– Вас подвезти?
– Нет, нет. До моего дома двести метров. Я еще в магазин забегу.
– Ну как хотите.
Они распрощались. Лидия Ивановна пошла в магазин, а он сел в машину и поехал на улицу Безбожную, искать дом номер семь.
...Лидия Ивановна не обманула: за забором, едва он подошел, раздался злобный собачий лай. Воображение мигом нарисовало оскаленную морду, с клыков капает слюна. Штраф, который заплатил Федор Кукин, его, похоже, не остановил. И собаку он не усыпил. Или это была другая собака? За годы работы в розыске Андрей Котяев давно уже научился не верить на слово. Никому. Наврут с три короба, оболгут человека, причем такого, который выше всех этих сплетен и даже не пытается их опровергать. А на поверку оказывается, от себя беду отводили. Кто беззащитный, тот и крайний. Вдруг и этот Кукин – душа-человек? А все ему просто завидуют. Журналисту же нужен скандал, желтая пресса тем и живет. «Меня покусала собака олигарха!» Пойдет на ура. Особенно если добавить какую-нибудь пакость, типа «с которой он спит!» Олигарх, то есть. Из ревности, мол, покусала. Раскупят вмиг!
Он долго звонил, потом долго ждал. А когда калитка наконец приоткрылась, увидел мужчину среднего роста, загорелого, с яркими голубыми глазами. Возраст определить не смог, как ни старался. Подтянут, моложав, да еще загар. Это все равно, что мореный дуб покрыть позолотой, цена его, и без того немалая, от этого только увеличится, а о возрасте никто и не задумается. На поводке мужчина держал огромного дога.
– Вам чего? – нелюбезно спросили его.
– Вы хозяин?
– Он самый.
– Федор Кукин?
– Ну допустим, – насторожился мужчина.
– Могу я с вами поговорить?
– Смотря о чем.
– О вашей дочери. Я из милиции. – Он полез в карман, дог зарычал и рванул поводок.
Он невольно попятился. Рука так и осталась в кармане.
– Повестку, – спокойно сказал Кукин, придержав дога, и сам протянул руку.
– Что?
– Повестку давай. Я распишусь. А там уж мое дело, приходить или нет.
– Я хотел просто поговорить.
– Вон там лавочка. Видишь? – Кукин ткнул пальцем в сторону покосившегося бревенчатого дома. К штакетнику притулилась грубо сработанная деревянная скамейка. – Для того и стоит. Для бездельников. Таких, как ты. А я человек занятой. Неси повестку. Законы я знаю.
Перед ним попытались захлопнуть калитку. Он попытался этому помешать, но тут Кукин чуть ослабил поводок, и дог, почувствовал это, рванулся, клацнув зубами. Едва успел отпрыгнуть и уже сам поспешно захлопнул калитку. Невольно усмехнулся. Да уж! Душа-человек! Никакого откровенного разговора не получится. Есть вариант, когда родители не прочь пожаловаться на неблагодарных детей, но это не Федор Кукин. Либо он все еще безумно любит дочь, а за ней числятся какие-то грехи, либо грехи есть за ним.
Кукин убил из-за Алины семнадцатилетнего парня. «Всякий, кто хоть пальцем...» Есть повод задуматься.
Он глянул на глухой забор, за которым захлебывался лаем дог, покачал головой и побрел к деревянной скамейке. Там сидела женщина в накинутой на плечи шали и лузгала семечки. Едва он подошел, спросила:
– Что, не впустил? Чертов буржуй! А ты покупаешь али продаешь?
– Чего?
– Вот я и спрашиваю: чего? Ежели тебе молочка, ты к ним не ходи, они корову не держат. Хотя, Валька, она деловая. Деньги лопатой гребут! – с завистью сказала женщина. – Глянь, какие хоромы отгрохали!
– Ну, так дочка богатая! – он присел рядом.
– Не... С дочкой Валька не ладит. Она здесь и не бывает. Сынок ее, тот наезжает.
– Чей сын? – он невольно вздрогнул, подумав об Алине.
– Как чей? Валентины!
– А-а-а... А у нее есть сын?
– Как не быть? Муж был, значит, и дите есть.
– Сколько ему?
– Да годков тридцать будет.
– Ничего себе, дите!
– Дите и есть. На мопеде гоняет. Жаловаться только некому! Разве что участковому! Так тот – взяточник! С Федькой чуть не в обнимку ходит! Платят они ему, видать, буржуи чертовы! А от этого мопеда прямо спасу нет! Как зачнет трещать! Тра-та-та-та-та! А то: дрын-дрын-дрын! Ладно бы днем, а ночью? Хочешь, не хочешь – проснешься! Сколько раз ей говорили! Вальке!
– А ему?
– Поди догони сначала! Очки нацепит, шлем на голову напялит, и только его и видали! А то девку сзади посадит голозадую.
– Голозадую?
– А ты видал, каки они нынче штаны носят? Стыдобища! – женщина сплюнула шелуху.
– Выходит, нет у них молока, – задумчиво сказал он.
– У меня есть. Идем.
Она поднялась со скамейки. Он уже понял: покажи удостоверение, и начнется! Заставят разбираться с «голозадыми». Пришлось идти вслед за хозяйкой в дом. Оставив его в сенях, она минут через пять вынесла трехлитровую банку молока, ухнула ее на стол, сказав при этом:
– Утрешнее.
Пришлось заплатить.
– А сметанки не надо? Может, творожку?
– Нет, спасибо.
– А кто тебя к буржуям-то надоумил пойти?
– Сказали: улица Безбожная. Увидел богатый дом и подумал...
– Ну да! Там денежки не те! Не трудовые! Ворованные!
– Почему ворованные?
– Ну как же! Дочка богатая! А как ей богатство-то досталось?
– От мужа. Говорят, – поспешно добавил он.
– А муж кто? Олигарх! Значит, наворовал!
– Вы же сказали, что Алина здесь не бывает.
– А деньги откуда? Федор сам ездит.
– Отец ездит к ней?
– А откудова деньги? Ишь! Заперлись! К людям не выходят, нет! Как же! Мы им разве компания! Даром что сидел! – прошипела женщина.
– Я вижу, Кукиных здесь не любят.
– А ты будь к народу проще. Выйди, посиди, поговори. Как люди делают. Небось, не съедим. Ты это... Еще приезжай. За молоком. Постоянным клиентам скидка.
– Я учту, – он невольно улыбнулся.
Банку с молоком поставил в салон машины. Покосился на дом Кукиных: и в самом деле, хоромы! Самый видный дом на улице Безбожной! Значит, Федор ездит к дочери сам. Есть еще его жена, Валентина, которая с ней не ладит. Есть сын Валентины, оболтус на мопеде. Поверить на слово? А вдруг это от зависти?
И тут он вздрогнул. Словно в ответ на его мысли, раздалась пулеметная очередь: мотор, работая на полных оборотах, в упор расстреливал тишину на зеленой улице. Насмерть перепуганная Безбожная всеми своими домами невольно прижалась к земле. К дому Кукиных лихо подкатил парень на мотоцикле. Нет, это был не мопед. Стоимость аппарата по прикидкам Андрея Котяева была не меньше, чем иномарки бизнес-класса! Эх, не знают этого сплетники, сидящие на лавочке! «Мопед», как же! На водителе был алый блестящий шлем, огромные очки и черная кожаная куртка, и он был один, без пассажирки. Подъехав к дому, мотоциклист надавил на клаксон, раздался жуткий вой.
Если на московских улицах это было в порядке вещей, то здесь, в тихой заводи, в отсутствие пробок, а зачастую и машин вообще, ну просто из ряда вон! Парень вел себя по-хамски, это была демонстрация собственного превосходства, своего прикида и своего железного коня. Это должны были видеть все. И видели, потому что треск мотора, а потом гудок подняли бы и покойника со смертного одра. На окнах ожили занавески, во дворах залаяли собаки, из ворот соседнего дома выплыла девица в мини, а женщина на лавочке заматерилась и начала грозить кулаком. В ответ на это парень завел мотор, и все это заглушила очередная пулеметная очередь. Он газовал, пока не открылись ворота.
– ... твою мать! – проорала женщина на лавочке.
И наступила благословенная тишина. Девица в мини хихикнула, из куста вылез белый кот и начал тереться об ее ноги. Женщина на лавочке запустила руку в необъятный карман и зачерпнула жменю жареных семечек. Улица Безбожная перевела дух и зашелестела листвой растущих на ней деревьев, охорашиваясь.
Больше ничего интересного не происходило, и он сел в машину. Покосился на банку с молоком: надо бы к матери заехать.
По дороге обдумывал то, что услышал от Лидии Ивановны. Теперь он знает биографию Алины, знает, сколько ей на самом деле лет, знает, что ее отец сидел за убийство, первый муж утонул в реке, а второй уехал в Африку.
Не знает только, почему третий безропотно отдал половину своего немалого состояния. А не навестить ли господина Копейко?
... Вышедшей из ворот матери он протянул трехлитровую банку молока со словами:
– Извини, хлеба не привез.
– Ой, Андрюша! – расцвела та. – Как ты угадал! Да не надо хлеба! Ну проходи в дом. Кушать хочешь?
– Не отказался бы.
Ну, ты подумай! Стараешься сделать человеку приятное и нарываешься на скандал, а мимоходом избавляешься от навязанной вещи и попадаешь в десятку! Следуя логике и стараясь изо всех сил, никогда не достигнешь успеха, он есть цепь случайных совпадений. Значит, не надо стараться, а надо изо всех сил делать вид, что результат тебе безразличен. В общем, желаемое всегда достается обманом. Учтем.
* * *– Напрасно я все это затеял, – сказал он на следующий день Эдику Мотало.
– Узнал что-нибудь интересное? – встрепенулся тот.
– Да так.
– А я в отпуск ухожу.
– Да так.
– А я в отпуск ухожу.
– Ты же не хотел! – удивился он.
– Хотел, не хотел... Устал я.
– Куда-нибудь едешь?
– Да куда мне ехать? – Эдик сморщился, как будто у него болел зуб. – Дома посижу.
– Ну смотри.
– А чего ты взвинченный такой?
– Кто? Я? Нормальный.
– Врешь. Я же вижу.
– Очки протри. Все у меня нормально, я же сказал.
– Не настаиваю. Ты, Андрон, позванивай.
– Само собой. Надо это дело обмыть. Твой отпуск.
Лицо у него сделалось озабоченное, но не отпуск Эдика был поводом. Он думал об Алине. Эдик же должен был думать, что всех забот у Андрюхи Котяева – обмыть. Мотало он доверять перестал. И хорошо, что тот уходит в отпуск, не будет больше путаться под ногами.
В этот же день, к вечеру, он нашел в Москве офис господина Копейко и прорвался к его секретарше, в приемную.
– Что вы хотели? – спросила девица модельной внешности, поглядывая на свои ногти.
– Я из уголовного розыска.
– Вы кто?
– Андрей Котяев, капитан милиции. Вот мое удостоверение.
– И что? – Она была абсолютно спокойна.
– Я бы хотел поговорить с Игорем Михайловичем.
– Я узнаю, сможет ли он вас принять. Оставьте мне номер своего телефона, я перезвоню.
– Вы не поняли: я из милиции.
– И что?
– Мне надо с ним поговорить.
– С ним многим надо поговорить. И потому надо записываться на прием, – попыталась втолковать ему девица.
– Но я же из милиции!
– И что?
Он сел напротив, чувствуя, что закипает. Но сдержался и сказал, пытаясь приноровиться к ее безразличному тону:
– Может быть, вы ему позвоните?
– Конечно, позвоню. Но потом.
– Почему не сейчас?
– Потому что он занят.
– Я тоже на работе.
– Все мы на работе.
Танк был не так стоек перед артиллерийским снарядом, как она перед настырным просителем. Непробиваема! Господин Копейко сделал отличный выбор! Андрей Котяев решил быть терпеливым и вновь зарядил орудие, нацелив его на танк.
– Девушка, вы ему просто скажите: пришли из милиции. По поводу его бывшей жены.
– Которой? – спросила она без всякого любопытства.
– Алины Вальман.
Похоже, это имя было магическим. Оно открывало все двери и все сердца. Секретарша впервые посмотрела на него с интересом и милостиво сказала:
– Хорошо. Я сейчас свяжусь с Игорем Михайловичем.
Он смотрел, как ее рука тянется к телефону. Она тоже смотрела. Разглядывала ногти, попутно набирая номер шефа.
– Игорь Михайлович, к вам из милиции. Я знаю, но это по поводу Алины Вальман. Хорошо. Проходите, – сказали ему, когда трубка легла на рычаг. – У вас три минуты. Секундочку! Не сразу. Как только оттуда выйдут люди. Посидите. Пять минут.
Он обернулся: сзади стоял мужчина в костюме и при галстуке, с папкой в руке, и это была сказано ему. У Игоря Михайловича, похоже, день был расписан по минутам. Тут же из директорского кабинета вышли трое: двое мужчин и одна женщина.
– Заходите, Котяев, – сказала ему секретарша. И напомнила: – У вас три минуты.
Он вошел. Хозяин кабинета сидел за огромным столом, лицо усталое, но едва вошел посетитель, изменилось, сделалось приветливое. Наморщив лоб, Игорь Михайлович торопливо заговорил:
– Садитесь. Куда хотите. Значит, вы по поводу Алины. Из милиции. Слава Богу! Сколько вы хотите за то, чтобы упрятать ее в тюрьму лет на десять? А лучше, до конца ее дней, – мстительно добавил Копейко. – Так сколько?
Он опешил.
– Да садитесь же! – с досадой сказал Копейко. – У вас три минуты.
Тут же зазвонил мобильный телефон Игоря Михайловича.
– Да. Понял. Перезвони моей секретарше, хорошо? Так сколько?
Он, наконец, сел. Ему, кажется, предлагали взятку. В перерыве между двумя звонками и двумя деловыми встречами. У него было всего три минуты, чтобы как-то отреагировать.
– Я не хочу засадить ее в тюрьму. Я просто хотел узнать...
– Я не понимаю, – перебил его Копейко. – Вы от чьего лица действуете? Алины? Это она вас прислала?
– Нет.
– Значит, ваши действия направлены против нее?
– Можно сказать и так.
– Тогда вопрос конкретный: сколько?
– Но я из милиции! И я хотел бы узнать...
Копейко кинул взгляд на часы и с досадой сказал:
– Пока эта женщина на свободе, я не могу чувствовать себя спокойно. Я, видите ли, недавно опять женился. Моя жена ждет ребенка. А я с ужасом жду, что Алина опять объявится. У нее интуиция потрясающая!
– А зачем ей это надо? – удивился он. – Вы же давно развелись!
– Я не могу вам сейчас объяснить, это долго. – Игорь Михайлович вновь посмотрел на часы. – Вы вот что. Подойдите сейчас к Ане, это моя секретарша, и оставьте ей номер телефона, по которому с вами можно связаться. У меня к вам деловой разговор. Мне никаких денег не жалко, чтобы... О черт! Вы мне весь график поломали!
Опять зазвонил мобильный.
– Да. Я. Он уже в приемной. Сейчас посмотрю документы. Откуда я знаю, подпишу или нет?! Я сказал: посмотрю.
Андрей Котяев все понял и поднялся. Копейко все равно на него выйдет, потому что боится Алины. Во имя собственного же спокойствия. Но сейчас у Игоря Михайловича и в самом деле нет ни минуты свободной.
– До свидания.
– Да, да. Я с вами свяжусь.
В дверях он столкнулся с господином, зажавшим под мышкой папку. Господин натянуто улыбался, видно было, что волнуется.
Аня, увидев его, милостиво кивнула:
– Присаживайтесь. Скажите, как с вами можно связаться?
Он послушно продиктовал номер мобильного телефона. Не будь у Копейко интереса в Алине, в том, чтобы от нее избавиться, с ним бы и разговаривать не стали. Это какой-то конвейер по производству денег. А у него, как ни крути, частное расследование. Дело-то не возбудили. И пока официально считается, что оба парня покончили жизнь самоубийством. Может, Игорь Михайлович прольет свет?
– Аня... Вас ведь Аней зовут?
– Да.
– А вы знаете Алину?
– Нет. Мы с ней не знакомы.
– Но наслышаны?
– Кто ж не знает Алину Вальман?
– Игорь Михайлович вам какие инструкции дал? Соединять или не соединять, если она вдруг позвонит?
– Она всегда звонит ему на мобильный.
– А почему он не сменит номер?
Девушка задумалась:
– И в самом деле, почему? Может, у них сохранились деловые отношения?
– Но тогда она бы пришла сюда! Или ее представитель.
– Никого не было, – заверила Аня. Зазвонил телефон. – Извините, мне надо работать.
Вошел очередной посетитель, конвейер работал безостановочно. Пришлось удалиться.
Расследование зашло в тупик. Он знал, что это ровно до того момента, как с ним изъявит желание встретиться господин Копейко. Есть вариант: опередить его и самому навестить Алину. Задать ей вопрос: за что вас так ненавидит бывший муж? Вопрос сам по себе глупый, потому что Игорю Михайловичу пришлось поделить свое состояние, чтобы избавиться от Алины Вальман. Разумеется, Копейко ее ненавидит!
Так получается, что все ее ответы известны заранее. И он все время ее оправдывает. А ведь люди, которые давно Алину знают, спешат предупредить: держись подальше, не связывайся. Лучше не быть в одной с ней команде, целее будешь. Но и против нее не играй, во избежание неприятностей. Но как же хочется ее увидеть! Это, как говорит Мотало, конфликт сознательного и бессознательного. Инстинктов и рассудка. Пока берут верх инстинкты.
Он машинально достал из кармана пачку сигарет. Щелкнула зажигалка. Только затянувшись пару раз, он вдруг понял, что курит. И что стоит посреди улицы, как памятник, и его с обеих сторон огибает равнодушная толпа. Хорошо, цветы к подножию не несут, но еще чуть-чуть и... Он досадой швырнул сигарету в урну и широко зашагал к своей машине.
«С инстинктами надо бороться», – подумал Андрей Котяев и достал из кармана мобильный телефон. Все было просто: он набрал номер Оли. И после трех длинных гудков услышал:
– Ну, ты свин!
– Солнышко, что случилось?
– Ну, ты, блин, даешь! Еще и спрашиваешь, свин!
– Оленька, ты здорова?
– Нет, блин! Больная сижу в больнице!
– Чем я тебя обидел?
– Андрей! Совсем память отшибло? Я тебя так ждала! – с обидой сказала она. И добавила: – Ну, е-мое!
И тут он вспомнил. Ну конечно! К матери-то заскочил, после того, как съездил в «командировку», а про любимую женщину забыл!
– Я думал, тебе и без меня весело, – соврал, не моргнув, глазом.
– Сначала было весело. А потом, блин, скучно.
– Почему?
– Потому что мужиков не было! Слушай, Котяев, кончай придуряться! У тебя точно есть баба!
– У меня есть работа. Извини, увлекся.
– Не свисти! Кому охота в дерьме копаться!
– Зайка, мне за это денежки платят.
– И это ты называешь деньги?! Ну, е-мое! Везет мне на дураков! Рожать, блин, не от кого!
Похоже, «Зайка» решила с ним расстаться. Раньше она себе этого не позволяла: называть его дураком и упрекать в том, что мало зарабатывает. Раньше ее все устраивало. Будучи дважды разведенным, он знал, что кризис семейной жизни с этого и начинается. Муж дурак, денег заработать не может. Оля и сама так говорила о бывшем, из чего он сделал вывод, что все женщины одинаковы. Кроме, похоже, Алины Вальман. И надо бы Зайку сейчас послать, но что делать с инстинктами? Сколько времени уйдет на поиски другой Зайки?