А совсем рядом с тем местом, где на открытом огне поджаривались гуси, находился помост для нанимающихся на работу. Мне было стыдно на него смотреть. Там уже стояло несколько человек, казавшихся жалкими и подавленными — и не удивительно. Кому понравится выставлять себя напоказ. И подумать только — мне, Керенсе Карли, придется стать с ними рядом. Я подумала, что всю оставшуюся жизнь буду ненавидеть запах жареных гусей. Мне казалось, что вокруг все смеются; солнце нещадно палило, и я разозлилась на весь белый свет.
Но я дала бабушке слово, что найду работу. Нельзя же теперь вернуться и сказать, что в последний момент у меня не хватило мужества. Мне, здоровой и сильной, невозможно было вернуться и стать им обузой.
Решительно подойдя к помосту, я поднялась по шатким деревянным ступенькам сбоку; и вот я стою среди тех, кто ищет работу.
Будущие наниматели с интересом рассматривали нас, прикидывая наши возможности. Среди них я увидела и фермера Пенгастера. Если б он меня взял, было бы совсем неплохо. Он, говорят, хорошо относится к своим работникам, и я смогла бы кой-чего и домой приносить. Возможность бывать время от времени дома, разыгрывая из себя щедрую леди, значительно смягчила бы горечь моего положения.
И тут я увидела двоих, заставивших меня в смятении отшатнуться. Я узнала дворецкого и экономку из аббатства. Их могло привести на ярмарку прямо к помосту только одно. Мне стало страшно. У меня была давняя мечта, что когда-нибудь я стану жить в аббатстве Сент-Ларнстон; я жила этой мечтой, ведь бабушка Би говорила мне, что если у тебя есть мечта и ты делаешь все, что можешь, чтобы она сбылась, то со временем она почти наверняка сбудется. И теперь я увидела, что моя мечта может сбыться очень легко: но я буду жить в аббатстве в качестве прислуги!
Сотни картин замелькали в моей голове. Я представила себе, как молодой Джастин Сент-Ларнстон высокомерно отдает мне распоряжения; как Джонни ухмыляется, напоминая мне, что я всего лишь прислуга; как Меллиора приходит на чай к Сент-Ларнстонам, а я стою там в наколке и передничке, чтоб их обслуживать. Я представила себе, как туда придет Ким. Пришло мне в голову и еще кое-что. С тех пор как бабушка доверилась мне в тот день в лесу, я много думала о сэре Джастине, что доводится отцом нынешнему. Они были похожи друг на друга, а я похожа на бабушку. Вполне возможно, что то, что случилось с бабушкой, может случиться и со мной. Я сгорала от ярости и стыда при одной мысли об этом.
Они приближались, о чем-то деловито разговаривая, потом стали тщательно разглядывать девочку примерно моих лет. Что, если они пройдут вдоль ряда? Что, если они выберут меня?
Я боролась с собой. Не сбежать ли мне с помоста домой? Я представила себе, как объясняю все бабушке. Она бы поняла. Ведь вообще это я, а не она, решила, что надо сюда пойти.
И тут я увидела Меллиору — такую элегантную и свеженькую в розовато-лиловом льняном платьице — юбочка с оборочками и аккуратно облегающий лиф, ворот и рукава отделаны кружавчиками, — в белых чулках и черных башмачках с ремешками; из-под соломенной шляпки выглядывали светлые волосы.
В тот же миг она увидела меня, и я не успела отвернуться. Она быстро подошла, глядя встревоженно, и стала прямо передо мной.
— Керенса? — тихо произнесла девушка.
Я разозлилась, что она видит мое унижение, да и как было мне любить ее — такую аккуратненькую, чистенькую, свеженькую, элегантную — и свободную.
— Ты нанимаешься?
— Да вроде, — неохотно буркнула я.
— Но… раньше ты не нанималась?
— Времена нелегкие, — пробормотала я.
Те двое из аббатства приближались. Дворецкий уже смотрел на меня заинтересованным, прикидывающим взором.
На лице Меллиоры появилось взволнованное выражение, она сделала вдох и быстро-быстро заговорила, словно боясь, что не поспеет.
— Керенса, мы как раз ищем кого-нибудь. Ты пойдешь в дом священника?
Это было спасением. Моя мечта не обернется горечью. Я не войду в аббатство Сент-Ларнстон с заднего крыльца. Если бы случилось так, то моей настоящей мечте не сбыться бы никогда.
— В дом священника? — запинаясь, спросила я. — Так… ты пришла нанимать?
Она с готовностью закивала.
— Да, нам нужно… кого-нибудь. Когда ты можешь приступить к работе?
Дворецкий Хаггети подошел совсем близко. — Доброе утро, мисс Мартин.
— Доброе утро.
— Рад вас видеть на ярмарке, мисс. Мы тут с миссис Роулт хотим подыскать пару девчонок на кухню. — Теперь он смотрел на меня. — Это вроде подходящая, — сказал он. — Как тебя зовут?
Я гордо вскинула голову.
— Вы опоздали, — сказала я. — Меня уже наняли.
Во всем происходящем в тот день было что-то нереальное. У меня было впечатление, что это не взаправду, что я скоро проснусь на нашей полке, мечтая, как всегда, или смеясь вместе с бабушкой Би.
Но я действительно шла рядом; с Меллиорой Мартин, и она только что наняла меня на работу в дом священника — она, моя ровесница.
Мистер Хаггети и мисссис Роулт были настолько поражены, что только рты разинули, когда Меллиора вежливо попрощалась. Они глазели нам вслед, и я слышала, как миссис Роулт пробормотала:
— Нет, ты видел что-нибудь подобное?
Бросив взгляд на Меллиору, я ощутила смутную тревогу, почувствовав, что она начинает жалеть о своей поспешности. Мне стало ясно, что она пришла на ярмарку вовсе не нанимать прислугу, а действовала, поддавшись порыву, чтобы спасти меня от работы в аббатстве, так же как раньше пыталась спасти от поддразнивания мальчишек, когда увидела меня в стене.
Тогда я спросила:
— Это ничего?
— Что?
— Что ты меня наняла?
— Все будет в порядке.
— Но…
— Справимся, — сказала она; она была такой хорошенькой, когда улыбалась, а непокорный огонек в ее глазах делал ее еще симпатичнее.
На нас оборачивались, пока мы шли сквозь толпу, мимо бродячего торговца, громко хвалившегося, что от бутылочки его снадобья все болезни как рукой снимет; мимо жарящегося гуся и ларька со сладостями. Какой контраст мы представляли собой! У нее совсем светлые волосы, а у меня жгуче-черные; она вся такая аккуратная, а я хоть и чистая, потому что накануне постирала платье и вымыла голову, но бедно одетая; у нее такие блестящие черные башмачки, а я босиком. Но никому не пришло бы в голову, что она наняла меня на работу.
Меллиора подвела меня к краю поля, на котором располагалась ярмарка. Там стояла лошадка, запряженная в двуколку, принадлежавшую, как я знала, священнику. Впереди сидела немолодая гувернантка, которую я часто видела вместе с Меллиорой.
Когда мы подошли, она повернулась к нам и сказала:
— Боже мой, Меллиора! Что это значит?
Я так поняла, что «это» относилось ко мне, и я гордо подняла голову и устремила на гувернантку как можно более надменный взгляд.
— Ах, мисс Келлоу, мне необходимо объяснить… — начала Меллиора смущенной скороговоркой.
— Действительно, необходимо. Будьте любезны объясниться.
— Это Керенса Карли. Я ее наняла.
— Вы… что?..
Я укоризненно посмотрела на Меллиору. Если она зря тратит мое время… если она играет и притворяется… если все это было задумано как забавная шутка…
Она покачала головой. Какая удивительная способность читать мои мысли!
— Все в порядке, Керенса, — сказала она. — Предоставь это мне.
Меллиора разговаривала со мной как с подругой, а не как с нанятой служанкой. Пожалуй, она бы мне даже нравилась, если б не горькая зависть. Я-то воображала себе, что дочь священника глупенькая, кроткая, скучная. Это оказалось неправдой. У Меллиоры хватало силы духа, как мне впоследствии предстояло обнаружить.
Пришел ее черед проявить надменность, и ей это прекрасно удалось.
— Садись, Керенса. Мисс Келлоу, прошу вас, отвезите нас домой.
— Но, Меллиора… — Настоящий дракон эта мисс Келлоу; на мой взгляд ей было уже далеко за сорок; губы поджаты, глаза злющие. Я ей в некотором роде даже сочувствовала, потому что при всем ее повелительном тоне она была всего лишь прислугой.
— Это, — возразила Меллиора, по-прежнему в роли надменной молодой леди, — подлежит обсуждению только с моим отцом.
Мы затряслись по дороге в Сент-Ларнстон; ни одна из нас не проронила ни слова, пока, миновав глиняные домики и кухню, мы не подъехали к серой церкви с высокой колокольней и кладбищем с покосившимися надгробьями. За кладбищем стоял дом священника.
Мисс Келлоу подъехала к дверям, и Меллиора сказала:
— Пойдем, Керенса.
Я вышла вместе с ней, и мисс Келлоу направила двуколку к конюшие.
— Ты не имела никакого права меня нанимать, верно? — спросила я.
— Конечно, имела, — возразила Меллиора. — Если б я не сделала этого, пришлось бы тебе отправиться в аббатство, а ты туда так не хотела.
— Откуда ты знаешь?
— Конечно, имела, — возразила Меллиора. — Если б я не сделала этого, пришлось бы тебе отправиться в аббатство, а ты туда так не хотела.
— Откуда ты знаешь?
Она улыбнулась.
— Догадалась.
— А почем ты знаешь, может, мне и здесь быть не захочется?
— Ну конечно, захочется. Мой отец лучше всех на свете. В этом доме всякий будет счастлив. Только мне надо будет ему все объяснить.
Она заколебалась, не зная, что делать со мной. Потом сказала:
— Пойдем.
Она распахнула дверь, и мы вошли в большую переднюю. На дубовом сундуке стояла низкая ваза с нарциссами и анемонами. В углу тикали старинные часы, а прямо напротив двери уходила наверх широкая лестница.
Меллиора поманила меня за собой, и мы поднялись по лестнице. Наверху она быстро открыла какую-то дверь.
— Подожди у меня в спальне, — сказала она, — пока я тебя не позову.
Дверь захлопнулась, и я осталась одна. В такой комнате мне раньше не доводилось бывать. Большое окно обрамляли голубые занавески, а кровать была покрыта голубым покрывалом. На стенах висели картины и бледно-голубые сердечки на розовой бумаге. Но больше всего меня поразил небольшой книжный шкафчик у кровати. Какие книги читала Меллиора! Они вернули меня на землю, к пропасти, лежавшей между нами, и я, повернувшись к ним спиной, стала глядеть в окно. Передо мной простирался сад; размером с пол-акра, с газонами и клумбами. В этом саду трудился сейчас его преподобие отец Чарльз Мартин, отец Меллиоры. Я увидела, как появилась Меллиора; она подбежала прямо к отцу и начала что-то говорить с очень серьезным видом. Я жадно наблюдала, зная, что решается моя участь.
У его преподобия вид был слегка ошарашенный. Меллиора выглядела воодушевленной. Они спорили; она взяла его за руку и продолжала что-то горячо говорить. Она его упрашивала. Интересно, почему она так старается.
Я видела, что победа на ее стороне; священник ни в чем не мог отказать своей милой дочке.
Он послушно кивнул, и они вместе пошли к дому. Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге появилась Меллиора с торжествующей улыбкой на губах.
Его преподобие отец Чарльз подошел ко мне и сказал тем же голосом, каким читал проповеди:
— Так, значит, ты пришла сюда трудиться с нами, Керенса? Надеюсь, тебе тут будет хорошо.
2
Скоро я начала понимать, какую великолепную возможность дала мне Меллиора. Позднее со мной произошло немало странного, но тогда, в первый год моей жизни в доме священника, мне казалось, что ничего более интересного со мной никогда не случалось. Наверное потому, что я поняла: теперь появилась возможность приобщиться к другому миру.
Это Меллиора подарила мне такую возможность. Я чувствовала, что привлекаю ее так же, как и она меня. Она обнаружила во мне сильнейшее желание выбраться из ненавистной мне среды и пришла от этого в восторг.
Естественно, у меня появились и враги. Самым грозным из них была мисс Келлоу. Будучи сама дочерью приходского священника, она держалась надменно и постоянно пеклась о своем достоинстве, стремясь доказать, что только в силу сложившихся обстоятельств вынуждена зарабатывать себе на жизнь. Мисс Келлоу была по своему привязана к Меллиоре, но очень честолюбива, а я, у которой честолюбия тоже хватало с избытком, быстро подмечала его в других, Как и я, она была недовольна своим уделом и стремилась его улучшить. Кроме нее была еще миссис Йоу, кухарка и домоправительница, считавшая себя главой всей прислуги, включая и мисс Келлоу. Эти двое враждовали между собой, что было мне на руку, потому что хотя миссис Йоу и не могла, как она выразилась, хоть убей, понять, для чего меня взяли в дом, ее неприязнь ко мне была не такой сильной, как ненависть к мисс Келлоу, и временами она даже принимала мою сторону, просто чтобы досадить гувернантке. Конюх Том Белтер и его помощник Билли Томс были не прочь проявить ко мне благосклонность, и, хотя я не позволяла им фамильярничать, как Кит и Бесс, две горничные, тем не менее они не затаили против меня злобы и даже стали уважать меня за это. Кит и Бесс взирали на меня с некоторым трепетом, потому что я была внучкой бабушки Би, порой они расспрашивали меня про нее, просили ее совета в своих любовных делах или каких-нибудь травок для улучшения кожи. В этом я могла им помочь, облегчая себе тем самым жизнь, потому что в ответ они делали за меня кое-какую работу по дому.
Первые дни, проведенные в доме священника, я почти не видела Меллиору и полагала, что она, сделав свое доброе дело, сочла, что этого достаточно. Меня отдали в распоряжение миссис Йоу, которая, посетовав на ненужность моего присутствия, все же нашла мне работу. Я безропотно выполняла ее первые дни.
В тот самый первый день, когда Меллиора привела отца в свою комнату, я спросила, нельзя ли мне сбегать сказать бабушке, где я буду теперь жить, и легко получила разрешение. Меллиора прошла со мной на кухню и, собственноручно наполнив свежими продуктами корзинку, велела отнести ее моему бедному братику, упавшему с дерева. Так что я прибежала домой с рассказом о результатах моего стояния на помосте для найма на Трелинкетской ярмарке, вся переполненная воодушевлением.
Бабушка обняла меня, чуть не плача. Я ее такой никогда не видела.
— Священник хороший человек, — заявила она. — Лучше него во всем Сент-Ларнстоне никого не сыскать. И девочка у него хорошая. Тебе там будет славно, моя любушка.
Я рассказала ей о Хаггети и миссис Роулт и о том, как они меня чуть не наняли, и она посмеялась со мной вместе, когда я описала ей, как они были ошарашены, видя, что я ухожу с Меллиорой.
Мы распаковали корзинку, но я не съела оттуда ни кусочка. Это все вам, говорила я. Меня будут хорошо кормить в доме священника.
Уже одно это было похоже на сбывшуюся мечту. Разве я не мечтала, как буду разыгрывать из себя щедрую леди?
Мое возбуждение поулеглось за те первые несколько дней, когда я не видела Меллиоры и занималась тем, что чистила горшки и кастрюли, поворачивала вертел, мыла и резала овощи или подтирала полы. Зато кормили тут хорошо. Никакого «голубого неба с утопленниками». Но помню, что тогда я услышала высказывание, поразившее меня. Я отчищала плиточный пол в холодном чулане, где хранились масло, сыр и молоко, когда в кухню пришел Белтер поболтать с миссис Йоу. Я услышала, как он звучно ее чмокнул, от чего насторожилась еще больше.
— Ну вот что, парень, перестань, — хихикая, сказала миссис Йоу. Он не перестал, и послышались возня и шумное дыхание.
Потом она сказала:
— Сядь-ка, и полно баловать. Тебя могут увидеть девчонки. Негоже им знать, каким ты бываешь, господин Белтер.
— Не, пусть это лучше будет наш маленький секрет, миссис Йоу.
— Ну, хватит, хватит… А потом:
— Ты знаешь, что у нас тут теперь девчонка бабушки Би?
— Ага, видел, как же. Пальца ей в рот не клади, это уж точно.
— Так-то оно так, но вот чего не пойму, хоть ты тресни, зачем ее сюда взяли? Видит Бог, священнику и так нелегко столько народу прокормить. А они еще эту сюда притащили — а уж за столом-то она своего не упустит. Добро бы работала как следует.
— Значит, дела неважнецкие?
— Ох, ну будто ты не знаешь, что, коли у священника заведется пенни, он тут же отдаст кому-нибудь два.
Они скоро нашли для разговора предмет поинтереснее состояния дел священника, но я все думала и думала об этом, протирая пол. Мне все тут казалось просто роскошным, и было странно узнать, что в таком доме может оказаться трудно свести концы с концами.
Я не поверила этому. Слуги просто зря болтают.
Не пробыв и недели в доме священника, я сделала первый шаг к исполнению своей великой мечты.
Меня послали прибрать в комнате Меллиоры, пока она занимается с мисс Келлоу в библиотеке. Едва очутившись одна в комнате, я подошла к шкафу и раскрыла одну из книг. В ней были картинки с подписями. Я уставилась на них, пытаясь понять, что они значат. Я чувствовала гнев и бессилие, словно узник, сидящий в тюрьме в то время, как в мире происходят важные события.
Я думала, сумею ли научиться читать, если возьму одну из книг, буду смотреть в нее, узнавать очертания букв, копировать и запоминать их. Я совершенно забыла об уборке. Усевшись на пол, я вынимала одну книгу за другой, пытаясь сравнением букв понять, что они могут значить. Так я и сидела, когда в комнату вошла Меллиора.
— Что ты делаешь? — требовательно спросила она.
Я быстро захлопнула книгу и ответила:
— Прибираю твою комнату.
Она рассмеялась.
— Ничего подобного. Ты сидела на полу и читала. Что ты читала, Керенса? Я не знала, что ты умеешь читать.
— Ты смеешься надо мной, — закричала я. — Перестань! Не думай, что если наняла меня на ярмарке, значит, купила!
— Керенса! — надменно сказала она, как говорила тогда с мисс Келлоу.