Не устаю повторять: не пропаганда и антироссийские настроения лежат в основе внешней политики Америки, а ее давно сформулированные и продуманные стратегические, то есть долгосрочные национальные интересы – по поводу них тут существует крайне устойчивый общественный консенсус, которому можно только позавидовать. Основная внешнеполитическая (как, кстати, и внутриполитическая) стратегия развития США не меняется десятилетиями. Но тактика ее реализации, естественно, корректируется постоянно. Собственно, поиск правильной тактики и является сутью всей деятельности внешнеполитической элиты США на каждом конкретном этапе мировой истории. Успешная тактика – внешняя политика США становится более эффективной и действенной. Совершаются тактические ошибки – влияние США в мире, как, например, сейчас, идет на спад. Но все это не меняет сути ни национальных интересов этой страны, ни ее глобальных стратегических целей и задач.
Если честно, американские оценки России и тех или иных ее действий очень мало зависят от того, что происходит в самой России. Они зависят лишь от того, где, когда, как именно и насколько глубоко Россия попадает под радар американской политики, радар национальных интересов США. Несколько упрощая, можно сказать, что, если те или иные шаги России в какой-то момент так или иначе способствуют реализации и продвижению национальных интересов США, Москва рассматривается ими как союзник в этом вопросе. Если они вредят этому продвижению – Москва рассматривается как конкретное препятствие, которое надо преодолеть. Тогда встает вопрос о «корректировке России» и Америка начинает выступать в роли лектора по темам демократии, безопасности и т.д.
Как я говорил выше, в каком-то смысле можно сказать, что у США вообще нет политики в отношении России, но всегда есть тактика. Америка не утверждает себя в мире на противостоянии с Россией, как это делает в последние пару десятилетий Москва. Поэтому США в принципе не нужна системная антироссийская пропаганда, она носит тут исключительно тактический характер. С другой стороны, очевидно, что антиамериканская направленность является одним из краеугольных камней российской международной политики, поэтому ей нужна гораздо более серьезная, масштабная и последовательная антиамериканская пропаганда. Это уже часть российской политической стратегии, направленной на ослабление Америки почти любой ценой. Немудрено, что, как показал в 2016 году опрос Левада-центра, 72 % россиян считали своим главным врагом Америку. К политике США отрицательно относились свыше 70 % россиян. К политике Европейского союза отрицательно относились 64 % граждан России. По данным опросов ВЦИОМа, 37 % россиян были уверены, что главными врагами культуры, общества и исторических ценностей России также являются Соединенные Штаты. Мне кажется, одна из самых больших слабостей внешнеполитической линии Москвы в отношениях с США заключается в том, что Москва выступает, как правило, в роли ведомой стороны, пытающейся препятствовать реализации интересов Америки, нежели страной, продвигающей свои собственные национальные интересы. Россия выступает в роли этакого, как говорят американцы, международного «спойлера вечеринок» и «крушителя свадеб»…
Чтобы закончить разговор на эту уже старую и болезненную для российской элиты тему, сразу выскажу (чтобы меня потом не обвиняли в попытках скрыть очевидное) два тезиса. Во-первых, Соединенные Штаты действительно стремятся максимально расширить свое влияние на мировую систему, максимально продвинуть свои национальные интересы, обеспечить своей экономике наиболее благоприятные международные условия, а своему государству и гражданам – максимально возможные гарантии безопасности и стабильности. То есть максимально возможно влиять на других и на весь мир в целом. Однако, согласитесь, это естественное желание любой, особенно большой страны. Нельзя обвинять страну в том, что она действует на мировой арене в соответствии со своими национальными интересами. Было бы странно ожидать, чтобы она действовала против них. Россия в реальности стремится делать то же самое, однако в силу множества объективных и субъективных причин это получается у нее менее эффективно и успешно, чем у США. Мне кажется, например, что возвращение Крыма – можно отдельно обсудить, как именно это было сделано, зачем и какой ценой, – стало очень редким примером решительных и эффективных действий в рамках российских национальных интересов.
Кстати, в годы холодной войны СССР в вопросе продвижения своих национальных интересов по всему миру не отставал от Америки, а то и опережал ее. Но Москва в то время даже не ставила под сомнение право Америки на продвижение собственных интересов, хотя и пыталась ограничить это продвижение – своими действиями, а не словами и пропагандой. Вообще, я убежден, что внешняя политика любой страны – это хорошо продуманный и правильно формализованный государственный эгоизм, позволяющий стране получать разного рода преимущества и выигрыши на мировом политическом рынке. Поэтому внешняя политика, в отличие от внутреннего устройства той или иной страны, на мой взгляд, и не может быть абсолютно демократической. США являются классическим примером этого. Внутри себя они устроены как самая совершенная на сегодняшний день демократия, а во внешней политике Вашингтон очень часто ведет себя как авторитарный игрок, как диктатор. Причем ровно настолько, насколько другие страны позволяют ему это делать. В конце концов, глобальный мир – далеко не демократическая система мироустройства, и было бы странно, если бы демократические страны вели себя в нем в соответствии лишь со своими внутренними правилами и идеалами. Хотя, конечно, откровенно недемократическая внешняя политика ведущей демократии мира лишь усугубляет это взрывоопасное противоречие.
Отсюда вытекает мой второй тезис: Соединенные Штаты на сегодняшний день являются единственной сверхдержавой на Земле с интересами по всему миру. Призывать их из Москвы или любой другой столицы мира добровольно ограничить свои национальные интересы, снизить эффективность своей внешней политики – занятие совершенно бессмысленное. Непрофессиональное. Любой политик или дипломат это понимает. Для американской элиты, руководства этой страны это было бы равноценно предательству национальных интересов. Представьте себе, например, Россию в сходной ситуации…
Как показывает вся мировая история, эффективно ограничить мировое влияние той или иной сверхдержавы можно только одним способом – стать ей конкурентом, бросить ей вызов на международной арене и начать постепенно выдавливать ее силой своей политики и экономики, идеологии и технического превосходства из тех или иных регионов мира, при этом занимая ее место. В этом взаимном выдавливании, кстати, и состояло основное историческое содержание холодной войны между СССР и США. На каком-то этапе между ними установился паритет, в том числе военный, а потом одна из сторон – СССР достаточно неожиданно в силу ослабления внутренних возможностей и потенциала рухнула, дав США возможность значительно расширить свое влияние на мировую систему. Ненавидеть Америку за то, что произошло – бессмысленно и непродуктивно. Остановить ее можно, только став ей реальным глобальным конкурентом. Кто готов выступить в такой роли сегодня? Китай? Европа? Готова ли Россия к этому? Это гораздо более трудный, серьезный, долгий и даже опасный путь, требующий глубоких экономических реформ, твердой политической воли и мудрости у национальной элиты, чем простое развязывание антиамериканской и антизападной пропаганды, обращенной на своих же граждан.
Скажу достаточно очевидные вещи. Если Россия действительно готова бросить вызов Америке (или кому-то еще) и побороться за роль и влияние в мире, то ей нельзя строить оценки этого возможного противостояния на основе пропаганды собственного разлива. Если же Россия просто хочет иметь нормальные деловые отношения с США, да и со всем Западом в целом, то, на мой взгляд, тем более нельзя сводить свою позицию к раздуванию негативной пропаганды против них. История человечества неоднократно доказывала: пропаганда опасна тем, что вольно или невольно ты сам на каком-то этапе становишься ее заложником, жертвой, рано или поздно сам начинаешь верить в нее и отвергать любые объяснения логики мышления и поведения своего визави, кроме тех, которые тебе удобны и выгодны по тем или иным соображениям. Не одно государство растворилось в мировой истории только потому, что его политический класс, его народ стали жертвами собственных представлений об окружающем мире, об основных его игроках и их интересах, о вызовах, которые стоят перед страной, об основных трендах развития и т.д.
Основа успешной политики всегда и всюду – это понимание реальности и объективность, взвешенность и последовательность в выполнении задуманного, твердость политической воли и непредвзятость в оценке результатов своих успехов и провалов… Но главное – ответственное и полноценное понимание собственных национальных интересов, правильное выстраивание иерархии своих приоритетов, готовность отстаивать их перед лицом любых внешних и внутренних вызовов. Давно известно, что основа успешной внешней политики – успешная внутренняя политика, сильная экономика, эффективная система власти и высокое качество человеческого материала, которым располагает та или иная страна. Этим, в частности, и сильна очищенная от внешней пропаганды Америка.
Основа успешной политики всегда и всюду – это понимание реальности и объективность, взвешенность и последовательность в выполнении задуманного, твердость политической воли и непредвзятость в оценке результатов своих успехов и провалов… Но главное – ответственное и полноценное понимание собственных национальных интересов, правильное выстраивание иерархии своих приоритетов, готовность отстаивать их перед лицом любых внешних и внутренних вызовов. Давно известно, что основа успешной внешней политики – успешная внутренняя политика, сильная экономика, эффективная система власти и высокое качество человеческого материала, которым располагает та или иная страна. Этим, в частности, и сильна очищенная от внешней пропаганды Америка.
Я уверен, что России сегодня очень нужно объективное и глубокое знание Америки, хорошее понимание политической и бытовой культуры американцев, их системы ценностей, жизненных ориентиров и желаний, логики мышления и поведения. Я говорил выше, что при всех минусах и шероховатостях американской политической машины надо признать, что внутри себя Соединенные Штаты устроены весьма и весьма демократично. Как бы это ни отрицали критики Америки, но общественные настроения, приоритеты избирателей и гражданского общества, цели широкого истеблишмента США оказывают прямое и непосредственное влияние на политику этой страны, ее руководство. Американские лидеры и американские государственные институты очень чувствительны к изменениям в настроениях общества, они гораздо больше зависят от воли и желания простых американцев, чем это описывают разного рода америкафобы по всему миру. Как в любых в той или иной степени демократических государствах, американская политика в значительной степени является отражением интересов, идеалов, желаний и представлений множества разных групп, из которых состоит американское общество. Как и в России, это некий конечный американский национальный совокупный продукт. Для понимания того, как формируется, эволюционирует и наполняется содержанием американская политика, необходимо знать главный источник этого продукта – американское общество со всеми его противоречиями и контрастами, сильными и слабыми сторонами, возможностями и ограничениями.
Другими словами, если надо иметь дело с политической Америкой и на нее по возможности и в меру сил влиять в своих интересах – то просто необходимо досконально знать Америку неполитическую. Именно неполитическая Америка ежедневно рождает и командует политической Америкой. В понимании этого может быть секрет успешной политики в отношении США. К сожалению, большинство российских «экспертов» по политической Америке и новоявленных «американистов» никогда такой задачи перед собой не ставили, что – хотя бы частично – объясняет неэффективность российской политики по отношению к США, ее традиционную вторичность.
Конечно, я не ставлю перед собой столь прикладной задачи. Я просто пытаюсь в очередной раз объяснить Америку миру. В первую очередь русскому и русскоязычному миру, как я это делал в первых двух своих книгах на эту же тему. Более того, сделать это я пытаюсь без ненужных разговоров об американской политике. Американцы, если и обсуждают политику, то, как правило, местную, внутреннюю. Именно такие «местные» американцы в массе своей и вырастают из школьной системы США, о которой я рассказал выше. Услышать где-нибудь на вечеринке легкую дискуссию о международной политике или, скажем, о России можно крайне редко. Это значит, вы не в американской провинции и попали в весьма своеобразную компанию, где, вероятнее всего, много иностранцев или, например, чиновников госдепа.
Страна мигрантов и иммигрантов
В свое время я создал в Вашингтоне небольшую исследовательскую аналитическую организацию – Центр глобальных интересов (Center on Global Interests), в которой с самого начала и работаю президентом. Невзирая на некоторую пышность названия (дань американской традиции) моей должности, организация у нас не очень большая, хотя и довольно активная. В течение первых пары-тройки лет мы сумели завоевать авторитет и уважение в Вашингтоне, вызвать своей аналитикой немалый интерес у американского политического истеблишмента. Наше положение укрепилось, и мы почувствовали свою способность всерьез влиять на вашингтонскую повестку дня. Более того, мы сумели создать и подтвердить репутацию независимого аналитического центра, занимающего самостоятельные позиции по всем вопросам, в том числе по вопросам российско-американских отношений. Наш академический нейтралитет и независимость выводов привлекли к нашим материалам внимание государственных структур и исследовательских организаций не только России и США, но и многих других стран. К слову, мы всегда старались принимать на работу молодежь, с тем чтобы свести к минимуму проявления в работе элементов старого – периода холодной войны – мышления. Про роль такого рода организаций (think tanks) в американской политике, в жизни Вашингтона я уже писал не раз и не буду повторяться. Скажу только, что эта роль сильно отличается от той, которую подобные организации традиционно играют в России. Но не об этом сейчас речь…
Конечно, работа президента института связана со многими скучными административными обязанностями – от налогов и медицинских страховок для сотрудников до приема на работу и тем более увольнения с нее, что в США является достаточно тонкой юридической процедурой. Увольнять за сравнительно короткий срок существования нашего Центра мне пришлось немало, в основном по причине несоответствия человека тем ожиданиям, которые были у нас с ним связаны. Для этого, кстати, существует испытательный срок. Некоторые увольнения были связаны с желанием человека изменить карьеру, переехать в другой город или перейти на другую работу здесь же, в Вашингтоне, например в бизнес, правительство или лоббистскую организацию. Несколько очень хороших сотрудников добровольно покинули Центр по этим причинам. Но ничего не поделаешь: жизнь есть жизнь. Именно молодежь, на мой взгляд, должна отличаться профессиональной и социальной мобильностью.
Короче говоря, в 2014 году ко мне обратилась одна из наших замечательных сотрудниц, уже проработавшая в Центре существенное время. Это была очень симпатичная, интеллигентная выпускница Гарварда, владевшая несколькими языками, включая русский (одно из конкурентных преимуществ при приеме к нам на работу), успевшая пожить в других странах и попутешествовать по разным регионам мира. В нашем Центре она занимала хорошую административную должность с весьма неплохой для ее возраста зарплатой и отличной медицинской страховкой, которой могут позавидовать многие американцы. В моих глазах она пользовалась несомненным авторитетом, и я даже в обозримом будущем планировал продвинуть ее выше по нашей небольшой карьерной лестнице. Но теперь совершенно неожиданно для меня она заявила, что пришла предупредить меня о том, что через месяц планирует уволиться и перейти на другую работу.
Мне, естественно, было жаль расставаться с таким перспективным и уже опытным сотрудником, но я не стал (да и не мог) препятствовать такому решению. Хотя, помню, предложил ей повышение зарплаты, надеясь, что, может быть, она передумает. Но нет, она была тверда в своем решении. После некоторого колебания – а в Америке не очень принято спрашивать о таких вещах – я все-таки поинтересовался, куда планирует переходить такой ценный работник. И был, честно говоря, поражен ее ответом. Оказывается, она решила полностью поменять карьеру и начать все с нуля. Уходит работать учителем чтения в школу для взрослых с отставанием умственного развития. Да еще оказалось, что она уже выбрала школу в бедном, неблагополучном районе Вашингтона, где большинство ее учеников будут составлять афроамериканцы и представители других этнических меньшинств. Естественно, зарплата там ее ожидала в несколько раз ниже, чем она получала у нас в Центре. Медицинская страховка тоже получалась хуже. Да и работать теперь ей придется отнюдь не в чистеньком благоустроенном офисе, расположенном в центре города недалеко от Белого дома. Естественно, мое удивление не сыграло никакой роли. Моя уже почти бывшая коллега объяснила мне, что мечтает о такой работе уже много лет – она всегда хотела приносить пользу обществу именно таким образом. Более того, она рассказала мне, что в течение последнего года уже занималась этой деятельностью на добровольной основе, по выходным и праздникам, а также вечерами после работы.
Кстати, девушка была не замужем, но, как сказала она мне, ее бойфренд, с которым она жила вместе уже несколько лет и который работал в каком-то федеральном учреждении США, горячо поддерживал ее в этом решении. Она даже закончила в свободное время специальные учительские курсы продолжительностью в несколько недель, чтобы получить право преподавать чтение взрослым с задержками умственного развития. Видимо, диплома Гарварда для этого было недостаточно… Конечно, я понимал всю высокую гуманитарную важность работы, на которую она уходила. Понимал все чисто человеческое значение ее поступка. Это не могло не вызывать большого и искреннего уважения. Замечательно, что в США, как, впрочем, и в России, есть такие милосердные и благородные люди. Их должно быть как можно больше, тогда и мир вокруг нас станет добрее и лучше. Но для меня это был такой, если хотите, неожиданный урок американского «человековедения». Не книжный или телевизионный, а настоящий, реальный…