Чиркнув спичкой, Беспалый не позабыл зажмуриться, чтобы не ослепнуть от яркого света. В кармане у него лежал кусочек сахара, который он приберегал как раз для подобного случая. Сладкого он не употреблял, разве лишь для того, чтобы активизировать органы чувств. Он знал, что в ближайшие полтора часа его зрение от кусочка сахара усилится почти вдвое, такими же острыми станут обоняние и слух.
Привыкая к темноте, он открыл сначала один глаз, потом другой. Теперь оставалось прислушаться к своим ощущениям. Тимофей сделал глубокий вдох и коротко выдохнул. Повторил еще раз, постарался задержать дыхание как можно дольше. Выдохнув, он задышал свободно и легко.
Освещение теперь ему было не нужно. Беспалый сумел настроить зрение, как если бы в комнате неожиданно взошла луна. Он не видел обстановку комнаты в цвете, но зато отчетливо различал каждый предмет, даже самая мелкая деталь виделась ему вполне четко. А посмотреть здесь было на что — комната оказалась забитой огромным количеством чемоданов, вдоль стен стояли картины в дорогих рамах. Гобелены были скручены в рулоны. Добра здесь было столько, что казалось, оно было собрано со всего света.
Беспалый подошел к одному из чемоданов. Зажмурив глаза, он поднес к нему ладони и сосредоточился. Через минуту Тимофей почувствовал в пальцах легкое покалывание. Он еще не видел содержимого чемодана, но знал наверняка, что в нем хранится нечто ценное. Порывшись в карманах, Тимофей выудил небольшой гвоздь и, ковырнув разок, с легкостью открыл чемодан.
Чемодан до самого верха был набит золотыми изделиями: цепочки, медальоны, крохотные портреты, выгравированные на тонких золотых пластинках, браслеты, ордена…
Поддавшись какому-то неведомому чувству, Беспалый сунул руку в золото, пошевелил пальцами. Металл приятно зашуршал. Ему и раньше приходилось слышать, что золото способно греть, и сейчас Тимофей почувствовал, как тепло через ладони прошло по рукам и быстро распространилось по всему телу.
Беспалый резко отдернул руку — так можно и обжечься! А руки-то еще пригодятся. Что это будет за вор с изуродованными пальцами!
Порывшись в золоте, Тимофей натолкнулся на красивый медальон с дворянским гербом. Открыв его, он увидел портрет молодой женщины, на шее которой висел точно такой же медальон. Женщина была необыкновенно красива, словно ангел. Беспалый сунул медальон в карман и закрыл чемодан.
Наверняка в остальных чемоданах лежало то же самое.
Неожиданно Беспалым овладело беспокойство. Очень знакомое состояние, известное каждому вору. Он не однажды обнаруживал, как в разгар дела вдруг начинают с невиданной силой натягиваться нервы, чувства бьют тревогу. Именно это не однажды отводило воров от беды, останавливало перед милицейской засадой. Тимофей мог припомнить массу случаев, когда ему удавалось избежать неприятностей благодаря предчувствию. Однажды он избежал удара ножа в спину, обернувшись за мгновение до предательского выпада. В память об этом опасном моменте на его правом предплечье остался глубокий шрам. В другой раз он наклонился за секунду до выстрела чекиста, и свист пули, пролетевшей у самого уха, много ночей подряд не давал ему заснуть.
Нечто подобное почувствовал Тимофей и сейчас. Он услышал какой-то неясный звук. Если бы ему месяц назад сказали, что звук может иметь цвет и даже форму, он ни за что не поверил бы в это. Но сейчас он не только отчетливо расслышал звук, но и увидел его в объеме. Звук представлялся Тимофею в виде вращающегося конуса. Взлетев под своды, звук стукнулся в стену и, рассыпавшись на множество мелких шорохов, докатился до ушей Беспалого.
Где-то рядом находился человек. Возможно, Беспалый его и не услышал бы, слишком велико было расстояние, и каменная кладка была необыкновенно толстой, если бы не кусочек сахара, что он съел несколько минут назад.
Беспалый застыл, прислушиваясь. Вокруг по-прежнему царила тишина. Он вновь сделал два глубоких вдоха, потом осторожно лег на каменный пол. Снизу дохнуло неприятным холодом. Князь Голицын учил, что в таком положении различим малейший шорох. Уже через минуту Тимофей понял, что людей в соборе было как минимум трое: двое находились у входа, а вот третий спрятался метрах в десяти за колонной. Тимофей даже не удивился тому, что вдруг услышал, как бьется сердце противника, — и это, несмотря на кладку в метр толщиной! Беспалый прислушался к сердцебиению и с удовлетворением отметил, что сердце бьется учащенно.
Незнакомец его боялся!
Постучав подушечками пальцев по закрытым векам, Беспалый почувствовал, что кровь побежала быстрее. Зрение улучшилось, теперь нужно было не только услышать врага, но и распознать его. Поднявшись, Беспалый сделал несколько бесшумных шагов. Теперь он мог с точностью до сантиметра сказать, где находится неприятель. Тот застыл за каменной кладкой в четырех метрах от проема и намеревался совершить бросок. Поодаль расположились двое других, чтобы убойным огнем поддержать сотоварища. Их следовало опередить!
Неожиданно словно какая-то внутренняя пружина сорвала его с места и швырнула в проем, на ходу он вырвал из кобуры пистолет и направил его в сторону затаившегося противника. Тимофей больше почувствовал, чем увидел, что в этот самый момент неприятель делает шаг в его сторону. И не ошибся! Пуля достала врага в тот самый момент, когда, прижавшись спиной к стенке, он скользнул к пролому.
Тренированная рука поднялась ровно настолько, чтобы «маслина» угодила точнехонько в лоб. И уже в следующую секунду Беспалый повернул кисть в направлении людей, стоящих у входа, и дважды выстрелил. Темные силуэты рухнули как подкошенные.
Под сводами подвала гулко ухнуло. Несколько секунд Беспалый стоял неподвижно, прислушиваясь. Кажется, больше никого. Убедившись в абсолютном безмолвии, он подошел к первому убитому. Тот лежал на животе, широко раскинув руки. Беспалый перевернул его на спину, зажег спичку и осветил лицо. Убитого он узнал сразу, тот проживал в соседней деревне и приторговывал первачом. Часто он объявлялся в расположении лагеря и тайком предлагал свой товар курсантам. Даже идейные коммунисты становятся самыми что ни на есть обыкновенными мужиками, когда дело касается спиртного, и самогон его пользовался повышенным спросом. А кроме того, среди смершевцев обучался его свояк, с которым он, встречаясь, подолгу чесал язык. Выходит, что не случайно забредал, значит, за золотишком в подвале приглядывал. Вот теперь, будь добр, упокойся!
У входа лежали тела еще двух убитых мужчин. Они мало чем отличались от кирпичных обломков, что валялись в подвале, — были такими же неживыми.
Посветив в лицо одного из них, Беспалый хмыкнул. Этого и следовало ожидать, один из убитых числился в «свояках» у самогонщика. Третий покойник был тоже из роты, тихий незаметный политрук по фамилии Стефаницкий. Поговаривали, что одно время он был адъютантом у Буденного. Выходит, что он не только драил легендарному военачальнику сапоги, но еще и присматривал за ним.
Беспалый вышел из подвала. Разгоряченное лицо остудил свежий ветер. Тимофей никогда не думал, что в монастырском дворе может витать столько запахов. Опасности не было, это точно. В последние месяцы он научился ощущать ее кожей и сейчас почувствовал, как тело задышало легко и свободно, с радостью освобождаясь от долгого напряжения.
Интересное состояние — отправил на тот свет трех человек, и никаких угрызений совести, а даже, наоборот, появилась какая-то приятная легкость в груди, словно сбросил тяжелую ношу, выполнив нужную и важную работу. За наступающий день он не беспокоился, интуиция подсказывала ему, что удастся выкрутиться и в этот раз. Начальство не станет устраивать шума. Непонятно только, каким образом оно сумеет объяснить наличие трех покойников.
Перед расположением лагеря Беспалый остановился у крупного валуна, казавшегося в ночи неправильным серым пятном. Осмотрелся по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, сунул под камень пустой спичечный коробок, в который положил мелкую монету.
Вот теперь, кажется, все.
Показались первые постройки, можно было и передохнуть, с аппетитом закурить. Беспалый сунул руку в карман и вдруг обнаружил, что он пуст.
Спокойно, не следует паниковать, возможно, портсигар он обронил где-то по дороге. Остается только сосредоточиться и вспомнить. Беспалый закрыл глаза, представил портсигар в кармане и тут же почувствовал тяжесть, будто бы в гимнастерке действительно находилось что-то тяжелое. Оставалось только припомнить место, где был обронен портсигар. Вот он подошел к первому убитому — аккуратно, стараясь не испачкаться в крови, перевернул его на спину. С интересом заглянул в лицо и тут вдруг отчетливо почувствовал, как быстро выскользнул из кармана портсигар и упал на что-то мягкое. Очень странно, что он не обратил внимания на это обстоятельство сразу же.
Чувство беспокойства усилилось. Портсигар был именной, с выгравированной надписью на внутренней стороне крышки, по нему легко будет отыскать обладателя.
И тогда конец!
Беспалый решительно повернул обратно. Через несколько минут он уже был у собора. Остановился. Теперь в воздухе витала тревога. Вытащив пистолет, он осторожно стал спускаться вниз. Через несколько шагов должна появиться парочка трупов, еще не хватало споткнуться о жмуриков и расшибить лоб. Забавно получится!
Беспалый запалил спичку, осветил помещение. Там, где должна была лежать парочка трупов, остались только небольшие лужицы крови и были заметны следы волочения. Он сделал несколько шагов вперед — третий труп тоже исчез.
Беспалый невесело улыбнулся — а может, вся стрельба ему просто померещилась? Или трупы отправились домой собственным ходом?
Где-то здесь должен был лежать портсигар, но его тоже нигде не оказалось.
* * *Веселовский прибыл через три дня. Протянув Тимофею пустой спичечный коробок, он с улыбкой сообщил:
— Ну а монетку я оставил себе, не взыщи!
Беспалый улыбнулся:
— Не возражаю.
— Рассказывай, что там стряслось? Почему такая срочность? Как только мне передали, что ты оставил знак, так я сразу бросил все свои дела и поспешил к тебе. Цени!
Оправдываться Беспалый не собирался. Он серьезно посмотрел на Веселовского и сообщил:
— В общем, я пристрелил трех человек. Обстоятельства сложились так, что я просто не мог поступить по-другому.
И без утайки рассказал события последних дней. Веселовский слушал внимательно, ни разу не перебив. Несколько раз он пытался закурить, но всякий раз вспоминал, что бросил.
А Тимофей продолжал:
— Но самое странное случилось утром. Я ожидал, что будет произведено расследование по поводу того, куда подевались два курсанта. Но ближе к обеду Голицын объявил, что их срочно вызвали в центр. Или Голицын как-то здесь замешан, или ему просто приказали так сказать, и он даже не подозревает об их судьбе.
— А может, они просто никуда не исчезали? — перебил его Веселовский.
— Что значит не исчезали? — не понял Беспалый.
— Может, ты их не убил? Предположим, что ты их просто ранил и они уползли.
Беспалый поморщился:
— Уж не хочешь ли ты мне сказать, что все это мне приснилось? В их лбах я видел дырки от пуль! А потом, когда вернулся, то наблюдал и следы волочения. Потом вдруг следы прервались. Я так подозреваю, что, скорее всего, их куда-то отвезли.
Веселовский задумчиво помолчал:
— Если все это действительно так, следовательно, за тобой следили с самого начала.
— Возможно. Что ты обо всем этом думаешь?
— А чего тут думать? Дело скверное, так я тебе скажу. — Веселовский наконец закурил, не выдержал. И, сложив губы трубочкой, выпустил дымок под потолок. — Ясно одно, что все эти сокровища находятся здесь несанкционированно и со всем этим делом предстоит очень серьезно разбираться. Деньги — это такая вещь, когда с ними имеешь дело, то обязательно что-нибудь прилипает к рукам. Невозможно удержаться от соблазна, чтобы не взять что-нибудь и для себя. Тем более что когда грабеж идет по всей стране. Так что твое прошлое воровство по сравнению с этим выглядит просто детской забавой.
Беспалый улыбнулся:
— Я это воспринимаю как амнистию.
Веселовский только отмахнулся:
— Да ты уже давно амнистирован!
— Интересно, сколько людей вовлечено в это дело? Такой масштаб в рукаве ведь не спрячешь!
— Не спрячешь, — сдержанно согласился Веселовский. — По моему мнению, в это дело втянуто немало людей. Во-первых, нужно обеспечить прикрытие. Кто-то должен выписывать ордера на обыск, документы на изъятие ценностей. С этими людьми нужно делиться. Затем все награбленное должно свозиться куда-нибудь в одно место…
— Но почему они не растаскали золото сразу же? — не удержался Беспалый.
— Это очень опасно! Сам пойми, что это будет, если женушки энкэвэдэвских начальников уже на следующий день будут щеголять в реквизированных драгоценностях? Так и на их хозяина могут напороться, а еще хуже, кто-нибудь заинтересуется таким неожиданным достатком, начнется дознание. Что тоже очень скверно. А «тройка» выписывает, как правило, один вердикт — к стенке! Так что отобранные вещички должны отлежаться. Вот все это время они и находились в соборе. Церковные стены свои тайны хранить умеют, — протянул Веселовский, выпустив очередное облачко дыма. — Наверняка начальнички, что покровительствовали этим мародерам, объявили этот собор важным стратегическим объектом. Вкрутили своим подчиненным, что там припрятано что-то очень важное и секретное, и приказали охранять его круглые сутки.
Беспалый лишь пожал плечами:
— Все может быть.
За разговором время шло незаметно. Сумерки сгустились, и на двор внезапно легла ночь. Избушка, где они сидели, была крепенькой, еще прошлым летом здесь проживали старики, да переехали к сыновьям в город. Беспалый подошел к окну и осторожно отвернул занавеску. Во дворе мелькнула чья-то тень и скрылась за плетнем.
— Ты чего это? — удивленно посмотрел на Тимофея Веселовский.
Беспалый помрачнел.
— Мне показалось, что нас кто-то подслушивает, — хмуро произнес он.
Хотя знал наверняка, что ему вовсе не показалось и человек, стоявший за окном, слышал все рассуждения Веселовского до последнего слова.
— Не думаю, — отмахнулся Веселовский. Но его голос на этот раз прозвучал тише обычного. — Так вот… Возможно, через годик-другой, когда об этих сокровищах уже станут забывать, они просто разделили бы их без суеты. Но, на мой взгляд, помешала как раз школа СМЕРШа, что расположилась рядом. Охранять сокровища стало уже труднее, но они сумели устроить своих людей и в школу. Вот эти-то люди и присматривали за сокровищами. А когда ты случайно узнал об этом, то захотели убрать и тебя. Пока не удалось!.. Решили шума не поднимать, чтобы не привлекать к этому месту внимания. В лагерную пыль превратят всех, с кем ты находился в близком контакте, — усмехнувшись, Веселовский печально добавил: — Я тоже подвергаюсь риску, поскольку встретился с тобой. Но кто же стоит за ними, вот в чем вопрос? Я попробую выяснить. И что-нибудь предпринять. — Посмотрев на часы, он добавил: — Ну а сейчас двигай в казарму. Время позднее, а мне вставать нужно рано. Есть еще кое-какие дела.
Глава 12 НОЧНЫЕ ГОСТИ
Странное дело, но на следующий день исчез и Сомов. Его отсутствие никого не встревожило, никто даже не поинтересовался, куда же пламенный комиссар подевался. Беспалый был убежден, что где-нибудь на столе начальника штаба уже лежит депеша и о его срочном вызове.
Как бы там ни было, но Беспалый зажил посвободнее. Через день он вновь посетил подвал и, к своему удивлению, обнаружил, что пролом в стене был заделан и ничего не говорило о произошедших здесь событиях. Несколько раз Тимофей встречался в расположении с Ниной, но она всякий раз отводила глаза в сторону, что лишний раз убеждало Беспалого в том, что девушка помнит не только о былой ночи, но и о тайне, что накрепко повязала их обоих.
В расположении лагеря вскоре появились несколько новых курсантов. Как объяснил Голицын, они прибыли на место убывших. Курсанты держались свободно, по-свойски. Как-то случайно Беспалый встретился с одним из них взглядом, и его глаза не понравились Тимофею. Пугал пристальный интерес, с которым он рассматривал Беспалого. А вечером к нему неожиданно подошла Нина и, сунув в руку записку, тут же ушла, не обронив ни слова.
Тимофей отошел от остальных и, развернув записку, прочитал ее. Девушка предлагала встретиться у собора ровно в полночь. Тимофей невольно хмыкнул — ничего себе свиданьице, у кладбища, да еще ровно в полночь. Для подобных встреч можно было бы подобрать местечко поуютнее, например, теплую чистую горницу с мягкой постелью. Почему бы не совместить беседу с приятным времяпрепровождением?
Тем не менее вечером Беспалый выскользнул из казармы и направился в сторону собора. Уже у кладбища он проверил, удобно ли будет выхватывать ствол. В кобуре он носил пистолет очень редко, предпочитая наружный карман пиджака, стволом вверх. Так легче извлекать оружие — достаточно потянуть за скобу, и оно уже в ладони. Да и потом, в таком положении мушка никогда не зацепится за подкладку, а подобная оплошность может стоить жизни. Генерал так и вовсе советовал специально спиливать мушку со ствола. Пистолет был в порядке, но ощущение опасности не оставляло Тимофея.
Собор в столь поздний час выглядел на удивление зловещим. Оставалось только гадать, почему днем он производил довольно приятное впечатление. Гнетущее ощущение усиливали покосившиеся кресты. Видно, вурдалакам не лежалось спокойно, вот они и шевелятся, расшатывая могильные плиты.