Дорогой дядя Фёдор! Больше читай книг и учись.
Мне в молодости трудно давалось учение. Но однажды я узнала: «Тяжело в учении — легко в бою!» — и пошла в армию. Я потеряла много лет и стала всего лишь полковником. А если бы я много читала, я бы достигла большего. Я бы сейчас была не простым депутатом, а командиром взвода депутатов — или, как у нас в Думе говорят, начальником фракции.
И ещё. Больше воспитывай себя сам. Самовоспитание — это великая вещь.
У нас в армии говорили так: «Ни один боец без самовоспитания не жилец».
И запомни, мой дорогой дядя Фёдор: надо больше читать. Никакой телевизор не заменит тебе чтение художественной литературы.
С телевизором у дяди Фёдора всё было ясно. Не было телевизора. Он много читал. А с остальными советами он просто не знал, что делать.
Тётя Тамара была из тех тёть, которые ни в чём не имеют сомнений. Она всегда разговаривала командирским голосом. Всегда была права. Когда она входила в комнату, она первым делом говорила:
— Вольно!
Как ни странно, после этой команды все наоборот вставали по стойке смирно.
Однажды тётя Тамара прислала дяде Фёдору сельскохозяйственное письмо прямо из Парижа:
Дорогой дядя Фёдор!Находясь в трудной и ответственной поездке во Франции, я нашла для тебя то, в чём ты больше всего нуждаешься — складную карманную огородную лопату. Она хороша тем, что умещается в нагрудном кармане пиджака. В любой момент за полчаса её можно собрать из разных частей и пустить в ход. И весит она совсем немного — всего три килограмма.
Желаю тебе хороших урожаев.
Твоя любимая тётя Тамара. Париж, Елисейские Поля.И все её подарки, как нарочно, давали обратный эффект — не упрощали труд дяди Фёдора, а усложняли. Например, из семян гигантской индийской моркови вырос крепкий деревянный кустарник с колючками.
Французскую складную лопату дядя Фёдор с папой неделю собирали. У них то домик получался с трубой, то сковорода. В конце концов, они все части в пакетик целлофановый сложили и решили ждать тётю Тамару.
— У неё лучше получится. Может быть, у неё ещё и инструкция есть.
Порошковый навоз из Америки дядя Фёдор решил Печкину подарить. У Печкина тоже свой огород был.
Печкин, когда увидел порошок, сказал:
— До чего наука дошла! Целую машину навоза в один пакетик запихнули! Если то же самое с машиной картошки сделать, сколько же из пакетика картофельного пюре можно будет вытряхнуть!
Дольше всего дядя Фёдор с индийским кустарником сражался, который из семян гигантской моркови вырос. Никакая коса его не брала. Дядя Фёдор даже устал его срубать и спиливать.
— И чего ты, дядя Фёдор, мучаешься? — сказал Матроскин. — Позови почтальона Печкина с козой. Зря, что ли, мы ему козочку дарили! Она в пять минут тебе любой кустарник уничтожит.
Дело в том, что в день рождения Печкина в прошлую осень дядя Фёдор и Матроскин ему козочку маленькую подарили. Печкин имя ей дал почтовое — Марка. Козочка выросла и превратилась в большую козищу. Она всё время ела зелень. Очень быстро ела. Очень торопилась. Видно, боялась, что скоро зима придёт и всё зелёное закончится.
— И верно, — сказал Шарик. — У нас в Простоквашине из-за этой козы ни одной клумбы целой не осталось. Никаких цветов — одни корешки торчат. На всей деревне ни одного деревца нет не обглоданного. Она даже всю ветеранскую рощу Победы сгрызла, которую школьники растили. Стыдно пожилым людям в глаза смотреть!
Коза Марка самому почтальону Печкину много неприятностей доставляла. Мало того что она была на диво жевачая, она была ещё и на диво прыгучая. Она даже на чердак его дома залезала.
Полез Печкин как-то вечером на чердак за веником для бани, чтобы попариться, а там никаких веников нет — один навоз козий рассыпан и верёвочки висят.
Дядя Фёдор позвал к морковному кустарнику Печкина, чтобы он со своей козой пришёл.
Печкин сразу пришёл, и коза Марка два дня кустарник грызла.
Почтальон Печкин сначала радовался, а потом жаловаться стал:
— После вашего кустарника у моей козы молоко горькое стало, как осиновая кора.
Дядя Фёдор никогда осиновой коры не ел, поэтому он совсем не расстроился.
Матроскин тоже осиновую кору не ел, но он очень огорчился. Ему даже чужое молоко было жалко.
А тем временем дедушка Кадушкин вновь объявился.
Глава седьмая Явление блудного деда
Пришёл дедушка ещё больше обтрёпанный и поношенный.
— Здравствуйте, — сказал он. — Я — ваш дедушка. Я так сильно без вас скучал!
— Здравствуйте, — говорит дядя Фё-дор. — Если вы — наш дедушка, скажите — где наш телевизор со стола?
— Да, — спрашивает Шарик. — И где мое фоторужьё с фотоприцелом?
— И где наша замечательная тележка на двух колёсах? — добавил Матроскин.
— Понимаете, — говорит дедушка. — Тут такая беда случилась — я под влияние плохих людей попал. Это они меня подговорили телевизор у вас украсть. Зато я столько вам шоколадных конфет принёс!
Он наклонился и высыпал с головы в соломенную шляпу четыре крохотные замусоленные шоколадки.
— Спасибо, — сказал кот Матроскин. — Мы не любим ювелирно-шоколадные изделия.
— Ну и не надо!
Дедушка опять наклонился, вставил голову в шляпу, и конфеты снова всыпались туда. А все стояли вокруг него и молчали.
— Значит, мы будем милицию вызывать, — сказал наконец дядя Фёдор.
— И прокуратуру! — добавил страшное слово кот Матроскин.
— Ой, нет! — закричал дедушка. — Только не это! Мы по другому сделаем. Дайте мне шанс исправиться. Дайте мне последнюю возможность начать новую жизнь. Дайте мне немного денег, — и я у этих плохих людей всё обратно выкуплю.
Дядя Фёдор, кот Матроскин и Шарик встали в кружок, как команда телевизионной программы «КВН», и стали совещаться.
— А что? — говорит Шарик. — Давайте дадим ему деньги. Пусть он наш телевизор обратно купит.
— Ага, — говорит кот. — Мы ему деньги дадим — и больше никогда ни денег, ни его не увидим.
— Может быть, это и хорошо, — говорит дядя Фёдор. — Может быть, в этом и есть главный смысл, чтобы этого Кадочкина никогда больше не видеть.
— Не Кадочкина, а Бочкина, — поправил его Шарик.
— И не Бочкина, а Кадушкина, — сказал кот.
— И много вам денег надо? — спросил дядя Фёдор дедушку.
— Нет, немного. Давайте все, какие есть.
— Хорошо, — сказал дядя Фёдор. — Вот вам сто рублей, идите к плохим людям и без телевизора оттуда не возвращайтесь.
«И с телевизором тоже», — подумал про себя Матроскин.
Глава восьмая У Хватайки появляются птенцы
Конечно, дедушка с телевизором, фоторужьём и тачкой не вернулся. Видно, он опять попал под влияние плохих людей. И они теперь вместе с увлечением ели шоколадные конфеты.
Но о нём никто и не вспоминал — у Хватайки вывелись птенцы. Все чёрные, а один жёлтый, с гребешком. Он из того яйца вывелся, который почтальон Печкин на шкафу оставил.
С самого утра семья Хватайки начинала устраивать базар. Птенцы тянули вверх жёлтые клювы, качали ими, разевали их, как дамские сумочки, и кричали:
— Кар-кар-кар! Ку-ка-ре-кар!
Хватайка с Тащилкой запихивали в них червяков размером в километр.
— Нет, это невыносимо, — сказал Матроскин. — Надо их на улицу переселить.
— Куда на улицу? — спросил дядя Фёдор.
— Куда угодно, хоть в собачью будку.
— Спасибо, — сказал Шарик. — А я что, буду на шкафу жить?
— Зачем на шкафу, — говорит Матроскин. — Под кроватью. Или на коврике у дверей.
— Вот ты сам и спи на коврике у дверей, а я свою будку никому не отдам.
Решили для Хватайки квартиру построить, то есть скворечник, а вернее галчатник.
Дядя Фёдор сразу признался:
— Я не очень умею галчатники строить. Давайте Печкина позовём.
Печкин был человек деревенский, мастеровой, он и топором, и рубанком, и пилой очень хорошо работал.
Он пришёл и сказал:
— Ага, не можете без меня! Как чай пить, как день рождения отмечать, как телевизор смотреть, так без меня, а как скворечники строить, сразу — Печкин.
— Какой такой телевизор? — говорит Шарик. — Нашему телевизору ноги приделали.
— Чьи ноги, кто приделал? — спрашивает Печкин.
— Я не знаю как сказать, — замялся дядя Фёдор. — Тут наш дедушка Кадушкин попал под плохое влияние.
— Какое там влияние! — кричит Матроскин. — Просто этот дедушка в кадушке спёр наш телевизор и продал на рынке, вот и всё влияние.
— Я его в городе видел, в парке около скамейки, — говорит Печкин. — Он был весь потёртый и шоколадом вымазанный. Он что-то под скамейкой искал.
— Я его в городе видел, в парке около скамейки, — говорит Печкин. — Он был весь потёртый и шоколадом вымазанный. Он что-то под скамейкой искал.
— Что он мог там искать? Наверное, какое-нибудь ювелирно-шоколадное изделие закатилось, — решил Матроскин.
Печкин принялся за галчатский скво-речник и скоро его смастерил. У него получилось что-то среднее между обычным скворечником и собачьей будкой.
Потом он долго пил чай с конфетами и беседовал с котом Матроскиным о политике.
Почтальон Печкин спрашивал:
— Интересно, будут ли у нас в Простоквашинске выборы губернаторов?
Матроскин отвечал:
— А кто его знает!
Дядя Фёдор спросил:
— Как там у вас американский порошок, который машину навоза заменяет?
Печкин очень обрадовался:
— У меня теперь в огороде всё хорошо растёт. Особенно морковь и свёкла. Уже почти по пояс выросли. Американцы зря ничего не придумывают. Я уверен — американский навоз самый витаминный в мире.
Прежде чем верхнюю крышку скворечника приколотить, взяли всё Хватайкино семейство и вместе с гнездом в скворечник запихнули.
— А теперь куда их? — спрашивает дядя Фёдор.
— Как куда? — говорит Печкин. — На чердак, к слуховому окну. Где веники для бани сушат.
Хватайка и Тащилка не хотели переезжать в другой район. Они кричали и клевались, аж до крови. Пришлось им вход в скворечник старым тапочком заткнуть.
Тогда они утихомирились и мирно на чердак переехали.
Глава девятая Что ни день, то интереснее
Галчатский петух на чердаке рос не по дням, а по часам. Ближе к июню он уже начал кукарекать. Но не так как все петухи: ку-ка-ре-ку, а как-то по особому: ку-ка-ре-кар-кар!
Скоро он начал с чердака слетать и по огороду разгуливать. Но если обычные куры ищут зёрна и червяков, то этот искал, с кем бы подраться.
Дрался он с воронами, с дворняжками, с другими петухами и с каждым разом всё удачнее.
Хватайка пытался его урезонить, но куда там! Петух вырос в три раза здоровее папы и в десять раз клевачее мамы.
Дядю Фёдора, Матроскина и Шарика он не трогал. Но на всех остальных людей бросался точно ворон и клевал их в голову.
Из него настоящий сторожевой петух получился. Почтальон Печкин к ним почту приносил в трофейной немецкой военной каске с ро́жками.
Он заявлял:
— Хорошо, что у меня каска есть, которая от дедушки досталась. А то бы мне пришлось почту под корытом разносить. Ползал бы я под ним, как настоящая черепаха.
Кот Матроскин часто так говорил:
— Всё! Новое поколение выбирает петухов. Шарик у нас теперь отдыхает.
Долго думали, как петуха назвать.
И решили сделать как всегда: пусть каждый своё имя придумает и на бумажке напишет. Чьё имя из шапки вытащат, так петуха звать и будут.
Кот Матроскин придумал имя Штурмовик. Очень грозное имя для врагов.
Шарик ещё дальше пошел. Решил назвать его Истребитель.
А дядя Фёдор придумал простое и красивое имя — Сокол Ясный. Как из сказки.
И всё очень хорошо получилось. Сокола Ясного из шапки и вытащили.
Обычно Сокол Ясный сидел на крыше у трубы.
Стоило только постороннему человеку войти во двор, как он немедленно поднимал голову вверх, кричал своё галчато-петухайское ку-ка-ре-кар-кар, коршуном слетал вниз и садился прямо на голову этого человека.
Однажды к ним за спичками пришёл сосед — профессор Сёмин. Только он вошёл на участок, как Сокол Ясный закукарекокаркал как ненормальный, и с клёкотом бросился вниз.
Он сел на профессора Сёмина и стал сердито клевать его в шляпу. Бедный профессор забегал, забегал по участку, замахал руками, но петух всё не слезал.
Профессор в ужасе забился в будку Шарика, одни только тапочки торчали.
Сокол Ясный схватил один тапок, улетел с ним на чердак и стал рвать на кусочки и верёвочки.
Пришлось профессора Сёмина под кастрюльной охраной домой провожать в одном тапочке.
И тут, как раз в это петухово-истребительное время, дедушка Кадушкин заново объявился.
— Здравствуйте, я — ваш дедушка.
Только он подошёл к калитке, как Со-кол Ясный закричал своё ку-ка-ре-кар-кар и прямо на голову ему спикировал. Он так долбанул дедушку в затылок, что из затылка искры посыпались.
Дедушка закричал:
— Спасите! Убивают! — И бросился бежать на почту.
Он забежал в помещение, закрыл за собой дверь и спрашивает у Печкина:
— Что это было? Кто это такой с отбойным молотком мне на голову сел?
— Как кто? — говорит Печкин. — Это петух штурмовой. Дядя Фёдор новую породу кур вывел. Это такая смесь с воронами. У нас теперь по деревне без кастрюли на голове спокойно пройти нельзя.
Дедушка выпросил у почтальона Печкина старый таз и снова к дяде Фёдору явился.
— Здравствуйте, я ваш дедушка. Я понял: вы — очень хорошие люди, потому что у вас хорошо кормят котлетами. Я хочу вас обрадовать — я буду жить у вас всегда.
Дядя Фёдор отозвал Матроскина в сторону и спросил:
— Что будем делать?
— А что мы можем сделать? Будем радоваться. Он здесь прописан, пусть живёт. Больше он ничего у нас не утащит. У нас больше и нет ничего, только кровати остались да печка.
И стал дедушка Кадушкин дальше с дядей Фёдором жить. И никак от него дядя Фёдор не мог избавиться.
Тут дяде Фёдору сильно стал Ясный Сокол помогать. Как он увидит дедушкину лысую голову, сразу на дедушку пикирует и хлоп его клювом по затылку!
Кот Матроскин и Шарик каждый раз немного подхихикивали: мол, так тебе и надо, противному. А дядя Фёдор дедушку жалел — противный, а всё-таки дедушка.
Дядя Фёдор всё собирался петуху на голову специальный колпачок надевать и на руке его носить, как охотничьего сокола. Чтобы выпускать его только на плохих людей, на мафию там, на жуликов.
Но дедушка был не просто противный, он был хитро-противный. Он говорил:
— Я тебя, несчастная курица, проучу!
Однажды утром, когда все спали, он вытащил на улицу свой чемодан на колёсиках, раскрыл его и поставил посередине лужайки перед домом.
Потом он насыпал туда яровой пшеницы, привязал к крышке длинную верёвку и, прикрываясь корытом, заполз в траву. Ну, чистый Конёк-Горбунок.
Он стал кричать из травы:
— Цып-цып-цып! Орл-орл-орл! Петя-петушок!
Петуховый сокол высунулся из чердака, увидел чемодан с яровым зерном, обрадовался и полетел зерно клевать.
— Ага, — сказал дедушка. — Попался!
Он потянул за верёвку, чемодан за-крылся, и петух оказался в ловушке.
Дедушка схватил чемодан и скорее побежал за горизонт к тем плохим людям, под чьё влияние он попал.
Глава десятая Письмо домой
Село Простоквашино. Поздний вечер. Солнце уже ушло, но звёзды ещё не вышли. Может быть, они уже и вышли, но их ещё не видно. А может быть, их уже и видно, только на них никто не смотрит.
Дядя Фёдор сидит у окна и пишет письмо домой родителям:
Дорогие мама и папа!У нас всё хорошо. Особенно природные условия: нет никаких дождей и снегопадов. И в огороде у нас всё прекрасно растёт, особенно…
Тут он остановился:
— Матроскин, что у нас хорошо растёт в огороде?
— Крапива, — подсказал Матроскин.
Дядя Фёдор дописал и получилось:
И в огороде у нас всё прекрасно растёт, особенно крапива…
Он стал писать дальше:
Передайте тёте Тамаре, что из её индийской моркови вырос отличный деревянный забор. Такая морковь принесёт большую пользу дачникам, чтобы огораживать участки.
Он прочитал это Матроскину и спросил:
— Правильно, Матроскин?
— Правильно, — ответил кот. — Если она пришлёт нам ещё семена съедобных строительных столбов, хотя бы два семечка, мы совсем обрадуемся.
— Почему? — спросил дядя Фёдор.
— Тогда у нас вырастут качели.
Дядя Фёдор так и написал:
Если она пришлёт нам ещё семена съедобных строительных столбов, хотя бы два семечка, мы совсем обрадуемся. Тогда у нас вырастут качели.
Ещё передайте тёте Тамаре, что американский навозный порошок мы подарили почтальону Печкину. Он просто ликует.
Дядя Фёдор спросил:
— Матроскин, что наш Печкин сказал про подарок тёти Тамары?
— Он сказал, что никогда не носил в кармане целую машину навоза.
Получилось так:
Он просто ликует. Он сказал: «Никогда не носил в кармане столько навоза».
Дядя Фёдор стал заканчивать письмо:
Ещё передайте тёте, что карманную огородную лопату весом в три килограмма собрать нам так и не удалось. Ждём тётю Тамару с инструкцией по сборке. Может быть, вместе с ней мы эту лопату осилим.