Когда времени остается мало или кажется, что оно уходит слишком быстро, люди начинают совершать глупости. Им кажется, что вот все, не успею! И чтобы успеть, они идут на необдуманные действия, о которых потом жалеют.
Или не жалеют.
Предсказать, как повернется жизнь, не дано никому.
Сергей не знал, жалеет он о том, что согласился на Дарьину авантюру, или нет. С одной стороны, это было бы даже забавно. А с другой… глупость какая-то. И он в роли то ли клоуна, то ли подсадной утки. Опять же, ванная не отремонтирована!
Хотя имело смысл признаться хотя бы самому себе: он боялся упустить шанс. Глупо, но отчего-то хотелось если не понравиться, то хотя бы не разочаровать ее родню, заслужив Дашину благосклонность. А там, может быть, что-нибудь и получилось бы.
Даша суетилась, пытаясь провести последние приготовления к выезду. Как обычно, последних приготовлений оказалось гораздо больше, чем первых, и она начала безбожно опаздывать. Все, оставленное на последний момент, слепилось в громадную кучу и мешало сосредоточиться. Даже бумажка, на которой Дарья делала пометки, что не забыть, оказалась утеряна.
– Елки-иголки, – вопила она, бегая, как укушенная, – и что я раньше не проснулась?
А надо было не забыть подарок, одеться так, чтобы маме было не стыдно, и взять все необходимое для ночевки. Хмыкнув, она сунула в сумку неиспользованный в походе комплект кружевного белья. Нет, конечно, нет! Но вдруг?
Она настолько сосредоточилась на том, какую роль предстояло исполнить Сергею, что как-то не нашла моральных сил и времени обдумать его кандидатуру в принципе. Даша оставляла это на потом, на послепраздничный период, когда уже не надо будет напрягаться и переплевывать тетю Лену.
Фиктивный жених, как она называла Сергея про себя, словно боясь даже мысленно позволить себе что-то личное, потребовал участия в приобретении подарка.
– Что я, как жлоб, на халяву есть поеду? – возмутился он, старательно демонстрируя простоту нравов и незамутненность сознания. Сергей помнил все наставления Березкиной и свое поведение тщательно продумывал. Раз Даше нравились простые, хорошие парни, он будет таким. Не для того, чтобы непременно ей понравиться, а просто так. Примерить на себя роль. В конце концов, жить без драйва довольно скучно, и запланированная авантюра бодрила чрезвычайно. Хоть будет о чем вспомнить в дряхлой старости. А то вдруг уже ничего более интересного в его жизни не случится?
– И что ты предлагаешь подарить? – заинтересовалась Дарья. Если учесть, что разговор состоялся буквально накануне поездки, то что бы кавалер ни предлагал, искать подарок времени уже не было.
– Водку хорошую. Или коньяк, – старательно поддерживая реноме простака, предложил Сергей. – У меня магазин рядом с домом есть, я уже выбрал там варианты, если ты не против.
Было бы смешно, если б Даша согласилась. Во всяком случае, Сергей был уверен: его предложение отклика у нее не найдет. Зато такая глупость была бы вполне в духе «хорошего парня».
– Не надо, – хмыкнула Даша. – Это будет лишним. Подарок есть.
– Не стыдный? – деловито поинтересовался кавалер.
– Нормальный. Деду понравится, – успокоила его Даша.
Подарок деду она купила давно, роскошный набор шахмат ручной работы. Каждая фигурка в нем была произведением искусств.
– Ладно. Давай я хоть деньги за него отдам, неудобно.
– Сережа, это лишнее. Не парься. Все удобно. Отработаешь – и мы квиты, – хихикнула Даша. – А с коньяком можно и не угадать. Дед у нас самогон любит, настоечки собственного приготовления. Кстати, напоминаю – ты непьющий.
– Могла бы и не напоминать. Я и так непьющий.
– Что-то сомнительно мне, что у вас на стройке не пьют.
– Где? – изумился Сергей, но тут же спохватился. Точно, он же, не придумав ничего лучше, брякнул Дарье, что работает на стройке. А где еще может работать работящий, незамысловатый мужчина? Наверное, там. Правда, совсем уж придуриваться он не стал, наврал, что работает мелким начальником. Хорошо, что Дарья не захотела выяснить подробности: обязанности строительного начальства Сергей представлял себе слабо. – А-а-а. Так у нас запрещено. Это… вниз можно упасть. С высоты. Или с крана. В общем, нельзя у нас, премии за это лишают, вот я и отвык.
– Молодец. Садись. Пять, – усмехнулась Даша. – Ладно. Да, хотела напомнить: форма одежды – костюм. Вообще дед любит, чтобы все по-простому, но ты типа жених, поэтому давай, производи впечатление. Тем более что Тырины все равно при полном параде будут. Мы на их фоне вечно, как родственники из Бобруйска. Но лично я не могу на шашлыки на шпильках и в вечернем платье ездить. А сейчас как раз повод торжественный. Все будут однородно нарядные. Есть у тебя костюм-то?
– Есть. Нормальный, предвосхищаю твой вопрос. Во сколько за тобой заезжать?
– Я сама за тобой заеду. На такси поедем.
– Зачем на такси-то? – искренне удивился Сергей. – Давай на машине, я ж не пью, домой вернемся спокойно.
– Извини, не предупредила. Может получиться так, что придется там заночевать, – осторожно сказала Даша и напряглась. А ну как кавалер сейчас взвоет: почему, мол, ночевать, я не такой.
Но возражения последовали по совершенно другому поводу.
– На моей машине поедем, – уперся Сергей. – Я хочу в любой момент иметь возможность отбыть оттуда своим ходом. Вдруг твоя родня меня бить начнет? Или еще чего-нибудь. Нет уж, давай не будем ни от кого зависеть.
Судя по форме подачи мысли, уезжать от деда он собирался исключительно вместе с Дарьей. Это ее почему-то обрадовало.
– Тань, ты уверена, что Дима нам понадобится? – трагически вопрошал Михаил Федорович уже в который раз. Он все еще тешил себя надеждой обойтись без Жукова. Договориться-то он договорился, но как-то шатко это все было и глупо.
Умеют все же женщины на ровном месте возвести Пизанскую башню из надуманных проблем, которая будет угрожающе нависать над своими создателями и портить настроение.
– Нужен, – с закрытым ртом оповестила его супруга. Она как раз красила губы, и обсуждение в сотый раз одной и той же животрепещущей темы ее раздражало.
– А если Дашка кого-нибудь привезет?
– Да кого она привезет? – не выдержала Татьяна Антоновна, прервав процесс. – Вон, не звонит даже. Сказать ей нечего. За тридцать лет мужика не нашла, а тут за месяц вдруг найдет. Ха! Не говори ерунды.
– А почему бы не позвонить и не спросить? – недоумевал Михаил Федорович.
– Не вздумай! Она тогда вообще психанет и не приедет. Знаю я ее. Не надо. Она только обрадуется, что мы выкрутились. А все я придумала. Что бы вы без меня делали?
– Спокойно поехали бы на юбилей безо всяких женихов, – подумав, честно заявил Михаил Федорович.
– Миш, тебе что, внуки не нужны? Нет, ну скажи? Тебе плевать, что дочь одна, да?
– А Дима-то тут при чем? От него-то внуков точно не будет!
– Не скажи, – многозначительно прикрыла глаза супруга, – это мы еще поглядим.
– Ну, знаешь, – побагровел будущий дедушка. – Это уже ни в какие ворота! Этим ты сама занимайся!
– А я и занимаюсь! – с вызовом рявкнула Татьяна Антоновна. – Только родить за нее осталось! Вот погоди, Ленкина Лизка еще и родит раньше нашей кулемы!
– И чего? Нам-то что с этого?
– А наша и в девках, и без ребенка! И получится, что Тырины нас по всем статьям обскакали!
– Надоело мне в этих скачках с Тыриными участвовать, – жалостливо пробасил Михаил Федорович. – Чувствую себя старым мерином, которого в случае неудачи отдадут на колбасу. Поэтому и бегу из последних сил. Хоть бы перестали вы с Ленкой дочками мериться! Все ж одна семья, как-никак!
– Никак! – отрезала жена. – Семьи разные. И ничего я не меряюсь. Я просто хочу, чтобы у Даши все хорошо в жизни сложилось!
– Поэтому ты и решила сложить ее с Димой. Хоть бы подумала, что наша доча может там устроить, если ты ей Диму-то подложишь! Она и тут уже танец с саблями сплясала, а там и вовсе цирк будет.
– Во-первых, я видела, что мальчик ей понравился. А во-вторых, она не захочет расстроить меня и испортить день рождения деду. И вообще, уж в деле обставления родни она со мной солидарна. Согласись: и тетка твоя ехидна, и доченька ее та еще выдра. Они ж как нас видят, так на желчь исходить начинают.
– Ну, так и вы с Дашкой в долгу не остаетесь. Дашка-то хоть удовольствие получает, потешается, а у тебя только давление подскакивает.
– Ты за своим давлением следи, Миша! Давай, поехали, а то твой юрист сбежит.
Федор Леонтьевич, патриарх семейства, гордо вышагивал вдоль альпийских горок и дышал полной грудью. Сначала он категорически возражал против дизайнерских идей с фонтанами, нагромождениями камней вместо клумб, с непонятными деревьями, которые нужно было в зависимости от сезона таскать туда-сюда – в общем, против всей этой буржуйской ерунды. Но со временем сдался и даже привык. Хотя отвоевал здоровенный кусок участка под теплицы, где росло все свое, натуральное. Но нынче хвалиться теплицами было не модно, как говорила племянница Ленка. Надо было тыкать гостям в глаза фонтанами и статуями. Поэтому посадки были надежно спрятаны за огромным домом. Дед так и считал про себя: передняя часть участка парадная, задняя – для души.
Семейство свое Федор Леонтьевич любил, но считал необходимым воспитывать. Держать, так сказать, в мозолистом кулаке, изредка придушивая, но иногда и разжимая, чтобы подышали чуток.
– Федор Леонтьевич, торт привезли! – заголосила с террасы Эльвира. – Смотреть будете?
– Не буду. Скажи, если что не так окажется, лично приеду и повару в нужное место затолкаю – весь, до крошки. Они меня знают! – И он радостно гоготнул, спугнув одинокую ворону, гулявшую вдоль садовой дорожки.
– Скажу! – Эля вильнула толстым задом и скрылась в доме.
– Ишь, оторва, – ласково посмотрел ей вслед Федор Леонтьевич. – Ух, ядреная!
– Чего говорите? – Та с готовностью высунулась в дверь и преданно посмотрела на деда.
– Иди, говорю, наряжайся, скоро гости будут собираться. Представлю тебя как новую домоправительницу. А может, и не только.
– Так уж «и не только» – зардевшись, расплылась в улыбке Эльвира, снова мелькнув затянутым в джинсы задом.
Дед крякнул, как после ста грамм наливки, и с хитрой улыбкой старого лешего потер гладко выбритый подбородок.
Праздник обещал быть выдающимся. Заодно и с родней, как кошка с мышью, поиграется. А то ишь, сидят, ждут, пока он ласты склеит. Да он с этими ластами еще в Египет на дайвинг рванет и привезет чучело акулы, которую так и забыли выловить в пылу революционной борьбы. Плавает она там, зараза зубастая, туристов пугает.
– Элька! Слышь! – гаркнул дед на весь сад. Ворона, примостившаяся было на березе, от неожиданности нагадила и, возмущенно каркая, покинула неспокойный участок. – Запиши там: гарпун купить!
– К празднику? – деловито уточнила домоправительница, привыкшая к хозяйским закидонам. А что, Леонтьевич мог и гостей с гарпуном гонять, с него станется. И ничего страшного, лишь бы имениннику весело было.
– Хы, можно и к празднику, – потер лапищи дед, представив, как сестрица прячется за альпийскими горками и вопит на весь поселок. – Эй, Элька! Шучу я. Потом займись. За акулами поедем.
Покладистая Эльвира вытащила из кармана фартука блокнотик с ручкой и прилежно записала:
«Гарпун купить. Блюда из акулы посмотреть».
Эту новую домработницу Федор Леонтьевич нашел легко. Она сама пришла и позвонила в калитку, робко спросив, не нужны ли услуги поварихи. Предыдущая, Антонина, как раз была выгнана накануне после громкого, почти итальянского скандала с битьем посуды и взаимными упреками. Так расстаются бывшие супруги, но никак не работодатель с подчиненной. Дед даже слегка опешил от Антонининой наглости, так как она мало того что была несколько раз уличена в воровстве, но с сентября еще и хамить начала. Последней каплей стало то, что совершенно очумевшая от безнаказанности баба завела разговор о наследстве. Мол, столько лет она готовила, стирала-убирала, имеет право на долю в несметных богатствах хозяина. Кротким нравом Федор Леонтьевич не отличался, долго с ним никто не уживался, поэтому и Антонина в одно мгновение оказалась за воротами. Но почему-то ее потеря работы не огорчила. Мало того, уходя, тетка радостно заявила, что ей приплачивали заинтересованные люди, чтобы она докладывала все про деда и его здоровье.
– Вот так-то, – мстительно сверкая бесстыжими глазами, сообщила бывшая работница. – Все ждут не дождутся, когда ты, маразматик старый, в ящик сыграешь!
– Вот именно, что не дождутся, – рыкнул ей вслед Федор Леонтьевич, но слова Антонинины запомнил. Ишь ты, приплачивали они. Это кто ж такой умный-то? Ну, ничего, он им всем покажет кузькину мать.
Он почти сутки думал, как эту самую мать показать, подъедая наготовленные Антониной припасы. Когда закончились продукты и в полный рост встала необходимость искать новую домработницу, чего дед страшно не любил, судьба послала ему Эльвиру.
Полная, внешне неинтересная, сильно затюканная жизнью сорокапятилетняя женщина, выглядевшая намного старше своего возраста, пришлась, можно сказать, ко двору. Одинокая, почти нищая учительница младших классов, вынужденная от безысходности искать работу с питанием и проживанием.
– Дочка выросла, – покорно докладывала Эля будущему работодателю, бдительно сканировавшему все ее документы, включая диплом о педагогическом образовании. – Мы сюда приехали, что ей в Рязани-то делать? Она у меня красавица. Для нее тут все дороги открыты. Приехали, сняли квартиру, а как ей жизнь устраивать, если я под боком? Да еще работу я не нашла. Дома-то в школе работала, а тут что? Кому я тут нужна? Надо было дома остаться, так негде. Жилье-то мы продали, чтобы тут снять. Помочь нам некому, мужа у меня не было никогда.
– Что ж ты так неосмотрительно? – ввернул дед. – Без мужа-то рожать, глупость какая.
– Да командированный он был. Приехал – уехал, обещал жениться. Я все ждала. А потом уж поздно было. Так Снежана и родилась. Вы только не волнуйтесь, у нее жизнь своя, она работает, на хорошее место устроилась. Я сама уехала, не хотела она меня отпускать. Я ей сказала, что работу хорошую нашла, и на вокзал пошла. А там меня женщина одна надоумила по коттеджным поселкам походить, на работу попроситься. Видите, а вот и повезло мне. Есть в жизни справедливость. Я ж третий день хожу, не нужны никому с улицы, хоть и с дипломом. Сложно у вас тут. Не любят приезжих.
– Где родился, там и сгодился, – назидательно сдвинул косматые брови Федор Леонтьевич и посмотрел на соискательницу с высоты своего почти двухметрового роста.
Она испуганно съежилась и виновато втянула голову в плечи.
И то дело. Хоть хамить не будет. Чем больше человек от тебя зависит, тем тише себя ведет. Вон родня, например – наследства ждет. Так гляди ты – под ноги стелятся, по первому свисту приезжают. А переписал бы он на них имущество заранее, так и хрен бы их кто тут увидел! Поэтому Федор Леонтьевич держал семейство в тонусе, ежемесячно переписывая завещание. Зато не скучно.
Послушная, исполнительная, услужливая, Эльвира моментально прижилась в доме. Она ничему не удивлялась, в отличие от предыдущих, гонор свой не показывала и вела себя крайне уважительно.
За некоторое время до юбилея загадочно ухмылявшийся дед свозил ее в город к стилисту, а потом протащил по дорогим магазинам, купив немного вещей.
– Вот, на человека стала похожа, – довольно ухал он, как старый сыч, поглядывая на перепуганную Элю, словно Пигмалион. – Да не боись, это акт доброй воли, борщами отработаешь!
– Отработаю, отработаю, – лепетала позеленевшая от переживаний домоправительница.
– И тряпье свое рязанское выбрось, чтоб в нормальном теперь ходила, – пригрозил ей напоследок дед и от души по-отцовски шлепнул по внушительному заду.
С тех пор он изредка позволял себе подобные вольности, заставляя Элю пугливо розоветь. Со временем она начала слегка кокетничать, чем чрезвычайно веселила хозяина.
Дочка Эльвиры тоже была приглашена на юбилей. Правда, домоправительница начала страшно смущаться и отнекиваться, мол, все же семейное торжество. На что Федор Леонтьевич лишь зыркнул, одним взглядом заткнув поток ее причитаний:
– Сказано, позови, значит, чтобы была! Я с твоей дочкой познакомиться хочу! Мы теперь одна семья.
– Как скажете, конечно, – пролепетала Эля, пугливо соображая, зачем дед мог затребовать Снежану. Да еще вон ухаживает за ней вроде, принарядил. Задумал что-то, ох, задумал! Еще про семью что-то шутит. Хотя как же – конечно, одна семья. Ей ли не знать!
Первыми прибыли Тырины. Дед вышел на крыльцо и с прищуром смотрел, как по дорожке вышагивает важный, пузатый Денис. Тыринская лысина глянцево поблескивала в скупых лучах октябрьского солнца, а в полной руке покачивался хрусткий пакет с подарком.
«Интересно, что на этот раз? – с азартом гадал дед. – Вино коллекционное или коньяк? Или опять паркер? Нет, часы, небось!»
Тырины особой фантазией не отличались, выбирая подарки исключительно исходя из цены. На Федоре Леонтьевиче они экономить боялись, поэтому сначала утверждали на семейном совете бюджет, а потом под этот бюджет искали подарок. Пусть неоригинально, зато солидно.
Следом за мужем спешила суетливая, как галка, Елена. Она хлопала круглыми глазами и махала ручками с ярким маникюром, восторгаясь убранству сада, который видела уже, наверное, в сотый раз.
Тихо матерясь и неодобрительно качая свежей укладкой на фиолетовых волосах, за Еленой тощей цаплей вышагивала сестрица. Ее губы шевелились, и Федор Леонтьевич, хихикая, начал приглядываться, силясь угадать, что на сей раз не понравилось дражайшей Марии Леонтьевне. Судя по тому, что в конце процессии вяло плелась одинокая Лизавета, поводом для недовольства служил ее отсутствующий супруг. Лиза, словно гигантский аэростат, волокла здоровенный букет. Упакованные в хрусткий целлофан цветы мотало ветром так, что девушка запросто могла опрокинуться или вовсе улететь с этим парусом.
Супруга Лизаветы дед видел только единожды – на свадьбе. На все последующие семейные посиделки молодой муж получал индульгенцию в связи с командировками и сильной занятостью на работе. Дед не возражал. Парень еще на свадьбе ему не приглянулся, так как был хамоват и с замашками хозяина жизни. С точки зрения финансовой состоятельности новый родственник, конечно, моральное право на это имел, что было проверено и родителями, и дедом, а вот по-человечески – прав таких у него не было. Зазнавшихся новых русских Федор Леонтьевич не любил, а парень был как раз из этих.