Толпа, воспрянув духом, перебралась на соседнюю улицу, но и здесь была такая же картина, через сотню метров впереди стояли два десятка воинов.
Илья усмехнулся: лазутчики волхва сработали плохо, не выяснив расположения дружинников. Воевода Вышата оказался явно на голову выше в воинских познаниях, чем волхв или его помощники.
Толпа вновь замерла в нерешительности. Однако волхву отступать было некуда, на кон поставлена его честь да и сама возможность волхвовать. До поры до времени князья, зная о нахождении языческого волхва под боком у города, активных действий не предпринимали, опасаясь вызвать народные волнения. Но теперь, когда волхв сам решился на действия, мирное противостояние нарушилось. Для волхва сейчас уступить, отступить – значит потерять сторонников старой веры.
Волхв был человеком мудрым и понял: либо он решится на штурм с вероятностью поражения, либо отступит, но тогда князь не простит ему выступления. Он будет выслеживать его, поймает и в лучшем случае посадит в темницу, в худшем – казнит. Знал он, что волхвов в иных местностях не вешали и не рубили им головы, а сжигали живьем либо топили с камнем на шее. Но в отличие от католической Европы на Руси сожжение на костре применяли редко, особенно в период инквизиции, борьбы с ведьмами.
Глава 5. Бой
И волхв скомандовал:
– Идем на дружинников! Нас много, и наша вера с нами. Если боги от нас не отвернутся, мы их сомнем.
Толпа побежала на воинов. В ней было много женщин, но у них хватило ума выбраться, отойти в сторону, к домам.
Мужчины размахивали дубинками, крутили на руке кистени – все это оружие ближнего боя.
Дружинники по команде десятника выставили вперед мечи и стали медленно наступать, шаг за шагом. У мужиков хватило ума не кинуться на мечи. Они стали подбирать с земли камни и швырять их в дружинников. Те прикрывались щитами, и камни с грохотом били по щитам, шлемам, не причиняя особого вреда их хозяевам. Однако наступать воины перестали.
Илья не выдержал и повернулся к Первуше, который сам взял на себя старшинство:
– Вперед надо, к дружинникам.
– Обогодим маленько, пусть пар выпустят. В ряды дружинников сумятицу внесут, раненые с обеих сторон будут по-всякому. А для нас каждый выбывший из строя дружинник – благо.
Первуша выглядел спокойным, видно – не одну сечу прошел.
К троице воинов подбежал посыльный от волхва:
– Вы чего как пни стоите? Ваше дело – впереди быть, пример показать.
– Наше время еще не пришло, – спокойно ответил Первуша.
Толпа, накатив на дружинников, как волна на утес, схлынула. Мужики осознали, что превосходство в числе не дает преимущества.
Дружинники медленной и мерной поступью двинулись вперед.
– Вот теперь наш черед, – сказал Первуша.
Толпа пронеслась мимо них и свалила бы, не прижмись воины к забору.
На улице остался лишь волхв с двумя подручными. И волхв, и его служители держали в руках длинные посохи. До этого момента Илья не знал, что посох в умелых руках – тоже оружие.
Троица под командованием Первуши вышла на середину улицы и остановилась.
– Начинай, – скомандовал Первуша лучнику.
Так Илья впервые видел лучника в действии. Не в кино, где лучник пускает стрелы на полкилометра со скоростью автомата и из нескончаемого колчана.
Ослябя встал в стойку, вытащил стрелу из-за плеча, наложил ее на тетиву и приподнял лук. Тетива щелкнула, лучник вытащил из колчана еще одну стрелу, наложил на тетиву…
А Илья смотрел вперед.
Стрела, пущенная первой, с тупым стуком ударила в щит дружинника.
Шеренга встала, воины сомкнулись и прикрылись щитами на манер римской «черепахи».
Ослябя учел перестроение, приспустил лук и выстрелил снова.
Один из дружинников не сдержал крик боли и схватился за ногу, куда глубоко вонзилась стрела с граненым наконечником. Такие стрелы назывались бронебойными и были кованы четырехгранными, узкими. В отличие от стрел с широким наконечником, которые применяли по не защищенным броней воинам, они на близком расстоянии пробивали кольчугу. Такие стрелы наносили обширные раны, и вытащить их назад в отличие от граненых было невозможно, только вырезать.
Лучник не упустил возможности и выстрелил по раненому дружиннику еще раз, угодив ему в плечо. Воин упал, но на его место встал другой, из второй шеренги – все-таки дружинники были хорошо обучены.
Лучник понимал, что в ближнем бою ему делать нечего, шансов нет, поэтому он стрелял максимально быстро и точно, стараясь нанести дружине ощутимый урон.
Илья был удивлен результатами, поскольку дружинники начали нести потери.
Десятник отдал команду, и шеренга снова двинулась вперед.
Лучник успел выстрелить еще с десяток раз и развел руками:
– Колчан пуст! – заявил он.
Первуша скомандовал:
– Уходи, иначе погибнешь без пользы.
Первуша был доволен стрельбой Осляби. Молодой, из охотников, а шестеро дружинников ранены и участие в битве принять уже не смогут. Но оставшиеся четырнадцать – это чересчур много для двоих. Осознавал ли это Первуша? Конечно, не новичок.
Ослябя ушел вслед за толпой. На улице остался волхв с двумя подручными и Первуша с Ильей. Они стояли, плотно прижавшись другу к другу, плечом к плечу, а дружинники подходили к ним.
Первуша спросил волхва:
– Борг, ты будешь биться вместе с нами и своими людьми?
– Для этого я здесь. Или умру за веру, или одержу верх, другого не дано.
– Я понял. Пусть твои люди станут по флангам, попробуют ударить сбоку, когда шеренга подойдет.
– Ты воин, тебе виднее, – ответил волхв. – Совет тебе хочу дать, только не смейся.
Первуша склонил голову.
– Встань позади Ратибора. Он высокий, руки длинные. После его ударов дружинников добивать будешь.
Такой совет Первуша слышал впервые и очень удивился. Но он послушался волхва и встал немного левее и сзади Ильи. Становиться правее нельзя, можно было попасть под замах меча Ратибора.
Волхв, зная об особенностях Ратибора, очень ловко поставил его впереди и при этом не умалил воинских качеств Первуши.
Дружинники были в десятке шагов.
Первуша метнул сулицу, точно попав при этом в голову дружиннику. Илья впервые видел точность и силу коротенького метательного копья и в полной мере оценил оружие.
Последние метры дружинники бежали. По щиту Ильи ударили сразу несколько мечей. Щит выдержал – окантовка железная по краю сыграла свою роль.
Илья, пользуясь своим превосходством в росте, длине рук и большей физической силе, работал мечом, как мельницей. Меч описывал сверкающие полукружья и разил дружинников.
Шеренга стала охватывать Илью, Первушу и волхва, но сбоку по флагам ударили подручные. Илья видел их нападение боковым зрением, буквально краем глаза. Действовали подручные ловко, тычками крепких посохов, напоминавших боевые палки китайцев или японцев, били в головы, подсекали ноги под коленями. Удары были сильные, увечащие, но не смертельные. Тем не менее они не позволяли дружине сомкнуть кольцо.
Илья впал в раж, рубил, рубил и рубил… Лицо и руки его были в чужой крови, щит разлетелся, но он ухитрился подобрать с земли меч убитого дружинника и работал обоими мечами.
Первуша сзади крикнул:
– Молодец! Не знал, что ты обоерукий!
Перед Ильей образовалось свободное пространство, а под ногами лежали трупы. Слева и справа оставалось по нескольку дружинников, но они боялись приближаться – два сверкающих меча не оставляли шансов уцелеть. Этот гигант напомнил десятнику норманнских берсерков: они тоже шли в бой без защиты, обнаженными по пояс, были страшны, рубили всех и даже свои опасались приближаться к ним в бою. Вот только манера боя была вовсе непохожа на норманнскую.
Десятник был воином опытным и решил показать пример. В двух десятках, которыми он сегодня командовал, были большие потери, дружинники из младшей дружины. И десятник понял, что этого берсерка может остановить только он, иначе в живых из его воинов не останется никого.
Десятник перехватил поудобнее щит и вышел перед Ильей.
У любого воина есть свой стиль, манера боя. Надо только понять, найти слабое место и нанести смертельный удар.
Несколько секунд десятник успевал парировать сильные удары, и уже стал опасаться – выдержит ли его меч?
И тут Илья, пытаясь разбить щит и лишить дружинника защиты, нанес обоими мечами одновременно сильный удар по щиту десятника. Щит не выдержал, развалился, но и сам Илья подставился, приоткрылся.
Десятник, не упустив возможности, ударил мечом в живот Илье и с радостью увидел, как меч вошел в тело гиганта на половину длины. Он тут же выдернул меч, ожидая, что Илья рухнет. Но гигант ударил сам, с обеих рук и отрубил десятнику обе руки. Тот упал, обливаясь кровью, и в затухающем мозгу мелькнуло: «Не человек он! Даже берсерк не может устоять после такого удара. Волхв выставил против нас волкодлака или упыря. Жалко, князю сообщить о большой беде некому будет». – И умер от кровопотери и болевого шока.
И тут Илья, пытаясь разбить щит и лишить дружинника защиты, нанес обоими мечами одновременно сильный удар по щиту десятника. Щит не выдержал, развалился, но и сам Илья подставился, приоткрылся.
Десятник, не упустив возможности, ударил мечом в живот Илье и с радостью увидел, как меч вошел в тело гиганта на половину длины. Он тут же выдернул меч, ожидая, что Илья рухнет. Но гигант ударил сам, с обеих рук и отрубил десятнику обе руки. Тот упал, обливаясь кровью, и в затухающем мозгу мелькнуло: «Не человек он! Даже берсерк не может устоять после такого удара. Волхв выставил против нас волкодлака или упыря. Жалко, князю сообщить о большой беде некому будет». – И умер от кровопотери и болевого шока.
Первуша, стоявший позади Ильи, тоже видел, как, пробив рубаху на спине Ратибора, высунулся кончик окровавленного меча. Думал – все, из воинов он теперь один останется.
Но Ратибор как будто не заметил смертельного удара и продолжал сражаться. Убив десятника, он взялся за дружинников. Те, потеряв десятника и видя, что гигант просто несокрушим, дрогнули и сначала стали медленно отступать, а потом развернулись и бросились бежать, спотыкаясь о тела своих убитых и раненых товарищей. Из двух десятков осталось четыре человека.
Волхв торжествовал. Уцелевшие принесут весть о поражении в дружину, поколеблют их боевой дух, внесут смятение в их ряды. А к нему, волхву, потянутся люди – ведь всего три воина и сам волхв одержали победу над малой дружиной, без помощи богов тут явно не обошлось. Стало быть, их боги сильнее бога распятого.
Волхв выиграл больше того, на что рассчитывал, но и продолжать наступление на детинец сил уже не было. Толпа в испуге разбежалась, один подручный ранен, оба воина – Первуша и Ратибор – устали. Да и выглядели воины ужасно: одежда, как и открытые участки тела, была залита чужой кровью, и вид у них был действительно, как у упырей.
Но такое сходство волхву не было нужно, и он послал подручных за водой. В ближайшем же доме из колодца достали бадью воды и обмыли воинов.
Первуша успел осмотреть рубаху на спине Ильи и убедился, что прореха от удара меча есть. И вот тут его взял испуг – меч в спине Ратибора ему не привиделся. И волхв советовал ему сзади стать не просто так, видно, знал что-то. У Первуши даже мысль мелькнула: не Перун ли сам сошел на землю или послал кого-то из младших богов?
От такой мысли его кинуло в дрожь. Честь великая рядом с богом сражаться, а он, Первуша, в старшины полез. Теперь он взирал на Илью со страхом, уважением и почтением, но в лоб спросить боялся. Если Ратибор бог, ему такое не понравится.
Волхв понял, что в данный момент штурмовать детинец не получится, силы не те. Да и толпа рассеялась. А без видаков какая же слава? Поклонники древних богов должны воочию видеть победы.
Волхв ошибался. За боем на улице подсматривали жители улицы, из переулка наблюдали наиболее смелые из толпы, и весть о победе трех воинов и волхва над малой дружиной быстро разлетелась по городу.
Воины из дружины вернулись в детинец к воеводе с опущенными головами. Проиграть с таким позором, будучи в большинстве, более чем зазорно.
Вышата со стен детинца за боем наблюдал, исход его видел. Однако помощь послать не успел, слишком быстро завершилось побоище. Да и воинов для маневра не было. Три отряда дружинников по двадцать человек перекрывали улицы, десяток оставался для защиты детинца, еще три десятка уехали сопровождать князя.
Вышата решил послать к князю гонца с известием о бунте. На конюшне было две лошади, и, к его удивлению, бунтовщики, одержав победу, не кинулись на приступ детинца, хотя было самое подходящее время, дружина рассеяна по улицам, а не собрана в кулак.
Воевода стал расспрашивать вернувшихся воинов о бое. А услышав рассказ, крепко задумался. У бунтовщиков три воина при волхве, причем по итогам боя выходило, что лучник и мечник в полном облачении – воины обычные, опытные, но обычные. Гигант же, который был на голову выше остальных, имеет силу необыкновенную и по описаниям похож на берсерка – ведь сражался он в обычной рубашке, без брони. Однако самое удивительное то, что этот гигант не получил ранений. Он был весь в крови, но двигался легко. За берсерка говорило еще и то, что гигант был обоерукий. По словам уцелевших дружинников, именно от гиганта они понесли наибольшие потери.
– Кто видел его вблизи? – спросил воевода.
Видели все.
– Ну-ка, встань передо мной, возьми меч в руку и покажи, как он наносил удары! – приказал Вышата воину.
Тот послушно показал, чем поставил Вышату в недоумение: у норманнов и манера боя, и удары мечом другие. Наемник из далеких краев? Лицом – русич, манера боя непонятная. А для Вышаты важно было понять, в чем слабое место гиганта. Случись новое столкновение – а в том, что оно будет, воевода не сомневался, – и этот воин вновь положит его дружинников.
Вышата, как и князь, знал – трудно воина выучить, снабдить оружием. А потерял он сегодня шестнадцать дружинников и десятника, и потери это серьезные, ощутимые. Еще один такой бой – и князь выгонит воеводу за бездарность. Потому что потеряй он еще два десятка – и кто будет защищать детинец? И чем больше размышлял Вышата, тем навязчивее становилась мысль: где-то он видел этого гиганта или слышал о нем.
Воевода начал расспрашивать воинов: не видел ли кто раньше в городе похожего по описанию человека? Только ведь воины не бродят бесцельно по торгу, они в детинце, в воинской избе спят, рядом поварня. Многие в детинце упражняются на мечах или в кулачном бою.
И воевода решил пройтись по городу – остававшиеся два отряда уже вернулись в крепость. Дымов над городом не видно, лазутчики доносят – все спокойно, скоплений бунтовщиков не видно.
У ворот детинца караульный из дружинников не пускал в детинец человека, по одежде – купца.
– Нет князя, ступай домой.
– А когда будет? – спросил купец.
– Нам неведомо.
– Обидел меня дружинник, обманом у супружницы деньги взял. Дылда здоровая, глаза честные, вот супружница и поверила. Эх! – Купец повернулся, чтобы уйти, но Вышата услышал слова о дылде и догнал купца.
– Я воевода княжеский именем Вышата.
– Слышал о таком.
– Поведай, купец, кто тебя обидел?
И купец рассказал об Илье, умолчав, однако, о том, что деньги, как они с Ильей рядились, он ему не заплатил.
– Ай-яй-яй!
– Нехорошо! А как выглядит твой Ратибор?
Нифонт в подробностях описал.
Вышата едва скрыл радость: это был именно тот человек, которого он искал.
– Ножи, говоришь, мечет ловко?
– О! В темноте двоих татей ранил.
– Что-то не похож он на обманщика. Такие воины на мелочовку размениваться не будут.
Купец потупился.
– А все ли ты правильно сказал мне, муж торговый? Не утаил ли чего? Видаки есть?
И купец вынужден был сознаться, что отдал Ратибору только три ногаты.
– Так чего же ты напраслину на воина возводишь? Порода твоя торгашеская! Где живет твой Ратибор? Сам у него узнать хочу.
– Не знаю, его супружница в наш двор привела.
– Ступай восвояси. А ежели к князю с челобитной придешь по этому делу, батогов за лжу отведаешь. Нанять по уговору и не заплатить – это же надо? И как только совести хватило?
Вышата известию о высоком воине обрадовался, а купец вызвал чувство брезгливости. На месте этого воина Вышата поступил бы именно так.
Он направился на торг, где у него были свои информаторы, поговорил с некоторыми из них. Главное – Вышата знал, кого теперь искать. Ратибора на торгу знали, почти все пересказывали эпизод с вором, укравшим у купеческой жены мошну с деньгами.
Когда Вышата услышал эту историю в третий раз, он поморщился:
– Не надо про жену купца. Ты лучше скажи, где он живет?
Но вот этого сказать ему никто не мог – как и того, откуда этот воин и когда он появился в городе.
Информаторами Вышата остался недоволен. Как же так? В городе объявился опытный и опасный воин, а он, воевода княжеский, ни сном, ни духом? Ладно бы еще, будь этот воин на стороне князя, на стороне христианской веры, а то ведь язычников поддерживает. Вышата почему-то не верил, что воин сам язычник, и укреплялся во мнении о наемнике из северных стран. Тем более информаторы говорили, что речь у Ратибора странная, с акцентом, и иногда воин путается в мерах длины и веса.
Вышата не был бы воеводой, если бы не знал всех методов и способов ведения боя. Вернувшись в детинец, где он занимал избу неподалеку от княжеских хором, он выпил яблочного вина, уселся в кресло и задумался.
Вместе с христианством из Византии в Россию пришли многие знания. Вышата сам бывал в Константинополе и видел, как действуют их пехотинцы, построение «черепахой» он перенял именно там. А еще он там видел парсуны – своеобразные рисунки с подвигами великих воинов. Почему-то вспомнились настенные рисунки с гладиаторами, оставшиеся с дохристианских времен, – схватка ретиария, где ему противостоит боец с сеткой. Хм, а ведь это выход. Если нельзя поранить мечом, почему не применить сеть вроде рыболовной? Во второй шеренге поставить двух дружинников с сетью, потом шеренга расступится по команде – и все, птичка в клетке. А потом навалиться всем скопом и связать. Убивать или калечить нельзя, только в крайнем случае. Хорошего наемника проще перекупить, предложив ему большую сумму, чем волхв. Где бы еще волхв взял этих воинов? Ясно же, нанял за деньги!