– Слушай, животное. Мне надо отлучиться, но и за здешней местностью последить хочется. Ты не мог бы пока я сбегаю посмотреть, а с меня потом кормежка? Я быстро. А если кто появится в мое отсутствие, ты мне дашь знать.
Животное утвердительно фыркнуло. По крайней мере, мне так показалось. Ладно, ничего лучше я придумать не смогу все равно, а так хоть какая‑то надежда. Поэтому, не задерживаясь больше, я бросился бежать к управлению.
– Сержант, ты что, сбрендил? – удивленно вытаращился шеф, когда увидел, как я ввалился в кабинет. – Ты почему пост оставил?
– Шеф, обстоятельства изменились. Я накосячил, но можно все исправить. Только ваше присутствие нужно. Пойдем может, а я по дороге расскажу?
Шеф, видимо поняв, что я серьезен и действительно тороплюсь, тормозить не стал, так что рассказывал я действительно по дороге. Выслушать о себе пришлось много разного, но неизменно неприятного. А самое обидное, что на этот раз вполне справедливо. По дороге я максимально разоружился – незадачливый пленитель не дал себе труда меня обыскать, так что не зачем давать членам ордена о себе лишнюю информацию. Да и потерять что‑нибудь жалко. Я решил заранее принять одно из своих снадобий – то, которое блокирует действие большинства ядов. Не знаю, каким зельем меня усыпил хозяин дома, но вряд ли чем‑то настолько экзотическим, чтобы обойти действие моей страховки. А притвориться бессознательным телом иногда даже полезно. Еще я оставил себе чрезвычайно миниатюрный, но очень острый нож – он спрятан в манжете на левой руке – так, чтобы достать можно было практически из любого положения, как левой рукой, так и правой. К сожалению, зелья подобного тому, которым меня усыпили, у меня не было. Даже удивительно, что его изобрели не мои бывшие сородичи. Сонные зелья имелись, но их нужно было подсыпать либо в пищу, либо в питье, либо, на крайний случай, вводить через кровь. Надеюсь, удастся обойтись и без него. Хотя изобретение чрезвычайно полезное, даже непонятно, как получилось, что у стражи до сих пор такого нет. Да и мне неплохо бы пройтись по аптечным лавкам, узнать о новинках, и пополнить старые запасы – с тех пор, как я переселился в Империю, пользовался тем, что было с собой.
Нам повезло – мы успели первыми, и к моменту нашего возвращения активистов‑революционеров еще не было. Правда, когда я снова направился к строению, возникла небольшая проблема. Крысодлак, видимо, посчитал, что я сошел с ума, если снова лезу в ловушку, забежал вперед и гневно засвистел.
– Слушай, дружище, так надо. Ты же представляешь себе, что такое ловля на живца? Вот ею мы и собираемся заняться. Коллеги меня в обиду не дадут, если что, не переживай. Я помню, что я тебе обещал, но ты уж подожди, пока все закончится, ладно?
Крыс просвистел что‑то, что можно было понять как "Ну и идиоты вы, двуногие. Но про оплату я не забуду, не надейся", и дорогу больше не заступал. Мы с Ханыгой снова пробрались в сарайчик, который, думаю, не знал такого наплыва посетителей с момента постройки, где он старательно привязал меня, после чего стремительно выбрался наружу.
Поскучать мне теперь пришлось гораздо сильнее, чем утром – все‑таки есть отличия между лежанием на столе, и обычным наружным наблюдением. Так мне и надо, в общем‑то, такую безалаберность себе прощать нельзя. Да и шеф, думаю, не даст забыть о моем позоре.
В конце концов, выяснилось, что торопились мы зря – команда по доставке меня прибыла только спустя пару часов. Рассмотреть их как следует я не смог – мне вновь пшикнули в лицо какой‑то дрянью, дрянь ожидаемо не подействовала, но я изобразил глубокий обморок, после чего мне на голову нацепили темный мешок и, кряхтя перетащили в карету. Хорошо, не уронили по дороге. И хорошо, что Ханыга прихватил с собой коня – он недавно обзавелся настоящим, степным. Выбирали все вместе, но по совету шефа, орки, как степные жители прекрасно разбираются в лошадях. Правда, сами в качестве средства передвижения их не используют – в степи таких сильных коней не водится, а специально под свои размеры орки лошадей не выводят, обходятся своими силами. Конечно, средний орк бежит медленнее средней лошади, но не намного, так что от Ханыги шеф не отстанет, тем более в городе, где вообще‑то скорость передвижения на транспорте ограничена законодательно, чтобы дорогу не разбивать. А похитители мои прогадали – карета, слишком редкое средство передвижения для этих мест. В Империи ими пользуются не слишком охотно, не знаю уж почему, и потому транспорт этот очень заметен. Можно не слишком напрягаясь проследить весь путь при этома не показываясь на глаза преследуемым.
Глава 3
Тем временем мы, похоже, приехали. Меня в очередной раз "усыпили", и когда голову мою освободили от мешка, сам я был снова привязан, но на этот раз не к столу а к пыточной конструкции в народе зовущейся "дыба". В процессе привязывания я изо всех сил напрягал руки, и вообще старался сделать все возможное, чтобы облегчить себе в будущем процесс освобождения. Правда, не уверен, что у меня что‑то получилось, все‑таки профессионалом в этом вопросе я себя назвать не мог, практики маловато. В рабочее положение дыба пока приведена не была – конечности мои были привязаны к веревкам, но сами веревки пока натянуты не были. Я как раз успел увидеть, как за моими похитителями закрывалась дверь, в помещении остался только один разумный неизвестной расовой принадлежности – лицо его скрывала аккуратная маска и сам он был закутан в просторный плащ с капюшоном. Закрыв дверь на засов, он не торопясь подошел ко мне. Неприятно, очень неприятно. Зачем ему понадобилось запираться от своих? Дверь мощная, так просто ее не выбьешь. Как выкручиваться из этой ситуации без помощи коллег я не очень представляю.
– Вы уже очнулись, сударь? – обратился он ко мне. Голос красивый, бархатный.
– Как видите. Могу я поинтересоваться, что я здесь делаю?
– Все очень просто. Вас пригласили для того, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Прежде всего, конечно, меня интересует кто вы, и что вам понадобилось в доме члена нашего ордена? Не буду скрывать, что от ваших ответов зависит ваша дальнейшая судьба.
– Какого ордена, любезный? – я решил потянуть время. – Мне позарез понадобилось поправить свое финансовое положение, но ни про какой орден я понятия не имею. Сначала думал просто разжиться чем‑нибудь более‑менее ценным, потом смотрю – защита на доме хорошая, сигнализация. Думал, что‑то дорогое хозяин прячет. А там, представляете, крысодлаков доят.
Мой собеседник печально вздохнул.
– Ваши слова чрезвычайно убедительны, сударь, – интонации бархатного голоса моего похитителя звучали как угодно, но только не убежденно, – Но я все‑таки позволю себе в них усомниться. Ни один нормальный грабитель не полезет за наживой в такую грязную халупу. Нет, я готов скорее предположить, что вы шпионили. Это очень, очень низко. – он сокрушенно покачал головой. – Мне хотелось бы выяснить, на кого вы работаете. Я не очень люблю прибегать к пыткам, но не погнушаюсь это сделать. Так что если вы не захотите отвечать, я приведу в действие механизм, на котором вы располагаетесь. Итак, я слушаю.
Демоны подземелий, как неприятно. Похоже, убедить его не удастся. Попытаться потянуть время? Я равнодушно пожал плечами:
– Мне бы не хотелось доводить до пыток, но я действительно не могу ничего добавить. Вы правы, дом богатым не выглядит, но кому‑то же надо очищать и такие? Не всем грабить королевские дворцы.
– Вы меня разочаровываете, любезный. – Из‑под маски донесся сокрушенный вздох, магистр стал вращать валики, на которых была укреплена веревка, а потом мне стало больно. Нет, за свою жизнь я много раз испытывал боль, и иногда она была даже сильнее, чем сейчас. Но вот в сочетании с чувством беспомощности она принесла вполне ожидаемый результат – продолжения мне не захотелось. Пожалуй, я мог бы потерпеть некоторое время, но причин дожидаться, когда организм придет в недееспособное состояние, у меня не было, потому я закричал. Изображать крики боли, кстати, не пришлось, они и так были вполне натуральные.
Веревки тут же ослабли, хоть и не до конца.
– Сударь, вы удивительно нетерпеливы, – донеслось до меня. – Тем более, может, не будем продолжать эту некрасивую сцену, и вы расскажете то, что меня интересует?
Я постарался изобразить ненависть и покорность одновременно:
– Да чтоб ты провалился в преисподнюю, демон. Я все расскажу, только принеси мне воды.
– Грубо, очень грубо. А между тем вы сами виноваты, что находитесь в таком положении. И воду вы пока не заслужили. – продолжил так же спокойно мучитель, а затем снова повернул валики. На этот раз больно было дольше, но я этого, в принципе и добивался – спустя десяток секунд я перестал кричать и дергаться, и обмяк – решил изобразить обморок. Магистр хмыкнул, но натяжение ослабил. А потом отвесил мне довольно чувствительную пощечину. Я слабо застонал, и попытался опустить руки. Стало больно, суставам после такой растяжки принимать стандартное положение не понравилось, и я снова застонал. Но глаз открывать не стал – вот такой я слабый.
Похоже, мне поверили – сквозь ресницы я понаблюдал, как магистр пошел к двери. Несколько секунд я себе выторговал. Пока он возился с засовом, мне удалось достать нож, пока требовал принести ведро с водой, я успел надрезать веревки так, чтобы натяжения они не выдержали. Мучитель дождался, когда меня обольют водой (я закашлялся и "пришел в себя"), и снова педантично закрыл за помощниками дверь (пожалуй, это мне даже на пользу).
– Ну вот, вы получили свою воду, – хмыкнул магистр, – а я все еще жду ответа.
– Жди дальше, негодяй, – ответил я, и добавил пару совсем уж непечатных выражений на оркском.
Негодяй и не подумал расстраиваться, просто снова натянул веревку. Одновременно я изо всех сил напрягся, и веревка закономерно не выдержала, так что удар руками в лицо мучителя получился замечательный. Пожалуй, из такого положения лучше и нельзя было. Конечно, не будь на нем маски, результат был бы лучше, но так тоже неплохо. Отчасти от боли, отчасти от неожиданности магистр отшатнулся и опрокинулся на спину, а я неаккуратно сполз с дыбы и, придавив его своим весом, принялся с энтузиазмом его душить, время от времени приподнимая и постукивая затылком по полу. Да, способ усыпления гораздо менее гуманный, чем применялся ко мне, но тут уж не моя вина, работаю с тем, что есть. Через некоторое время противник перестал дергаться. Я проверил, дышит ли он, и, убедившись, что дышит, облегченно вздохнул.
Действовать теперь нужно быстро и без ошибок. Но в первую очередь удовлетворим любопытство: выясним, зачем этот товарищ скрывал от меня свое лицо? Маска была довольно надежно укреплена, так что некоторое время я с ней провозился, но когда все‑таки снял, понял, что надевали ее вовсе не для того, чтобы скрыть лицо от меня, а для того, чтобы его не видели собственные подчиненные. Магистр оказался чистокровным эльфом. Удивленно присвистнув, я постарался двигаться еще быстрее. Если раньше я допускал возможность сбежать, не выполнив задания, то теперь убедился в том, что магистра допросить нужно обязательно.
Впрочем, план изменился не сильно, только усложнился немного. Я быстро скинул с себя верхнюю одежду, раздел магистра, и стал облачаться в его шмотки, благо фигуры у нас отличались мало. Закрепил на лице его маску, довольно качественно выполненную, как оказалось. По крайней мере мне нигде не жало, и обзор практически не уменьшился. Надеть свою одежду на бесчувственного эльфа оказалось гораздо сложнее, и я провозился довольно долго, но в конце концов справился. Правда, в процессе пришлось еще раз стукнуть его по голове, а то он начал подавать признаки жизни. Как бы не выбить из него нужные нам сведения, пускающего слюни идиота могут не зачесть в качестве выполненного задания. Взгромоздил пленника на дыбу, крепко привязал и соорудил из собственных оторванных манжет кляп. Надежностью он не отличался, но я надеялся, что он и не понадобится, и магистр не очнется раньше времени. Затем отыскал в углу мешок, который недавно сняли с меня, и нацепил его эльфу на голову. Теперь, пожалуй, можно не слишком опасаться, что подмену заметят.
Я пару раз глубоко вздохнул, накинул на голову капюшон, а потом подошел к двери и, отодвинув засов, выглянул наружу.
– Братья, – прокричал я немного хриплым голосом, – подойдите сюда, пожалуйста.
Голос – самое слабое место в моем плане. Никогда не отличался способностями к подражанию и очень опасался, что меня тут же разоблачат. Но, похоже, подчиненным магистра даже не пришло в голову усомниться в своем командире. Ко мне шустро подбежали два дежуривших на страже человека:
– Что угодно магистру? – услужливо спросил один из них.
– Распорядитесь, чтобы приготовили карету, а сами берите нашего гостя. Он нас покидает. – спокойно проговорил я.
– Куда его отвезти, господин магистр?
– Этим займусь я сам.
Человек явно удивился, но спорить не стал. Я подождал, пока помощники отвяжут пленника, пропустил их вперед и отправился следом. Дорогу я, конечно, не помнил, и боялся, что могу пропустить нужный поворот.
Чтобы выйти из здания, пришлось сначала подняться из подвала. Оказалось, штаб‑квартира находится в центре города в одном из старых домов. Дождавшись, когда магистра погрузят в стоявшую во дворе карету, я запрыгнул на место кучера, и погнал лошадей. Проехав пару кварталов, я немного расслабился, и уже стал размышлять, везти ли пленника сразу в управление, или все‑таки сначала разыскать шефа с Ханыгой, когда откуда‑то из подворотни вылетел камень, траектория которого неожиданно оборвалась при встрече с моей головой.
Очнувшись, я сразу узнал привычный интерьер – я находился в морге управления, а надо мной с озабоченными лицами склонились шеф, Свенсон и Ханыга. Я опустил глаза, и увидел, что на груди у меня расположился крысодлак. Он тоже с любопытством заглядывал мне в лицо. Подумав пару секунд я не нашел ничего лучше, как спросить:
– Вы меня вскрывать собрались?
– О, я говорил, что ничего с ним не случится, – радостно прогудел орк. – Подумаешь, какой‑то камень! Были бы там мозги, тогда да, можно было бы волноваться.
– Вы, господин Огрунхай, своим броском могли бы, пожалуй, и памятнику Воителя голову расколотить, не то, что своему несчастному подчиненному, пусть и безмозглому, – раздался голос Свенсона, – хорошо, что вовремя привезли, а то ведь он мог лишиться остатков разума!
– Да, шеф, эк вы прям метк Сарха, жалк его. – Сочувственно добавил Ханыга.
– Хватит наседать, я же не знал, что это он! А ты зеленый вообще бы заткнулся, сам меня под руку толкал, "двайте снмем возницу, они ж убили нашго сржанта, они ж тело зкапывать едут" – смущенно огрызнулся шеф.
До меня, наконец, дошло.
– Так это вы меня так? Демон. Вот сейчас у меня перестанет двоиться в глазах, и я всех убью! Я тут стараюсь, мало того, что выбираюсь из практически безвыходной ситуации, так еще и задание выполняю, а мне камнем по голове. Между прочим, вы в курсе, что меня там на дыбе растягивали?
– То‑то я смотрю, подрос вроде бы, – ухмыльнулся шеф, а Ханыга заботливо убрал с моей макушки грелку с подтаявшим льдом, и положил на ее место свежую.
– А ты здесь откуда взялся? – обратился я к крысодлаку, который, как будто так и должно было быть, деловито полез мне за пазуху. Крысодлак, конечно, промолчал, вместо него ответил Ханыга:
– А он, когда тебя пльнили, все за нами бежал, а кгда отставать начал, за ноги кусаться начал. Пришлось с собой взять.
– Господа, вам не кажется, что в морге стало слишком оживленно? – задумчиво спросил Свенсон. – Это место принадлежит смерти, здесь должно быть тихо, благостно и спокойно, а вы своими громкими, полными жизни голосами нарушаете эту атмосферу. Сарх, хватит занимать казенную полку, ты еще слишком живой для этого. Поднимайся, сейчас будем допрашивать твою добычу. Господин Огрунхай, мне кажется, пора позвать начальство. Не будем откладывать дело в долгий ящик.
Пока Ханыга бегал за капитаном, тролль решил провести предварительные приготовления. Я в первый раз присутствовал на допросе, исполняемом мастером некромантом, и потому наблюдал с интересом. Шеф, напротив, отошел к столу Свенсона, отвернулся от нас и принялся сосредоточенно рыться в бумагах. В ответ на мой удивленный взгляд тролль шепотом пояснил, что "господин Огрунхай у нас очень впечатлительный, не любит за моей работой наблюдать". Фраза удивила меня еще больше. Шеф и впечатлительность у меня в мозгу никак не сочетались.
Пока я удивлялся, Свенсон привел в себя магистра, который лежал на одном из столов. Стол соседствовал с тем, который я только что покинул. Магистр уставился на нас с яростью и презрением, но сказать пока ничего не мог – рот его по‑прежнему был заткнут кляпом. Свенсон пристально уставился в лицо эльфу и запел. В песне не было слов, он просто выводил голосом очень нежную и печальную мелодию. Общаясь с нашим некромантом, я как‑то раньше не замечал, чтобы он блистал певческими талантами или красивым голосом, но то, что я слышал сейчас, было прекрасно до слез. Не прекращая напевать, он гладил пленника по голове, бережно, как мать гладит своего умирающего ребенка или как это делает солдат на поле боя, провожающий в последний путь своего смертельно раненого товарища. Эти движения и эта песня и взгляд чуть мерцающих серо‑голубых глаз тролля обещали немыслимое облегчение. Обещали покой и прекращение страданий, обещали тихую благодать кладбища. Я не слишком чувствителен к магии, но сейчас даже меня пробрало. Хотя это уже не совсем магия, это настоящее искусство. Частью сознания мне хотелось прекратить это наваждения, но другая часть наоборот остро сожалела, что я сейчас не на месте магистра – он уходил, освобождался от этого мира, который больше не сможет приносить ему боль, и провожал его самый близкий друг, который скорбит от того, что он уходит и в то же время рад за него.
Я, понял, что слишком глубоко погрузился в переживания пленника, и, чтобы отвлечься интенсивно потер уши руками, пару раз дернул себя за волосы. Помогло, хотя мне все время хотелось прислушаться повнимательнее, и вновь ощутить сладкое очарование смерти. Эльфа, естественно, проняло гораздо сильнее. На лице его застыло странное выражение – смесь печали и беспечности – выражение, которое бывает у только что умерших или умирающих.