Через несколько часов хода на душе его стало тревожно. То, что изб не видно, это еще ладно, селения на Севере далеко друг от друга. Но почему не видно других признаков цивилизации: бочек на берегу, мусора в виде пластиковых бутылок, самолетов в небе? Это настораживало. Неужели судно отдрейфовало к Гренландии или к островам вроде Новой Земли или Колгуева? Хотя нет, Новая Земля идет с севера на юг, а этот берег, вдоль которого он идет, тянется с запада на восток.
Слева попалась речушка, потом река побольше. Илью угнетала пустынность – где поселения, где люди? И в море никого – ни рыбацких посудин, ни военных или грузовых судов. Ладно, отсутствие кораблей можно списать на то, что морские пути пролегают в стороне. Но сегодня хорошая погода – рыбаки где?
Берег стал уходить влево и отдаляться. Илья повернул румпель: он не собирался отдаляться от берега дальше сотни метров. Да и что увидишь издалека? И в случае усиления ветра можно быстро пристать к берегу.
Уже к вечеру, когда он подумывал о ночевке, наконец-то увидел полноводную реку – в этих местах это могла быть только Северная Двина. Но Илья засомневался. Где город? Архангельск – город крупный, старый, и не увидеть его здания может только слепой. Но домов, как и следов пребывания людей, не было.
Илья направил шлюпку в реку – ее движение тут же замедлилось из-за встречного течения. Вот балда! Шлюпка идет по самой середине, по стремнине, где течение наиболее сильное. Илья отругал себя: уж коли он, учившийся в морском вузе, сделал такую ошибку, то что можно взять с обычного человека – учителя, водителя, сталевара? Илья направил шлюпку к берегу, и ход ее явно вырос.
Через несколько километров он увидел на берегу кучу камней, сложенных правильной пирамидой. Природа такого сделать не могла, явно человеческих рук дело.
Илья обрадовался – где-то недалеко цивилизация. А пирамидка из камней могла быть сложена рыбаками как знак, сигнал – вместо бакена.
Он бы двигался дальше – радость от увиденной пирамидки толкала вперед, звала дальше, но стало смеркаться. Чтобы не разбить шлюпку или случайно не войти в какой-нибудь приток, Илья ошвартовался у берега, перескочил на землю и привязал шлюпку к камню – теперь можно и отдыхать.
Дизель потрескивал, остывая. В закрытой шлюпке было сухо, от двигателя шло тепло.
Илья подкрепился сухим пайком и улегся на ковры. Однако сон не шел, все время вспоминался кузнец и его невероятное исчезновение – как и самой кузницы. Глюки или реальность?
Илья достал из кармана фигурку древней языческой богини и потер ее. Помнится, на «Любови Орловой» он именно после этого жеста услышал в своей голове ее голос. Но на этот раз ничего не произошло. Ах да, тогда было полнолуние… Старики говорили, что именно в полнолуние происходит разная небывальщина вроде сборища чертей и ведьм на Лысой горе. Но какое отношение к нечисти имеет Макошь?
И все-таки Илья уснул. Шлюпку покачивало на речных волнах, в ней было тепло, сухо и уютно.
Утром он умылся речной водой, похрустел галетами. Надоела ему сухомятка, но сварить нечего и не в чем.
Заработал дизель, и Илья тронулся в путь.
Через пару десятков километров он увидел идущую навстречу весельную лодку и очень этому обрадовался. Только как бы сигнал подать, чтобы остановить ее?
Однако на воде его приметили, гребец уложил весла на борт.
Памятуя о встрече с кузнецом, Илья сунул за пояс пожарный топор и прикрыл его полой куртки.
Лодки встретились, слегка столкнулись бортами, и лодочник ухватился за поручень спасательной шлюпки. Одет он был бедно, но чисто.
– Это что за диво дивное? Откель такая красота?
Спасательная шлюпка была оранжевого цвета, из гладкой пластмассы.
Лодочник погладил верх шлюпки:
– Сроду такой красоты не видал!
– Скажи, мил-человек, селения поблизости есть?
– Как не быть? Есть! Село большое, Холмогоры называется.
Илья замер: выше по течению Двины от Архангельска действительно было село с таким названием, известное на Руси – здесь жил Ломоносов и отсюда пешком пришел в Москву. Но где тогда Архангельск?
Глава 2. «Книга судеб»
Лодочник шевелил губами и говорил что-то, но оглушенный такой новостью Илья его не слышал. В Холмогорах он бывал однажды – провинциальный, большей частью деревянный городок. Раньше на его месте была Чудь Заволоцкая, куда приходили викинги для мирной торговли с поморами.
Илья тряхнул головой:
– Что говоришь?
– Где сделали такую лодку? А весел почему не видать?
Лодочник попался любопытный. Понятное дело, в первый раз видел такую шлюпку.
– Подожди, – перебил его Илья – он не мог поверить в происходящее. Двина есть, Холмогоры есть – а где Архангельск? Куда делся огромный город? – Скажи-ка, какой сейчас год?
– Говоришь ты странно, сразу видно, что не помор. Так шесть тысяч пятьсот семьдесят девятый.
Илья был ошарашен: какие шесть тысяч с копейками, когда сейчас на дворе две тысячи четырнадцатый год? Стоп, да ведь лодочник назвал дату от Сотворения мира! Получается, что если отнять от нее 5508, то он в 1071 году? Ну, Макошь! Устроила спасение!
Все это выглядело нелепо, недостоверно. Но он сейчас на воде Северной Двины, а Архангельска нет, и сказанное лодочником очень похоже на правду.
Лодочник обратил внимание на его расстроенное лицо.
– Да ты, никак, запамятовал? Либо крещеный? В бога распятого веруешь?
– При чем здесь вера?
– Так они же считают не по-людски, от Рождества Иисуса Навина. У них и год другой.
– Тогда прямо спрошу – ты кому поклоняешься?
– Перуну. Все поморы только ему жертвуют.
Илья вытащил из кармана фигурку Макоши.
Лодочник сразу ее узнал:
– Ага, из наших. Главная богиня на земле русской. Однако поморы больше чтут Перуна. Бог – покровитель воинов, повелитель грома и молнии. Княжеская дружина когда-то только его и признавала… – Лодочник наклонился к Илье: —…да святотатство совершили. В реку скинули, хулили, новому богу поклоняться стали. Однако раздоры пошли, князь на князя войной ходит. Эх, судьба-кручина! – Лодочник с досадой махнул рукой. – Однако пора мне. С новым человеком повидался, удача будет. У тебя на обмен нет ли чего?
– Прости, нет.
– Удачи.
Лодочник взялся за весла, а Илья задумался. Макошь хоть и говорила, что силу потеряла, а сумела закинуть его в другое время. И словечком ему не обмолвилась, тихушница. Но слово свое сдержала, обещала на землю вернуть – и вернула. Ему бы про время уточнить, но ведь он и предположить не мог, что вершительница судеб забросит его так далеко.
И что теперь ему делать? Города его нет, родители не родились. Да по этим годам считай – и профессии нет, поскольку про сопромат и моторы здесь никто слыхом не слыхивал. Так-так, а ведь Макошь говорила, что в прошлой жизни он Ратибором звался… Смотрел он когда-то мультфильм «Детство Ратибора», запомнился он ему почему-то. Может быть, знак свыше был? Только всегда ли мы понимаем знаки, которые судьба подает?
Илья решил идти вверх по течению. Холмогоры рядом, надо посмотреть. Понятно, воды с тех пор много утекло, дома новые появились, признаки цивилизации в виде линий электропередач, тарелок спутникового телевидения, вышек сотовой связи. Но – река с характерными очертаниями берега, окружающая местность! После случая с кузнецом Илья не доверял никому и во всем хотел убедиться сам.
Шлюпка быстро доставила его в Холмогоры. Изгибы береговой линии, холмы вокруг, еще оставшиеся в памяти, убеждали – место то самое. Но вместо изб деревянных и каменных домов – какие-то полуземлянки, деревянные избы наполовину в землю ушли. А скорее всего, строились так – рылась яма, складывали бревенчатые венцы. Для ветров местных и морозов ядреных – самое то. Такой дом, занесенный снегом под крышу, хорошо тепло хранит. Вот только как жители по весне талые воды отводят? Вопрос оставался без ответа.
Всех Холмогор – как маленькая деревушка. Что тут делать? Илья был разочарован, хотя читал когда-то, что в те годы всего населения Руси было около пяти миллионов. Немноголюдно при таких обширных территориях, это всегда притягивало алчные взоры внешних врагов. Да и земли богаты – лесами, где зверь водится, реками, изобилующими рыбой. А уж в земле богатств и вовсе не счесть – золото, нефть, уголь, железо! Только до их добычи дело не скоро дойдет.
И решил Илья с севера в центральные области Руси податься. Скоро осень, в этих краях лед на реках иногда уже в сентябре становится, стало быть – не надо задерживаться. Есть города на Руси – Киев, Волхов, Суздаль, Новгород, Владимир, Псков, Полоцк, Чернигов, Галич, Ладога, Смоленск…
Илья даже к берегу приставать не стал. Махали ему с берега люди, к себе подзывали. А как же? Диковинка по воде плывет: цвет необычный, мачты и парусов нет, на веслах никто не сидит, а она вверх по течению плывет. Чудно!
Илья даже к берегу приставать не стал. Махали ему с берега люди, к себе подзывали. А как же? Диковинка по воде плывет: цвет необычный, мачты и парусов нет, на веслах никто не сидит, а она вверх по течению плывет. Чудно!
Илья решил идти на шлюпке, пока хватит топлива. А потом бросить шлюпку – без топлива она обуза, да двигаться пешим.
Места пошли глухие – ни селений не видно, ни людей. Иногда он замечал дымы вдалеке, да к берегу выходила дорожка грунтовая – в две колеи от тележных колес. Стало быть, ходили поморы к центру, товар возили – меха, рыбу, рыбью кость – так называли моржовые клыки.
Один раз на берегу пытался набиться попутчик – рукой размахивал, кричал. Только что у мужика на уме? Прирежет ночью, польстившись на лодку, только вот мотор завести ума не хватит.
Через неделю пути река разделилась на два притока. Налево, на восток, уходила Вычегда, направо, на запад – Сухона. Илья на Сухону свернул, все же более обжитые края.
Он успел подняться по реке километров на сто – кто их считал, эти километры, как дизелек смолк. Илья кинулся по канистрам пластиковым, ан пусты они были, как и топливный бак. Нехорошо на душе у него стало, привык к шлюпке. Движение неспешное, дизелек мирно рокотал «тук-тук», запах сгоревшей солярки о доме напоминал, о цивилизации. Теперь все, на своих двоих идти придется.
Поклажи практически не было: сухой паек он почти доел, осталась одна банка бобов с мясом – берег ее, как НЗ.
Илья причалил к берегу, шлюпку привязал. Поразмыслив, решил переночевать. Дело к вечеру идет, два-три часа – и стемнеет. Уж лучше в шлюпке ночевать, чем на голой земле. Можно, конечно, на веслах идти, но придется делать это против течения. А шлюпка крупная, и одному ему не выгрести. И кое-что бросить придется – не нести же ковры на себе? Тяжелы.
Бобы, как ни хотелось ему есть, решил употребить утром – для пешего перехода силы понадобятся. Определился, где юг, – ему туда. Через много лет в той стороне Москва будет, а сейчас уже стоят Ярославль, Ростов, Суздаль и Муром. Топор Илья под руку положил – на всякий случай. Шлюпка изнутри запоров не имела, зверь не откроет. А человек – запросто.
Перед сном Илья полюбовался закатами, напился чистой воды из реки. Вкус – изумительный, как из родника. Нашел несколько кустиков черники, полакомился ягодами, но потом с трудом отмыл руки и улегся спать. Стемнело, что еще делать в таких условиях?
Уже засыпая, он потер деревянную фигурку Макоши, но древняя богиня не ответила, не отозвалась. Недовольна чем-то или только в полнолуние может голос подать?
Спалось ему отменно, и утром он проснулся от осторожного стука по лодке. Сон мгновенно слетел. Илья заткнул за пояс топор и выбрался на корму.
На берегу стоял мужчина – бородатый, в расшитой рубашке из беленого льна. Тупым концом короткого копья он стучал по корпусу шлюпки, а увидев Илью, извинился:
– Прости, муж, не ведали, что ты отдыхать-почивать изволишь.
За мужиком на берегу виднелось несколько подвод, крытых грубой рогожей, стояли возчики.
– Утро доброе, – поднял руку в приветствии Илья.
– И тебе того же. Что за дивная лодка? Ни одного шва не видно. Неуж из цельного куска дерева выдолблена?
– Почти угадал.
– Посмотреть можно?
– Смотри, за погляд денег не беру.
– Знамо дело!
Мужик воткнул копьецо в землю, перебрался на шлюпку и залез внутрь. Через иллюминаторы во внутреннее помещение вливался солнечный свет.
– Это что? – Мужик пощелкал ногтем по прозрачному пластику.
– Окно.
– И через него видно все, не как через бычий пузырь. А ковры где взял? Из Хорезма?
– И снова угадал. Купец, наверное?
– Как есть торговый гость, сейчас с обозом во Владимир еду. Шкуры везу, зуб моржовый.
– Богатые товары, – одобрил Илья.
– А то! У меня охотники на трех заимках, да бортники еще.
Мужик ухватился за ковер, пощупал, зачем-то понюхал.
– Добрая вещь! Продай!
– Что дашь?
Цен на вещи Илья не знал. Да и есть ли деньги? Или здесь все на куны меняют? Не исключен и натуральный обмен.
– А сколь просишь? – Купец хитро прищурился, а Илья лихорадочно вспоминал, чем рассчитывались на Руси в древности.
– Гривну!
Илья не представлял, много это или мало, и ляпнул первое, что на ум пришло.
Купец возмутился:
– Да ты что! Это же грабеж средь бела дня!
От возмущения он попытался выпрямиться и приложился головой о пластиковый потолок.
Илья понял, что перегнул палку:
– Так за оба ковра!
Фактически он снизил цену вдвое, но купец покачал головой:
– Не согласен!
– Ну хорошо, забирай лодку и оба ковра.
По понятиям Ильи – уже много, но купец за скоропалительное предложение ухватился. Дивная лодка и два ковра! И что, что мачты нет и паруса? Под веслами ходить может. Зато окошки прозрачные, и крыша есть. Весь ценный груз в сохранности будет, и гребцам хорошо – ни дождь, ни ветер им не помеха.
По лицу купца Илья понял, что прогадал.
– И ты меня в Суздаль на телеге доставишь, с харчами, – добавил он.
– По рукам! – Купец протянул руку, и Илья пожал ее. Он не знал тогда, что рукопожатием скрепил договор.
Купец обрадовался:
– Эй, перегружайте товар в лодку!
– Погоди, – остановил его Илья, – ты еще не заплатил, а уже распоряжаешься.
– За этим дело не станет.
Купец полез в мошну, болтавшуюся на поясе, достал монеты, отсчитал.
– Вот, двадцать пять кун, или гривна.
Такие монеты Илья видел впервые и потому не знал, обманывал его купец или честно рассчитался. Он сунул монеты в карман куртки и застегнул клапан на «молнию».
Встав цепочкой, мужики перегрузили товар. Весь груз и половину шлюпки не занял. Илья посмотрел на ватерлинию – до полной загрузки было еще далеко.
Купец переговорил со своими людьми, отдал распоряжения.
С лошадьми остался один возчик. Он привязал уздцы каждой лошади к телеге предыдущей и развернул обоз.
– Чего всем возвращаться? Должен на лодке кто-то грести – али не так?
Мужики спустились в шлюпку – иллюминаторы их также немало удивили. Но купец прикрикнул, и мужики расселись по скамьям и разобрали весла, которых на шлюпке было три пары.
Отвязали швартовы и стали грести.
Илья сначала на румпеле сидел, правил, но купец присмотрелся и вскоре сел на румпель сам.
Шлюпка шла ходко. И то: мужики на веслах были физически сильные, не за компьютером сидели. Деревенский труд – он усилий требует.
Купец от хода шлюпки был в восторге и все цокал языком.
– Даже лучше лодьи или ушкуя новгородского! – радовался он обновке.
По своим размерам шлюпка и в самом деле не уступала лодье, поскольку весила впятеро меньше, да и обводы ее были гладкие, скорости способствовали.
Когда они пристали к берегу для отдыха и обеда, было уже три часа пополудни. К этому моменту местность уже изменилась, на берегах появились небольшие леса.
Выбрались на берег. Мужики нарубили валежник, насобирали сушняк, развели костер и подвесили на рогулины котел с водой. Они все на Илью поглядывали: одет необычно, роста огромного. Для современника Илья рост имел средний, 175 сантиметров, а тут в сравнении с ними казался гигантом, мужики ему по плечо приходились. Акселерация! Каждое поколение было немного выше своих родителей.
Один мужичок, оказавшись наедине с Ильей, воровато огляделся и тихо сказал:
– Эх, не купец ты, парень! Прогадал! Вокруг пальца обвел тебя купец.
– С чего решил?
– Он тебе малую гривну отдал, да еще и киевскую.
– Сочтемся.
А что Илье еще отвечать, если он местных денег не знал? Это он уж потом выяснил.
Славяне находились на перекрестке торговых путей между Европой и Востоком. Своих денег первоначально они не имели, но торговля была развита. Европейцы закупали на торгах лен и пушнину, по необходимости – зерно, рассчитывались золотыми и серебряными монетами. По современным меркам 100 килограммов пшеницы стоили 53,4 грамма серебра. После нескольких столетий пользования чужими монетами Русь созрела к выпуску своих. Ярослав Мудрый стал чеканить сребреники, князь Владимир – златники. Каждый златник по весу приравнивался к 85,25 грамма серебра и назывался гривной. Ее-то стоимость и вручил купец Илье.
Такая гривна менялась на 25 серебряных динариев или дирхемов, которые славяне называли кунами. Малую гривну приравнивали к 20 ногатам. Две малые гривны составляли одну большую, имевшую весом 170,5 грамма.
Была еще гривна новгородская, весом 204,7 грамма. При покупке или продаже покупатель и купец обговаривали, о какой гривне идет речь. Выходило, что и шлюпку и ковры купец купил у Ильи выгодно, за полцены. Для Ильи это стало уроком.
В 970 году на территории Европы началась сильная засуха, продолжавшаяся 48 лет подряд. Голод привел к скупке зерна на Руси в больших объемах и утечке серебра и золота на Русь. В ходу появилось много иностранных монет.