- И с чем это было связано?
- А хрен их знает. Но у меня есть своя версия - престиж силы. Дружба дружбой, но при их воинственности и связанной с ней гордыне разлаяться вдрызг тоже недолго. А раз так, то время от времени они же и меж собой собачились и наверняка тогда и друг на друга набеги устраивали. И вот теперь - взгляни на эти скалы. Представь себе, каково на них десантироваться с моря?
- Млять, в натуре! - спецназер аж присвистнул, заценив задачу.
- Вот поэтому жителям Доминики гораздо легче застать врасплох соседей, чем тем - их, и из большинства междоусобиц они, надо думать, выходили победителями. И если так было у карибов, то с хрена ли у этих не должно быть точно так же?
- Ну, логично. Вот только... Не замышляет ли он пакость?
- Ты насчёт Мартиники с Гваделупой и десяти дней? - въехал я.
- Ага, сам же говоришь о его возможном авторитете у соседей. Мы-то, ясный хрен, отобьёмся, но ему откуда об этом знать? Если это чудо в перьях соблазнится на ВСЕ наши ништяки, будет бой, какие-то потери мы таки понесём, да ещё и вражду с местными красножопыми схлопочем...
- Само собой - в том, что такая мысля уж точно посетила его башку, я ни разу и не сомневаюсь. Мы с тобой, что ли, на его месте не прикинули бы в этом плане хрен к носу? Поэтому и хрен ему, а не десять дней. В такой соблазн мы этого Расула, который не Гамзатов, вводить не будем. Завтра глянем, каких девок он нам предложит из ближайших селений острова, сменяем тех, что приглянутся, и скажем ему, чтобы на следующий год готовил таких же... у тебя нет таблеток от жадности? - и мы расхохотались, представив себе облом вождя красножопых в случае, если он и в самом деле наивно посчитал себя хитрожопее нас.
На корабле рассказали о предложенном нам вождём бизнес-проекте Серёге и Велтуру, и они тоже посмеялись вместе с нами. Оба ведь знали, что везём мы этих линз не один ящик - хрен хватит молодых баб на всей Доминике, даже если вождь исхитрится и каким-то чудом не одних только бесхозных сбагрить нам сумеет!
- А почему вы считаете, что он может такое учудить? - поинтересовался геолог, - Ему же самому невыгодно. Ведь прикиньте, торгуя с нашими честно, он получает наших ништяков не так до хрена, но становится монополистом по спекуляции ими, а если разом захватывает всё, что на кораблях, так во-первых, не один, а с целой толпой союзников, а вы представляете себе, какая это будет толпа? И со всей этой толпой ведь делиться надо, а ему разве охота? Ну и во-вторых - кому ж он тогда после этого впарит по спекулятивной цене свой излишек, когда у всех будут такие же? Разве в его интересах обваливать цены?
- Жажда славы, - заметил мой шурин, - Если под его руководством племя и его соседи сумеют схватить настолько крупный куш - а на всех наших кораблях ведь много красивого и блестящего, то его слава затмит славу всех его предков, вместе взятых. Ради такой славы люди часто действуют даже против своих же собственных интересов...
- А кроме того, хрен ведь его знает, до какой степени он обезьяна, - добавил я, - А обезьяны настолько любят иметь всё и сразу, что это может пересилить - здесь и сейчас - любые разумные соображения. Ну и нахрена ж нам с вами зависеть от неизвестного нам уровня его бабуинистости? Возьмём ту синицу, что предложит завтра, и дадим ему год на подготовку журавля. А за этот год он, пока будет собирать нам партию смазливого бабья, сам хорошенько над всем этим помозгует и просечёт, что долгосрочный интерес важнее.
- А не может случиться так, что он попытается уже завтра?
- Нет, на ближайшие дни он пока-что ещё под впечатлением от наших "громов с молниями", да и потери он представляет, а добудет мелочь и спугнёт крупняк. Ни один охотник такой лажи не сделает. Вдобавок, все ништяки, что он у нас выторгует, будут его без боя и грабежа, а значит - и без делёжки с союзниками. Слава славой, но и мелочной куркулистой жадности тоже ведь никто не отменял. Если он и замышляет то, в чём мы с вами его подозреваем, то сперва в его интересах получить от нас всё, что мы согласимся ему сменять, чтоб уже не делиться этим ни с кем, а потом уж захватывать то, что придётся делить с большой толпой - там для его великой славы мудрого и заботливого благодетеля соплеменников останется больше, чем достаточно...
- А нахрена тогда вообще с ним связываться, если есть основания сомневаться в его порядочности? - спросил Серёга, - Сейчас - понятно, что уже связались, но в другой-то раз может лучше с другими?
- Ты думаешь, другие порядочнее этого окажутся? - хмыкнул Володя, - Все они тут, млять, одного поля ягоды.
- И ещё нам ПОСТОЯННЫЙ контакт желателен, - пояснил я, - Он же за год и сам прекрасно сообразит, что мы не могли не заподозрить неладное, а значит, теперь на стрёме, и фактора внезапности ему не видать, как своих ушей. Собственных людей у него не так до хрена, чтобы справиться, а соседей ни за день, ни за три дня на большую войну не мобилизуешь. Так что к следующему году он уже всё это просечёт и будет настроен торговать с нами честно, а потом спекулировать наторгованным...
- Ну, если так - тогда да...
- И это тоже ещё не всё. Авторитет евонный у соседей тоже важен, - Серёга тоже был в курсе особого влияния Доминики во времена карибов, и этой аналогии ему разжёвывать не требовалось, - Установим отношения с ним, так через него и на других вождей влиять будем. Может, даже договориться с ними удастся о разделе "зон жизненно важных интересов" и о признании ими Больших Антил нашей зоной.
- В обмен на что?
- А мы за это признаем их зоной - ну, допустим, Гвиану и Венесуэлу. Сперва, конечно, поторгуемся, но если будут настаивать и упрутся рогом, то и признаем. Хватит у них силёнок - пущай себе их завоёвывают, нам на это глубоко насрать, лишь бы на наши Большие Антилы рот не разевали.
- Ты что, уже закатал губы обратно в отношении Малых Антил? Кто-то ведь, помнится, строил на них наполеоновские планы, и это было не настолько давно, чтобы успеть стать неправдой.
- Серёга, ну не всё же сразу. Где взять сей секунд такую прорву людей? Нам пока время надо выиграть, чтобы на Больших Антилах как следует закрепиться, а для этого - развернуть экспансию тутошних дикарей обратно в Южную Америку. Нарастим тут силёнок, тогда - другое дело. И даже не мы при этом нарушителями договора будем, а они, проклятые дикари.
- Ты уверен, что они дадут повод? Или сам же и организовать его собираешься?
- Они их к тому времени до хренища дать успеют. У них же, как и у лузитан - авторитет авторитетом, но реального соподчинения вождей между собой - никакого. Кто-нибудь из мелких местечковых пупов земли, которые, особенно накурившись чего-нибудь позабористее табака, никак цены себе не сложат, обязательно не утерпит и нашкодит по мелочи. До поры, до времени, это будут локальные пограничные конфликты, за которые мы и карать будем локально, а когда настанет пора - тут-то наше терпение и иссякнет...
На следующий день, дождавшись сигнала сверху, мы поднялись на верхотуру снова - в этот раз я прихватил и Серёгу с Велтуром, чтоб тоже поглядели Доминику не только с корабельной палубы, да и ещё два револьвера как-никак на всякий пожарный. А у Расула, который не Гамзатов, уже не одна, а аж целый десяток девок нашему вниманию предлагается - явно по всему острову всех имевшихся на примете подходящих наскрёб. Зацениваем их предварительно и сразу же отбраковываем двух коротконогих - таких нам не надо. Попадаются такие и в Старом Свете - вроде бы, и не жирна, и не кожа, да кости, и бюст классный, и талия тонкая, и бёдра крутые - закачаешься, если глаз заточен только горизонтальные пропорции заценивать. А заценишь вертикальные пропорции, заметишь её до безобразия короткие ноги - аллес, просьба не беспокоиться. Вот и среди этих таких попалась парочка - хвала богам, одеты они лишь в чисто символический передничек, да в племенную раскраску, пропорций фигуры не скрывающие, так что и обнаружился дефект сразу. Оставшуюся восьмёрку просим хорошенько отмыть - ведь представили их нам при полном параде, то бишь размалёванными сверх всякой разумной меры. Чингачгуки, хоть и изумляются, но уводят отмывать - бизнес есть бизнес, и желание покупателя - закон для продавца. Приводят их снова одетыми лишь в коричнево-оливковый загар - ну, так-то оно получше будет - типа стриптиз, гы-гы!
Зацениваем уже детально, одна рябой оказалась, и мы её бракуем сходу, ещё одну бракуем за гнилые зубы, к остальным приглядываемся повнимательнее, и ещё у одной замечаем подозрительную сыпь и тоже бракуем на хрен. Может, это и не сифилис, но бережённого и бог бережёт, сказала монашка, натягивая на свечку изделие номер 2. В общем, пять забраковали, пять осталось - нечётное число, непорядок, договорились ведь вчера честь по чести по две штуки за линзу, так что нехрен теперь красножопых баловать, приучая их оспаривать достигнутые ранее договорённости. Разглядываем оставшуюся пятёрку ещё скрупулёзнее, высматривая, за что бы нам ещё одну забраковать, чтоб четыре осталось для ровного счёта. Уже на такие пустяки внимание обращаем, что даже самим смешно. А вождь нервничает, лопочет что-то переводчику, тот нам перетолмачивает, что великий Раисули-касик клянётся к следующему дню привести ещё нескольких. Но мы качаем головами - задержка в наши планы не входит. Объясняем, что спешим, и если бы там, куда мы направляемся, не были нужны бабы, но хорошие, а не какие попало, то вчера бы ещё отплыли. Предлагаем ему за пятую хороший стальной топорик, но такой у него уже есть с прошлого года, а хочется ему побольше зажигательных линз, вот ведь засада! Изображаю раздумья и намекаю вождю, что ему самое время сигарами нас угостить - ага, чтоб лучше и конструктивнее думалось. Того долго уламывать не надо, и запрашиваемое находится моментально, что мне и требуется. Для прикуривания я достал прихваченную исключительно на всякий случай линзу побольше и тут же наглядно продемонстрировал, насколько быстрее сигара прикуривается от неё, чем от обычной маленькой. Дураки и по эту сторону Алантики в вожди выбиваются редко, а сохраняют власть и того реже. Этот исключением не был и разницу почувствовал мигом. Я ожидал, что ему помозговать как следует придётся, и уже думал, как бы ему ненавязчиво подсказать, но Расул этот, хоть и не Гамзатов ни разу, а сообразил и сам, что лучший товар и стоить по справедливости дороже должен, так что предложение сменять трёх девок на большую линзу прозвучало от него. Я изобразил раздумья, дабы и до ежа дошло, с каким редким и дорогим ништяком мне тут предлагается вот так вот запросто расстаться, ещё раз внимательно разглядел по очереди всех пятерых туземных красоток в поисках несуществующих изъянов, двух ещё и ощупал, будто бы заметив что-то подозрительное. Я бы ещё и поторговался ради пущей проформы, но глянул на наших и понял, что не стоит. Акобал, прирождённый купчина - и тот с трудом удерживал невозмутимое выражение морды лица, а бедного Серёгу Володя с Велтуром с не меньшим трудом урезонивали, чтоб не вздумал расхохотаться. Короче, так и не найдя достойного повода для придирок, я спросил вождя, не сможет ли он раздобыть ещё хотя бы парочку для лучшего выбора уже сегодня, тот с тяжким вздохом ответил, что и рад бы, да никак невозможно - теперь только завтра, и лишь тогда я - ага, с ещё более тяжким вздохом - согласился на предложенный мне обмен.
На берег спускаемся, крепясь изо всех сил. Ещё сдерживаемся, усаживаясь в лодки, но у борта корабля уже прыскаем в кулаки и с немалым трудом попадаем ногами на ступеньки спущенного для нас трапа. Вымененные на острове красножопые девки взбираются куда ловчее нас, а мы тяжко переваливаемся через фальшборт, да так и не встаём на ноги - ржём, держась за животы. Отсмеялись, уселись на пятые точки - и снова принялись ржать. Повинуясь команде навигатора, матросня подняла якорь, судно на вёслах вышло задним ходом на глубину, развернулось курсом на запад, поднятые на обеих мачтах паруса надулись, поймав пассат, Доминика постепенно отодвигалась назад и уменьшалась, а мы всё хохотали, переглядывались, и снова хохотали...
11. В Эдеме.
- Не отпущу! - отрезал Фамей, - И думать об этом забудь! Проси всё остальное, чего только пожелаешь, и я дам тебе всё, что смогу, но не это!
- Парню пять лет, и давно уж пора учить его нашему языку, - разжёвывал я ему, - Кто его научит ему здесь? А если он не овладеет нашим языком, как он сможет учиться в нашей школе?
- Школа у нас здесь есть и своя, - возразил суффет Эдема, - У ж не думаешь ли ты, что я не позабочусь о достойном образовании для своего внука? Может быть, ваша и лучше, я не видел её и не знаю, но слыханное ли дело то, о чём ты просишь? Я понимаю, что как отец ты желаешь Маттанстарту только добра и хочешь позаботиться о нём, но я ему дед, а Аришат - мать, мы тоже ему не чужие и дурного ему не пожелаем. Ну что там такого в этой вашей школе, чтобы ради этого стоило вырывать ребёнка из семьи, отрывать от матери и везти через всё Море Мрака в совершенно чужую для него страну? Ведь там для него чужим будет всё!
- Ну, так уж прямо и всё...
- Кроме одного дома - твоего. А здесь - его семья, его город и его народ.
- Ты не понимаешь, Фамей...
- Может быть, чего-то и не понимаю. Зато понимаю другое - боги не дали мне доживших до совершеннолетия сыновей, которые продолжили бы мой род и заняли бы моё место после моей смерти, но дали хотя бы уж внука от дочери, крепкого и здорового, которого я и хочу видеть на их месте. А ты хоть и помог мне в его появлении на свет, но теперь хочешь отнять его у меня. Не отдам! Мой дед был суффетом Эдема, мой отец был суффетом Эдема, я - суффет Эдема, и мой внук тоже будет суффетом Эдема! И для этого ему не нужна ваша школа, как не была она нужна ни моему деду, ни моему отцу, ни мне. У тебя же есть семья там, за Морем Мрака, есть и дети-наследники, и хватит с тебя их, а моего внука-наследника оставь мне.
- Так я разве против? Пусть займёт со временем твоё место и станет суффетом Эдема, но разве ты торопишься к богам? Что плохого в том, что твой внук поживёт у нас, изучит наши науки и будет, когда наступит его черёд, управлять твоим городом, имея и наши знания, и дружеские связи с нашими людьми? Разве повредят они ему и Эдему? Ты же политик, Фамей, должен понимать.
- Да, я - политик, и сейчас я объясню тебе это дело именно как политик. Вот вы приплыли к нам в прошлый раз, и ты сам помнишь, что было. Да, в конечном итоге - на пользу, не спорю, почти все изменения - к лучшему. Но Максим, люди не любят, когда жизнь меняется слишком быстро, и непонятно, чего ожидать в будущем. На меня и так уже половина Совета посматривает косо за то, что помогаю вашим - боятся конкуренции в торговле с дикарями. Теперь, когда вы привезли в свою Тарквинею ещё людей, и ясно, что будете привозить ещё и ещё - боятся ещё больше. А ваши люди там теперь ведь ещё и основательно строятся, в камне, и это тоже пугает. Меня только вчера попрекали тем, что помогаю вам раздобыть для ваших людей женщин - боятся, что ваш город разрастётся, и тогда многие наши эдемцы могут захотеть переселиться в него. И что тогда будет с нашим городом? Наши предки поселились здесь, чтобы не менять вольного уклада, к которому они привыкли, но теперь с вашим соседством всё может измениться...
- Так ведь в лучшую же сторону?
- Да, ПОКА - в лучшую. Вы стали привозить больше нужных нам товаров, вы заказываете нам теперь больше наших товаров и даёте нам заработать, а ваше соседство даёт надежду и на военную помощь в случае большой войны с дикарями - всё так, я же не спорю. Сам так и объясняю всё это тем, кто недоволен в Совете. Но ведь не может же быть так, чтобы всё время становилось лучше во всём. Рано или поздно, в чём-то станет и хуже - пускай и в мелочах, но людям это не понравится, а виноватым будет кто? Я - за то, что помогаю вам. Но мой авторитет в городе достаточен, чтобы пережить это, а какой он будет у Маттанстарта, когда он, нахватавшись от вас ваших замашек, начнёт всё здесь переделывать так, как заведено у вас. Пусть и в лучшую сторону, но многим это придётся не по вкусу, и вряд ли это поможет моему внуку получить и удержать власть. Пусть уж лучше он остаётся для Эдема полностью своим и не воспринимается нашими людьми как ваш воспитанник и ставленник...
Вот так, млять, уже второй день. Вчера Аришат упиралась рогом, и ни в какую не соглашалась отпустить пацана, но ейные-то возражения чисто бабьими были, вполне ожидаемыми, и крыть их было хоть и нелегко, но можно. Сама же помнит прекрасно, как мы помогали навести порядок в городе, когда в нём заваруха приключилась, и как наши полиболы и огнестрел в этом деле помогли, да и о той войне с Чанами отец ей, конечно, рассказывал. Наслышана и о том, как я с ихним крутым шаманом в гляделки боролся - ей не надо объяснять, какие всё это даёт преимущества в религиозно озабоченном античном мире, особенно в его тёмном глухом захолустье. Сама ведь верховная жрица Астарты в её местном храме, а не базарная кошёлка ни разу, и этим тоже в немалой степени "громам с молниями" и тарахтелкам нашим обязана, и соображалка у неё в этом плане соответствует полностью. Но баба есть баба, и соображалка соображалкой, а чуйства чуйствами. Умом всё понимает, но как прикинет, что максимум только пару месяцев летом и будет видеть мелкого, да и то, если ещё получится его на каникулы свозить, так и всё в ней против этого восстаёт. Если бы и сама могла с ним поехать - тогда было бы совсем другое дело, но мыслимо ли такое для верховной жрицы Астарты? Кому нужна такая верховная жрица, которая большую часть года отсутствует и лишь на пару месяцев наезжает накопившиеся проблемы разрулить? В общем, как и в нашем современном мире у баб-карьеристок у неё выходит, когда интересы семьи конфликтуют с интересами карьеры, и в попытке хоть как-то совместить их она встала насмерть как те триста спартанцев. Теперь вот Фамея хотел убедить, дабы вместе с ним сопротивление ейное преодолеть, а он, хоть и с рационального боку, но тоже вон как повернул - типа, от вас, испанцев, идут слишком многочисленные и быстрые перемены, которые эдемцев пугают и раздражают, и нехрен мне тут ещё и внука таким же испанцем воспитывать. И ведь хрен откажешь ему тут в логике, млять!
- Мрракабесы! Урроды, млят, ущщербные! - поприветствовал наших примерно через полчаса скрипучим голосом, но вполне по-русски попугай в клетке, обыкновенный по размерам и довольно невзрачный на фоне прочих оранжево-сероватый кубинский ара, тоже вымерший к нашим временам вид, но ничем особым не выдающийся.
- Помолчи, петух крашеный, покуда тебя в суп не определили, - ответил ему Володя, набрасывая на клетку плащ, - За что это он нас так?
- Да то он не вас, то он "вообще" - от меня тут нахватался, - пояснил я ему.
- А ты тут на кого так осерчал?
- На кого, на кого... На фиников этих тутошних, млять, грёбаных.
- И за что ты на них взъелся?
- Да уроды ж, млять, ущербные! Мракобесы они, млять, грёбаные античные! Тримандогребить их, млять, в звиздопровод через звиздопроушину! Чтоб им ни дна, ни покрышки! Чтоб им жить всю жизнь на одну получку! Чтоб у них, млять, на жопах чирьи у всех повскакивали! И вообще, ну их на хрен, уродов, млять, ущербных! - я воспроизвёл далеко не всё, что изрыгал тут в адрес этих финикийских дебилов некоторое время назад в сердцах, а так, краткую и сжатую выжимку - квитэссенцию, скажем так.
- Урроды, млят, ущщербные! - согласился со мной высунувший башку из-под плаща попугай.
- Помолчи, петух крашеный, - я поправил володин плащ на клетке.
- Так всё-таки, чем они тебе не угодили?
- Да я ж хотел пацана на обратном пути к нам забрать - учить парня надо языку и в школу на следующий год определять, а Аришат и Фамей - ни в какую. Хотят его тут, млять, фиником обыкновенным, как и они сами, воспитать. Фамей считает, что ему не на пользу наше воспитание пойдёт - типа, выучим и воспитаем его испанцем, и он тут всё вверх дном перевернёт, переделывая по-нашему, и тогда весь город на уши встанет.
- Ну, если долботрахом вырастет, то так оно и будет, - заметил Серёга, - Эти любят всех вокруг себя на уши ставить, и даже его финикийское воспитание не очень-то облегчит им жизнь.
- Тем более, что главный финик ещё ВСЕГО не знает - что не просто испанцем воспитаем, а РУССКИМ испанцем, - ухмыльнулся спецназер, - А это ему, млять, ни разу не хрен собачий!