При входе Иисуса в Иерусалим, сообщается в Евангелии, народ славил Его и постилал свои одежды на Его пути, «а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге»
(Мф. 21:8). Эти деревья – пальмы; люди, встречающие Иисуса, постилали пальмовые ветви. На Востоке молящиеся стоят на Всенощной праздника Входа Господня в Иерусалим с ветвями пальм, а у нас – по нашему климату – с ветками вербы.
Может быть, для лучшего восприятия этого стихотворения читателю поможет такая подробность: Муравьев подарил Лермонтову пальмовую ветку, и она хранилась у него в ящике под стеклом.
Прочитайте стихотворение.
Вы, конечно, почувствовали напряженную, страстную вопросительную интонацию, которая делает стихотворение похожим на музыкальное произведение. Эта интонация развивается от строфы к строфе, ее создает стих – четырехстопный ямб в сочетании с синтаксическим построением, для которого характерны риторические обращения, повелительные глаголы, начинающие циклы вопросов, – скажи, поведай, вопросительные местоимения где, каких, какой, кто, разнообразные повторы, в том числе повторяющиеся синтаксические конструкции с частицей ли (ль) и союзом или (иль).
Стихотворение напоминает музыкальное произведение еще и удивительной стройностью, симметрией трехчастного построения: вопросы, обращенные к ветке (1-я строфа), – ответ тоже в форме вопросов (2-я и 3-я строфы), снова вопросы, уже о пальме (первая строка 4-й строфы), – новый ответ, опять в форме вопроса, не окончательный (4-я и 5-я строфы), еще вопросы о паломнике (две строки 6-й строфы) – и ответ, сначала в вопросительной форме (конец 6-й – 7-я строфа), а затем – итог размышлений (8-я и 9-я строфы). Эта стройность создает у читателя эстетическое чувство, ощущение красоты, совершенства художественного слова.
У читателя тоже могут появиться вопросы. Например, почему вдруг ветка пальмы, увиденная поэтом, вызвала у него такое острое переживание, вылившееся в художественной форме? Потому, ответит сам себе компетентный читатель, что речь здесь идет не только о ветке, а о чем-то более важном.
Стихотворение начинается с вопроса: «Скажи мне, ветка Палестины: / Где ты росла, где ты цвела?» На первый взгляд он может показаться странным. Неужели ветка
была украшением холмов или долины? И как это ее листы сплетали? Однако перед нами художественный образ, а здесь иные законы, чем у логики. Образ многозначен: речь идет одновременно о ветке и о пальме, и возникает пока еще неявная мысль о том, что они насильственно разлучены. И конечно, в художественном произведении в словах возникает иной, философский смысл – это уже не только ветка и пальма, это символически обозначенные судьбы людей, любящих, страдающих и гибнущих в разлуке.
Вы читаете 2-ю и 3-ю строфы, и в вашем воображении создается прекрасный образ экзотического мира, роскошные картины знойного Востока. «Восточный стиль» в русской поэзии традиционно связан с демонстрацией мужественности, стойкости характера. Имена собственные, олицетворения и метонимии (например: востока луч вместо «солнечные лучи в жарких восточных землях») помогают создать этот образ.
Затем опять следуют вопросы. Сначала речь идет о возможной счастливой судьбе: «И пальма та жива ль поныне? / Все так же ль манит в летний зной / Она прохожего в пустыне / Широколиственной главой?» Яркая картина могла бы быть воспринята с положительной эмоциональной окраской, если бы предложение не было вопросительным. Для трагического самосознания Лермонтова счастливая судьба кажется невозможной, и возникает второе предположение о горьком конце. И теперь скрытое вначале оказывается явным: с первых строк поэт развивал свою основную тему – одиночества. Ветка, как знакомый вам дубовый листок, оторвана от родного дерева, страдает от одиночества. Но здесь страдает не только ветка, страдает и гибнет в разлуке и пальма тоже. За «судьбами» ветки и пальмы мы видим трагическую судьбу поэта: его вопросы на самом деле обращены к самому себе. Избрав форму обращения «к ветке», Лермонтов, возможно, пытается скрыть внутреннее беспокойство и душевное смятение, не покидающее его чувство опасности.
Пятая строфа – эмоциональная кульминация этой темы. Обратите внимание на словесный ряд с высокой и трагической эмоциональной окраской: в разлуке безотрадной, увяла, дольний прах, жадно, пожелтевшие листы …
Все слова говорят о трагедии, о смерти. Уже слово разлука несет отрицательную эмоцию, а она еще усилена эпитетом безотрадной. Слово прах– славянизм, и потому оно создает высокую окраску и в прямом (устаревшем) значении – «земная пыль», и в другом, тоже высоком значении: «останки умершего».
А ветка тоже увяла? В стихотворении как будто об этом сказано: увяла, как и ты. Но дальнейший текст этому противоречит. Мысль обращается к тому, кто принес ветку в наш край. Его образ тоже окрашен высокой эмоцией. О нем говорит эпитет набожной рукою. И эти слова заставляют по-новому взглянуть на трагедию. Пока поэт видел только «горизонталь» – взаимоотношения любящих, разлуку, несущую гибель, – ситуация была безнадежной. Но есть еще «вертикаль», взгляд на событие в ином свете, встает вопрос о том, почему и зачем страдают разлученные. И тогда судьба ветки предстанет иначе. Ветка – символ веры…
Переходом к новой мысли явился образ паломника. Он также раздваивается: то ли это одинокий страдалец (грустил, след горючих слез), то ли человек, преисполненный глубокой веры, Божьей рати лучший воин, с безоблачным челом, небес достоин. Но явно ответ содержится во втором портрете, не только потому, что он более развернут, но потому, что и ветка тоже оказывается достойной небес (как и ты). И теперь образ поднимается до символа: ветка Палестины – Святыни верный часовой.
Перечитайте две последние строфы – какой замечательной, яркой картиной, полной умиротворения и любви, заканчивается стихотворение! Мы видим золотую икону в киоте за стеклом, горящую перед ней лампаду, крест и осеняющую святыню пальмовую ветвь, охраняющую ее, как верный часовой. Так вот для чего ветка была разлучена с пальмой! Горечь и боль одиночества побеждены верой в Бога, надеждой на спасение, в сердце воцаряется любовь: «Все полно мира и отрады».
Вспоминается стихотворение Лермонтова «Молитва» 1839 года, где поэт говорит о преодолении тяжелого состояния души в молитве: «И верится, и плачется, / И так легко, легко…» Это же ощущение передано в словах: «И счастье я могу постигнуть на земле, / И в небесах я вижу Бога» (стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива…»). И мы вместе с поэтом проникаемся надеждой, ибо мир и отрада поселяются в душе того, кто преодолел страх одиночества, с честью выдержал удары судьбы.
«На светские цепи…»
Произведение опубликовано после смерти Лермонтова. Известно, что оно написано в 1840 году и связано с именем Марии Алексеевне Щербатовой. Поэт открывает свои чувства и мысли, вызванные впечатлением от встречи с этой женщиной. Ей также посвящены стихи «Отчего» и «Молитва» («В минуту жизни трудную…»).
* * *Что нам известно о М. А. Щербатовой? Вот сухая справка комментатора: «Мария Алексеевна Щербатова, урожд. Штерич (ум. 1879), княгиня. Лермонтов был увлечен ею в 1839–1840 гг.» («М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников»).
Что нам известно о М. А. Щербатовой? Вот сухая справка комментатора: «Мария Алексеевна Щербатова, урожд. Штерич (ум. 1879), княгиня. Лермонтов был увлечен ею в 1839–1840 гг.» («М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников»).
Вот что рассказали о ней современники.
М. А. Корф (учился вместе с Пушкиным в Лицее, автор воспоминаний):
«Несколько лет тому назад молоденькая и хорошенькая Штеричева, жившая круглою сиротою у своей бабки, вышла замуж за молодого офицера кн. Щербатова, но он, спустя менее года, умер, и молодая вдова осталась одна с сыном, родившимся уже через несколько дней после смерти отца. По прошествии траурного срока она натурально стала являться в свете, и столько же натурально, что нашлись тотчас и претенденты на ее руку и просто молодые люди, за ней ухаживавшие. В числе первых был гусарский офицер Лермонтов, едва ли не лучший из теперешних наших поэтов; в числе последних – сын французского посла Баранта, недавно сюда приехавший для определения в секретари здешней миссии».
А. П. Шан-Гирей (родственник Лермонтова, один из близких ему людей):
«Зимой 1839 года Лермонтов был сильно заинтересован кн. Щербатовой… Мне ни разу не случалось ее видеть, знаю только, что она была молодая вдова, а от него слышал, что такая, что ни в сказке сказать, ни пером написать. То же самое… думал про нее и г. де Барант, сын тогдашнего французского посланника в Петербурге. Немножко слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта…»
В свете говорили, что Щербатова была причиной дуэли поэта с де Барантом.
«Верно, Лермонтов дрался с Бар(антом) за кн. …?» – спрашивает А. И. Тургенев П. А. Вяземского в письме. А в мае 1840 года записывает в дневнике: «Был у кн. Щерб(атовой). Сквозь слезы смеется. Любит Лермонт(ова)».
Спустя более чем сто лет, в 1952 году, К. Г. Паустовский написал поэтичный рассказ «Разливы рек» – о встрече Лермонтова с княгиней Щербатовой по пути на юг. Изображенные в нем события вымышленные, но чувства героев показаны ярко.
Эти сведения вы можете сопоставить со стихами и представить себе портрет княгини Щербатовой, понять, каковы были взаимоотношения ее с Лермонтовым. Вы даже заметите реальные подробности биографии героини – например, в стихах прямо сказано о том, что Щербатова выросла на Украине: «На светские цепи… / Цветущие степи / Украйны она променяла», и ее портрет дан в сравнениях с украинской природой. Но при этом стихотворение окажется всего лишь иллюстрацией к биографии поэта. Нам же важно не то, какой была на самом деле Щербатова, а то, какой ее увидел и изобразил Лермонтов. Важно то, что перед нами произведение искусства, что поэт создал художественный образ героини, а рядом с ним – образ Украины, и использовал это как повод, чтобы поделиться своими размышлениями. Дабы их понять, надо вникнуть в текст.
Художественная идея стихотворения основана на параллелизме: черты, присущие личности княгини Щербатовой, поэт соотносит с характером и судьбой ее родного края, родного народа. Восхищаясь внутренней и внешней красотой героини, Лермонтов любовно лепит образ женщины, способной испытывать сильные чувства, наделенной «детской верой», а потому ей трудно противостоять «беспощадному свету». Здесь мы видим привычную для Лермонтова (да и для Пушкина!) антитезу – человек и «свет». И конечно, на стороне человека все силы Природы, ее питающие соки, ее вдохновенная вольность.
Читая стихотворение, прежде всего вы почувствуете удивительную мелодичность стиха – сочетание двустопного и трехстопного амфибрахия, медленного размера,
придающего речи плавность движения, упорядоченность, то есть красоту. Стих в сочетании с гармонией звуков, поэтичной лексикой, инверсиями в построении предложений создает высокую эмоцию, согласуется с гармоничным и прекрасным обликом героини.
Вдумайтесь, как удивительно сравнение речи героини с мерцанием звезд: «Как ночи Украйны, / В мерцании звезд незакатных, / Исполнены тайны / Слова ее уст ароматных…» Вместо привычного сравнения глаз со звездами здесь предмет сравнения – звучащие слова. Лермонтов вообще чуток к интонации речи, вспомните его замечание в повести «Княжна Мери» о разговоре любящих, в котором «значение звуков заменяет и дополняет значение слов, как в итальянской опере»; вспомните стихотворение «Есть речи – значенье…»: «Из пламя и света рожденное слово», как внезапный луч, освещает жизнь и придает ей смысл, открывает путь к взаимопониманию, к избавлению от мук одиночества. Такое слово порой значительнее молитвы и борьбы: «Не кончив молитвы, / На звук тот отвечу, / И брошусь из битвы / Ему я навстречу». Таковы и слова героини, исполненные тайны, смысл ее речей так же бесконечно глубок, как ночное небо со звездами.
Вникая в смысл произведения, вы поймете, какой увидел поэт свою героиню. Она свободна (в гордом покое насмешку и зло переносит), а свобода, чувство гордости, человеческого достоинства, вера в людей и сознание своего высокого предназначения присуще всем любимым героям Лермонтова. Героиня полна жизни, у нее пламенная живая душа, она полюбит не скоро, зато не разлюбит уж даром, в ее облике есть глубина и тайна, есть нечто детское, и эти черты тоже всегда предпочтительны для Лермонтова. И наконец, она – воплощение гармонии с природой, с миром, с Богом. В этом образе поэт представил нам свой идеал – и это не фантазия, а реальная женщина.
Образ героини противопоставлен окружающему ее миру. В этом враждебном ей мире проступают знакомые вам по другим произведениям черты: неволя (светские цепи), мертвенность (блеск утомительный, ледяного), дисгармоничность (среди беспощадного света). Но в отличие от других произведений, где герой – страждущий одиночка,
здесь у героини есть опора. Это родина, народ и Бог. Теперь понятно, почему поэт так настойчиво сравнивает детали портрета героини с картинами украинской природы: она выросла в гармонии с природой и сама является частичкой природы. Понятно, что придает ей уверенность в своих силах, способность переносить насмешку и зло: она, следуя строго печальной отчизны примеру, вобрала в себя образ мыслей и чувств своего народа. И наконец, как и ее народ, в надежду на Бога хранит она детскую веру. И это придает светлую окраску ее образу и всему произведению.
ОтчегоСтихотворение «Отчего», как и «На светские цепи…», посвящено княгине М. А. Щербатовой, но образ-переживание здесь несет иную окраску. Читая это лирическое размышление, постарайтесь вникнуть в сложное чувство героя – грусть, тревогу, горечь.
Отчего вдруг возникает пронзительное ощущение жажды счастья и невозможности его? Ведь в стихотворении очень немного специальных средств художественной выразительности. Но поэтичность и глубину придает произведению, во-первых, то, что это стихи, а мы уже не раз отмечали, как благодаря членению на соизмеримые отрезки высказывание превращается в факт искусства. Во-вторых, это искусство слова – мы видим мастерство поэта, проявившееся в естественности речи, будто внезапно вылившейся в минуту раздумья, и вместе с тем в удивительной точности, сжатости и емкости поэтического слова. В стихотворении всего шесть строк, это монолог, в котором поэт предсказывает возлюбленной ее будущее. В основе этого маленького стихотворного шедевра – реальная лирическая ситуация, парадоксально увиденная поэтом: цветущая молодость любимой женщины даже в светлый день иль сладкое мгновенье вызывает у героя предощущение горести и мрачные чувства: Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Поэтичность и глубину придают стиху также инверсии. Сравните: молодость цветущую твою — твою цветущую молодость; молвы коварное гоненье — коварное гоненье молвы; заплатишь ты — ты заплатишь. Почувствовали, какими значительными становятся слова от того, что оказываются на необычном месте в предложении, как поэтична инверсированная речь?
К тому же каждое слово наполнено глубоким смыслом, потому что вызывает ассоциации. Вспомните: пал, оклеветанный молвой, мелочные обиды, мнения света, коварный шепот насмешливых невежд– такие образы из стихотворения «Смерть Поэта» возникают перед нами, когда читаем выражение молвы коварное гоненье. А молодость цветущую — тоже яркий, типично лермонтовский образ, вызывающий в памяти и цветущий оазис в «Трех пальмах», и живую душу героини стихотворения «На светские цепи…», и создание мечты героя стихотворения «Как часто, пестрою толпою окружен…» – с глазами, полными лазурного огня, и многое еще.