Мачеха для Золушки - Нина Васина 7 стр.

Мачеха

Через шесть часов после разговора с полковником Кнуром Медея вышла из самолета в парижском аэропорту. Она бы справилась и раньше – представители российского консульства и английской разведки избавились от ее присутствия в Англии с нервозной поспешностью предотвращения эпидемии. Но Медея решила поскандалить из-за выставленного ей счета по поводу выведения из строя электроники в гостинице. Ничего получилось, стало легче. И вот, устроившись наконец с чашечкой кофе разглядывать за огромным стеклом открытое покатое пространство – ей всегда казалось, что взлетные полосы аэродрома уходят за округлившийся горизонт, – Медея услышала русскую речь. И не просто речь – настоящий, можно даже сказать эксклюзивный, мат. Не поворачиваясь, она слушала перепалку четверых мужчин, один из которых боялся летать. Если отбросить эксклюзив, то из оставшихся слов складывалась такая картина. Трус требовал плыть на лайнере до Колона, [1] а оттуда уже добраться в Каракас. Ситуация осложнялась тем, что у кого-то из четверки не было панамской визы. Огромный и самый малоразговорчивый мужик вклинился в ругань и доходчиво пробовал объяснить трусу, что «Питер уже пролетел», а на вопрос: – Почему?! – заметил, что они в Париже. А в Колон нужно было плыть из Питера. А из Парижа – лететь в Каракас. А в Колон – только из Питера, но плыть… А у Вольдемара нет панамской визы. А в Каракас – лететь, но только из Парижа. Тут Медея не выдержала и обернулась.

Трус был в стельку пьян и не понимал разницы между городами на букву П.

Отец

– Нас не пропустят в самолет, – заметил Вольдемар, поддерживая Шурупа под левую руку. Они находились в огромном полупустом зале парижского аэропорта.

– Когда это пьяных в стельку русских спасателей не пускали в самолет?! – возмутился Абакар, поддерживающий Шурупа под правую руку.

Таким образом они поставили товарища на обе ноги и следили, чтобы тот не подгибал колени.

На полу рядом с мужчинами стояли четыре огромные дорожные сумки.

– Мы сейчас не спасатели, мы летим к друзьям, – многозначительно пошевелил бровями самый могучий из четверки.

– Филимон, ты мне друг? – решил уточнить Шуруп.

– Я тебе – друг, соратник и брат, и я тебя уважаю, – предотвратил дальнейшие выяснения Филимон.

Вольдемар – высокий худощавый блондин с носатым лицом принципиального эстонца дернул плечом и потер сзади шею ладонью – он почувствовал чей-то пристальный взгляд, как легкий укус насекомого.

Обернувшись, что оказалось не очень удобно – пришлось всей троице слегка перегруппироваться, Вольдемар застыл под изучающим женским взглядом. Почувствовав неладное, Абакар и Филимон тоже посмотрели на женщину.

Она сидела у стойки бара на высоком стуле, а ноги при этом исхитрилась переплести вокруг одной из ножек столь невероятно, что отследить их причастность к длинному гибкому телу было сложней, чем выбраться из лабиринта. Платиновый парик, открытое облегающее платье, не оставляющее сомнений, что из белья на ней присутствуют только трусики, и выступающие ягоды сосков сквозь вишневую ткань.

– Мадам!.. – выдохнул свой восторг Вольдемар и тут же решил исправить бестактность: – …уазель! Мадемуазель, коман са ва?

– Где?.. – очнулся задремавший было на весу Шуруп.

– Отвали, – спокойно сказала Медея, отворачиваясь.

– Как это – отвали?.. – забормотал Вольдемар. – Русская? А какого хрена тогда глазки строила?

– Не разговаривай с ней, – предупредил Абакар. – Ты что, не видишь, где она и кто – мы?

– Нет, но она же строила!..

Вольдемар был самым молодым из четверки – ему недавно исполнилось тридцать пять.

Абакар испугался женщины у стойки до небольшого столбняка, поэтому некоторое время Вольдемар не мог тащить за собой Шурупа – Абакар цеплялся за него, как за якорь, чтобы не сойти с места.

– Филимон, – попросил Вольдемар здоровяка, – подержи!..

И с открытым ртом смотрел потом, как Филимон идет к стойке, проигнорировав его просьбу.

Остановившись рядом с женщиной, Филимон нагнулся и рассмотрел длинную узкую лодочку на ее ноге. На какой именно, он так и не смог определить в их сложном переплетении.

– Чумовые у тебя ноги, – выдал Филимон первый комплимент. – И лодыжки, как у горной козы.

Это был второй комплимент. Женщина закрыла глаза.

– Это ты от удовольствия или от раздражения зажмурилась? – уточнил он, задумчиво разглядывая ее лицо.

Женщина распахнула глаза и уставилась на него расширенными зрачками в зеленых озерцах.

– Бутылки такие раньше были, – заметил Филимон, ткнув перед собой указательным пальцем. – Из зеленого стекла. Это ведь линзы?

Женщина кивнула. Медленно, многозначительно.

– А волосы? Ты ведь брюнетка. Угадал?

Медея сняла парик.

– Ох, ё!.. – вскрикнул Вольдемар и выронил левую часть тела Шурупа. Шуруп провис, Абакар не стал его устанавливать, опустил на сумки.

– Мне нравится, – серьезно кивнул Филимон, изучив форму женского черепа. – Я думал – что у тебя с лицом не так? Теперь понял – бровей нет. Лицо, которое потрясно выглядит без волос и без бровей, многого стоит. Куда летишь?

– В Марракеш, – честно ответила Медея.

– Скоро?

Медея посмотрела на лежащий перед ней на стойке телефон.

– Через тридцать три минуты закончится посадка.

– Пошли, погуляем? – Филимон кивнул на окно. Поскольку женщина никак не отреагировала, он покопался во внутреннем кармане легкой куртки и достал коробочку. Открыл ее. Огромный бриллиант в платиновой оправе. От малейшего движения камень ловил в себя свет и тут же разбрызгивал его фейерверком.

Медея посмотрела на кольцо, потом – на людей вокруг, потом – сквозь стекло на крошечные самолетики внизу, подалась к мужчине и тихо спросила:

– Ты что, идиот?

– Это «да» или «нет»? – уточнил Виктор Филимонович Лушко, которого близкие друзья называли Филимоныч, а чаще – Филимон.

– В каком смысле? – Медея с удивлением обнаружила, что нервничает.

– Ты можешь не спешить с ответом, подумай. Я мужик надежный. Бриллиант этот совершенно законный – у меня есть сертификат.

– Чего у тебя есть? – не верила ушам Медея.

– Сертификат. Я его купил на аукционе. Это якутский алмаз. Видишь, он достаточно большой, и у него есть имя. Витязь. Где ты остановишься в Марракеше?

– Ты так хорошо знаешь Марракеш?

– Не очень хорошо. Но я тебя найду.

– Ты меня найдешь в Марракеше? – не скрыла удивления Медея. Она могла поклясться, что никакой разведке мира не удалось бы собрать эту совершенно естественную четверку придурков и подставить ее, Медею, под подобную слежку, а уж какому-то полковнику Кнуру – подавно!..

– Я тебя в любом месте найду, если ты возьмешь это кольцо. Примерь.

Невозмутимость и уверенность здоровяка уже не ошеломляли – скорей нервировали ее. Пора сматываться, а то, чего доброго, процесс обручения состоится немедленно.

– Мне пора. – Медея расплела ноги и встала.

– Можно я кое-что измерю? – Филимон присел и выжидающе посмотрел на нее снизу. – Я аккуратно.

И на полсекунды обхватил ее левую лодыжку пальцами. Выпрямился и уважительно хмыкнул.

– Это рекорд. Возьми кольцо. Оно очень дорогое. Если передумаешь, обратно не потребую. Останется на память о докучливом мужике, который измерил твою щиколотку.

Медея разозлилась. До окончания посадки десять минут. Если это наглая слежка полковника Кнура!.. А если – нет?

– Давай свое кольцо.

На безымянный палец оно было чуть велико. На средний, которым она напоминала Кнуру о последнем своем задании в ранге секретного агента – маловато, но терпимо.

– Спасибо, – от души, прижав ладонь к груди, поблагодарил ее Виктор Филимонович.

– Ну что? – спросил Абакар.

– Нашел, – коротко ответил Филимон, глядя вслед женщине.

Она шла – высокая, невероятная, как инопланетянка, помахивая париком в левой руке. Не было ни одного человека, который бы не обернулся.

– Что, вот так просто? Столько лет искал, искал, а тут – нашел? – Абакар нервничал, он с первого взгляда испугался этой женщины.

– Помнишь, мы с тобой охотились на Балканах. Ты подстрелил дикую козу.

– Я подстрелил заблудившуюся овцу! – возразил Абакар.

– Это в другой раз. Это когда мы выехали на землетрясение. А тогда – козу. Красивая была коза. Такая… настоящая, понимаешь?

– Не понимаю. Настоящая коза. А какие еще козы бывают? Искусственные, что ли?

– Ее ножки лежали на траве, и я почему-то подумал тогда о женщине.

– Это нормально, – внедрился в беседу Вольдемар. – У них там пастухи, когда захотят женщину, всегда смотрят на козу. Ненормально, что ты бабу клеишь, обмеривая ее щиколотку.

– Учись! – хлопнул его по спине Абакар. – А то – «мадамаузель»!

– Нет, ты прикинь, – развеселился и Вольдемар, – как она парик так – ширк! – и стянула. Поговорили бы подольше – и линзы вынула бы.

– Я подстрелил заблудившуюся овцу! – возразил Абакар.

– Это в другой раз. Это когда мы выехали на землетрясение. А тогда – козу. Красивая была коза. Такая… настоящая, понимаешь?

– Не понимаю. Настоящая коза. А какие еще козы бывают? Искусственные, что ли?

– Ее ножки лежали на траве, и я почему-то подумал тогда о женщине.

– Это нормально, – внедрился в беседу Вольдемар. – У них там пастухи, когда захотят женщину, всегда смотрят на козу. Ненормально, что ты бабу клеишь, обмеривая ее щиколотку.

– Учись! – хлопнул его по спине Абакар. – А то – «мадамаузель»!

– Нет, ты прикинь, – развеселился и Вольдемар, – как она парик так – ширк! – и стянула. Поговорили бы подольше – и линзы вынула бы.

Повозившись на сумках, в разговоре решил поучаствовать и Шуруп:

В самолете Вольдемар взял полистать яркие журнальчики и…

– Отстань, – отмахнулся Филимон, не открывая глаз. – Спи уже наконец. Или прими еще грамм шестьсот, как Шуруп.

– Нет, ты глянь, кому сунул свой маячок!

Фотографию Медеи рассматривали втроем. Шуруп предупредил, что в самолет его смогут затащить только бездыханным, именно таким, почти без признаков жизни, он сейчас лежал в кресле напротив.

– А камушков, камушков на ней! – прошептал Абакар. – А ты со своим перстнем…

– Во-первых, камушки не ее, – по-деловому подошел к этому вопросу Вольдемар, – она их только на показ надевает, а во-вторых, приманка сработала. Я говорил – любая баба возьмет это кольцо? Выбирай самую лучшую – возьмет. Говорил?

– Думай о деле, – посоветовал Виктор Лушко, вырывая страницу из журнала, а сам журнал забросил в стойку на колесиках.

Вольдемар заметил, что нужно было вырвать и следующую – там ее параметры.

– Чего? – не понял Абакар.

– Размеры, рост, объемы всякие.

– Там есть объем ее щиколотки? – уточнил Виктор Лушко.

– Не думаю… – засомневался Вольдемар.

– Думай о деле! – повысил голос начальник.

– Да какое дело? Забрать Кузю в аэропорту и сесть на ближайший самолет обратно! Смешно даже.

– Ничего смешного, – вздохнул Абакар. – Если Горгона сказала, что Кузя – покойник, значит, ему не жить.

– Я с Кузей в один самолет не сяду, – отреагировал вдруг очнувшийся Шуруп.

– Налейте нашему другу еще водки! – потребовал Вольдемар у стюардессы.

Шуруп, выглянув в иллюминатор, от водки отказался и потребовал спасательный жилет.

– Я слышу – он там! Я слышу, как он шуршит камушками и пожирает падаль! А потом катает кости туда-сюда, пока они совсем не очистятся! – выдал Шуруп на прекрасном английском с исступлением драматического актера.

– Кто? – опешила стюардесса.

– Океан! Великий и могучий… – и для пущей важности он еще процитировал Байрона.

Что и говорить, если бы не ужас Шурупа перед высотой, цены бы этому полиглоту не было. Хотя цена ему и так была неизмерима – Шуруп без проблем просачивался в самые немыслимые отверстия и щели.

Виктор Лушко попросил стюардессу подобрать им обратный рейс из Каракаса. Та, заученно улыбаясь, поинтересовалась, зачем такой хорошей компании так странно проводить много-много времени – летать туда-обратно? Вольдемар, тут же принявший стойку, стал объяснять некоторые особенности лечения боязни высоты у русских мужчин при помощи затяжных полетов над водным пространством.

Мертвец

Приземлившись и получив свой багаж, четверка соратников долго рассматривала на выходе из здания аэропорта толстого маленького индейца в свободных шортах, растоптанных шлепанцах, с круглой головой и плоским круглым лицом. Человечек этот держал палку с табличкой, на которой по-русски было написано «Кузя».

– Не нравится мне это, – занервничал Абакар и предложил пройти мимо как ни в чем не бывало, а с Кузей попробовать связаться по телефону.

Этого не понадобилось. Как только четверка обступила желтокожего субъекта с табличкой, появился сам Кузя. Индеец просто помогал ему сориентироваться. Наблюдая со стороны, Кузя должен был оценить обстановку: сколько человек прилетело, все ли ему знакомы. Филимон одобрил такую осторожность, хотя двигался и разговаривал Кузя очень нервозно.

– Это яномама, – сказал он, отбирая у человечка палку с табличкой.

Оказалось, так называют местных индейцев.

– Что-то вроде выживших аборигенов, – суетливо объяснял Кузя, успевая отдавать приказания своему помощнику на странном испанском.

Они вышли на площадь и с удивлением осмотрели средство передвижения Кузи – неопрятный грузовик с открытым кузовом. Причем яномама, осмотрев по-хозяйски что-то у кабины, сел за руль. Кузя предложил всем залезть в кузов и там поговорить. Вольдемар огляделся. От грузовика воняло. Неподалеку расположилась семья на чахлом газоне. Кивнув, соглашаясь, Филимон двинулся к газону. За ним потянулись соратники.

– А чего с инвентарем прибыли? Дело какое или проведать? Почему Шуруп такой синий? Он здоров? Тут можно подхватить жуткую заразу – не приведи господи! – Кузя сыпал вопросами, расстилая предложенный Шурупом пакет.

Прицелившись задницей, он, екнув, приземлился.

– Рад тебя видеть живым, – заметил Абакар.

– Что такое? – взвился Кузя и вскочил. – Что это значит – живым? На что ты намекаешь? У меня все в порядке!

– Сядь, Кузя, – строго приказал Филимон. – Чего это ты про сумки спрашиваешь? Мы всегда везде ездим с инвентарем.

– Даже в отпуск, – подтвердил Вольдемар. – У нас такой закон. Ты что, Кузя, совсем тут расслабился, забыл наш устав?

Пока Кузя, пряча глаза, что-то бормотал о верности и дружбе, Филимон спросил, собрана ли его сумка на случай экстренного выезда, как это полагается в их организации.

– Ты мне мозги не пудри своими экстренными выездами, – прищурился Кузя. – Какой тут может быть экстрим? Ребята, давайте начистоту, а? Что мы – неродные? Что я за вас – задницу не подставлял? – потоптавшись, он присел и еще раз плюхнулся на пакет.

– Тебе был передан код экстренного выезда, это значит – сумка собрана, документы готовы, помещение подчищено, – заметил Вольдемар. – Расслабился ты тут за полтора года среди яномамов всяких.

Полтора года назад, работая в Маракайбо под ураганом «Иван», Кузя потерялся, команде пришлось вылететь без него. Дома Горгона сказала, что Кузя жив, а месяца через два он сам связался по Интернету с центром. Кузя был легко ранен. Утеряв документы, остался в Венесуэле. При неплохом испанском завел друзей и вдруг еще через месяц попросил его не беспокоить, а забрать при случае, благо ураганов этих бывает в тамошних краях по три в сезон.

– Вы же не просто так сюда свалились, да еще Шурупа с собой притащили! – заметил Кузя. – Я знаю этому только два объяснения. Ураганов не предвидится, значит, Горгона видела меня рядом, так?

– А второе? – отводя глаза, спросил Вольдемар.

– Ты на меня смотри! – закричал Кузя. – В глаза! Второе ему потребовалось! Может, еще и компот?

– Не ори, – тихо попросил Филимон.

– Если она видела, значит, вы утащите меня отсюда обязательно. Сколько у меня времени?

Абакар, посмотрев на небо, ответил:

– Плюс-минус двадцать часов. Ты знаешь устав – умереть на работе или на отдыхе можно, но тело в чужой стране оставлять нельзя. Мы тебя должны вывезти в любом случае. Хотелось бы – живым. Во что ты вляпался, Кузя? Почему ты должен умереть, черт тебя побери?!

– А может, она предсказала какое-нибудь землетрясение, а? – заискивающе спросил Кузя. – Или ураганчик небольшой?

– Завтра к вечеру на город пойдет вода. Ничего страшного, так, по мелочи – остатки затухшего у Карибов урагана, – ответил Филимон, не сводя глаз с лица Кузи. – Зная твою шулерскую сущность, предлагаю рассказать все по-честному. За что тебя могут здесь пристрелить?

– Так она даже знает – как?! Пристрелят! – опять вскочил Кузя. – А я ей не верю. Хотите скажу, зачем вы здесь? Из-за денег!

– Скажи, Кузя, скажи, – проникновенно попросил Вольдемар. – Я так и знал, что ты не зря сидел в Каракасе эти полтора года. Какую еще сногсшибательную идею ты в очередной раз «почти воплотил в жизнь»?

Кузя осмотрелся. Возле грузовика сидел на земле индеец, перекидывая камешки. С газона ушла семья, оставив на траве объедки. Подбежали две собачонки, дожидавшиеся этого.

– Мне нужно три дня, – сказал Кузя. – Всего три! Вам будет чем заняться, честное слово. Можно слетать на водопад. Здесь есть забойный водопад высотой в километр, представляете? «Анхель» называется. Самолет нанять – раз плюнуть. А бабы тут…

– Ку-у-узя! – перебил его Филимон. – Ты с документами?

– Документы?.. Нет, они… В общем, они дома.

– Ты ездишь по Каракасу без документов, за которые были уплачены бешеные деньги?