- Продолжайте, - сказал Хью. - На этом еще рано останавливаться. Расскажите, что было потом!
- По-моему, вы уже знаете. Неизвестно, оглушил ли его удар или нет, но он во всяком случае повалился лицом в мелкую воду. Я думаю, она не стала дожидаться, когда он опомнится и сделает попытку встать на ноги; она действовала молниеносно. Башмаки и подол у нее были мокрые. Я это только что узнал. И потом, вспомните кровоподтеки у него на спине! Думаю, что она придавила его ногой, как только он упал в воду, и держала так, пока он не умер.
Хью молчал. Только Лиливин издал слабый вскрик, услыхав про такой ужас, и задрожал, будто теплая ночь внезапно повеяла ледяной стужей.
- А затем она спокойно обдумала, унесет ли его оттуда течение, запихала его подальше под кусты, оставив лежать в воде, чтобы ночью оттащить тело подальше, а потом его нашли бы в другом месте и приняли за утопленника. Помните кровоподтеки с ямками у него на плечах. Среди речных голышей там есть один остроконечный камень, вывалившийся из городской стены. А монету он придавил своим телом, и она не попыталась ее достать.
Хью глубоко вздохнул, переводя дыхание.
- Все могло так и быть! Но ведь не она же прокралась в мастерскую к Уолтеру и ударила его по голове! Она - единственный человек, который все время оставался на виду с той минуты, как Уолтер вышел из холла, до той, когда она пошла его искать. И потом она сразу же стала звать на помощь. У нее не было времени, чтобы нанести удар и вынести вещи. Из колодца она могла их забрать, но не она их туда положила. Как я понимаю, вы ведете к тому, что все это было задумано двумя сообщниками?
- Да, замешаны двое. Один нанес удар, украл и припрятал вещи, другая достала их ночью и перенесла в укромное место. Одна убила вымогателя, как только он о себе заявил, другой убрал ночью тело и пустил по течению. Да, конечно! Их было двое.
- Кто же этот второй? Можно предположить, что брат и сестра, оба натерпевшись от скупости старшего поколения, договорились сообща завладеть богатством, до которого их не допускали; и Даниэль ведь действительно где-то шатался ночью и очень скрытничает на этот счет. Хотя его история про то, что он был в постели замужней женщины, звучит вполне достоверно, я продолжаю за ним приглядывать. Он тоже мог соврать, даром что пустозвон.
- Про Даниэля я не забыл. Но согласитесь, что из всех Даниэль самый маловероятный сообщник, на котором Сюзанна могла бы остановить выбор.
И вдруг, в каком-то внезапном озарении, Кадфаэль вспомнил разные незаметные мелочи, на которые он не обратил сначала внимания. Отдельные слова, которые передала ему Раннильт: как Джулиана странно похвалила внучку за бережливость, упомянув при этом, что у нее сохранилось целых полгоршка толокна, хотя миновала Пасха, и горькие, дерзкие вопросы Сюзанны: "Может быть, у вас уже припасено для меня местечко? В монастыре, например", после которых старушка вскрикнула и упала с лестницы...
Нет, постой-ка! Там было что-то еще! Он вдруг увидел эту картину. Старуха наверху лестницы, единственный огонек лампы в ее руках; падающий сверху свет, в котором так четко обрисовывалась фигура Сюзанны, - свет, который преувеличенно оттеняет все выпуклости и впадины... Вот оно! Старуха ее разглядела, вскрикнула, схватилась за грудь, а затем упала с лестницы, выронив предательскую лампу. Каким-то образом она прознала о том, что случилось, и вышла ночью, чтобы один на один встретиться со своей единственной достойной противницей. Джулиана тоже, как видно, заметила порванную юбку с полинялым подолом и сама, не говоря никому, сопоставила разные факты. Как она рассказывала, она втихомолку оставила себе вторую связку ключей и прибавила, что они ей еще пригодятся, прежде чем она отдаст их. А главное, ее последние слова: "Но несмотря ни на что... я бы хотела... подержать моего правнука..." Слова, которые он только сейчас по-настоящему понял!
- Нет! Теперь я понимаю! Ничто уже не могло ее удержать. Мужчина, с которым она вступила в сговор, чтобы совершить кражу, не был ей родственником и никогда не мог им стать, этого бы не допустила ее семья. Их планы были вынужденными. Эти двое задумали сбежать вместе, как только подвернется удобный случай, и начать жизнь где-нибудь подальше от этого города. Скупой отец не давал ей приданого, она взяла его сама. Не знаю, как зовут этого человека, но все же знаю, кто он такой: он ее любовник. Более того, она ждет от него ребенка.
Глава двенадцатая
Пятница, ночь
Не дав Кадфаэлю договорить последние слова, Хью уже вскочил на ноги.
- Если верно, что ты сейчас сказал, то после всего случившегося они уже не станут откладывать. Они и без того слишком долго ждали, как, впрочем, ей-богу, и я.
- Так ты сейчас туда? Я с тобой!
Брат Кадфаэль начинал беспокоиться за Раннильт. Ни о чем не подозревая, она проговорилась о таких вещах, которые для нее звучали совершенно безобидно, зато для ее слушателей они означали большую опасность. Лучше всего поскорее забрать оттуда Раннильт, пока Сюзанне не показалось, что та может нарушить ее планы. Очевидно, Лиливин испугался того же; он торопливо выскочил из темного уголка, где сидел, и поймал за рукав Кадфаэля, прежде чем он и Хью успели выйти из монастыря.
- Сэр! Я ведь теперь свободен? Мне не нужно больше прятаться? Тогда возьмите меня с собой! Я хочу забрать мою девушку из этого дома. Я хочу, чтобы она была со мной. Что, если они вдруг испугаются, подумав, что она слишком много знает? Вдруг они что-то сделают? Я иду с вами, чтобы забрать ее, а со мной уж будь, что будет!
Хью дружески похлопал его по плечу.
- Пошли! Ты можешь идти куда хочешь. Ты свободен, как птица. Я скажу это моим людям и позабочусь, чтобы они обеспечили твою безопасность. А завтра об этом узнает весь город.
Когда Хью пришел к дому Аурифаберов и сержант громко постучал в дверь, ни в одном окне не светился огонь. Все домашние уже улеглись спать, и их долго не могли добудиться. Покойную Джулиану, наверное, уже облачили в саван, и она дожидалась, когда ее положат в гроб.
Первой наконец проснулась Марджери; спустившись вниз, она спросила дрожащим голосом сквозь закрытую дверь, кто пришел и зачем, мол, пожаловали в такой поздний час. По требованию Хью она отворила, неприятно удивленная тем, что Сюзанна, которая спала внизу, не вышла на стук и заставила ее спуститься. Однако очень скоро всем стало ясно, что, сколько ни стучи, Сюзанна все равно не услышит и что ее вообще нет дома. Комната ее была пуста, кровать стояла нетронутая, а в сундуке, в котором она держала свои платья, лежали только старые обноски.
Появление представителей власти во главе с помощником шерифа быстро подняло на ноги всех обитателей дома: сверху спустился Уолтер, недоверчиво моргая заспанными глазами, прибежал озабоченный Даниэль на помощь своей супруге, на другой стороне двора высунулся из двери Гриффин и растерянно вертел головой. Их компания производила удручающе жалкое впечатление, как будто они сразу измельчали, потеряв двух решительных предводителей; ни один из них не мог придумать, как тут быть, и они только растерянно переглядывались, словно ожидая, что сейчас из темной глубины холла вдруг выйдет Сюзанна.
- Моя дочь? - охрипшим голосом воскликнул Уолтер, беспомощно озираясь вокруг. - А разве она не здесь? Должна быть тут... Она была тут, как всегда... погасила, как всегда, свет... она всегда ложится последней. Да ведь и часу еще не прошло! Не может быть, что она исчезла!
Но Сюзанна исчезла. И как обнаружил Кадфаэль, который во время разговоров потихоньку ускользнул с фонарем, чтобы с заднего хода, спустившись по наружной лестнице, заглянуть в подвал, одновременно с ней исчез Йестин. Валлиец Йестин, человек без роду и племени, без денег и без положения, который и помыслить не смел о том, чтобы посвататься к дочке своего мастера, зная, что Сюзанну никогда не выдадут за него, даже теперь, когда она стала ненужной в качестве домоправительницы и вообще потеряла для семьи всякое значение!
Подвал тянулся во всю длину дома. Повинуясь внезапному побуждению, Кадфаэль отвернулся от пустой кровати и, освещая себе путь фонарем, прошел в ту сторону, которая выходила на улицу. Там оказалась узенькая лестница, ведущая в мастерскую. Открыв небольшую дверцу, он прямо перед собой увидел пустой сундук, в котором Уолтер хранил свои богатства. В эту ночь здесь не мелькала ничья тень, не прозвучало ни единого шороха, только мелькнул свет свечи, когда тихонько отворилась дверь.
Кадфаэль вернулся назад, поднялся по лестнице и вышел во двор; всего в нескольких ярдах чернел колодец. А справа была дверь, ведущая в комнатку Сюзанны, из которой она, пройдя несколько шагов, попадала на кухню; точно так же в нее мог входить молодой парень, после того как в доме все утихало.
Оба исчезли, как было задумано еще в прошлую ночь, когда побег пришлось отложить из-за смерти Джулианы. Решив тут же проверить другую мысль, Кадфаэль вошел в холл через комнату Сюзанны и попросил Марджери отпереть дверь кладовки. В углу он нашел большую кадушку, в которой Сюзанна хранила запас толокна. Кадфаэль приподнял крышку и посветил фонарем. На дне еще оставался довольно большой запас толокна: если постараться, под ним можно было спрятать внушительный сверток. Сейчас он был вынут, и кадушка оказалась наполненной едва лишь на четверть. Джулиана побывала здесь, воспользовавшись своими ключами, и оставила все так, как было, собираясь по заведенной привычке самостоятельно разобраться со своими близкими. Она все знала, но, вместо того чтобы объявить о своем открытии, промолчала. А эта неустрашимая девушка, кровь от крови старухи, невзирая на свое отчаянное положение, с железной выдержкой добросовестно ухаживала за бабкой, бестрепетно и без единой жалобы ожидая, как решится ее судьба! Одинаково сильные духом и в добре, и зле, ни та ни другая никого не щадили и ни у кого не просили пощады. Кадфаэль опустил на место крышку, вышел и запер за собою дверь. В холле царило общее смятение и неслись причитания; узнав, что их родственница заподозрена в таком гнусном преступлении, как грабеж в собственном доме, все страшно всполошились, и каждый старался всеми силами доказать свою добропорядочность. Уолтер отвечал на вопросы, заикаясь на каждом слове при одной мысли о таком вероломстве; он так терзался из-за пропажи своих денег, да еще по вине родной дочери, что у него язык заплетался от горя. Махнув на него рукой, Хью обратился к Даниэлю:
Кадфаэль вернулся назад, поднялся по лестнице и вышел во двор; всего в нескольких ярдах чернел колодец. А справа была дверь, ведущая в комнатку Сюзанны, из которой она, пройдя несколько шагов, попадала на кухню; точно так же в нее мог входить молодой парень, после того как в доме все утихало.
Оба исчезли, как было задумано еще в прошлую ночь, когда побег пришлось отложить из-за смерти Джулианы. Решив тут же проверить другую мысль, Кадфаэль вошел в холл через комнату Сюзанны и попросил Марджери отпереть дверь кладовки. В углу он нашел большую кадушку, в которой Сюзанна хранила запас толокна. Кадфаэль приподнял крышку и посветил фонарем. На дне еще оставался довольно большой запас толокна: если постараться, под ним можно было спрятать внушительный сверток. Сейчас он был вынут, и кадушка оказалась наполненной едва лишь на четверть. Джулиана побывала здесь, воспользовавшись своими ключами, и оставила все так, как было, собираясь по заведенной привычке самостоятельно разобраться со своими близкими. Она все знала, но, вместо того чтобы объявить о своем открытии, промолчала. А эта неустрашимая девушка, кровь от крови старухи, невзирая на свое отчаянное положение, с железной выдержкой добросовестно ухаживала за бабкой, бестрепетно и без единой жалобы ожидая, как решится ее судьба! Одинаково сильные духом и в добре, и зле, ни та ни другая никого не щадили и ни у кого не просили пощады. Кадфаэль опустил на место крышку, вышел и запер за собою дверь. В холле царило общее смятение и неслись причитания; узнав, что их родственница заподозрена в таком гнусном преступлении, как грабеж в собственном доме, все страшно всполошились, и каждый старался всеми силами доказать свою добропорядочность. Уолтер отвечал на вопросы, заикаясь на каждом слове при одной мысли о таком вероломстве; он так терзался из-за пропажи своих денег, да еще по вине родной дочери, что у него язык заплетался от горя. Махнув на него рукой, Хью обратился к Даниэлю:
- Скажите, куда, по-вашему, она могла направиться, если собралась в дальний путь, чтобы поскорее оказаться там, где бессильны наши законы или где по крайней мере она была бы для нас за пределами досягаемости? Для этого им нужны лошади. Есть ли у вас лошади, которыми они могли воспользоваться?
- Есть, только не здесь в городе, - ответил бледный и растрепанный Даниэль. Попав в переплет, этот смазливый парень смотрелся дурак-дураком. Но за рекой у нас есть свой выгон и конюшня. Отец там держит двух лошадей.
- В какой это стороне? Во Франквилле?
- Немного подальше по западной дороге.
- Туда-то, верно, ведет и наш путь, - сказал Кадфаэль, выходя из кладовки. - Там, внизу, нет на месте молодого валлийца, он исчез с кое-каким добром, которое пропало, и когда он перейдет границу Уэльса, то оставит с носом шропширского шерифа. А все, что он увез с собой, оттуда уже не вернешь.
Едва он закончил речь под возмущенные и недоверчивые возгласы Уолтера, который был вне себя от намека на столь греховный союз его дочери, как к ним со двора примчался трясущийся от волнения Лиливин.
- Я был на кухне - Раннильт там нету. Ее постель холодная, она оставила все свои вещи, ничего не взято... - Наверно, у Раннильт было так мало собственных вещей, что и забирать-то нечего, но Лиливин, у которого тоже не было ничего за душой, понимал, какая ценность даже то малое, что у нее было. - Они увели ее с собой!.. Они боятся, что она много знает и может рассказать. Эта женщина ее увела! - закричал он, бросая вызов обитателям дома, представителям закона и всему свету. - Она уже убила человека и снова убьет, если решит, что это необходимо. Куда они отправились? Я их догоню!
- Мы все хотим их догнать, - сказал Хью и повернулся к Уолтеру Аурифаберу. Ничего, пускай отец помучается из-за родной дочери, как этот влюбленный мучается из-за своей возлюбленной! Пускай пострадает за свою плоть и кровь или за свое богатство! - Вы, сэр, поедете с нами! Вы сказали, что она опередила нас только на час и вышла из дому пешком. Собирайтесь, мы поскачем верхом. Я послал в замок за лошадьми, они, наверно, уже дожидаются нас на улице. Вы лучше всех знаете дорогу к вашей конюшне, проводите нас туда побыстрее!
Темная ночь едва спустилась на землю, поэтому то и дело попадались неожиданные пятна света: то блеснет своей гладью река, то стена дома, сложенного из светлого камня, то цветущий куст или рассеянные в тени деревьев белые звездочки ветреницы. Две женщины вышли из Валлийских ворот и миновали мост, сторожа их не окликнули. Овейн Гуинеддский, грозный повелитель обширных валлийских земель, любезно воздерживался от вмешательства в братоубийственную войну, раздиравшую Англию. Хитроумно блюдя собственные интересы, он гостеприимно принимал беглецов, спасавшихся от его врагов, дарил дружбой тех, кто сообщал ему полезные сведения. Он не нападал на границы Шрусбери. Зато свои собственные границы он охранял зорко. Ночь была хороша, и хорош был час для беглецов, которые поскачут на запад, была бы только у них на чужой стороне защита родственников!
Двумя тенями проскользнули они через Франквилль, и Сюзанна повернула на запад; они вышли на полевую тропинку, которая не уклонялась далеко от реки. Из двух узлов Сюзанна сама несла меньший, но зато более увесистый. Другой, большой и неудобный, в котором были сложены ее хорошие платья, они тащили вдвоем, взявшись за него с двух сторон. Одной женщине было не справиться с таким громоздким узлом.
"Если бы не ты, - так сказала Сюзанна, - мне пришлось бы бросить дома половину моего имущества, а все это мне очень нужно".
- Далеко ли вы хотите успеть за одну ночь? - робко спросила Раннильт, у которой было так смутно на душе, что очень хотелось услышать доброе слово.
- Надеюсь выбраться за пределы этой страны. Здесь Йестин - ничтожный человек, а там, на родине, у него есть родня, свой дом. Там мы с ним будем в безопасности. Если поспешить, то к утру мы будем уже там, где нас никто не догонит. А ты не боишься, Раннильт, что забралась со мной так далеко от города глухой ночью?
- Нет, - отважно ответила Раннильт. - Не боюсь. Я желаю вам добра и счастья. Я рада, что вы унесли свое добро и не окажетесь без средств.
- Ты права, - согласилась с ней Сюзанна, и в ее голосе послышался странный всплеск, похожий на смешок. - Без гроша я не останусь. Ведь правда же, я заслужила свое будущее? Оглянись-ка назад, вон там виден наш городишко, похожий на кротовую кочку.
Город чернел в ночи плотным комом, по крепостной стене перебегали мерцающие блики, отброшенные на ее светлую поверхность серебристой лентой Северна, которая отделяла их от города.
- Прощальный взгляд, - сказала Сюзанна. - Теперь нам уже осталось недалеко. Тяжеленька ноша? Скоро ты ее скинешь.
- Совсем не тяжела, - ответила Раннильт. - Для вас я и не то бы сделала, если б это было в моих силах.
Тропинка, тянувшаяся через холмы и овраги, была ухабистой и разбитой, но Сюзанна хорошо ее знала и ступала уверенно. Справа темнел холм, покрытый лесной порослью, от которой веяло благоуханной свежестью, слева простирались поля, сбегающие к переливающемуся серебром, тихо журчащему Северну. Впереди в темноте показались смутные очертания крыши, возвышавшейся над зарослями кустов, с севера к строению подступали изрытые оврагами холмы, а с юга привольно раскинулось мирное пастбище.
- Вот мы и пришли, - сказала Сюзанна и прибавила шагу.
Раннильт еле поспевала за ней, следя за тем, чтобы мешок не перевешивал с другой стороны.
Строение, выступавшее из темноты, было не очень велико, но сложено из могучих бревен и было достаточно высоким, чтобы над конюшней мог разместиться сеновал. Дверь была настежь распахнута, из душной тьмы тянуло запахом лошадиного пота и сена; когда они подошли ближе, на них пахнуло сухим и теплым воздухом. В проеме неясной тенью замаячила мужская фигура, мужчина напряженно прислушивался, не раздадутся ли шаги. Он тотчас же узнал поступь Сюзанны и вышел ей навстречу с распростертыми объятиями, она выпустила свой край узла, который они несли вместе с Раннильт, и тоже бросилась к нему. Раннильт осталась стоять, держа брошенный Сюзанной узел. Она задрожала, точно под ней заколебалась земля, при виде немого объятия, в котором сплелись эти двое, изо всех сил сжимая друг друга. Один-единственный раз она сама тоже испытала искру этого пожирающего пламени! Она зажмурилась и так стояла, дрожа всем телом.
Они разняли объятия так же молча и резко, как сошлись в них при встрече. Йестин взглянул из-за плеча Сюзанны и сумрачно посмотрел на Раннильт.
- Зачем ты привела с собой девчонку? Для чего она нам?
- Зайдем-ка в дверь, - ответила Сюзанна. - Сейчас я тебе скажу. Ты оседлал коней? Нам надо спешить.
- Я как раз это делал, когда услышал тебя.
Он взял узел с одеждой и скрылся с ним во мраке конюшни; Раннильт робко пошла следом, слишком хорошо понимая, насколько она здесь лишняя. Йестин затворил двери, но не стал запирать на щеколду.