Горящий советский средний танк Т-34, подбитый под Москвой. 1941 год. Экипаж, скорее всего, не смог покинуть гибнущую «тридцатьчетверку» – все люки бронемашины закрыты
«Автобан» по-советски. Для обеспечения снабжения войск в октябре 1941 г. немцами была построена гигантская гать из 35 тысяч деревьев
Командир 32-й стрелковой дивизии В.И. Полосухин
Командир моторизованной дивизии СС «Дас Райх» П. Хауссер
Советская 85-миллиметровая зенитная пушка образца 1939 года на прямой наводке. Октябрь 1941 года. Это орудие в противотанковом варианте стало одним из символов Битвы за Москву
52-К – советская 85-мм зенитная пушка образца 1939 г., разработанная конструкторским бюро завода № 8 под руководством Г.Д. Дорохина наложением 85-мм ствола на лафет 76-мм зенитки 3К образца 1931 г., при этом ствол пришлось снабдить дульным тормозом. В ходе испытаний и тестов первых серийных образцов был выявлен ряд недостатков. В результате было предложено использовать лафет от 76-мм зенитки образца 1938 г., а также ряд других незначительных изменений. Новое орудие было испытано и летом 1940 г. принято на вооружение под индексом 52-П-365. Тем не менее в подавляющем большинстве документов обе системы не различаются и именуются «85-мм зенитная пушка обр. 1939 г.». Пушки выпускались только заводом № 8 (имени Калинина). «85-мм дистанционная граната пробивает немецкие танки всех размеров» – так о ней отзывались даже в конце 1942 г., под Сталинградом. Стрельба из 85-мм зенитной пушки была очень тяжёлым для женщины делом. Вспоминает командир зенитного орудия сержант Валентина Чудаева: «Первое время из носа и ушей кровь шла, расстройство желудка наступало полное… Горло пересыхало до рвоты… Ночью еще не так страшно, а днем очень страшно. Кажется, что самолет прямо на тебя летит, именно на твое орудие. На тебя таранит! Это не для девчонки… Не для ее ушей, не для ее глаз…» Зенитная пушка оснащена подъемным механизмом, при помощи которого можно быстро придать пушке любой угол возвышения от 3 градусов ниже горизонта до 82 градусов выше горизонта. В боекомплект орудия входили не только снаряды с дистанционным взрывателем, применявшиеся против самолетов, но и бронебойные. Их высокая начальная скорость позволяла успешно бороться с танками.
Позднее неудачи октябрьского наступления Вермахта на Москву стали объяснять исключительно погодными условиями. К примеру, известный немецкий историк Пауль Карель писал: «Дождь превратил землю в болото – непроходимое болото. Генерал-фельдмаршалу фон Боку пришлось уступить победу трясине». Однако очевидно, что раскисшие в период дождей дороги одинаково отрицательно действовали на обе противоборствующие стороны. Если немцам они мешали наступать, то Красной Армии – обороняться. Вот как М.Е. Катуков описывал переброску своей танковой бригады на правый фланг Западного фронта: «Танки и штабные машины с трудом пробирались по разбитым проселочным дорогам. Даже «тридцатьчетверки» садились днищем на междуколейные бугры. Это был тяжелейший марш. Танки, густо коптя, надсадно ревели, выбираясь из глубоких колдобин. Экипажи прилагали нечеловеческие усилия, чтобы вытащить застрявшие боевые машины из грязи. Штабные автомобили шли на буксире у танков: иначе бы им не пробиться». Сам фон Бок, об участи которого сожалел немецкий историк, называл в качестве причины своего фиаско под Москвой «недооценку способности противника к сопротивлению, а также его резервов в плане личного состава и материальной части». Трудности распутицы немецким генерал-фельдмаршалом тоже упоминались, но лишь как один из пунктов.
Трофейный советский средний танк Т-34-76 под Москвой. Осень 1941 года
БОК Федор, фон (Fedor von Bock; 1880-1945) – немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал (с 1940 года). Первую мировую войну встретил в должности начальника оперативного отдела штаба гвардейского корпуса. Помимо Железных крестов 1-го и 2-го класса был награжден еще десятью германскими, австро-венгерскими и болгарским орденами. В 1931 году фон Бок становится генерал-лейтенантом, а в 38-м назначается командующим 8-й армией и в этом качестве участвует в аншлюсе Австрии и оккупации Судетской области. Фон Бок являлся одним из ведущих разработчиков плана Польской кампании, и в конце августа 1939 года был назначен командующим группой армий «Север», состоявшей из двух полевых армий. За успешное руководство войсками в ходе войны с Польшей фон Бок был награжден Рыцарским крестом с порядковым номером 1. В 40-м году группа армий под его командованием оккупировала Бельгию и Нидерланды. В июне того же года после оккупации Франции он принимал парад Вермахта у Триумфальной арки в Париже, а через месяц получил чин генерал-фельдмаршала. Вершиной карьеры фон Бока стала война с Советским Союзом, когда он возглавил сильнейшее объединение немецкой армии – группу армий «Центр». После фиаско под Москвой фюрер снял его с этого поста. При этом, в противоположность другим немецким военачальникам, написавшим мемуары, фон Бок не утруждал себя обличением Гитлера и взваливанием на него вины за неудачи Вермахта. После самоубийства Гитлера предложил свои услуги новому немецкому правительству во главе с гросс-адмиралом Карлом Деницем. 3 мая 45-го года машина, в которой ехал фон Бок, попала под обстрел британского самолета. На следующий день он скончался от полученных ран.
Москва на осадном положении
Советские легкие танки Т-60 на Красной площади. 7 ноября 1941 года. Это был первый и последний парад, в котором принимали участие танки этой модели
Москвичи, конечно же, не обладали всей полнотой информации о положении на фронте. Однако слухи о приближении немецких танков неизбежно проникали в столицу Советского Союза. Они усилились с началом эвакуации правительственных учреждений. 15 октября появилось постановление Государственного Комитета Обороны «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Рабочий военного завода № 205 Н.Я. Железнов вспоминал: «Я видел, как рабочие завода Серп и Молот вышли на площадь Ильича. Именно по этой дороге, бросая на произвол судьбы свои предприятия и рабочих, бежали из Москвы всякие чиновники с домочадцами и со всем скарбом, погруженным на машины. Рабочие их останавливали, вышвыривали из машин этих чиновников с визжащими семьями, выкидывали на дорогу имущество, которое тут же разворовывалось. Очень быстро эти волнения распространились по всему городу. Стали грабить магазины. Я видел, как обезумевшая толпа разграбила трехэтажный универмаг на площади Ильича. Все расхватали и разнесли по своим домам». 16 октября москвич, писавший под псевдонимом К. Лористон, сделал в своем дневнике следующую запись: «Кругом на колхозных полях все желающие копают картофель и убирают капусту, в свою пользу, конечно. В Москве всех охватил психоз эвакуации. Трамваи, троллейбусы, автобусы забиты пассажирами, висят на подножках, едут даже на крышах троллейбусов. На тротуарах пешие не помещаются, идут по мостовой, и вся эта лавина с сумками, рюкзаками, чемоданами, узлами движется к восточным вокзалам, а также на Владимирское шоссе (шоссе Энтузиастов). На то же шоссе едут счастливчики в «эмках», «зисах» и просто на грузовиках. С детьми, с кошками, с собаками и опять с вещами, везут с собой даже стулья. Москва эвакуируется. Пока самотеком. Никто ничего толком не знает. Многие идут на восток пешком и тянут салазки с вещами, воображают далеко уйти».
Если не паника, то опасения немецкого прорыва проникали даже в штабы Красной Армии. Член Военного совета ВВС Западного фронта П.С. Степанов, докладывая Верховному Главнокомандующему обстановку по закрытой высокочастотной линии телефонной связи ВЧ, предложил Сталину отвести штаб ВВС на восточную окраину Москвы. В ответ Верховный задал вопрос: «У вас есть лопаты?» Недоумевая, Степанов спросил, какие нужны лопаты. Сталин ответил, что любые, какие найдутся, а далее обрушился на штабиста с тирадой: «Возьмите лопаты и копайте себе братскую могилу! Отступления не будет! Я остаюсь в Москве!»
К началу ноября 1941 года фронт на подступах к Москве уже обрел достаточную устойчивость. Но говорить об успехе обороны Москвы было еще рано. Лозунгом тех дней стали слова «Ни шагу назад!». Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков проводил этот лозунг в жизнь максимально жесткими мерами. 4 ноября командирам и политработникам фронта был зачитан приказ № 054 о наказании командования 133-й стрелковой дивизии за самовольный отход с занимаемых оборонительных рубежей. За невыполнение приказа об обороне города Руза командир дивизии А.Г. Герасимов и ее комиссар Г.Ф. Шабалов по приговору Военного трибунала были расстреляны перед строем. Вместе с тем нужно отдать должное советским руководителям – тезис «Ни шагу назад!» они относили и к себе. Сталин остался в Москве и 7 ноября лично принимал парад на трибуне Мавзолея. Красноармеец 1-го отдельного истребительно-диверсионного полка управления НКВД по Москве и Московской области В. Захаров вспоминал: «Буквально за несколько дней до 7 ноября поступила команда подготовить части для марша, показать москвичам, что Москва готова к обороне. Но никакого разговора о параде не было. В 6 утра 7 ноября по боевой тревоге поднимают полк. Полк пешим порядком направляется с Малого Ивановского по Бульварному кольцу к Сретинским воротам и от Сретенских ворот по улицам Дзержинского и 25 Октября – на Красную площадь. Мы встали на свое место – это было буквально напротив Мавзолея, рядом с дивизией Дзержинского. В 8 часов, когда пробили куранты, из ворот выехал Маршал Советского Союза Буденный, его встречал Артемьев, командующий Московским военным округом, он же был начальником Московской зоны обороны. Он доложил рапортом, что войска готовы к параду. Буденный объехал площадь, поздоровался с войсками, поздравил с праздником, с 24-й годовщиной Октябрьской революции, – и направился на трибуны Мавзолея. Выступал сам Сталин. Он выступил с очень короткой речью и сказал, что очень многое зависит от участников парада, которые отправляются на фронт».
Если не паника, то опасения немецкого прорыва проникали даже в штабы Красной Армии. Член Военного совета ВВС Западного фронта П.С. Степанов, докладывая Верховному Главнокомандующему обстановку по закрытой высокочастотной линии телефонной связи ВЧ, предложил Сталину отвести штаб ВВС на восточную окраину Москвы. В ответ Верховный задал вопрос: «У вас есть лопаты?» Недоумевая, Степанов спросил, какие нужны лопаты. Сталин ответил, что любые, какие найдутся, а далее обрушился на штабиста с тирадой: «Возьмите лопаты и копайте себе братскую могилу! Отступления не будет! Я остаюсь в Москве!»
К началу ноября 1941 года фронт на подступах к Москве уже обрел достаточную устойчивость. Но говорить об успехе обороны Москвы было еще рано. Лозунгом тех дней стали слова «Ни шагу назад!». Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков проводил этот лозунг в жизнь максимально жесткими мерами. 4 ноября командирам и политработникам фронта был зачитан приказ № 054 о наказании командования 133-й стрелковой дивизии за самовольный отход с занимаемых оборонительных рубежей. За невыполнение приказа об обороне города Руза командир дивизии А.Г. Герасимов и ее комиссар Г.Ф. Шабалов по приговору Военного трибунала были расстреляны перед строем. Вместе с тем нужно отдать должное советским руководителям – тезис «Ни шагу назад!» они относили и к себе. Сталин остался в Москве и 7 ноября лично принимал парад на трибуне Мавзолея. Красноармеец 1-го отдельного истребительно-диверсионного полка управления НКВД по Москве и Московской области В. Захаров вспоминал: «Буквально за несколько дней до 7 ноября поступила команда подготовить части для марша, показать москвичам, что Москва готова к обороне. Но никакого разговора о параде не было. В 6 утра 7 ноября по боевой тревоге поднимают полк. Полк пешим порядком направляется с Малого Ивановского по Бульварному кольцу к Сретинским воротам и от Сретенских ворот по улицам Дзержинского и 25 Октября – на Красную площадь. Мы встали на свое место – это было буквально напротив Мавзолея, рядом с дивизией Дзержинского. В 8 часов, когда пробили куранты, из ворот выехал Маршал Советского Союза Буденный, его встречал Артемьев, командующий Московским военным округом, он же был начальником Московской зоны обороны. Он доложил рапортом, что войска готовы к параду. Буденный объехал площадь, поздоровался с войсками, поздравил с праздником, с 24-й годовщиной Октябрьской революции, – и направился на трибуны Мавзолея. Выступал сам Сталин. Он выступил с очень короткой речью и сказал, что очень многое зависит от участников парада, которые отправляются на фронт».
Парад 7 ноября 1941 года Красной площади. На снимке – военнослужащие с самозарядными винтовками Токарева образца 1940 г. CВТ-40 в положении «на плечо», которым примкнуты клинковые однодольные штыки. За спинами бойцов – ранцевое снаряжение образца 1936 года, на боку – малые пехотные лопаты. Авторское название фотографии: «После парада – в бой!» Автор: Д.Н. Бальтерманц
Т-60 – советский легкий танк, разработанный в начале Великой Отечественной войны на Горьковском автозаводе на базе автомобильных агрегатов. Все чертежи и документация были готовы уже в конце июля 1941 г. – всего лишь через две с половиной недели после начала работ. Несмотря на спешку в проектировании, бронемашина получилась достаточно удачной и превосходила сходные образцы в иностранных армиях. Танк имел броневую защиту, установленную с большими углами наклона, что заметно повышало уровень его защищенности. Несмотря на малый калибр, длинноствольная 20-мм пушка при использовании снаряда с вольфрамовым сердечником могла пробивать броню даже средних «панцеров». В Вермахте Т-60 прозвали «неистребимой саранчой». Однако низкая проходимость Т-60 и слабое вооружение не снискали этим танкам громкой славы Т-34.
Тактико-технические характеристики: боевая масса – 5,8-6,4 т; экипаж – 2 чел.; размеры: длина корпуса – 4100 мм; ширина – 2392 мм, высота – 1750 мм; клиренс – 300 мм; бронирование – от 15 до 35 мм; вооружение – 20-мм пушка ТНШ (боекомплект – 750 выстрелов), 7,62-мм пулемет ДТ; подвижность: двигатель ГАЗ-202 мощностью 70 л.с, скорость по шоссе -42 км/ч, скорость по пересеченной местности – 20-25 км/ч, удельное давление на грунт – 0,53-0,63 кг/см2.
По заснеженной брусчатке у стен Кремля прошли танки: тяжелые КВ, изящные «тридцатьчетверки», чудом выжившие в огне первых месяцев войны легкие БТ и малютки Т-60. В столице, у стен которой стоял враг, правительство страны принимало парад войск, идущих мимо храма Василия Блаженного прямиком на ее защиту. Показательно, что в 1942-1944 годах парады на Красной площади не проводились и танки вновь загрохотали по ее брусчатке только во время Парада Победы 24 июня 1945 года. Парад 7 ноября 41-го имел огромное политическое значение, поскольку правительство Советского Союза и лично Верховный Главнокомандующий продемонстрировали свою решимость сражаться до конца. Парад также подчеркивал тот факт, что, вопреки декларациям немцев о громких успехах на Восточном фронте, Вермахт все еще далек от захвата Москвы.
МОСКВИЧИ ЗАЩИЩАЮТ СВОЙ ГОРОД
Защищала Москву в 1941 году не только Красная Армия, но и ее жители, которые строили укрепления и производили оружие. На заводах имени М.И. Калинина и «Динамо» был налажен выпуск минометов. Производство пистолетов-пулеметов началось на Автозаводе и на заводе Счетно-аналитических машин. Мины и снаряды производились на заводах имени Владимира Ильича, «Красный пролетарий» и «Борец». К 5 ноября 1941 года добровольные пожертвования москвичей в Фонд обороны составили более 80 миллионов рублей. Около восьми килограммов золота, 370 килограммов серебра и 1410 граммов платины также стали весомым вкладом в борьбу с врагом.
Советские средние танки Т-34-76 идут по брусчатке Красной площади на параде 7 ноября 1941 года
Оборона Москвы. 30 сентября – 5 декабря 1941 г.
Ноябрьское наступление немцев на Москву
Солдаты Вермахта на бронеавтомобиле Sd.Kfz. 221 возле дорожного указателя, на котором в числе прочего указано, что от этой точки до столицы Советского Союза – ровно 100 километров
Не прошло и недели после парада на Красной площади, как войска немецкой группы армий «Центр» получили приказ о возобновлении наступления на Москву. С приходом холодов в середине ноября 1941 года земля замерзла, и теперь танки могли двигаться вне дорог. Танкист Людвиг Бауэр вспоминал: «Еще была распутица, когда мы остановились где-то переночевать. Танки остались стоять возле дома, а мы легли спать в доме. Утром ударил мороз. Танки вмерзли в землю. Когда их пытались выдернуть, то рвались гусеницы или что-нибудь ломалось. Пришлось лить бензин под танки и поджигать, чтобы растопить землю». Стоявшие на острие наступления группы армий «Центр» дивизии получили теплое обмундирование. Готовясь к нападению на СССР, немцы заготовили теплую одежду только для тех подразделений, которые должны были нести оккупационную службу. Теперь эти теплые вещи получили части, предназначенные для последнего броска на советскую столицу. В приказе 4-й танковой группы говорилось: «Дни ожидания – позади. Мы снова можем наступать. Нам осталось уничтожить последний рубеж обороны Москвы. Мы должны остановить биение сердца большевистской империи».
Москва действительно была сердцем Советского Союза. Дело было даже не в том, что в городе находилось правительство страны. К столице сходилось множество железнодорожных путей. Если бы немцам удалось захватить Москву, по транспортной системе СССР был бы нанесен сильнейший, если не сказать – смертельный удар.
К началу нового немецкого наступления оборона Москвы была существенно усилена. Данные военной разведки, полученные от резидентуры Рихарда Зорге из Токио и резидентуры Л.А. Сергеева из Вашингтона, позволили снять дивизии с Дальнего Востока. А.П. Белобородов, командир одной из этих дивизий – 78-й стрелковой, вспоминал: «14 октября 1941 года был получен приказ, которого мы так ждали. Нам надлежало сдать участок на дальневосточной границе и вывести дивизию для погрузки в эшелоны. Через два дня мы уже ехали на запад <…> Всего десять дней (срок по тем временам очень короткий) понадобилось железнодорожникам, чтобы доставить нас с Дальнего Востока в Подмосковье <…> в районе города Истры». Маршал К.К. Рокоссовский позднее отмечал: «Трудно даже сказать, насколько своевременно сибиряки влились в ряды наших войск! Если под Волоколамском великую роль сыграла дивизия генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, то в ноябре не менее значительный вклад в решающие бои за Москву внесла дивизия полковника Афанасия Павлантьевича Белобородова». Сюда же, на западные подступы, к Москве была переброшена танковая бригада отличившегося под Мценском М.Е. Катукова. На новом месте он сразу начал строить оборону по приемам, выработанным в боях с танками Гудериана. Катуков требовал «ежедневно усовершенствовать сделанное и наращивать укрепления созданием новых сооружений», обязательно строить ложные позиции. Также он понимал, какую роль в немецких успехах играла воздушная разведка, поэтому специально подчеркивал, что «в связи со снежным покровом отчетливо видны следы пешеходов и машин. В частях это дело не учитывается, и личный состав ходит по всему району расположения, создавая целую сеть тропинок и дорог, хорошо видимых с воздуха». Количество тропинок предлагалось минимизировать и строго следить за этой важной «мелочью».