Во второй половине декабря у нас вдруг вынимают из-под сукна подписанный месяц назад (и под сукно положенный) план Шахрая в отношении Чечни: план переговоров на фоне силового давления, которое должно обеспечить решение проблем сепаратистского региона. Получилось так, что с переговорами было очень плохо, а с силовым давлением очень хорошо. Разного рода политтехнологи и аналитики от этого проекта были отсечены через полгода. Контролировался он силовиками (к которым тогда относились Миннац, МВД, ФСБ). Курировал этот проект отчасти Севастьянов, начальник московского управления ФСК (федеральная служба контрразведки). Но что-то пошло не так. Даём антидудаевской оппозиции деньги, деньги они берут, а Дудаева не свергают; даём оружие – тоже Дудаев не свергается; даём оружие с экипажами – 26 ноября 1994 года происходит штурм Грозного (якобы оппозиция, а на самом деле в танках были нанятые ФСК в подмосковных частях офицеры). Гибридненько повоевали. Танки входят в Грозный. В Грозном думают: «Ого, нашёлся кто-то, кто смог построить в колонну 40 танков и дойти до Грозного! Мать моя! Да ему власть можно даровать!», потому что в тогдашней Чечне такого человека не находилось. Но неожиданно из-под брони полезли неместные, и всё поменялось. Их пожгли и позабирали в плен. Дальше, как всегда, лис прячут в лесу, и малую кровь можно смыть только большой кровью. К анализу ошибок и возвращению на предыдущий этап никто в течение года не обращался. Дальше – начало войны. Что забавно, война эта рейтинг не подняла. К началу 1996-го у Ельцина он был на фоновом уровне. И выборы были выиграны отчасти, потому что именно тогда его команда говорила: «Мир!», «Мир!». Назрановские переговоры, Яндарбиев прилетает в Москву переговариваться, его забирают на спецобъекте АВС в Тёплом стане. В это время Ельцин летит в Чечню, говорит: «Все, мир наступил». Ельцин избирается во втором туре, но при этом он взял к себе в команду третьего (а третьим был тогда Лебедь), назначил его секретарём Совета безопасности. А Лебедь решил стать победителем. Своему бывшему заму по Приднестровью Тихомирову (который тогда командовал армейской группировкой в Чечне) дал карт-бланш на победу. И в июле 1996 года война возобновилась, как только были официально оглашены результаты второго тура выборов. Надо сказать, что победа не получилась, потому что за три дня до инаугурации Ельцина чеченцы вошли в Грозный и город заняли. Не то чтобы превосходящими силами, их было около 800 человек. И никто не решался плохими новостями испортить настроение барина. Поэтому в течение трёх дней царил паралич, за это время чеченцы удивленно укрепились в городе и вышибить их было уже невозможно. После чего Лебедь, когда бои возобновились, прибыл на место, понял, что здесь ловить нечего, и заключил Хасавюртовские соглашения. То есть здесь у нас движущая сила была одна, простая: ни нефть, ни деньги, ни что-то ещё. А власть, которая важнее нефти, денег и много чего другого.
Надо сказать, что после Хасавюрта про Чечню постарались забыть как про страшный сон. Мы не вытащили своих пленных, хотя осенью 1996 года это вполне можно было сделать. Начались захваты заложников, ситуация была швах, а про Чечню пытались забыть. И так мы подошли к 1999 году. Зимой того года в Чечне был похищен представитель МВД, через год его останки найдут в горах. И это было последней каплей. Премьер Степашин заявил, что мы будем применять силу. Завертелась военная машина. Началось, например, формирование 77-й бригады морской пехоты в Дагестане (это не смешно, на то время морская пехота – это единственные части, которые имели хоть какую-то горную подготовку). Пошла переброска тактических ракет на юг. И здесь, уже даже помимо чьей-то воли, мы неудержимо шли к войне, потому что и с другой стороны машина завертелась. Почему? Переходим на ту сторону и замечаем, что в 97-м году у нас на выборах в Чечне победил Масхадов (убедительно победил), а второе место занял Шамиль Басаев. Было там жутко нестабильно, потому что у Басаева были отряды. Не то чтобы большие, но он умел объединять под собой очень неспокойных местных товарищей. В какой-то момент Масхадов дал ему порулить, на полгода (где-то на рубеже 1997–1998 гг. Басаев возглавил правительство). Надо сказать, что он добился блестящих успехов: наполняемость бюджета упала в 20 раз. После чего, казалось, его карьера закончена. Уйдя, как и обещал, через полгода с этого поста, он тут же выступил на съезде конгресса народов Чечни и Дагестана, заявив о мощных целях экспансии. Началась подготовка к тому, что в итоге вылилось во вторжение в Дагестан.
Басаев, оказавшись политическим маргиналом, оказался на грани смерти не только политической, но и физической. Единственное, что избавляло его от такой перспективы, – это начало войны, которая неизбежно привела бы к сплочению всех и избавила его от гибели (по крайней мере отсрочила эту гибель). Так и получилось.
В 1999 году летом Басаев уже накапливал свои силы в Цумадинском районе в Дагестане. И то, что на рубеже июля-августа 1999 года там бабахнуло, могло бабахнуть чуть раньше, могло чуть позже. Так или иначе, началась война, которая была объявлена контртеррористической операцией (хотя взрывов в городах ещё не было). Я не хочу сказать, что эти взрывы устроили спецслужбы, кроме «рязанских учений» роль спецслужб нигде не доказана. Но дело в другом. В том, что эта война была использована. Если вы посмотрите рейтинг Владимира Путина за август-ноябрь 1999 года, то вы увидите, что от ничтожных, фоновых значений стал вдруг расти. Каждую неделю какое-то брутальное заявление типа «мочить в сортире». И рейтинг хоп – 7 % вверх скакал, пока не ушёл в заоблачные высоты. Собственно, это ровно та ситуация, когда мы можем утверждать примерно следующее: мы не знаем, кто устроил всё это, но мы точно знаем, кто это использовал.
По иронии судьбы, то, что не удалось в первую войну (использовать её как электоральный инструмент), отлично удалось во вторую. Дальше война, разумеется, была никому не нужна. Например, уже перед избранием Путина президентом всячески старались заявить, что «Победа, ребята! Всё, уже победа! Там – в Комсомольском бои». Однако теракты всячески напоминали об обратном. Но они опять-таки были использованы для ещё большего укрепления власти. Но попытки утверждать, что последующие масштабные теракты были организованы спецслужбами, они тоже, на мой взгляд, несостоятельны. Тем не менее мы видим, что здесь причиной оказывается вещь намного более привлекательная, чем нефть и чем деньги. Власть. Бесконтрольная власть, которая не останавливается перед тем, чтобы поиграть с огнем, чтобы эту власть сохранить.
Бывает ли так, что учителя бьют детей в школе?
СЕМЕН БЕЛЯЕВ
Школьник
Вот что видел я. Семиклассник взял шарик своей одноклассницы и с друзьями случайно его лопнул, как потом оказалось – шарик лопнул вообще не он. Так вот, учитель начала орать на него, размахивая руками и повторяя одну фразу: «Зачем ты взял чужую вещь!», «взял чужую вещь!»… После пары таких минут она ударила его по лицу, прям с силой. Я подошел к этой учительнице и сказал: так и так, и вообще вы не имеете права бить детей! На что она мне ответила: «Иди отсюда, мальчик, я знаю его маму и я знаю, что делать». Она отвела парня в класс и продолжила над ним издеваться, пока он не заплакал. Ну а я пошел к директору и все рассказал. Тут же вызвали этого мальчика, он был весь в слезах, его расспросили. Мне дали ручку и лист бумаги, я написал заявление. А после выходных меня попросили забрать заявление. Не забрал.
Нужен ли человеку другой человек, чтобы запустить процесс познания?
АНАТОЛИЙ ВАССЕРМАН
Интеллектуал
Если отталкиваться от моего опыта – нужен! У меня все процессы познания запустились благодаря тому, что вся моя родня – это люди очень умные и много знающие. Они отвечали на мои вопросы до последнего.
Они видели, что мне недостает знаний и разумения для того, чтобы искать ответы самостоятельно. Когда я, по их мнению, дорос до возраста, позволяющего думать, они стали отсылать меня к книгам, вместо того чтобы самостоятельно цитировать их.
Почему в российских СМИ так много западных новостей, а в западных про Россию мало?
ЛОРА МИЛЛС
Корреспондент Associated Press в Москве
Не хочу никого обижать, но думаю, что дело в том, что Запад значит для России куда больше, чем Россия значит для Запада. Запад нужен России для собственного самоопределения. Любишь ты Запад или нет, видишь ли ты его как бастион прогресса или сборище идиотов, будь ты Медведев, который говорит о необходимости создать в Москве Силиконовую долину, или Киселев, который предупреждает, что просмотр шведского телевидения чреват тем, что ваши дети вырастут геями, но посыл всегда будет такой: к счастью или к несчастью, мы не Запад.
Почему в российских СМИ так много западных новостей, а в западных про Россию мало?
ЛОРА МИЛЛС
Корреспондент Associated Press в Москве
Не хочу никого обижать, но думаю, что дело в том, что Запад значит для России куда больше, чем Россия значит для Запада. Запад нужен России для собственного самоопределения. Любишь ты Запад или нет, видишь ли ты его как бастион прогресса или сборище идиотов, будь ты Медведев, который говорит о необходимости создать в Москве Силиконовую долину, или Киселев, который предупреждает, что просмотр шведского телевидения чреват тем, что ваши дети вырастут геями, но посыл всегда будет такой: к счастью или к несчастью, мы не Запад.
В истории были моменты, когда Россия реально волновала мир. Например, от того, что происходило в СССР в 1950-х и 1960-х гг., у западной публики по-настоящему захватывало дух, а значит, и журналисты были готовы потратить на это свое время. Но это было давно. Последние 20 лет никто не видит в России реального соперника. И реальной угрозы Россия тоже не представляет: это все-таки не радикальный ислам, от которого на Западе в ужасе. Люди на Западе хотят знать по-хорошему только о том, что угрожает гегемонии Запада.
К России часто относятся, на мой взгляд, ошибочно, как к смешной, немножко придурковатой стране: здесь президент катается на коне без рубашки, а люди такие суровые, что даже не моргнут, если у них перед носом упадет метеорит.
Хотя должна сказать, что за последний год отношение к России несколько поменялось и некоторые снова начали ее побаиваться.
И это ни в коем случае не круто.
Смогут ли зомби разбить современные трехкамерные пластиковые окна в случае зомби-апокалипсиса?
АЛЕКСАНДР ПАВЛОВ
Философ, культуролог, доцент школы философии НИУ ВШЭ
Все зависит от того, какой именно зомби-апокалипсис наступит. Если речь идет о классическом зомби-апокалипсисе, при котором доминируют классические ромеровские зомби – вялые, медленно ходят (например, «Ходячие мертвецы»), – то вероятность того, что они разобьют трехкамерные пластиковые окна и вообще обратят на них внимание, крайне низка. Если речь идет о неклассических зомби, как у Дэнни Бойла в «28 дней спустя», вероятность катастрофы повышается, но все равно остается не слишком уж великой. Если же наступит постнеклассический зомби-апокалипсис, боюсь, у меня для вас плохие новости. Зомби в вариации «Мировой войны Z» точно разобьют трехкамерные пластиковые окна. Более того, они обязательно обратят внимание на эти окна, если вы за ними спрятались, и найдут способ их разрушить.
Сколько кофе можно выпивать ежедневно без вреда для здоровья?
ДЖЕЙМС ПЕЙНТЕР
Специалист по питанию, профессор Иллинойского университета
Переборщить можно с любым напитком, даже с водой. Думаю, с кофе для каждого индивидуальная ситуация. Известно, что одна-две чашки кофе в день – это даже полезно: отличный заряд бодрости с утра. А дальше смотрите по своему самочувствию. Если вы после 10 чашек кофе хорошо себя чувствуете и хорошо засыпаете, почему бы и не пить 10 чашек в день? А если он, например, помогает вам бороться с излишним аппетитом и оставаться стройным (а быть стройным – это куда лучше для здоровья, чем быть тучным), тогда от этих 10 чашек даже может быть польза.
Почему сериалы стали популярнее фильмов?
КИРИЛЛ МАРТЫНОВ
Философ
Это не совсем верно. В кинотеатрах США «Аватар» посмотрели 97 млн человек. Аудитория «Доктора Хауса», самого популярного сериала нулевых, составляла в США около 16 млн человек. Кино не проиграло сериалам, но телевидение в силу ряда причин сумело предложить достойную альтернативу.
1. Голливуд очень консервативен. Основным потребителем блокбастеров являются подростки, фильмы снимаются под их вкусы + есть возрастные ограничения. Отсюда – феномен «тупого голливудского фильма». Кабельные сети, такие как HBO, могут действовать свободнее и ориентироваться на более взрослую аудиторию.
2. Нам нравится обсуждать сериалы. Вокруг хорошего сериала возникает социальное пространство, повод для неформальной коммуникации. Мы живем вместе с любимыми сериалами в течение многих лет, в то время как остальные истории – в том числе фильмы – устаревают.
Зачем Хрущев подарил Крым Украине?
АЛЕКСАНДР ШУБИН
Историк
Вопрос о принадлежности Крыма к Украинскому государству поднимался еще в 1918 г., но в итоге полуостров вошел в РСФСР. Снабжать Крым было удобнее с территории Украины, что стало особенно важным, когда началось послевоенное восстановление полуострова и превращение его во «всесоюзную здравницу». Еще до войны Хрущеву, возглавлявшему компартию Украины, приходилось заниматься проблемами Крыма, не имея на это формального права, что создавало управленческие неудобства.
В 1954 г. Хрущев уже в качестве первого секретаря ЦК КПСС поставил этот вопрос перед Президиумом ЦК. Было решено передать Крым в состав УССР, приурочив этот акт к юбилею вхождения Украины в состав России в 1654 г. Это решение было утверждено Верховными советами РСФСР, СССР и УССР. Необходимые процедуры были соблюдены. Для большинства жителей Крыма это решение было малозаметным фактом, потому что и РСФСР, и УССР входили в одно государство.
Почему Сартр в «Тошноте» нападает на гуманизм и цитирует Паскаля?
ВИКТОР ВАХШТАЙН
Профессор факультета социальных наук МВШСЭН
Разгадка кроется в том, кто именно из героев романа цитирует Паскаля. Самоучка – самозваный социалист, обделенный рефлексией, уверенно стоящий на гуманистических позициях, осваивающий «все знания человеческие» самостоятельно в алфавитном порядке (в финале романа выясняется, что за его любовью ко всему человечеству скрывается любовь к мальчикам-лицеистам, но этот сюжет имеет отношение больше к Фрейду, чем к Паскалю).
Паскаль для Сартра – певец чиновничьего гуманизма. «Гуманист радикального толка, – пишет он в «Тошноте», – это в первую очередь друг чиновников. Главная забота так называемого «левого» гуманиста – сохранить человеческие ценности; он не состоит ни в какой партии, потому что не хочет изменять общечеловеческому, но его симпатии отданы обездоленным; служению обездоленным посвящает он свою блестящую классическую культуру. Как правило, это вдовец с красивыми глазами, всегда увлажненными слезой, – на всех юбилеях он плачет. Он любит кошек, собак, всех высших млекопитающих». Именно паскалевский рационализм делает возможной ненавистную Сартру «любовь к человечеству»; рационалист услужливо предлагает гуманисту образ «человека вообще», «человека как такового», «человека без свойств», абсолютно упругого человечества в вакуумной колбе.
Такой рационалистический гуманизм для Сартра – проклятье чиновнического класса. Того самого класса, к которому сам Сартр принадлежит и от которого пытается всеми силами отстраниться. В письме другу он напрямую связывает паскалевскую философию, гуманистическую риторику и чиновничье мировоззрение: «…я выходец из чиновничьего круга… я – праправнук крестьян, внук чиновников, сам чиновник… я был воспитан в духе безличного рационализма, который привил мне вкус к безличности в области идей. Как раз из-за того, что какая-нибудь идея Паскаля, стоит мне ее усвоить, представляется мне принадлежащей как Паскалю, так и мне самому или моему соседу или, точнее, представляется мне собственностью человеческого сообщества, я и не хочу иметь в своей библиотеке дорогого издания его произведений».
Если Паскаль – философ для чиновников, то сам Сартр – философ из чиновников. Что в литературе, что в философии ему приходится по капле выдавливать из себя Паскаля с его рационализмом, гуманизмом и обезличенностью. Однако как раз здесь Сартр терпит полное фиаско.
Начнем с того, что половина беспокоящих его философских проблем была поставлена именно Паскалем. Сартр порой почти дословно цитирует его, не ссылаясь. Далее. Через восемь лет после публикации «Тошноты» Сартр вернется к теме гуманизма и объявит, что его философия – это и есть подлинный гуманизм: «Мне говорили: «Ведь вы же писали в «Тошноте», что гуманисты не правы, вы надсмеялись над определённым типом гуманизма, зачем теперь к нему возвращаться?» Действительно, слово «гуманизм» имеет два совершенно различных смысла. Под гуманизмом можно понимать теорию, которая рассматривает человека как цель и высшую ценность… Культ человечества приводит к замкнутому гуманизму Конта и – стоит сказать – к фашизму. Такой гуманизм нам не нужен. Но гуманизм можно понимать и в другом смысле. Человек находится постоянно вне самого себя. Именно проектируя себя и теряя себя вовне, он существует как человек».