– Тебе б, Юра, всё теоретизировать. У нас сейчас нет ни возможностей, ни времени для нормальной контрпропаганды. Да и материалов соответствующих тоже нет. Если б мы сняли Дариану, выбирающуюся из биоморфа…
Я слушал их спор и молчал. Нить событий выскользнула из наших рук. Оставалось только ждать, кто первым совершит ошибку, чтобы мы вновь перехватили инициативу. Но слишком долго ждать мы тоже не имели права.
В эти дни я много времени проводил с родными. Старался веселить Танюшку, рассказывая ей на три четверти выдуманные истории о приключениях Раздвакряка, Весёлого Рекрута. Подолгу говорил с Леной и Светой – у сестёр, по извечной женской привычке, разговор то и дело сворачивал на Дальку и наши с ней «перспективы», буде только она останется жива. Успокаивал томившегося бездеятельностью Георгия, уверяя его, что главные бои всё равно впереди. Каждые несколько часов мы жадно приникали к экранам, но сети – и федеративная, и имперская – в два голоса твердили лишь о том, что на фронтах ничего существенного не произошло.
Но я знал, что не могу ошибиться. Я чувствовал приближение бури, и весь вопрос заключался лишь в том, когда же именно она разразится.
И тут на прощание показал себя Конрад. Не знаю, как ему это удалось, но… это ему удалось.
Оперативная сводка Главного Штаба вооружённых сил Народно-Демократической Федерации Тридцати Планет от 13 июня, составлена по донесениям, поступившим к 24.00 12 июня.
ИзвлечениеПротивник на планете Шайтан, на участке 2-й интернациональной бригады «Гвадалахара», прикрывавшей направление на Восьмой ГОК и прилегающие карьерные поля, нанёс удар силами дивизий «Лейбштандарте», «Гроссдойчланд» и «Викинг». К 16.00 12 июня дивизия «Гроссдойчланд» прорвала оборону 2-й ИБ на всю оперативную глубину и развивает успех в сторону 8-го ГОКа, продвинувшись в глубь наших позиций на 15–25 км. Контратаки, предпринятые командованием 2-й ИБ, успеха не имели. 2-я ИБ отошла на рубеж «Второй Карьер – Узловая станция – Обогатитель – Четвёртый карьер», где в настоящее время создаётся новая линия обороны. В 18.00 12 июня противник высадил десант в районе Рабочего Посёлка № 6, перерезав монорельс от Узловой к 8-му ГОКу, и, развивая успех, ввёл в прорыв только что прибывшую из резерва дивизию «Фельдхернхалле». 4-й ИП[5] из состава 2-й ИБ дерётся в полном окружении в районе Третьего Карьера, заняв круговую оборону. Полк испытывает серьёзную нехватку боепитания.
В настоящее время создаётся ударная группа в составе резервной 5-й ИБ имени Долорес Ибаррури, моторизованной дивизии «Нормандия» и танковой бригады «Монжуа». Задача группы – деблокировать наши окружённые части и восстановить положение…
Имперцы больше не желали ждать. Они перешли в наступление так, как они умели: внезапно, большими массами, создав решающий перевес на направлении главного удара и высаживая в тыл Федерации воздушные десанты. Им удалось накопить три ударных дивизии скрытно, так что Дариана Дарк со товарищи ничего не заподозрила, убаюканная пассивностью единственной пехотной дивизии на Шайтане, что удерживала «зелёную линию». Планета, одна из наиболее экономически развитых в Федерации и одна из немногих рудничных, где не требовались купола жизнеобеспечения, скорее всего, очень быстро окажется в имперских руках – для этого достаточно занять космопорты, основные промышленные объекты и повесить над планетой свои ракетные платформы.
Я подумал, что в течение всего этого времени и имперцы, и Федерация соблюдали на Шайтане своеобразный статус-кво: идущие на планету транспорты не атаковывались ни той, ни другой стороной. Ни Империя, ни Федерация не лезли в пространство над контролируемыми противником полушариями. Хотя, конечно, «контролировать полушария» – это слишком громко сказано. Линия фронта составляла ничтожный процент самой «зелёной линии», войска прикрывали только важнейшие экономические районы и космопорты. Дикие, безжизненные пустыни, а также горы с пока неразрабатываемыми месторождениями никого не интересовали.
Сейчас, разумеется, на орбитах вокруг Шайтана начнётся настоящая мясорубка. Обе стороны начнут судорожно забрасывать «наверх» всё, что только может стрелять. Наверняка постараются разбомбить взлётные и посадочные площадки, хотя, зная пренебрежение Федерации вообще и лично товарища Дарианы Дарк к человеческим жизням, можно предположить, что они наплюют на безопасность и станут поднимать свои челноки где придётся. Ну и, соответственно, сажать. Совсем далеко им это сделать не удастся – нужна определённая инфраструктура, подъездные пути и прочее, да и система контроля за космическим движением должна присутствовать.
Что ж, Империя сделала первый ход. Вполне ожидаемый и всё равно неожиданный. Теперь можно ожидать высадки и на другие планеты новоявленной Федерации, в том числе – и на наш Новый Крым…
Астарот пошёл открытой войной на Вельзевула. Вот только как бы после их драки не осталось сплошное пепелище от горизонта до горизонта на множестве планет – я не сомневался, что Федерация располагает достаточными запасами как традиционного ядерного оружия, так и «подконтрольных» Дариане Дарк «маток». А может, они повинуются не только ей?
Невольно я вспомнил Гилви, выжившую на Омеге-восемь под атакующей Тучей, единственную, кто уцелел в обречённом бункере. А что, если и она тоже…
Я помотал головой, отгоняя навязчивый кошмар. Десятки, сотни таких, как Дариана и я, внедрённых на всю глубину имперского или федеративного аппарата… Невольно вспомнилось другое моё всегдашнее видение – недвижно зависшие в пространстве громадные, неисчислимые стада «маток».
Но всё равно, зачем это, для чего? Вторжение? Чудовищный, нам непонятный эксперимент? Что-то ещё? Насильственный перевод человечества на иную ветку эволюции, если уж окончательно впадать в безумие и строить самые фантастические предположения?
Тьфу, пропасть. Перестань сходить с ума, Рус. Решай проблемы по мере их поступления. И… постарайся поменьше вспоминать прелести той же Гилви. Уж лучше тогда думать о Дальке.
А в Новом Севастополе продолжались аресты. «Врагов свободы» нашлось немалое количество. В основном – состоятельные люди, рыбопромышленники, крупные торговцы, те, кто потерял большие деньги из-за разрыва с Империей. И, со стыдом должен признаться, немало простого люда этому радовалось – по всегдашней особенности нашего менталитета, согласно которому «от трудов праведных не наживёшь палат каменных».
Новости тщательно фильтровались, но отцовские прознатчики усердно доносили о всевозрастающем числе стычек новокрымчан с переселенцами. Не вся молодёжь пошла за Дарианой, как всегда, нашлись те, кто норовил отстояться в стороне. Но сейчас и у них, как видно, кончилось терпение. Кое-где на окраинах Нового Севастополя разыгрывались настоящие сражения, где в ход с обеих сторон шли стальная арматура и антикварные мотоциклетные цепи.
Никто не хотел уступать. Оно и понятно – жемчужина Восьмого сектора, Новый Крым, как казалось переселенцам, лежал у их ног, заселённый «предателями» и «имперскими овчарками», сладко евшими и мягко спавшими, пока они, честные шахтёры, «выблевывали лёгкие», по выражению Дэвида-бородача.
В лесном убежище день проходил за днём. Конрад замолчал, прислав одну-единственную действительно ценную сводку, и мне приходилось фильтровать новости, переполненные трескучей пропагандой и описанием фантастических подвигов как «мужественных бойцов интернациональных бригад», так и «верных солдат Империи и его величества кайзера».
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ…Продолжаются боевые действия на Шайтане. Наши войска в течение последних суток вели бои на всём фронте. После упорных и кровопролитных сражений с целью облегчения управления войсками и спрямления линии фронта наши части по приказу командования организованно перешли на один из тыловых рубежей в районе 8-го горно-обогатительного комбината. Сам комбинат продолжает оставаться в наших руках, несмотря на хвастливые заявления имперско-фашистского командования, которое уже самое меньшее трижды «захватило» его.
…Каждый шаг вперёд даётся подлым захватчикам дорогой ценой. С начала боевых действий наши бойцы сожгли и вывели из строя сотни единиц вражеской бронетехники, сбили десятки самолётов и вертолётов, уничтожили тысячи неприятельских солдат. В Империю устремляется поток похоронок. Полевые госпитали переполнены, судя по свидетельствам пленных солдат. Огромные потери, понесённые имперско-фашистскими войсками, начинают серьёзно тревожить население Внутренних Планет, несмотря на все усилия лживой имперской пропаганды замолчать реальные размеры этих потерь. Потребовалось публичное выступление самого кайзера, пытавшегося подбодрить своих подданных. В своём выступлении профессиональный лгун Вильгельм называл совершенно фантастические, невероятные цифры потерь, якобы понесённых вооружёнными силами Федерации. Так, по его словам, интернациональные бригады на Шайтане только за первую неделю боёв уже потеряли 30 000 человек убитыми, 20 000 человек пленными, 5000 орудий, 2000 ракетных установок различного назначения, 1500 танков, 500 самолётов и вертолётов. Несусветная лживость этих цифр очевидна. На самом деле интернациональные бригады и кадровые дивизии нашей Федерации за истёкший период потеряли убитыми 2872 человека, ранеными – 11 154 человека, пропавшими без вести – 613 человек, 485 орудий различных калибров, 373 установки УРО, 99 единиц бронетехники и 56 летательных аппаратов всех назначений.
Вильгельм, однако, ничего не сказал в своей речи о потерях его имперско-фашистской армии. Казалось бы, кому-кому, как не так называемой «стержневой нации» знать о потерях своей собственной армии. Почему же Вильгельм своим подданным – рабочим, крестьянам, интеллигенции – не назвал ни одной цифры о потерях имперской армии? Потому что Вильгельм боится сказать правду народу Империи, боится назвать цифры этих потерь, ибо они столь огромны, что если бы их назвать, они не оставили бы камня на камне от лживых и хвастливых заявлений Вильгельма о «победах». Так, как поступает Вильгельм, поступают только политические шулеры и жулики.
Поскольку Вильгельм скрывает от населения Империи и общественного мнения независимых планет потери имперской армии только за первую неделю боёв, Федеральное Информбюро уполномочено сообщить: за истёкший период имперско-фашистские полчища потеряли на Шайтане 45 000 солдат убитыми, ранеными и пленными, то есть примерно столько, сколько имперцы потеряли при подавлении всех народно-освободительных восстаний за все годы существования Империи, вместе взятых. А это такие крупные сражения, как Жлобинское и Утрехтское восстания, Вторая Варшавская оборона, Босвортское национальное восстание и так далее. Не менее тяжелы имперские потери и в вооружении: только за семь дней боевых действий имперцы потеряли более 1100 танков и бронетранспортёров, 1400 орудий, 900 установок УРО, а также 330 самолётов и вертолётов, сбитых нашими лётчиками в воздушных боях, уничтоженных силами и средствами нашей ПВО и уничтоженных при налётах на аэродромы противника, не считая летательных аппаратов врага, потерпевших аварии при взлётах и посадках.
Таковы факты.
* * *Горше всего ощущать даже не поражение, а полное своё бессилие. Лесное убежище казалось мне тесной клеткой. Наши планы – все! – оказались неудачными. Но, с другой стороны, имперцы явно теснили Федерацию на Шайтане, и я понимал, что этим дело не ограничится. Дариана Дарк и её подельники вполне могли решиться на эскалацию конфликта с применением, скажем, тактического ядерного оружия.
Я больше не мог выбираться в город. Контроль ужесточили до последней крайности, на всех блокпостах появились стационарные сканеры, позволявшие распознать человека, несмотря ни на какой биопластический грим. Наводнённый вооружёнными «поселенцами», Новый Севастополь стал для нас недоступен: люди отца сообщали, что укомплектованные местными уроженцами части потихоньку выводятся с планеты, перебрасываясь в первую очередь на Шайтан.
И сплошным потоком садились в нашем космопорту транспорты с Борга, Шеридана, Рура… Но ни одного с Вольного Дона или Славутича.
Дариана устроила нам небольшую, но эффективную этническую чистку.
Орбиты над Новым Крымом, высокие и низкие, поспешно заполнялись наскоро собираемыми ракетными платформами. По некоторым сведениям, имелись и лазерные, в первую очередь – рентгеновские с ядерной накачкой. Громоздкие и мощные газовые пока не выводились.
А Империя продолжала швырять войска в мясорубку на Шайтане. Что там происходит, невозможно было понять даже приблизительно. Обе стороны сообщали о своих победах и громадных потерях в рядах противника.
Мы ждали. В третий раз найти лежбище Дарианы, как я и боялся, нам не удалось. И вообще, как я чувствовал, что главные события сейчас развернутся отнюдь не на нашей планетке. Надо было выбираться отсюда, потому что этот раунд Дарк выиграла у нас вчистую.
Но время шло, петля блокады стягивалась всё туже, и лесное убежище становилось просто ловушкой. Поисковые операции интербригад развёртывались всё ближе и ближе, и отец только мрачно качал головой, наблюдая в перископ с дальнего дозорного пункта за их эволюциями.
А потом настал день Икс. Нет, не день имперского вторжения. Всё началось, как и всегда, с совершенно незначительного эпизода. И так вышло, что я вновь оказался в самом эпицентре событий.
Как я уже говорил, бездействие мучило куда сильнее самых тяжких трудов и лишений. Я не мог больше спокойно смотреть, как Дариана укрепляется в Новом Севастополе, как по планете растекается поток её фанатичных сторонников.
До Нового Севастополя я добирался без малого неделю. Шёл ночами, кружил и петлял – все автобусные и монорельсовые станции, все переезды, мосты, тоннели, даже пересечения скоростных магистралей тщательно охранялись. На этих постах всё реже и реже можно было встретить облачённого в туристскую штормовку наивно-восторженного паренька с нашей планеты: или бородатые поселенцы с Борга, первыми освоившиеся у нас, или мордовороты из личной гвардии Дарианы.
Сам Севастополь по периметру опоясала настоящая «берлинская стена» в три метра высотой с ещё добрым метром колючей проволоки сверху. Уродливый ров с забетонированными дном и стенами тянулся, словно шрам, сквозь пригородные поля и рощи. На километр от него все деревья оказались вырублены, уютные фермы, укрывавшиеся под роскошными зонтичными кронами, – взорваны или сожжены. Мне вновь пришлось довериться морю – и оно вновь не подвело.
Порт Нового Севастополя изрядно поутих с того дня, как Дариана захватила власть на планете; однако траулеры и рефрижераторы по-прежнему сновали взад-вперёд, обеспечивая «фронтовыми», «рабочими» и «иждивенческими» пайками четыре пятых населения Федерации. Мне пришлось слегка поплавать, но выбрался я на берег уже в городской черте. Здесь пока ещё как следует закрыться не успели, хотя порт и начали замыкать охраняемым боновым заграждением. Впрочем, за этим тоже дело не станет – на берегу уже громоздились бухты проволочной сетки. Не иначе как Дариана задумала ещё один периметр, только на сей раз – морской.
Я вылез, переоделся в сухое, спрятал гидрокостюм. Как мог, полевыми средствами, нанёс маскировку. Рассвет я встретил уже на улицах Нового Севастополя.
Первое, что бросилось в глаза, – патриотические плакаты. На каждом углу, на каждой витрине закрытых магазинов, в простенках, на старомодных афишных тумбах, сохранявшихся в центре по давней традиции, – одни только плакаты. Их создатели не мудрствовали лукаво. Я увидел и «Родина-мать зовёт!», и «Кто смеет отрицать, что наша армия не раз обращала в паническое бегство хвалёные имперские войска?!», и «Болтун – находка для шпиона»… Всё так же по Екатеринке из космопорта тянулись автобусы с переселенцами, и я заметил, что за рулём тоже сидели бородачи в своих неизменных комбинезонах. Совсем исчезли такси. Несколько ресторанов и закусочных работали, но оттуда тянуло совершенно непривычными запахами, и распоряжались там тоже переселенцы.
Некогда классик очень хорошо сказал, что судить культуру следует по её отношению к старому, к слабому, к женщине и ребёнку. Я смотрел на бледных, молчаливых и запуганных женщин с Борга, теперь подававших и убиравших со столов (видать, все наши официантки наконец-то ретировались), и опять заставлял себя думать, что бородатые мужья этих женщин не виноваты, что такими их сделала жестокая и мерзкая жизнь… но почему же они с такой охотой поддались этой мерзости? И не важно, что они носили бороды и, в большинстве своём, отзывались на англоязычные имена – наши с Вольного Дона и Славутича как бы не оказались ещё злее, может, и зря Дариана боялась отправлять их сюда.
Повсюду маршировали патрули. Поселенцы и только поселенцы. Редкие прохожие-новокрымчане жались к стенам и торопились как можно скорее прошмыгнуть мимо людных мест.
Безо всякого плана я кружил по городу, проверяя свои ощущения. А они подсказывали, что где-то рядом вновь объявился биоморф, что означало лишний шанс всё-таки встретить «нашу Дашу» лицом к лицу в третий – Бог, как известно, троицу любит! – и, хочется верить, последний раз.
Оказываться вблизи монорельсового вокзала никак не входило в мои планы – даже дошкольник знает, что такие объекты в военное время охраняются особенно тщательно, – но и упускать его совсем из виду я не мог. А что, если именно там я почувствую присутствие ещё одного биоморфа, если не самой Дарианы Дарк?
И как раз у вокзала я увидел угрюмую колонну мальчишек и девчонок, явно наших, в полинялом, заношенном «обмундировании», если, конечно, таковым могут считаться туристские куртки-ветровки, штаны и ботинки-вибрамы. Никто из ребят не был вооружён, многие так и не расстались с головными повязками Шестой интернациональной бригады.
Длинную колонну возглавляли офицеры в добротном имперском камуфляже, с новенькими погонами (старомодные петлицы ушли в небытиё), увешанные оружием, точно новогодняя ёлка игрушками. Судя по тому, что команды отдавались на старом добром общеимперском, – офицеры эти происходили явно не с Нового Крыма.
Ребята же наши тащились мрачно, повесив головы и загребая ботинками. Их вывели на обширную привокзальную площадь и дали команду «вольно». Строй сломался, парни и девушки рассыпались по площади; я заметил, что от вокзала тотчас выдвинулась комендантская команда, перекрывшая ведшие от площади улицы и проулки. Кажется, тут уже береглись от дезертиров.