— Миссис Рафферти принимает эрготамин?
— Принимает что?
— Эрготамин. Медицинский препарат, помогающий при мигренях.
Митч понятия не имел, то ли действительно существует такой препарат, то ли детектив придумал это слово, чтобы подловить его на лжи.
— Нет. Насколько мне известно, она обходится аспирином.
— И как часто с ней такое случается?
— Два или три раза в год, — солгал Митч. На самом деле мигрени у Холли не было никогда, да и голова болела крайне редко.
Черно-серая бабочка сидела на стойке справа от лестницы, ночная летунья спала в тени, дожидаясь заката солнца.
— У меня бывают приступы офтальмофлегической мигрени. Она воздействует только на глаза. Перед ними начинает все мерцать, плюс появляются черные зоны, но это проходит минут через двадцать, причем голова не болит.
— Если уж суждено страдать от мигрени, то это не самый плохой вариант.
— Врачи обычно прописывают эрготамин, если приступы случаются не реже раза в месяц.
— У нее такое бывает раза два, максимум три в год.
Митч пожалел, что затронул тему мигрени. Таггарт слишком хорошо знал, что это такое.
Да и разговор ни о чем нервировал Митча. Он понимал, что голос его звучит очень уж напряженно, недоверчиво.
И Митч старался избегать глаз детектива. Теперь же заставил себя встретиться с ним взглядом.
— Мы нашли на собаке ИУАВС, — сообщил ему Таггарт.
— Что?
— Идентификационное устройство американской ветеринарной службы. Микрочип, о котором я упоминал ранее.
— Ага. Понятно.
Прежде чем Митч понял, что вновь ведет себя так, словно в чем-то провинился, его взгляд сместился с Таггарта на проезжающий по улице автомобиль.
— Их имплантируют в мышцы между лопатками собаки. Чипы очень маленькие. Животное не ощущает его присутствия. Мы сканировали ретривера, получили номер ИУАВС. Это сука из дома, расположенного в одном квартале к востоку и в двух к северу от места преступления. Фамилия владельца — Окадан.
— Бобби Окадан? Я работаю у него на участке.
— Да, я знаю.
— Мужчина, которого убили, — это не мистер Окадан.
— Нет.
— Тогда кто? Родственник, друг?
Таггарт ушел от ответа.
— Я удивлен, что вы не узнали собаку.
— Один золотистый ретривер не отличается от другого.
— Не совсем. У каждого есть индивидуальные особенности.
— Мишики, — вспомнил Митч.
— Это кличка собаки, — подтвердил Таггарт.
— Мы работаем на участке по четвергам, и домоправительница держит собаку в доме, чтобы она не путалась у нас под ногами. Так что я главным образом видел ее через стеклянные двери, которые выходят в сад.
— Судя по всему, Мишики этим утром выкрали с участка Окаданов, где-то в половине двенадцатого. Поводок и ошейник не принадлежат Окаданам.
— Вы хотите сказать: собаку украл мужчина, которого застрелили?
— Похоже на то.
Эти слова решили проблему с визуальным контактом. Теперь Митч просто не мог отвести глаз от детектива.
Но Таггарт наверняка пришел не для того, чтобы поделиться столь необычной информацией. Наверняка она послужила исходной точкой для умозаключений детектива и вопросов, которые он хотел задать Митчу в свете вновь открывшихся обстоятельств.
В доме зазвонил телефон.
Похитители обещали связаться с ним в шесть вечера. Но они могли разозлиться, если б позвонили раньше и не смогли его найти.
Митч начал подниматься с кресла, но слова Таггарта остановили его:
— На вашем месте я бы не снимал трубку. Скорее всего, это мистер Барнс.
— Игги.
— Мы с ним разговаривали полчаса тому назад. Я просил его не звонить сюда, пока я не поговорю с вами. С тех пор он боролся со своей совестью, и наконец совесть победила. Или проиграла, смотря с какой стороны посмотреть.
— Так о чем, собственно, речь? — спросил Митч, опустившись в кресло.
Игнорируя его вопрос, Таггарт задал встречный:
— Как по-вашему, сколь часто воруют собак, мистер Рафферти?
— Я даже не представлял себе, что их могут воровать.
— Такое случается. Но воруют их не так часто, как автомобили, — улыбка Таггарта не была заразительной. — Собаку нельзя разобрать на части, как «Порше». Хотя время от времени их крадут.
— Я вам верю.
— Породистая собака может стоить тысячи долларов. Но зачастую вор и не собирается ее продавать. Просто решил заполучить красивого, чистопородного пса, не заплатив ни цента.
Хотя Таггарт держал паузу, Митч не знал, что и сказать. Ему хотелось побыстрее закончить разговор. И при этом не терпелось узнать цель этого разговора. Конечно же, кража собаки была лишь прелюдией.
— Собак некоторых пород крадут чаще других, потому что они известны за свой кроткий нрав, неспособность противостоять вору. И золотистые ретриверы в этом смысле особенно популярны. Они легко идут на контакт с незнакомыми людьми и неагрессивны.
Детектив опустил голову, уперся взглядом в пол, словно размышляя над своей следующей фразой.
Митч не верил, что Таггарту нужно собираться с мыслями. У этого человека каждая мысль знала свое место, как марширующие на плацу солдаты.
— Собак обычно воруют из припаркованных на стоянках автомобилей, — наконец продолжил детектив. — Люди оставляют собаку в салоне, дверцы не запирают. Когда возвращаются, Фидо уже нет, а потом кто-то зовет его Герцогом.
Осознав, что вцепился в подлокотники плетеного кресла с такой силой, будто его уложили на огромную сковороду и он ждет, пока палач разожжет под ней огонь, Митч попытался расслабиться.
— Или хозяин привязывает собаку к парковочному счетчику у магазина. Вор развязывает узел поводка и уходит со своим новым лучшим другом.
Еще пауза. Митч ее выдержал. Лейтенант Таггарт заговорил, не поднимая головы:
— Крайне редко, мистер Рафферти, собаку крадут со двора владельца ясным весенним утром. Все редкое, необычное разжигает мое любопытство. И я начинаю разбираться, что к чему.
Митч поднял руку и начал массировать шею, как, возможно, поступил бы расслабившийся человек, понимающий, что речь идет о чем-то, совершенно его не касающемся.
— Странное дело, вор пришел в такой район пешком и ушел на своих двоих с украденной собакой. Странно, что при нем не было никаких документов. Еще более странно, что его убили, едва он отшагал три квартала. А самое удивительное, мистер Рафферти, состоит в том, что вы, главный свидетель убийства, его знали.
— Но я его не знал.
— В свое время, — настаивал Таггарт, — вы знали его очень хорошо.
Глава 10
Белый потолок, белые половицы, белые плетеные кресла, черно-серая ночная бабочка. Если раньше крыльцо казалось Митчу таким знакомым, светлым и просторным, то теперь вдруг потемнело, сжалось, стало чужим.
Таггарт все еще не поднимал головы.
— Один из джейков присмотрелся к убитому и узнал его.
— Джейков?
— Один из полицейских. Сказал, что два года тому назад арестовывал этого парня по обвинению в хранении наркотиков после того, как остановил за нарушение правил дорожного движения. В тюрьму он не попал, но отпечатки его пальцев хранились в нашем архиве, поэтому мы быстро установили, кто он. Мистер Барнс говорит, что вы оба учились с убитым в одном классе средней школы.
Митчу очень хотелось, чтобы детектив встретился с ним взглядом. Таггарт, несомненно, отличил бы искреннее изумление от наигранного.
— Его звали Джейсон Остин.
— Я не просто учился с ним в одном классе, — ответил Митч. — Джейсон и я целый год снимали одну квартиру.
Вот тут Таггарт поднял на него глаза.
— Знаю.
— Игги сказал вам об этом.
— Да.
Митч попытался продемонстрировать полную открытость.
— После средней школы я год жил с родителями, учился на курсах.
— Декоративного садоводства.
— Совершенно верно. Потом поступил на работу в компанию, которая этим занималась, и уехал из родительского дома. Хотел иметь свою квартиру. Но полностью оплачивать ее не мог, поэтому мы с Джейсоном сняли одну на двоих.
Детектив опять наклонил голову, словно предпочитал смотреть Митчу в глаза, когда тот чувствовал себя не в своей тарелке.
— На тротуаре лежал не Джейсон, — уверенно добавил Митч.
Таггарт открыл клапан белого конверта.
— Его опознал не только полицейский, чьи слова подтвердили отпечатки пальцев, но и мистер Барнс.
Он вытащил из конверта цветную фотографию размером восемь на десять дюймов и протянул Митчу.
Полицейский фотограф изменил положение трупа, чтобы в объектив попали три четверти лица. И голову повернул влево, чтобы сама рана осталась за кадром.
Лицо чуть деформировалось пулей, которая вошла в один висок, пробила мозг и вышла между вторым виском и затылком. Левый глаз закрылся, зато правый чуть не вылезал из орбиты, придавая убитому сходство с циклопом.
Лицо чуть деформировалось пулей, которая вошла в один висок, пробила мозг и вышла между вторым виском и затылком. Левый глаз закрылся, зато правый чуть не вылезал из орбиты, придавая убитому сходство с циклопом.
— Возможно, это Джейсон, — признал Митч.
— Он самый.
— На месте преступления я видел только часть его лица. Правую, которая пострадала больше всего, ту, где вышла пуля.
— И вы, вероятно, не приглядывались.
— Нет. Не приглядывался. Как только я понял, что он мертв, у меня пропало всякое желание приглядываться.
— И на лице была кровь, — кивнул Таггарт. — Мы ее вытерли, прежде чем сфотографировали его.
— Кровь, ошметки мозга, поэтому я и не приглядывался.
Митч не мог оторвать глаз от фотографии. Она казалась ему пророческой. Мог прийти день, когда вот так сфотографируют его лицо. Потом покажут фотографию родителям и спросят: «Это ваш сын, мистер и миссис Рафферти?»
— Это Джейсон. Я не видел его лет восемь, может, и девять.
— Вы снимали с ним на пару квартиру, когда вам было восемнадцать?
— Восемнадцать, девятнадцать. Всего год.
— Примерно десять лет тому назад.
— Около того.
Джейсон, Митч это помнил, всегда держался на удивление спокойно, вел себя так, будто знает все секреты вселенной. Никто и ничто не могло его удивить.
А вот теперь, похоже, он удивился. Один глаз вылезает из орбиты, рот раскрыт. Да, лицо удивленного до глубины души человека.
— Вы вместе учились в школе, вместе снимали квартиру. Почему потом не виделись?
Пока Митч вертел в руках фотографию, Таггарт внимательно всматривался в него. И взгляд детектива пронзал насквозь.
— Мы многое воспринимали по-разному.
— Вы же не составляли семью. Просто на пару снимали квартиру. Поэтому и ставили перед собой разные цели.
— В принципе, мы хотели одного и того же, но расходились в выборе средств для достижения желаемого.
— Джейсон хотел получить все сразу и легко, — предположил Таггарт.
— Я думал, что его ждут крупные неприятности, и не хотел, чтобы они задели и меня.
— Вы — человек законопослушный, не ищете кривых путей.
— Я не лучше любого другого, наверняка хуже некоторых, но воровать бы я никогда не стал.
— Пока мы знаем о нем немного, но нам известно, что он арендовал дом в бухте Хантингтона за семь тысяч долларов в месяц.
— В месяц?
— Отличный дом, на самом берегу. И, судя по всему, он нигде не работал.
— Джейсон всегда полагал, что работа — это не для него. Он считал, что жить стоит только ради того, чтобы кататься на волнах.
— Митч, а вы в свое время тоже так думали?
— В последнем классе средней школы и чуть позже. Но потом понял, что этого недостаточно.
— А чего не хватало?
— Удовлетворенности от работы. Стабильности. Семьи.
— Теперь все это у вас есть. Жизнь идеальна, не так ли?
— Хороша. Очень хороша. Так хороша, что иногда заставляет нервничать.
— Но не идеальна. Чего не хватает теперь, Митч?
Митч не знал. Думал об этом время от времени, но ответа не находил.
— Вроде бы все есть. Мы бы хотели иметь детей. Может, тогда и достигнем идеала.
— У меня две дочери, — заметил детектив. — Одной — девять лет, второй — двенадцать. Дети меняют жизнь.
— Я жду этого с нетерпением.
Митч осознал, что воспринимает Таггарта уже не с такой опаской. И напомнил себе, что расслабляться нельзя, соперничать с ним ему не под силу.
— Если не считать обвинения в хранении наркотиков, — сменил тему Таггарт, — Джейсон все эти годы не попадал в поле зрения полиции.
— Он всегда был везунчиком.
— Не всегда. — Таггарт указал на фотографию.
Митч более не хотел смотреть на нее. Вернул фотографию детективу.
— У вас дрожат руки.
— Дрожат, — согласился Митч. — Джейсон был мне другом. Мы столько смеялись вместе. Вот и нахлынули воспоминания.
— Так вы не видели его и не разговаривали с ним десять лет.
— Почти десять.
Таггарт вернул фотографию в конверт.
— Но теперь вы узнали его.
— Крови нет, и видна большая часть лица.
— Когда вы увидели его, идущего с собакой, до того, как его убили, у вас не возникла мысль: «Эй! А я ведь знаю этого парня!»
— Он был на другой стороне улицы. Я только глянул на него, как раздался выстрел.
— И вы разговаривали по телефону, что вас отвлекало. Мистер Барнс говорит, что вы разговаривали по телефону, когда раздался выстрел.
— Совершенно верно. Я не присматривался к мужчине с собакой. Просто мельком глянул на них.
— Как мне показалось, мистер Барнс не способен на обман. Если он солжет, его нос ярко вспыхнет.
Митч не знал, намекает ли Таггарт, что вот ему, Митчу, полностью доверять нельзя. Поэтому улыбнулся:
— Игги — хороший человек.
Глядя на конверт, Таггарт спросил:
— С кем вы разговаривали по телефону?
— С Холли. Моей женой.
— Она звонила вам, чтобы сообщить о мигрени?
— Да. Чтобы сказать, что будет дома раньше.
Таггарт бросил взгляд на входную дверь.
— Надеюсь, ей уже лучше.
— Иногда голова может болеть целый день.
— Итак, оказалось, что мужчина, которого застрелили, раньше снимал с вами квартиру. Вы понимаете, почему я нашел это более чем странным.
— Понимаю, — согласился Митч. — У меня у самого мурашки по коже бегут.
— Вы не виделись с ним больше девяти лет. Даже не разговаривали по телефону.
— У него появились новые друзья, другой мир. У меня не было желания общаться с ними. А он более не появлялся в тех местах, где мы бывали вместе.
— Иногда совпадения — всего лишь совпадения. — Таггарт встал и направился к ступенькам.
С облегчением, вытирая вспотевшие ладони о джинсы, поднялся и Митч.
Остановившись на верхней ступеньке, по-прежнему не поднимая головы, Таггарт добавил:
— Мы еще не провели тщательный обыск дома Джейсона. Только начали. Но уже обнаружили одну странность.
Земля вращалась, уходя от медленно опускающегося солнца, яркий луч нашел щелку в листве перечного дерева, на мгновение ослепил Митча, заставил сощуриться.
Таггарт же говорил из тени:
— На кухне мы нашли ящик, в котором он держал мелочь, квитанции, ручки, запасные ключи; там же лежала одна визитная карточка. Ваша.
— Моя?
— «„Биг грин“, — процитировал Таггарт. — Декоративное садоводство, посадки, уход за растениями. Митчелл Рафферти».
Вот что привело детектива сюда, на север, так далеко от побережья. Сначала он побеседовал с Игги, который совершенно не умел врать, и выяснил у него, что между Митчем и Джейсоном существовала связь.
— Вы не давали ему визитную карточку? — спросил Таггарт.
— Нет, во всяком случае, не помню. Какого цвета визитка?
— Белая.
— Белыми я пользуюсь последние четыре года. Раньше они у меня были светло-зеленые.
— И вы не видели его больше девяти лет?
— Да.
— То есть, хотя вы потеряли след Джейсона, он, похоже, следил за тем, как идут ваши дела. Можете сказать почему?
— Нет. Понятия не имею.
Заговорил Таггарт после долгой паузы:
— У вас серьезные неприятности.
— Моя визитная карточка могла попасть к нему самыми разными путями, лейтенант. Это не означает, что он не упускал меня из виду.
Не поднимая глаз, детектив указал на белый поручень ограждения крыльца, где уютно устроились два крылатых насекомых.
— Термиты, — пояснил Таггарт.
— Скорее, летающие муравьи.
— В это время года термиты сбиваются в рои, не так ли? Вам надо бы внимательно осмотреть дом. На первый взгляд он крепкий и прочный, но, если потерять бдительность, термиты его сожрут и крыша рухнет вам на голову.
Вот тут детектив поднял голову и встретился с Митчем взглядом.
— Вы не хотите сказать мне что-нибудь еще, Митч?
— Сейчас — нет.
— Подумайте. Может, что и скажете.
Если бы Таггарт был с похитителями заодно, он разыграл бы эту партию иначе. Не проявлял бы такой настойчивости, дотошности. По всему чувствовалось, что для него в этом деле слишком много неясного.
«Если бы ты тогда раскололся, Митч, Холли уже была бы мертва».
Их предыдущий разговор могли записать издалека. Техника подобное позволяла. Специальные направленные микрофоны улавливали каждое слово с расстояния в несколько сот футов. Он видел такое в кино. В фильмах, думал он, мало правды, но дистанционные направленные микрофоны действительно существуют. И Таггарт, как и Митч, мог не знать, что их разговор записывался на пленку.
Разумеется, сделанное однажды не составляло труда повторить. Микроавтобус, которого Митч никогда раньше не видел, стоял напротив его дома на противоположной стороне улице. В кузове вполне хватало места для размещения подслушивающего оборудования.