22 июня — 9 мая. Великая Отечественная война - Алексей Исаев 34 стр.


Вынырнувшие из предрассветного тумана шлюпки с немецкими пехотинцами одна за другой приставали к берегу. Высаживающихся из них солдат встречали огнем в буквальном смысле этого слова – по вражескому десанту били из огнеметов. Но когда огнесмесь у красноармейцев закончилась, немцам удалось закрепиться. В то время как шлюпочный десант атаковал побережье, на всем фронте гремела немецкая артиллерийская подготовка. Позиции всех трех армий Крымского фронта были защищены минными полями. На Приморском участке вражеская артиллерия била по ним, подрывая мины и освобождая путь атакующей пехоте и штурмовым орудиям. Советские траншеи и позиции артиллерии подверглись мощным ударам с воздуха. С тыла позиции обороны Красной Армии были охвачены высадившимся на шлюпках десантом. Одной из ошибок в построении советской обороны было расположение противотанковой артиллерии в линию, без опорных пунктов. Ударному кулаку фон Манштейна удалось быстро прорвать первую полосу обороны 63-й дивизии и выйти ко второй. Еще одной ошибкой в обороне было малое расстояние от первой до второй полосы обороны. Поэтому немецкая артиллерия могла бить по ней, не меняя позиций. Здесь все повторилось по той же схеме: подрыв минного поля градом снарядов, удар авиации, атака пехоты и штурмовых орудий.

Отсутствие у советского командования четкого плана обороны привело к тому, что немцы, почти не встречая сопротивления, продвигались все дальше на восток. Войска в тылу были, но у них не было подготовленных позиций. Из-за того, что когда-то командующий Крымским фронтом Д.Т. Козлов пожалел махавших лопатами бойцов, они оказались беззащитными в голой степи под атаками противника. В частях Красной Армии словно эпидемия начали распространяться хаос и паника. В очередной оперативной сводке прозвучали страшные слова: «Не проявив должной стойкости, начали самовольный отход с занимаемых позиций». Утром второго дня наступления немцами была введена в бой 22-я танковая дивизия. Фон Манштейн повторял в уменьшенном масштабе «удар серпом» – свой эффективный план разгрома Франции в 1940 году. После прорыва в глубь советской обороны танки 22-й дивизии повернули в сторону Азовского моря, в тыл главным силам Крымского фронта. Казалось, что финал битвы за Крым наступит буквально через несколько часов. Однако днем 9 мая на склонах кургана Сюрук-Оба разгорелся бой между немецкими «панцерами» и советскими тяжелыми танками КВ. «Блицкриг» фон Манштейна на какое-то время остановился, быстрого прорыва и окружения двух советских армий пока не получалось. Поздно ночью состоялись переговоры Мехлиса и Козлова со Сталиным. Был согласован отвод войск фронта на Турецкий вал – естественный рубеж обороны посередине Керченского полуострова. Верховный главнокомандующий завершил переговоры с руководителями обороны Крыма словами: «Если сумеете и успеете задержать противника перед Турецким валом, мы будем считать это достижением». Сталин уже не верил в возможность восстановления фронта в Крыму, речь шла лишь об организованном отходе частей Красной Армии.



Контратака. Крымский фронт, май 1942 г.


Под прикрытием танков 47-я и 51-я армии Крымского фронта отходили по узкой полоске берега Азовского моря. Теперь у них была четкая цель – занять Турецкий вал. Стремительно наступающие немецкие войска упредили главные силы фронта в выходе к Турецкому валу. Однако вал был занят спешно собранными частями, в числе которых были даже курсанты, учившиеся на стрелков бомбардировщиков. Один из них вспоминал: «Стрелки мы были хорошие, положив гитлеровцев в 100-150 м от нашего рубежа, расстреливали на выбор. Но вот подошли танки <…> мы начали нести потери». Там, где не помогла грубая сила, немцы пошли на хитрость. Они пристроились в хвост одной из отходивших колонн и под прикрытием пыли от автомашин смогли приблизиться к валу. В итоге внезапной атакой им удалось прорвать оборону в центре Турецкого вала. В ночь на 14 мая войска Крымского фронта получили приказ отходить на последний рубеж обороны – Керченский обвод. Отходящие колонны в открытой степи были легкой жертвой. Под бомбами 8-го авиакорпуса барона фон Рихтгоффена они теряли людей и технику. Боец 380-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона М.Я. Бердачев: «На рассвете мы поднялись на гребень горы, вниз посмотрели, и нам стал жутко: внизу, в направлении на Керчь, шло «целое море» отступающих. Как будто гигантский муравейник пришел в движение на восток. Распался фронт, все отступающие части перемешались». В этот же день армейский комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис ответил на телеграмму Сталина с приказом начать эвакуацию: «Мы опозорили страну и должны быть прокляты. Будем биться до последнего. Авиация врага решила исход боя». В последние дни керченской драмы главный политрук Красной Армии, казалось, искал смерти. Мехлис фанатично рвался вперед, под огнем противника метался на своем «газике», пытаясь остановить отходящие войска.

Поначалу немцев даже удалось удержать на подступах к Керчи. В бой были брошены танки, в том числе несколько огнеметных модификаций легкого Т-26 – ОТ-133. С моря вели огонь корабли Черноморского флота. Утром 15 мая последовал приказ Ставки Верховного Главнокомандования: «Керчь не сдавать, а организовать оборону по типу Севастополя». Однако сохранить Керчь в качестве плацдарма в Крыму к тому времени уже было практически нереально. В отличие от Севастополя в Керчи не имелось мощной береговой артиллерии. Уже 16 мая в городе завязались уличные бои. Остатки Крымского фронта отходили к Еникале, на восточную оконечность Керченского полуострова. Теперь можно было лишь спасти разбитые части, эвакуировать их в Тамань. Предвестником эвакуации стал чудовищной силы взрыв складов боеприпасов в ночь на 16 мая. Один из свидетелей тех событий вспоминал: «Наши руки, лица, одежда, белые дома, машины и даже деревья и цветы в садах стали черными от сгоревшего пороха и взрывчатки». Эвакуация остатков войск Крымского фронта с Керченского полуострова на Таманский продолжалась с 15 по 20 мая.



Советские военнопленные, Крым 1942 год



«За отвагу» – советская медаль, которой в основном награждался рядовой и сержантский состав Красной Армии, ВМФ, пограничных и внутренних войск за личное мужество и отвагу, проявленные при защите Отечества и исполнении воинского долга. С момента своего появления эта награда являлась высшей медалью СССР и оставалась таковой до распада Советского Союза. До начала Великой Отечественной войны за мужество и отвагу при защите государственных границ Советского Союза, а также за участие в боевых действиях в районе реки Халхин-Гол и в Советско-финской войне 1939-1940 гг. было награждено около 26 тысяч военнослужащих. В период Великой Отечественной войны было произведено более 4 миллионов награждений. В отличие от многих других советских медалей и орденов, выручавшихся нередко «за участие» в тех или иных военных операциях, медалью «За отвагу» награждали исключительно за храбрость, проявленную на поле боя. Именно эта особенность обусловила огромную популярность данной награды среди фронтовиков.

В район Керчи с ближайших баз и портов собрали баржи, сейнеры, тральщики, боты, баркасы и буксиры, торпедные и сторожевые катера. Их иронически называли «тюлькин флот». М.Я. Бердачев вспоминал: «Когда мы оказались у керченских причалов, то от всего увиденного жить не хотелось. Тысячные массы людей плотной «стеной» стояли у причалов, никакого порядка не было, никакой организованной эвакуации. Наше положение было безвыходным. Причалы рушились под массой людей, и когда ночью к берегу стали подходить катера с Тамани, то началась дикая свалка, дошло до того, что обезумевшие и желающие спастись во что бы то ни стало люди стреляли друг в друга, чтобы попасть первыми на катера. Тогда моряки отошли от берега и стали брать людей только с воды, подходя к берегу кормой на малых оборотах. В воздухе непрерывно висела немецкая авиация, нас бомбили и днем и ночью, а волнами к берегу прибивало сотни трупов. Люди стояли по горло в воде. В первую ночь мне так и не удалось попасть на катер. Утром раздались призывы командиров: «Все вперед! Отгоним немцев! Иначе – всем каюк!» Мы собрались на берегу, сбились стихийно в какие-то отрядики под командованием отчаянных лейтенантов. Командиров званием выше лейтенантского я на берегу просто не видел в эти дни. И так три дня подряд – целый день мы держим линию обороны, с упорством смертников ходим в атаки, бросаемся в штыки, а ночью те, кто еще жив, спускались к морю и снова, стоя по горло в воде, надеялись и ждали, что попадут на катера, что их заберут. Кто-то пытался отчалить от берега на самодельных плотах, на надутых автомобильных камерах, но там такое течение в проливе, что те, кто знал Керченский пролив, сразу нам сказали, что это самоубийство. Немцы непрерывно долбили по кромке берега из артиллерии и минометов, били по небольшому клочку земли, на котором собрались многие тысячи отступивших от линии передовой бойцов и командиров (и еще надо учесть, что, кроме них, там же находились тысячи раненых из госпиталей), а налеты пикировщиков стали для нас просто кошмаром, от каждой взорвавшейся немецкой бомбы на земле оставались кучи мяса. Весь берег представлял из себя сплошные завалы из разбитой техники и трупов красноармейцев. Только на третью ночь, во время бомбежки, мне удалось сесть на какой-то небольшой сейнер, который от перегруза осел в воду почти по борт, но каждый, кто смог попасть на палубу, помогал другим товарищам подняться из воды на суденышко». И тем не менее спасти удалось многих – более 140 тысяч человек. На кораблях переправились 120 тысяч, кто-то преодолевал пролив вплавь. Потери Крымского фронта убитыми, пропавшими без вести и попавшими в плен составили около 150 тысяч человек.

ОТ-133 – советский легкий огнеметный танк, созданный на базе Т-26 образца 1939 г. Башня была смещена вправо относительно продольной оси танка. Слева от нее находились два резервуара для огнесмеси общей емкостью 400 литров. Дальность огнеметания на смеси мазута с керосином составляла 50 метров. Количество односекундных выстрелов – 40. За один выстрел выбрасывалось 9 литров огнесмеси, которая поджигалась от факела горящего бензина, а бензин – от электрозапальной свечи. ОТ-133 находился в серийном производстве в течение 1940 г. Всего было выпушено 182 танка этой модификации.

Тактико-технические характеристики: боевая масса – 10 т; экипаж – 2 чел.; размеры: длина – 4620 мм, ширина – 2440 мм, высота – 2190 мм, клиренс – 380 мм; бронирование – от 6 до 15 мм; вооружение – огнемет КС25 (боекомплект – 400 л огнесмеси), два 7,62-мм ДТ (боекомплект – 3528 патронов); подвижность: двигатель – 90-сильный двигатель марки «Т-26» рядный 4-цилиндровый карбюраторный воздушного охлаждения мощностью 90 л.с, скорость хода по шоссе – 30 км/ч, запас хода по шоссе – 120 км, ширина преодолеваемого рва – 2 м, преодолеваемый брод – 0,8 м.

Второй штурм Севастополя


Для штурма Севастополя немцами была собрана мощнейшая артиллерийская группировка, включавшая орудия разных стран и калибров. На этом снимке – 305-мм мортира чехословацкого производства. В отличие от «Карлов» боеприпасы к ним имелись в избытке


В субботу 6 июня немецкие тяжелые снаряды вновь, словно гигантским молотом, били по советским позициям под Севастополем. Артиллерийская подготовка перед штурмом шла уже пятый день. Один из снарядов с чудовищным грохотом проломил бронированную крышу одной из двух башен батареи № 30 и повредил орудие. Башня была введена в строй уже на следующее утро, но могла вести огонь только одним стволом. Еще один снаряд не разорвался, и советские специалисты смогли его изучить. Это был двухметровый стальной монстр невиданного калибра – 615 мм. Артиллеристы лишь немного ошиблись, снаряд имел калибр 600 мм и был выпущен одним из двух орудий, известных как «Устройство Карл» («Karl-Geraet»), которые уже расстреляли 18 снарядов со 2 по 6 июня. Днем ранее по Севастополю сделала первый выстрел гигантская 800-миллиметровая пушка «Дора».

Всего в распоряжении 11-й армии Эриха фон Манштейна на тот момент находилось 785 немецких и 112 румынских орудий всех калибров. Основная масса артиллерии сосредотачивалась в группировке, нацеленной на Северную бухту. Фон Манштейн планировал повторить декабрьский штурм, на этот раз большими силами. Вспомогательный удар наносился вдоль Ялтинского шоссе. Операция получила кодовое наименование «Лов осетра» («Störfang»). Если обычно немецкие операции опирались на маневр, то штурм Севастополя должен был опираться на огневую мощь. Несмотря на внушительное число стволов, немецкая артиллерийская группировка не давала гарантии успеха штурма. Артиллерия большого калибра имела ограниченный запас снарядов и недостаточный ресурс стволов для длительного штурма. Более надежной опорой немецких войск была полевая артиллерия, но запаса снарядов для полевых гаубиц у Манштейна было примерно на две недели интенсивной стрельбы. Еще до начала штурма со 2 по 6 июня 11-й армией было расстреляно 42 тысячи выстрелов, или 2,5 тысячи тонн боеприпасов, что составляло 9 % от числа имевшихся запасов.

Командующий Приморской армией генерал-майор И.Е. Петров учел опыт декабрьского штурма Севастополя, когда замысел немцев был раскрыт. Система обороны города состояла из четырех секторов. Третий и четвертый секторы на подступах к Северной бухте в июне 1942 года были самыми сильными. Кроме того, Петров держал в резерве одну стрелковую дивизию, которая могла усилить любой из секторов с началом штурма. Общая численность Севастопольского оборонительного района к 6 июня составляла почти 119 тысяч человек. Главной проблемой защитников Севастополя был недостаток патронов, мин и снарядов всех калибров. Командир 7-й бригады морской пехоты Е.И. Жидилов вспоминал: «Если в чем и испытывали нехватку, так не в пище, а в боеприпасах. Несмотря на расторопность наших хозяйственников, снарядов и мин мы получали все меньше и меньше». Полностью обеспечены снарядами были только батареи береговой обороны № 30 и № 35. В первые месяцы 1942 года боеприпасами для полевых орудий в основном снабжался злосчастный Крымский фронт. После его крушения интенсивность перевозок в Севастополь возросла, но наверстать упущенное было затруднительно. Кроме того, советское командование все больше полагалось на боевые корабли Черноморского флота, а не на специальные большегрузные транспорты. Они действительно показали высокую устойчивость к атакам противника. Так, легкий крейсер «Ворошилов» в конце мая успешно доставил в Севастополь бригаду морской пехоты с вооружением и боезапасом. Командир немецкого 8-го авиакорпуса генерал-полковник барон Вольфрам фон Рихтгоффен тогда был просто в ярости: его самолеты-торпедоносцы выпустили по вражескому крейсеру 29 торпед, но не добились ни одного попадания.

Однако у любой медали есть две стороны – темпы доставки боеприпасов военными кораблями и быстроходными транспортами были сравнительно низкими. Чтобы накопить запрошенные Приморской армией 6-8 боекомплектов, потребовалось бы полтора-два месяца. В любом случае отступать советским войскам уже было некуда. В директиве командующего Северо-Кавказским фронтом от 28 мая 1942 года было прямо и честно сказано: «Севастополь должен быть удержан любой ценой. Переправы на Кавказский берег не будет». Действительно, эвакуировать из города 100 тысяч человек оставшимся тоннажем транспортов и имевшимися боевыми кораблями Черноморского флота было просто невозможно. Защитникам черноморской крепости оставалось или победить, или погибнуть.



600-мм немецкая мортира с транспортером боеприпасов на шасси танка PzKpfw IV. Три таких орудия были использованы немцами в ходе штурма Севастополя в июне 1942 г. Вес одного снаряда составлял 2,2 тонны, масса артсистемы в боевом положении – 123 тонны


Karl-Geraet – немецкая самоходная тяжелая мортира калибра 600 мм, одно из самых мощных орудий своего времени, разработанное фирмой «Рейнметалл» как средство сокрушения укреплений подобных французской линии Мажино. «Карлы» были способны выстреливать бетонобойный снаряд весом 2170 кг на дистанцию от 2840 до 4320. Однако к штурму французских укреплений орудия опоздали. Первое подразделение мортир было создано только в январе 1941 г. К началу войны с СССР в Вермахте было две батареи «Карлов», объединенных в 833-й тяжелый артиллерийский дивизион (833 Schwere Artillerie Abteilung). «Карлы» применялись для бомбардировки Брестской крепости. В ночь на 22 июня они были выдвинуты на огневые позиции. 22 июня мортира № 4 выпустила три снаряда, мортира № 3 – четыре. После этого возникли проблемы с застреванием снарядов в стволе, и следующие выстрелы гигантских мортир прозвучали 23 июня. Впоследствии при осмотре крепости были обнаружены следы попаданий «Карлов». Воронки достигали диаметра 15 м при глубине 5 м в достаточно плотном грунте. Взрыв снаряда «Карла» поднимал столб дыма и пыли высотой 170 метров и, по отзывам немцев, оказывал «большой психологический эффект». «Карлы» позволяли проламывать прочные стены и перекрытия толщиной до 2 метров, против которых были неэффективны даже 210-мм снаряды.

Немецкая артиллерийская подготовка штурма Севастополя началась рано утром 7 июня 1942 года. Об ее интенсивности красноречиво свидетельствует тот факт, что только 600-миллиметровые орудия «Карл» выпустили в этот день 54 снаряда, расстреляв все тяжелые бетонобойные гранаты. Их целью вновь была батарея № 30 – форт «Максим Горький I», однако поразить ее башни «Карлам» не удалось. Один из снарядов попал в бетонный массив батареи, пробил три метра железобетона и попал в помещение химических фильтров. Артиллерийский обстрел дополнялся мощными ударами авиации – за 7 июня немецкий 8-й авиакорпус выполнил почти 1400 вылетов. Казалось, что после столь мощной артиллерийской и авиационной подготовки советская оборона должна рухнуть как карточный домик. Но наступающей немецкой пехоте лишь с большим трудом удалось преодолеть долину реки Бельбек и вклиниться в оборону третьего и четвертого секторов обороны Севастополя всего на 1-2 километра. Барон Вольфрам фон Рихтгоффен записал в своем дневнике: «В борьбе за овладение хотя бы одним километром этой сложной территории пехота понесла тяжелые потери. Предвкушаемый большой и быстрый прорыв просто не материализовался. Русская артиллерия и бронированные ДОТы повсеместно ожили. Весь горизонт был одним огромным орудийным заревом». Потери атакующих действительно были чувствительными. Четыре наступающие на Северную бухту немецкие дивизии потеряли за день 2400 человек. Потери Приморской армии составили около 1,5 тысячи человек. За первый день штурма артиллерией 11-й армии Эриха фон Манштейна было расстреляно около 4 тысяч тонн боеприпасов – почти четверть всего боезапаса. Снарядные запасы немцев таяли, пехота несла потери, а до Северной бухты им оставалось еще немалое расстояние.

Назад Дальше