – нашей то есть операции, – в случае успешного ее завершения я имею надежду не только остаться на службе, но и получить очередное звание. Потому и становлюсь таким нудным. Извини уж…

– Не переживайте, товарищ генерал. Мы постараемся сделать все, чтобы вас не отправили в отставку. Надеюсь, у нас это получится. Ваша отставка может случиться только в том случае, если мы погибнем. А нам мысли о суициде не нравятся. Потому можете на нас надеяться. Но во время подготовки нам лучше не мешать. Это в ваших же интересах.

Генерал Дошлукаев развел руками. Но это был жест понимающего человека. И даже, наверное, обещание понимающего человека исправиться. И генерал исправился. В группу приходил редко и только на утренней обязательной оперативке запрашивал у подполковника Свентовитова все, что требуется для подготовки. Но требовалось больше всего то, что даже генерал-майор Дошлукаев дать не мог, потому что сам этого не имел, – запас времени. За неделю подготовиться к работе в совершенно новом для себе регионе – это было предельной нагрузкой. Тем не менее подготовка шла, и на завершающем этапе подполковник Свентовитов даже умудрился включить в график не только теорию, но и боевую подготовку, чтобы бойцы не потеряли форму. А это уже говорило о том, что командир группы сумел каким-то образом время трансформировать и растянуть, что дало возможность его бойцам выполнить поставленную задачу…

Первоначально предполагалось вооружаться пистолетами-пулеметами «ПП-2000» и теми же пистолетами «грач», которые группа Свентовитова испытывала перед приездом генерал-майора Дошлукаева. Потом, посоветовавшись, решили от пистолетов отказаться вообще, поскольку сам пистолет-пулемет «ПП-2000» имеет вполне компактные размеры, но подходит при этом для боя в любых условиях. А хороший глушитель позволяет работать скрытно, как и положено спецназу ГРУ. И потому все последние дни группа усиленно занималась стрельбами из пистолета-пулемета, вообще-то не стоящего на вооружении спецназа ГРУ, но более компактного, чем тот же автомат «Вал», почти идентичный «Винторезу», однако отличающийся от него примерно так же, как отличается автомат Калашникова от снайперской винтовки Драгунова. Одно и то же оружие за счет мелких изменений конструкции и длины ствола сможет становиться и автоматом, и винтовкой. Конечно, снабдить «ПП-2000» оптическим прицелом было бы невозможно, но коллиматорный прицел тоже давал свои преимущества, и к нему приходилось привыкать на учебных стрельбах. Одновременно со стрельбами проводились интенсивные занятия по спецтехнике, которая на складах спецназа ГРУ имелась, но в боевой обстановке никто из группы с ней не работал, и потому обучение приходилось проводить, что называется, «с колес». И длились занятия до последнего дня, когда группа уже четверо суток сидела на казарменном положении, ожидая приказа на вылет. Снаряжение было подготовлено и уложено, маршрут движения тщательно изучен и проработан. Приказ на вылет – это всегда как сигнал тревоги. Но в этот раз он прозвучал вполне буднично. После ужина в класс, где проходили занятия, пришел генерал Дошлукаев, но не остановился у двери, как это уже бывало, а прошел сразу на середину комнаты, чтобы все его видели. И дождался общего внимания, обозначенного тишиной.

– Ну что, ребята, с богом!.. – сказал Дошлукаев. – Идите получать документы.

Так был получен приказ…

Ругаются друг с другом главы государств. Бывает, конечно, что и простые люди друг с другом ругаются. И даже незнакомые тоже, была бы причина. А вот спецслужбы, даже имеющие какие-то разногласия, если они принадлежат к какому-то одному лагерю, предпочитают негласно друг друга поддерживать. Конечно, если не получали обратного приказа. Но, чтобы получить запрещающий приказ, следует обратиться к главе государства или хотя бы к высшему командованию. А проще всего находят общий язык командиры среднего звена. Это давно известно. Видимо, при подготовке операции проблема решалась именно на этом уровне.

Самолет со спецназовцами приземлился на военном аэродроме под Брянском еще в светлое время суток, но когда солнце уже село за горизонт. Тентированный фургон подошел сразу к военно-транспортному самолету и встал, словно под перегрузку. Груз оказался живым и стремительно покинул кузов сам. Фургон тут же поехал, не дожидаясь даже момента, когда подполковник Свентовитов, сначала имевший такое намерение, сядет в кабину. Но в кабине уже сидели три человека, следовательно, для подполковника там места не нашлось. Однако это все еще была территория России, и опасаться здесь было нечего.

Ехали быстро. В кузове сильно трясло, но никто не жаловался, потому что это считалось привычным и естественным явлением. А к неудобствам российских дорог все давно уже привыкли. Более того, заочно все офицеры группы знали опасность дорог европейских для всех граждан России, садящихся за границей за руль, – европейские дороги умеют усыплять любого, самого стойкого человека. Сейчас же спать не хотел никто, даже тот, кто бодрствовал всю предыдущую ночь. А предыдущую ночь не спал только сам командир группы подполковник Свентовитов, потому что вместе с генерал-майором Дошлукаевым и подполковником Лученковым снова и снова проверял все элементы плана действий группы на территории третьего государства. Они определяли наиболее подходящие варианты, которые позволяли бы выбраться из случайной ситуации, что могла возникнуть. А третьим государством место действия считалось потому, что проникать туда предполагалось с территории второго государства, в данном случае Белоруссии. Последняя была косвенно тоже заинтересована в успехе операции, поскольку применение климатического оружия против России автоматически влияло на климат самой Белоруссии. Впрочем, на высшем уровне действия фигурантов текущей операции не обсуждались. Но все действия группы по ту сторону и первой, и второй границы были тщательно проанализированы в последний раз буквально в ночь накануне вылета.

Всякая случайность в спецназе ГРУ обычно просчитывалась с полной ответственностью, и в боевой действительности должна была превратиться в обыденное проходное событие, не способное значительно усложнить группе жизнь за пределами своей страны. И потому подполковник провел бессонную ночь. Однако тряска в кузове грузовика не позволяла сонливости проявить себя в организме. Тем более что в самолете Валентину Александровичу все же удалось слегка вздремнуть, и этого ему хватило для сохранения бодрости и работоспособности.

До белорусской границы ехали два часа. Там остановились перед узким мостом через небольшую речку. Офицер из кабины грузовика, так и не представившийся подполковнику Свентовитову, вышел из машины и, ничего не объясняя, пошел в темноту, глядя себе под ноги, словно собирался посмотреть полотно, по которому предстояло проехать. Грузовик стыдливо переключил фары с дальнего на ближний свет, и офицера не стало видно.

Валентин Александрович из плана знал, что им предстоит переехать речку, чтобы попасть в Белоруссию, и знал, что обеспечением их движения занимается ФСБ. Должно быть, офицер, ушедший на другую сторону, принадлежал как раз к этой организации. Он вернулся минут через пять, ничего не объясняя, сел в кабину, и грузовик без проблем двинулся дальше. Шлагбаум был только на другой стороне. Может быть, был он и со стороны российской, но его проехали, видимо, до остановки и без остановки, и потому заметить его в темноте было сложно. И освещение, скорее всего, выключили специально, чтобы пропустить грузовик. Но сразу за белорусским шлагбаумом пришлось снова остановиться. Офицер опять вышел из кабины, о чем-то коротко поговорил со встретившим его белорусским офицером, и теперь в кабину сел уже тот, а российский сопровождающий по мосту пешком пошел в обратную сторону. Произошла учтенная в плане «смена караула». Сам подполковник Свентовитов наблюдал за всеми событиями, связанными с пересечением российско-белорусской границы, приподняв край тента в углу кузова. Это была предусмотренная мера, и Валентин Александрович сам на ней настаивал. И когда грузовик готовили, тент прорезали и сделали какое-то подобие клапана для наблюдения.

Пока все шло по плану. Планом не были учтены разговоры или же отсутствие разговоров с сопровождающими, и потому разговоров не было. Может быть, это даже к лучшему. Чем меньше людей видит тебя, тем меньше вопросов будет задано. Грузовик двинулся дальше, рассчитывая за одну ночь преодолеть расстояние до польской границы и до рассвета вернуться обратно. Задача была несложная, а в Белоруссии дороги были пусть и не европейскими, но уже не российскими. Здесь местные чиновники чувствовали свою ответственность и знали, что с них спросят строго. И потому грузовик трясло не так сильно, да и машина ехала гораздо быстрее, несмотря на то что под колеса ложился не разбитый асфальт, а просто укатанная грунтовая дорога. А потом и вовсе пошел хороший асфальт, с которого пришлось съехать только для того, чтобы сделать кольцо вокруг Гомеля, но скоро грузовик опять вернулся на шоссе и погнал напрямую к Кобрину, который тоже объехал, но не по грунтовке, а по объездной дороге. Дальше почти до самого Бреста, перед которым свернули налево. И больше грунтовый проселок, который был при движении менее тряским, чем разбитый асфальт, не покидали…

Высаживались из грузовика, как и было просчитано, на ходу, когда машина слегка сбросила скорость на дороге, идущей вдоль польской границы. Кто и когда передал белорусскому офицеру «Подснежник», было неизвестно, но планом это предусматривалось. Офицер из кабины вызвал подполковника Свентовитова на связь и сказал только одно слово:

– Десантирование.

Валентин Александрович знаком подал общую команду, и сидящий ближе других к борту капитан Туруханов выпрыгнул за борт первым. Сам подполковник успел еще посмотреть вперед и видел, как сопровождающий спрыгнул с подножки кабины и некоторое время бежал по дороге, гася скорость. Спецназовцы не бежали. Они выпрыгивали спиной вперед, но оставаясь при этом лицом к уходящей от них машине, делали пару шагов, чтобы погасить скорость, и тут же совершали кувырок вперед, чтобы полностью затормозиться. И так один за другим с коротким интервалом. Скорость машины была тоже просчитана, и даже спидометр проверен во избежание технической погрешности. Но этим занимался не спецназ, а группа обеспечения ФСБ. Спецназ же просто десантировался на дорогу. Выпрыгивать на ходу было необходимо потому, что с противоположного берега пограничной реки любой случайно оказавшийся поблизости патруль польских пограничников имел возможность услышать звук идущей по дороге машины и наверняка обратил бы внимание на то, что машина остановилась. А так – ну, едет ночью машина, и что в этом странного! Проехала мимо по своим делам, и все…