– Извините, синьор, я позволил себе… хотя у вас тут просьба не беспокоить. – Он скосил глаза на трафарет, висевший на ручке с внешней стороны двери. – Ваша гостья ушла, я звонил узнать, все ли в порядке. Но телефон не отвечал. Я подумал, что надо заглянуть к вам.
Сергей бросил быстрый взгляд на столик. Так, не видно мобильного телефона. Бумажник раскрыт и пуст. Черт, этот гостиничный пройдоха оказался умнее и опытнее, чем его постоялец! Тоже мне, международный плейбой, решил развлечься с девочкой… Требовал же портье у этой чертовой куклы паспорт, чувствовал, что от нее идет опасность для клиента, значит, и для гостиницы. Им тут не нужны подобные приключения. А он распушил павлиньи перья: «Под мою ответственность!» Вот теперь отвечай.
– Нет-нет, спасибо за беспокойство! – фальшивым приторным голосом проговорил Сергей. – Все в порядке. Просто прилег, задремал.
Портье обежал глазами доступные уголки комнаты, убедился, что все вроде на месте.
– Еще раз извините! – заявил он. – С нас требуют. Знаете, очень строгий хозяин.
Закрыв за служащим гостиницы дверь, Сергей подвел печальные итоги. Телефон ёк, как говорил один из его знакомых татар. Наличные и кредитная карта – туда же. На счете значилась не слишком солидная сумма. Он специально брал в поездки разные кредитки, но все равно денег было жалко.
Слава богу, роковая красотка не смогла залезть в сейф – там были личные документы, обратный билет, другая кредитка. Не нашла ключа, а так вообще оставила бы его с голой задницей.
Так!.. А где представительный кожаный кейс, куда он предусмотрительно сложил все документы, связанные с теплоходом «Ромео»? Главная на сегодня надежда компании «Альбатрос»?
Слава богу, он в том же сейфе, не уплыл в неизвестном направлении. Сергей был уверен, что гостья вовсе не охотилась за этими документами, но могла бы прихватить кейс на всякий случай. Вдруг что-то ценное внутри? Тогда груда бумажек скоро оказалась бы на какой-нибудь неапольской помойке.
Ему есть с чем выходить к итальянским журналистам и адвокатам? А Лавроненко он позвонит.
Надо же, до какой беды чуть не довела его собственная тупость. Мирела из Дебрецена!.. Как же он мог купиться?
Мирела – даже имя какое-то ненастоящее, фальшивое. Из мексиканского сериала.
Ну-ка, посмотрим!
Сергей тупо включил комп, набрал в поисковике «Мирела. Венгерское имя». Вот какая-то Мирела из сериала «Вино любви». Чуть ниже – «Мирела – румынское имя».
Ага, вот что! Никакая она не венгерка. Как же сразу не угадал, ведь разглядел же эти чертовы мохнатые ноги! Да и пахло от нее как-то не так, не по-европейски, что ли.
В этой рыбной забегаловке его охмурила цыганка. У них это проверенная схема. Он же знал, читал и слышал об этом. Они часто промышляют именно тут, в Италии, где клиенты побогаче, чем на нищем побережье румынской Констанцы.
Ему дико хотелось пить и защемить себе чем-нибудь яйца для профилактики.
«Не прелюбодействуй!» Посылалось же ему сверху это предостережение, а он нашел тысячу отговорок.
А цыганка – что ж, она поступила в согласии со своей кармой.
Карма – это поступок, обязательно имеющий следствие, некий результат. Совокупность всех действий, совершенных в жизни, точнее, их общая энергия приносит свой плод. Она определяет характер следующего рождения, новой жизни.
Соответственно карма может быть благой или неблагой, то есть ведущей к хорошим или дурным формам рождения. Собственно, она определяет в новом рождении то, что философы-экзистенциалисты называют заброшенностью. Это страна, в которой человек появится на свет, – если обретается именно такая форма рождения – семья, пол и прочие генетические характеристики. Например, врожденные болезни, основные черты характера, психологические наклонности и тому подобное.
В этой жизни человек снова совершает действия, ведущие его к новому рождению. Этот круговорот рождений и смертей называется в буддизме сансарой. Ее главной характеристикой является страдание, проистекающее из влечений и хотений.
То, что случилось в гостиничном номере, не улучшит и не ухудшит жизнь Мирелы. Все это просто течет в русле ее кармы. А он, олух, подвернулся ей под руку.
Опять зазвонил телефон. Что еще нужно гостиничной обслуге от его души и тела, уже основательно истерзанных?
– Будете говорить с Москвой? – осведомился на местном наречии приятный женский голос.
– Си! – выдохнул он из последних сил.
Глава 6
Клетушка на камбузе, которую выбрал Абдрахманов для нового серьезного разговора, была еще теснее, чем та, где они общались в первый раз. Зато почти изолирована. Шум кухни сюда практически не долетал.
– Ну что, выбрал парня? – сразу перешел к делу шеф-повар.
Ответа у Омара пока не имелось. Вернее, внутренние приоритеты оформились, но до полной уверенности было далеко.
– Сложно с ними, – признался он. – Они не знают Корана. Суры для них – пустой звук.
– А может, и хорошо, что не знают? – Шеф-повар сделал брови домиком. – В Коране, как и у Ленина, можно вычитать прямо противоположные мнения по любому вопросу. Например, там сказано, что никого убивать не надо. Пусть все цветет само по себе и развивается в меру своих сил. Если кто-нибудь из твоих парней глубоко залезет в Коран, он много чего вычитает и может прийти к неожиданным выводам. Ну, допустим, что гораздо интереснее писать книжки, открывать новые планеты, насаждать сады, строить города, изобретать дифференциальные исчисления и веселиться с женщинами, благо, Коран разрешает многоженство, чем бегать по улицам с динамитом за пазухой.
Омар посмотрел на Абдрахманова с удивлением. Он никак не ожидал услышать подобные речи от этого человека.
– Вот ты готов идти до конца. Я не думаю, что источник твоей энергии – полумертвые страницы.
Омар просто не узнавал собеседника. Вечно улыбающийся, мягкий, плюшевый шеф-повар был собран и сосредоточен.
Отвечать ему надо было всерьез.
– Когда мне было четырнадцать, отец зачем-то собрался в Москву и решил взять меня с собой. Я обрадовался. Огромный город! Я тогда, кроме своей улицы и речки, в которой мы купались с парнями, вообще ничего не видел. Принял нас друг отца. Он снимал квартиру в Бирюлево. Это окраина такая, как они говорят, спальный район. – Он сделал паузу – вспоминать было тяжело, – потом продолжил: – Отец мотался по Москве, ему нужно было собрать какие-то деньги. Я не вникал. Ходил, смотрел, удивлялся, пялился на девчонок. У нас так не одеваются: голые ноги, грудь чуть ли не наружу. Особенно одна мне нравилась, такая, сейчас понимаю, оторва. Тоже малолетка, но местными пацанами, видно, крутила как хотела. Я таращился на нее, когда встречал. Мальчишка!.. А на районе меня заметили, вычислили. Я от дома к главной улице ходил напрямик – через гаражи.
Абдрахманов кивнул – он слушал очень внимательно.
– Засекли, блокировали с двух сторон. Для начала ткнули в рыло, разбили губы к чертовой матери. Я и сказать ничего после этого не мог, захлебывался кровью. Потом началась обычная пацанская разборка. Мол, чего к нашим девчонкам липнешь и тому подобное. Я, сам понимаешь, ни к кому не лип, но им все равно было. Она, главное, там же стояла и усмехалась. Все это было при ней. Били, потом поставили на колени. Там еще лужа стояла с грязной водой – заставили из нее умываться, кричали: «Смой кровь, образина!» Ну а потом пошло: «Чего тебе вообще в Москве надо? Езжай к себе!» Я мальчишка, мне больно, страшно. Я просил их отпустить меня, обещал, что уговорю отца сразу уехать. Им это было по хрену, главное – как следует меня унизить. Заставляли кричать «Да здравствует Россия!», «Чечены – чмо!» и прочее. Я кричал, я ж не чечен, но все равно…
Абдрахманов кивал. Лицо его стало жестким.
– Они же били вроде не просто так. «Ага, плачешь, а когда твои русским головы отрезали, смеялся, наверное?» Лупили все время. Каждый подходил и ударял. А девчонка смотрела и смеялась. Стащили с меня джинсы. Дальше вспоминать не хочу. Слава Аллаху, за гаражи зашел мужик с собакой. Эта кодла сразу разбежалась. Он мне дал платок, к дому проводил. Вот тебе первый ответ. Так что ты прав – дело не в Коране.
Абдрахманов помолчал. Монотонный шум, едва доносившийся из кухни, казался ему отзвуком какого-то другого, нереального мира.
– Так ты и ребят, наверное, отбирал со своими историями? – осторожно сформулировал вопрос шеф-повар.
– Нет, сейчас совсем другая ситуация. Это раньше мы как лисы: забежим в курятник, наделаем шуму – и в кусты. Чего мы добились? Кого из парней, не пожалевших себя, люди помнят хотя бы по имени? Потому что некого помнить. Посмотри биографии: недоучки, неудачники по жизни, аутсайдеры. Возьми хотя бы Домодедово. Парня бросила жена, работы нет, никому на хрен не нужен. Накачали его наркотой, он и пошел взрывать аэропорт. Вот что в сухом остатке. Тут, конечно, и телевидение, и газеты русские – все постарались. Еще одного посадили недавно. Готовил теракт в Москве. Парень из группы «Имарат Кавказ». Незаконнорожденный. Отец чеченец. Русская мать торговала водкой на одном из рынков Грозного. Там тогда действовал шариатский суд. Он приговорил ее к публичному наказанию палками. Получила восемьдесят ударов, отказали почки, умерла. Сыну правильные люди объяснили, что он должен сам выискивать торговцев водкой и подвергать их наказанию. Ну а дальше пошли дела посерьезнее. Но суть в чем? Простой теракт ничего не дает. В этом мы уже убедились. Можно срубить бабки у спонсоров на новые взрывы. Это тоже дело, но ситуация в целом не изменится. Какие-то несчастные отморозки с пятнадцатью килограммами взрывчатки и парой десятков детонаторов бегают по Москве, ищут место для подрыва. Нам сегодня нужны герои. Умные, яркие, решительные. Наша борьба не может продолжаться только на улицах. Она должна идти в головах! Почему умные люди придумали ИГИЛ? Чтобы мусульмане шли не только против чего-то, но и за что-то. А «государство» – это звучит!
Абдрахманов покивал. С главным тезисом нельзя было не согласиться. Но практика расходилась с теорией. Причем не только в той стране, гражданином которой он являлся.
– Есть, понимаешь, и мировая практика. Там тоже с примером для подражания не очень, – включился он в дискуссию. – Мы ведь говорим о фанатизме. Ему скорее подвержены малообразованные массы, чем скептически настроенные интеллектуалы. Посмотри: подавляющее большинство иракских, афганских и палестинских шахидов принадлежит к низшим слоям общества. Без лица, имени, прошлого. Тем они и страшны.
– Это для нас пройденный этап, – с уверенностью заявил Омар. – Если все получится с «Ромео», то должно будет прозвучать имя того, кто это сделал. Достойное имя. Понимаешь?
– Это тебе решать, – не стал спорить Абдрахманов. – Только времени у нас мало. Хотя наши друзья-христиане утверждают, что их Бог создал весь мир за шесть дней. У тебя задача попроще. Управишься.
– А ты почему идешь на это? – осведомился Омар. – Ты в шоколаде, в полном кайфе, тебя тут только что на руках не носят.
– Причин много, – задумчиво откликнулся шеф-повар, весьма уважаемый на этом теплоходе. – Одна, может, смешная, чисто профессиональная! Вот, например, возьмем хирурга, который уже провел несколько сотен операций. Я уверен, что во время очередной из них в голове у него сидит одна мысль: как было бы классно со всего размаха вонзить скальпель в грудь пациента! Пожарный, бегущий со шлангом к горящему дому, голову даю на отсечение, мечтает плеснуть бензинчика в огонь. Я думаю, что Бергман, после того как собрал все награды, мечтал снять крутейшую порнуху.
– Кто это – Бергман?
– Шведский режиссер.
– Да, понятно. А ты, повар, мечтаешь всех отправить в сортир.
– Они все время жрут! – патетически воскликнул Абдрахманов. – Иногда мне кажется, что мы вообще плывем в никуда, лишь для того, чтобы пассажиры нагуляли аппетит между ранним завтраком и полночным ужином. У всех одна мысль: как сделать выбор между отбивной из молодого теленка в винном соусе и лобстером? Они могут заказать пять закусок и три основных блюда, а потом поинтересоваться у официанта, что лучше выбрать на десерт: тортик или мороженое? У них резиновые желудки и гуттаперчевые задницы. – Он перевел дух, впервые, может быть, выговорившись на больную тему. – А если серьезно, то у меня перед Аллахом свои долги. Рассчитаюсь – буду жить со спокойной душой. Так что за второй детонатор не беспокойся. Но на роль героя я не претендую.
Омар расслабился. Шеф-повар вполне его устраивал и в более скромной роли.
Пагубный образ действий, от которого следует отказаться, характеризуется десятью деяниями. Так считает далай-лама. Три из них относятся к деяниям тела: убийство, воровство и прелюбодеяние. Четыре – к деяниям речи: ложь, сквернословие, злословие и пустословие. Последние три действия затрагивают ум: алчность, злонамеренность и приверженность ложным воззрениям. Избегая этих деяний, совершая противоположные, мы взращиваем в себе десять добродетелей.
Тело и речь Сергей уже задействовал. А вчерашний звонок из Москвы – знак того, что и ум тоже не останется в стороне от этой неапольской вакханалии.
Тогда он снял трубку и внимательно выслушал то, что ему сообщили. Даже башка перестала ныть – клин клином вышибают! Значит, «Альбатрос» остался без крупной суммы, которую ждал от «Блютура».
Этот сезон вообще складывался неудачно. Еще перед его началом владелец лайнера Jasmin, который компания собиралась фрахтовать, отказался подписывать договор. Потом начались непонятные разборки с «Ромео». Теперь эта фигня с туристической компанией.
Сергей понимал, что для генерального директора это не просто текущая финансовая угроза, а удар по стратегии. Дело в том, что компания являлась единственным игроком на российском туристическом рынке, который предлагал круизы собственного производства. Другие же имели дело с морскими турами от зарубежных операторов.
«Альбатрос» давно работал над расширением своего собственного флота. Просто купить новое судно – на это элементарно не хватало денег.
Стоимость даже подержанного четырехзвездочного лайнера вместимостью до одной тысячи пассажиров составляла от пятидесяти до семидесяти пяти миллионов долларов. Взять кредит не так просто. Для российских банков круизный бизнес – незнакомое поле, поэтому в качестве обеспечения они просят как минимум половину стоимости. Немецкие и норвежские банки предлагали кредиты под конкретные суда, прямо скажем не самые лучшие.
«Зачем нам металлолом, от которого стремятся избавиться западные страны?» Этот риторический вопрос прозвучал когда-то на совете директоров компании. Всем оставалось только согласиться с этим.
Хороша была мысль заместителя по экономике – подвести покупку лайнера под финансирование со стороны государства как национальный проект. Но выяснилось, что денежные оттоки в правительственные структуры могут составить такую сумму, что сама идея станет бессмысленной.
Неожиданную идею предложил юрист: назвать лайнер именем того бизнесмена, который согласится вложить деньги. Двое вроде клюнули, но оба быстро сдулись. Один из них оказался в Камбодже, другой – в Америке. Идея повисла в испорченном воздухе.
Потом прозвучало предложение создать пул из российских игроков для приобретения лайнера в складчину, на паях. Но для этого тоже нужны приличные средства, а компания, судя по новостям из Москвы, прочно сидела на мели.
То, что в «Альбатросе» есть проблемы, Чуваеву с его образованием и свежим подходом к делу стало ясно давно. Он пытался что-то доказать генеральному директору, озвучивал свои соображения на совещаниях и на совете директоров.
Самое главное, по его мнению, состояло в том, что сам масштаб компании перестал соответствовать уровню задач, стоящих перед ней. Слишком много вопросов надо было решать, а управленческий аппарат оставался очень небольшим.
Генеральный директор пытался лично контролировать все направления деятельности, но у него это уже не получалось. Кто-то должен был заниматься управлением ресурсами: топливом, продуктами, бельем. Кто-то – наймом команды и обслуживающего персонала, организацией шоу. А еще необходимо было решать вопросы аренды судов, их технического обслуживания, экскурсионных программ, обеспечивать взаимодействие с портами. Ключевые сотрудники «Альбатроса» уже не справлялись с таким объемом задач.
Никто из профессионалов, наверное, не поверил бы, что в самом «Альбатросе» работает меньше пятнадцати человек. Его конкурент «Сиа-лайн» не создавал свои туры, а перепродавал круизы международных операторов. В этой конторе насчитывалось полсотни сотрудников. Тут можно было вести речь о стагнации.
Еще до истории с «Ромео» Чуваев подготовил для совета директоров тезисы на тему стратегического развития круизного туризма. Уже само наличие долгосрочной программы деятельности «Альбатроса» повысило бы капитализацию компании, так как стало бы свидетельством роста нематериальных активов бизнеса и укрепления корпоративной культуры. Сергей предлагал оформить ее в соответствии с международными стандартами в виде инвестиционного проекта и разместить на доступных информационных ресурсах.
Еще большую актуальность эта программа приобрела, когда случилась катастрофа лайнера А321 над Египтом и стало ясно, что в международном туризме возможны крупные структурные изменения. С морскими судами тоже случались катастрофы, но не такого масштаба. Безопасность для обеспеченных клиентов стала выходить на первое место.
Но теперь речь шла не о стратегии. Звонок из Москвы говорил о другом. Речь шла о выживании «Альбатроса». Если до выезда в Неаполь «Ромео» можно было считать журавлем в небе, то теперь это была та самая синица в руках, которую очень хотел изловить генеральный директор.
Уже здесь, в Неаполе, размышляя о своей миссии и ее возможных последствиях, Сергей пытался оттолкнуться от одной из пяти заповедей буддизма.
Вторая из них – «отказ от взятия не данного». Таков буквальный перевод. Это не только воздержание от воровства, что нетрудно обойти и выкрутиться. Вторая заповедь подразумевает также отказ от любого вида нечестности, незаконного присвоения или эксплуатации, потому что все это является выражением страстных и эгоистических желаний.
Положительным результатом «отказа от взятия не данного» является, конечно, щедрость. В этом случае тоже подразумевается не просто желание отдавать свое, но и само действие.
А как быть теперь? С одной стороны – злополучный «Ромео» с сотнями пассажиров и капитаном, его давним, настоящим другом. С другой – совсем не чужая ему компания с людьми, которые, в общем-то, немало сделали для того, чтобы он, юнец, только начинающий свою карьеру пацан, стал знатоком круизного дела да и просто классным специалистом.