А теперь самое интересное. Сейчас у нас в доме поселился дедушка Кадушкин, который и раньше жил в этом доме. Он очень хороший, только…
Здесь дядя Фёдор остановился:
— Матроскин, как правильно писать слабАвольный или слабОвольный?
— Пиши «плохой», — сказал Матроскин.
Дядя Фёдор дописал. И получилось:
Он очень хороший, только очень плохой.
Дядя Фёдор стал писать дальше:
Из-за него у нас стали пропадать вещи. Но теперь уже ничего не пропадает…
— Правильно?
— Правильно, — говорит кот. — Потому что всё уже пропало, кроме печки.
Дядя Фёдор так и продолжил:
Потому, что всё пропало, кроме печки.
И стал опять заканчивать письмо:
Мы просто не знаем, что делать с этим дедушкой Кадушкиным. Но ничего, я думаю, что мы с ним справимся, мы его перевоспитаем. А в остальном у нас всё хорошо. Особенно хороши природные условия.
А ещё у нас на чердаке вывелся петух Ясный Сокол. Он всех посторонних клюёт. Недавно мимо нас шёл профессор Сёмин. Так этот петух налетел на него, стал клевать в причёску и загнал профессора Сёмина в собачью будку. Хорошо, что там не было Шарика, а то они вместе там бы застряли и пришлось бы будку разламывать, чтобы они вышли наружу.
Да, чуть-чуть не забыл. Раньше этот дедушка Кадушкин сидел в тюрьме за правду. Теперь не сидит.
Пока. Ваш сын — дядя Фёдор.У него получилось:
Раньше этот дедушка сидел за правду. Теперь не сидит пока.
Дядя Фёдор оставил письмо на столе, чтобы утром отнести на почту.
Кот Матроскин дописал два слова: «Молоко» и «Намёк». Потом налил молока в блюдечко и, макая спичку в молоко, молоком дописал:
Дорогие наши папа и мама. Приезжайте скорее. Избавьте нас от этого «дедушки в кадушке». А то нам с ним не справиться.
Кот Матроскин.Молоко высохло, и ничего не стало заметно.
Глава одиннадцатая Страдания пожилого Печкина
Почтальон Печкин очень доволен был своим огородом. Он ходил и пел всё время слова на мотив песни знаменитого поэта Танича:
Он потому так пел, что от американского увеличительного порошка и свёкла и морковь у него выросли большие-пребольшие. В них заблудиться можно было. А что там в земле было на том конце ботвы, Печкин не знал. Пришла пора посмотреть. Он попробовал вытянуть себе к обеду одну свёклу — ничего не получилось! Тянет он, потянет — вытянуть не может. Сил не хватает.
Печкин понял, что тянуть свёклу надо не одному, а коллективом, как в сказке «Репка».
Он позвал дядю Фёдора.
Тянут они вдвоём, тянут-потянут — вытянуть не могут. Позвали Матроскина.
Тянут-потянут — вытянуть не могут.
Позвали Шарика.
То же самое: тянут-потянут — вытянуть не могут.
Пошли профессора Сёмина звать. Его дома не было. Позвали его бабушку. Стали тянуть.
Все вместе они ухватились за листья, тянут-потянут — шлёпнулись.
— Вот тебе раз! — говорит Печкин. — Никакой свёклы, одни только корни выросли.
И верно, корней у этой свёклы, как у хорошего дерева. Коврик из них сплетать можно.
— А где же свёкла? — спрашивает Печкин.
— Убегла! — отвечает Шарик.
Подёргали ещё немного, на морковь перешли. Караул! И свёкла и морковь одинаковые — корни одни! Только цвет корней разный: у моркови — фиолетовый, у свёклы — коричневый.
Печкин разозлился, он даже заикаться начал, косу схватил:
— Я се-се-йчас возьму ко-косу и всё это аме-ме-ри-каканское у-у-родство у-у-ничтожу!
Но Матроскин его остановил:
— Дядя Печкин, не уничтожай. У тебя коза Марка имеется. Вот она и будет всё это есть. Пусть у тебя свёкла не получилась, зато молоко получит-ся.
Печкин сразу успокоился.
— Это хо-хорошая мысль. Я свою козу очень люблю. Пусть он съест это аме-ме-риканское бе-бе-зобразие. Может из неё йогурт фиолетовый польётся.
Глава двенадцатая Папа с мамой читают письмо
Тем временем письмо дяди Фёдора в город пришло. Папа с мамой очень обрадовались письму и стали его читать:
«Дорогие мама и папа. У нас всё хорошо. Особенно хороши природные условия. У нас нет никаких дождей и снегопадов. И в огороде у нас всё прекрасно растёт, особенно крапива».
Папа с мамой очень порадовались за дядю Фёдора. И стали дальше читать:
«Передайте тёте Тамаре, что из её индийской моркови вырос отличный деревянный забор. Такая морковь принесёт большую пользу дачникам, чтобы огораживать участки.
Если она пришлёт нам ещё семена съедобных строительных столбов, хотя бы два семечка, мы совсем обрадуемся. Тогда у нас вырастут ещё и качели».
Здесь папа с мамой посмеялись. Мама сказала:
— Наша Тамарочка такая забавная.
К чему она ни прикоснётся, всё наоборот выходит. Единственное, что она умеет по-настоящему — это дисциплину наводить. Она ещё когда девочкой была, как посмотрит строгим взглядом на какого-нибудь драчуна, он сразу же смиреет и сам ей рогатку в руки отдаёт.
Папа стал дальше читать:
«Ещё передайте тёте Тамаре, что американский навозный порошок мы подарили почтальону Печкину. Он просто ликует. Он сказал: „Никогда не носил в кармане столько навоза“.
Ещё передайте тёте, что карманную огородную лопату весом в три килограмма, собрать нам так и не удалось. Ждём тётю Тамару с инструкцией по сборке. Может быть, вместе с ней мы эту лопату осилим».
— Ой, — вспомнила мама, — у нашей Тамары скоро день рождения. Ты ей должен что-то подарить. Лучше всего что-нибудь военное, для кухни.
Папа подумал и решил:
— Я ей противогаз подарю. У неё всё время котлеты подгорают.
Потом мама спохватилась и добавила:
— Ой, и мне ты должен что-нибудь подарить для кухни, что-нибудь такое красивое, с намёком.
— Хорошо, — говорит папа, — я тебе соковыжималку подарю.
— За такие намёки ты у меня без обеда останешься, — говорит мама. — Лучше ты мне новый утюг подари, наш старый совсем износился.
«А теперь самое интересное, — стал дальше читать папа. — Сейчас у нас в доме поселился дедушка Кадушкин, который и раньше жил в этом доме. Он очень хороший, только очень плохой. Из-за него у нас стали пропадать вещи».
— Какой ужас! — сказала мама.
Но папа её успокоил:
— Подожди, кажется там всё налаживается.
И он прочитал:
«Но теперь уже ничего не пропадает, потому что всё пропало, кроме печки».
— Ничего себе налаживается, — говорит мама. — У них там, кроме печки, и не осталось ничего.
Папа дальше читает:
«Мы просто не знаем, что делать с этим дедушкой Кадушкиным. Но ничего, я думаю, что мы с ним справимся, мы его перевоспитаем. А в остальном у нас всё хорошо. Особенно хороши природные условия».
Это папу с мамой немного успокоило. Они стали дальше читать:
«У нас на чердаке вывелся петух Ясный Сокол. Он всех посторонних клюёт. Недавно мимо нас шёл профессор Сёмин. Так этот петух налетел на него, стал клевать в причёску и загнал профессора Сёмина в собачью будку. Хорошо, что там не было Шарика, а то бы они застряли там надолго и пришлось бы будку разламывать, чтобы их достать.
Да, чуть-чуть не забыл. Раньше этот дедушка Кадушкин сидел в тюрьме за правду. Теперь не сидит.
Пока. Ваш сын — дядя Фёдор».— Ничего не понимаю, — сказал папа. — Почему этот дедушка сидел в кадушке за правду?
— Да не в кадушке он сидел. Это у него такая фамилия — Кадушкин. Это жулик какой-нибудь. Ой, здесь ещё что-то написано: «Молоко» и «Намёк», что это значит.
— Это значит, — говорит папа, — что кот Матроскин нам намёк подаёт, что дальше письмо молоком написано.
— И как же его читать, — спрашивает мама, — если оно молоком написано? Его же не видно.
— Если письмо молоком написано, его надо подогретым читать.
— Это как так подогретым?
— А так, над свечкой. Или горячим утюгом проглаживать.
— Утюг у нас совсем износился, и свечек нет. Давай мы его в микроволновую печь положим.
Положили письмо в печку электрическую, ждали час, а оно никак не нагревается.
Тогда папа стал его при помощи спичек читать. Он так неосторожно пламенем под письмом водил, что чуть половину письма не сжёг. Но, наконец, на письме буквы стали появляться и слова:
«Дорогие наши папа и мама… (дырка)… Приезжайте… как можно… (дырка)… корей. Избавьте нас от этого (дырка)… душки в кадушке. А то нам с ним не справиться… (дырка)…
Кот Матроскин».— Всё, — сказал папа, — первым делом выезжаем. Будем спасать мальчика от этого «душки в кадушке».
— Нет, — сказала мама, — первым делом посылаем телеграмму «Срочно выезжай!»
— Кому? Дяде Фёдору?
— Нет.
— Дедушке? «Душке в кадушке»?
— Нет.
— Так кому же?
— Как кому? Конечно же тёте Тамаре.
Глава тринадцатая В дело вмешиваются войска
Тётя Тамара в это время находилась в армии, на военных сборах. Она, правда, была пенсионеркой. Но её, как всех старших командиров, часто снова в армию забирали для переподготовки.
В это раз её с новыми видами оружия знакомили. Она секретный подводный танк осваивала «Т-334-В». «В» означало — водонепроницаемый.
Как только она телеграмму про дедушку Кадушкина получила, она сразу отпуск на два дня по личным делам попросила и сразу собираться стала.
Взяла всё самое необходимое: полевой бинокль, сапёрную лопату, парашют шёлковый, новый, неношенный, и кое-что из мелочей: компас, складной нож финский, фонарь и радиотелефон — огонь на себя вызывать.
И попросила командира боевого вертолёта майора Крылышкина при учебном полёте учебно выбросить её с парашютом над деревней Простоквашино.
Майор, конечно, возражать не стал.
Так что с одной стороны к Простоквашино папа с мамой приближались, с другой — тётя Тамара на боевом вертолёте.
Глава четырнадцатая Разные виды воспитания
А в это время дядя Фёдор и Матроскин пытались дедушку Кадушкина перевоспитать. Дедушка Кадушкин снова к ним явился, почему-то с забинтованной головой.
Дядя Фёдор спрашивал:
— Дедушка Кадушкин, где наш петух Сокол Ясный? Зачем ты его утащил?
Дедушка отвечал:
— Это я сгоряча сделал, неподумавши! Ваш Сокол Ясный всех моих друзей поклевал и поцарапал, а больше всех — меня. Мы не успели даже кастрюлю подходящую найти.
— Вы что, его варить хотели? — ахнул Матроскин.
— Нет, мы хотели его искупать, — сказал дедушка. — От пыли очистить, от мусора.
— Какой такой мусор! — говорит пёс Шарик. — Он у нас всегда чистый был, как бриллиант.
— Да, пока этот бриллиант ко мне в чемодан не забрался. А там много мусора было. Мы чемодан открыли — он как выскочит, как выпрыгнет, как станет всех клевать! А потом в окно, стекло разбил — и в бега. Сейчас где-то залёг.
— Дедушка Кадушкин, — спрашивает дядя Фёдор, — почему вы не хотите дрова в дом носить или огород пропалывать? У вас есть совесть?
Дедушка задумался.
— Совесть у меня есть, — говорит он, — но немного. Для дров и огорода не хватает.
— А на что у вас совести хватает?
— На половину кухни подмести. Только я и этого не могу сделать. У меня все пуговицы отрезаны. У меня штаны спадают.
— Кто же вам все пуговицы отрезал? — спрашивает кот.
— Я сам.
— Зачем же вы их обрезали?
— Чтобы половину кухни не подметать.
И все увидели, что он стоит и штаны руками поддерживает.
— А раз так, — кричит Матроскин, — мы вас отсюда выгоним!
— Меня выгнать нельзя, — говорит дедушка. — Я здесь прописан.
Ну, что ты будешь делать с этим дедушкой-жуликом. Хоть плачь! Дядя Фёдор совсем загрустил.
И тут мама с папой приехали. Мама со всеми долго обнималась по очереди.
И с дядей Фёдором, и с котом, и с Шариком, а потом всех папе передавала обниматься.
Потом мама увидела дедушку и говорит:
— Это вы и есть тот самый уголовный элемент? Давайте я вас тоже обниму.
Дедушка руки расставил и штаны у него упали.
Мама сразу рассердилась:
— Я о вас и так не очень хорошо думала, а теперь и вовсе плохо думаю. В таких трусах по колено с дырками приличные люди ещё в прошлом веке перестали ходить.
Дедушка так хулигански говорит:
— А вы мне свои подарите.
Мама совсем рассердилась, не знает, что придумать:
— Уходите отсюда! Это дом моего сына.
— Это мой дом.
— Ну, хорошо, — зловеще сказала мама. — Придётся ждать тётю Тамару.
Она сказала это таким строгим голо-сом, что дедушка сразу понял, что от ожидаемой тёти Тамары ему ничего хорошего ждать не придётся.
И тут все услышали, что в небе зелёный вертолёт шумит и сверху синий парашют падает.
Это тётя Тамара прилетела. Она не стала ни с кем обниматься. Она как парашют сложила, сразу увидела дедушку в спадающих штанах.
Она осмотрела его с ног до головы и военным голосом приказала:
— А ну, равняйсь! Смирно! Отсюда в милицию шагом марш!
Дедушка сразу как-то весь сник, штаны поднял и, никуда не сворачивая, как загипнотизированный, отправился прямо в Простоквашинск в милицию сдаваться.
Все сразу обрадовались, стали веселиться и первым делом пошли Простоквашино осматривать.
Всё папе, маме и тёте Тамаре нравилось. И новые дома кирпичные новых дачников. И цветы в каждом дворе. И огороды ухоженные.
— А это что? — спросила мама. — Кто это там у почтальона Печкина за забором? Неужели Печкин корову купил?
— Нет, — объяснил дядя Фёдор. — Это коза Марка.
— Таких огромных коз не бывает, — сказала тётя Тамара. — Я почти весь мир с трудными визитами объездила, но таких коз не видела.
— Так это потому, — ответил кот Матроскин, — что она ботву от моркови ела, которую американским порошком посыпали, от которого всё увеличивается. Ботва выросла до крыши, а коза — до забора.
Навстречу им почтальон Печкин вышел и каждому по трёхлитровой банке молока подарил. Он сказал:
— Я теперь другой человек стал, совсем невредный и добрый. Вот что благосостояние с людьми делает.
Так что все счастливы были.
Заключение и выводы
На другой день вечером, когда все дома чай пили и телевизор смотрели, который милиция им вернула, дядя Фёдор маме сказал:
— Не надо было нам помогать. Мы бы сами с этим дедушкой справились. Мы бы сами его перевоспитали.
— Нет, — сказала мама. — Дядя Фёдор, никогда бы вы его не перевоспитали. И запомни: для каждой работы свой человек нужен. Матроскин может с животными работать, особенно с коровами. Он — прирождённый фермер. Шарик — охотничий пёс. Его дело — фотоохота. Ты можешь людьми руководить, ты со временем будешь прекрасным директором большого завода. А тётя Тамара — прирождённый наводитель дисциплины. А дисциплину наводить пускай будет наша тётя Тамара. Она ничего не боится.
И тут вдруг громкий крик раздался:
— Ой, караул! Ой, спасите!
Это тётя Тамара вопила — на неё петух Ясный Сокол сел и стал клеваться.
Тётя Тамара была наземной военной, а это был воздушный десант, совершенно неожиданный. Поэтому она и закричала. А может быть, тётя Тамара просто щекотки боялась, а петух её крыльями защекотал.
Но так или иначе, всё хорошо кончилось.
И с этого дня дядя Фёдор жил спокойно, как всегда. Он только по петуху Ясному Соколу скучал. Уж больно это необычный петух был.
КОНЕЦИ вдруг, откуда ни возьмись, письмо! Пришло письмо на имя дяди Фёдора.
Оно было в таком сером конверте из твёрдой бумаги с опилками. Пришло оно из города Оймякона из исправительного учреждения № 111/100/345.
И было оно такое:
Дорогой гражданин начальник
дядя Фёдор!
Пишет тебе твой старый и верный друг Кадушкин Сил Нилыч! Тот самый, который у тебя телевизор украл и фоторужьё!
И пишет тебе он потому, что принял твёрдое решение начать новую, в этот раз честную жизнь. (Хотя жить ему осталось немного, каких-нибудь лет пять, из которых шесть он проведёт в неволе.) А начать её он решил в Простоквашине.
Дорогой дядя Фёдор!
Шарик и Матроскин!
Возьмите меня к себе жить — жильцом или сторожем.
А это моя фотография. Меня, как лучшего заключенного исправительного лагеря, сфотографировали на фоне красного знамени нашей колонии.
В письмо ещё была вложена красивая цветная грамота. На ней было написано:
ГРАМОТАВыдана родственникам/воспитателям (ненужное подчеркнуть) в благодарность за воспитание правильного бойца/заключённого (ненужное подчеркнуть).
Боец/заключённый (ненужное подчеркнуть) проявил себя как отличный товарищ, всегда выполнявший задание точно и в срок.
За хорошее поведение ему в этом первом году службы/отсидки (ненужное подчеркнуть) будет предоставлено увольнение на семь дней, при условии принятия его на этот срок в гости родственниками/воспитателями (ненужное подчеркнуть).