– Ну? – хмуро бросил адмирал своему помощнику.
– Всё сделал, сир! – отдал честь запыхавшийся барон. – Они взяли всё, что нужно, и отплыли. – Роннад явно сделал над собой усилие и продолжил: – Велели передать, чтобы корабли были наготове за четвёртым поворотом и атаковали, как только прогремят взрывы.
– Хорошо, Рон! Я позаботился о том, чтобы они получили по заслугам. – Адмирал хищно ухмыльнулся. – Принимай команду над «Феппом». Воинам достойно умирать в бою, а не в мышеловке, как лиса в норе, когда крестьяне обложат её хворостом.
Роннад Адер отдал честь и бросился исполнять приказание своего адмирала.
Фрегат и бригант, перегруженные людьми, направились к выходу из бухты.
Через некоторое время действительно прогремели два мощных взрыва, раскатившиеся гулким эхом.
Пираты ринулись в атаку на покосившиеся на водной глади гранбритские корабли.
Бой был жарким! Души многих исправных воинов унеслись на небеса. А может, и в преисподнюю. Кто знает?..
Так или иначе, победили корсары. «Королеву» пустили на дно, а изрядно потрёпанный крейсер ухитрились дотащить до верфи. В общем, полная победа!
Вот только ни Марсело Волласа с его людьми, ни Мабуто М'замбузи, ни леди Эджен Камиллу Винстен, ни Айвана с Алексом Йеем после сражения так и не нашли. Все они исчезли с острова, будто в воду канули. Или по воздуху улетели, как птицы…
Она не могла нарадоваться. Контакт с носителями-парижанами установился чёткий на удивление, ни малейших помех и дрожаний, никаких досадных искажений. Неужели её подсознание в неуловимо краткий миг сбоя всё-таки сумело отыскать логово дьявола и распознать необходимую деталь?
Это подарок самой себе. Бесценный. Осталось выудить из памяти нужную запись, разложить всё по полочкам, разобраться, в чём загвоздка, и не повторять ошибку.
Кстати, пора отчитываться. Госпожа заждалась. Время доклада…
Как жаль, что для этого приходится уделять реальности Локоса несколько больше внимания. Даже кратковременный возврат большей части сознания в телесную оболочку изрядно отвлекает. Необходимо потренироваться отдавать рапорты машинально, почти не отвлекаясь от выполнения задания.
– Господи Иисусе! Ну откуда взялся этот идиот?..
Жан-Жак д'Марселл прислонился спиной к ледяной каменной стене, пытаясь отдышаться.
– Святая Дева! И за что мне это? Дьявол его побери, деревенщину несчастного!.. Как он там себя назвал? Алекс де Сэбри, кажется?..
Жан-Жак опасливо выглянул за угол, но преследователей так и не обнаружил. Это было хорошо, чрезвычайно хорошо!..
Заварушка, далеко не единственная в его жизни, произошла в «Короле Анри» – заведении Максимуса Файнери. Жан-Жак не впервые заседал в этом кабачке. И не раз возникали поводы для драки. Но всегда он с друзьями одерживал победу.
А вот теперь…
Жан-Жак, потомок баронской фамилии Виту, пользовался в этом кабачке некоей… любовью, что ли? Не говоря уж о кредите. Ему прощалось многое, очень многое!
Так или иначе, но то, чего потребовал от девушки Элоиз де Лойн, было вполне достижимо. В конце-то концов!.. Все официантки в «Короле» давно знали повадки и самого Жан-Жака, и его приятелей-собутыльников. Они всегда встречали их поползновения вполне благосклонно. А эта дурочка раскричалась! Новенькая…
Кто же знал, что…
Жан-Жак д'Марселл, пользовавшийся популярностью среди народа, всегда очень тщательно, внимательно выбирал собутыльников. За безмятежной внешностью богатого молодого повесы, дуэлянта, игрока и охотника за хорошенькими белошвейками скрывался тайный порученец всемогущего Жана-Армана Плюсси де Ришелье. Кардинал пользовался услугами барона д'Марселла нечасто. Он не поручал мелкие дела таким редким специалистам, как Жан-Жак. Он их ценил! Барон, хотя о его второй жизни знали не более трёх-четырёх человек, кроме него самого и кардинала, привык мнить себя всемогущим и безнаказанным.
Откровенно говоря, спутники его обычно представляли собой по настоящему отчаянных сорвиголов Парижа! Обедневшие мелкие дворяне и шустряки из плебеев. Все лихо владели шпагами. Если и не шпагами, то по крайней мере ножами, дубинками и пистолетами.
Жан-Жак д'Марселл, барон де Виту, красавец и задира, тонкий и острый на язык, как и его шпага, впервые в своей двадцативосьмилетней жизни, наполненной скачками, драками, кабаками и девками, был так напуган. Барон частенько задирал незнакомых людей, и, как правило, всегда одерживал победу. Если не искусством, так числом.
Но сегодня…
Сегодня он собрался с друзьями в кабачке старого Файнери на улице Феру, чтобы отметить свой день рождения. Были только самые близкие друзья. Элоиз де Лойн, виконт де Гройг, забияка и пьяница. Его отец ухитрился настрогать шестерых крепких парней-погодков, и Элоиз был самым младшим из братьев. Виктор ле Манж, граф де Босси, – черноволосый красавец двадцати пяти лет, богатый бездельник, посвятивший себя прожиганию жизни любыми доступными способами. Парис-Луи де Жаневер, обедневший дворянин из Прованса. Злая судьба выгнала его из разорённого фламандскими банкирами родового гнезда. Был и рыжий Пол Мак-Дугал, уроженец далёкой Шотландии, не так давно сменивший свою варварскую юбку на нормальную одежду, подобающую мужчине и дворянину. Правда, он так и не отказался от своего тяжёлого грубого палаша. Была ещё парочка колоритных типов. Антуан Паррой – известный головорез с юга Франции – и одноглазый Дэнис Микош – картёжный шулер и мастер гарроты, петли-удавки.
И когда Элоиз прихватил новую служанку… Ну и что такого?! Ну и повалили её на стол и задрали ей подол… И что такого-то? Кричала, потому что дура! Дело-то житейское! Разве только если девственница… Но и тогда кричать нечего. Тем более что все остальные посетители «Короля» почти не обратили на её вопли внимания. Так, глянули в сторону источника шума и равнодушно отвернулись.
Все, кроме молодого хлыща, ужинавшего в компании с мужчиной вдвое старше него. Одеты как путешествующие дворяне. Оба при шпагах. Младший грубо растолкал гогочущих собутыльников, сгрудившихся вокруг стола с визжащей в центре него шлюшкой и потребовал «немедленно отпустить девушку и принести ей подобающие извинения».
Подобное поведение вызвало вполне естественную реакцию – всеобщий хохот.
Однако незнакомцу их искренний смех пришёлся не по душе. Он тут же своротил челюсть Виктору затянутой в чёрную перчатку рукой, потом движением локтя – бородатую челюсть Мак-Дугала, и ударил ногой в живот Париса-Луи…
– Вы мне ответите, господа! – Этот сумасшедший обнажил шпагу и приставил остриё к горлу Элоиза. – А ты умрёшь первым! – Это уже было обращено к потянувшемуся за кинжалом де Гройгу. – Если у вас хватит смелости не только на то, чтобы задирать подолы девицам, то вы сейчас выйдете на улицу и сразитесь со мной.
– Если же нет?.. – приподнял бровь Жан-Жак, кладя ладонь на эфес шпаги.
– Тогда я начну убивать вас прямо з-здесь, – прошипел молодой нахал. – Итак?..
Жан-Жак окинул своих спутников мимолётным взглядом. Мак-Дугал уже поднимался с пола, таща из ножен свой палаш, Антуан выхватил из-под камзола кинжал, а Дэнис вытряхнул из рукава удавку. Может, они и успеют убить этого выскочку, но Элоиз однозначно обречён! Острие шпаги проткнуло кожу на шее виконта, по шее побежала красная струйка.
– Хорошо же, сударь! Извольте! – произнёс Жан-Жак с кривой ухмылкой, делая своим людям знак не двигаться. Он надеялся, что на улице они легко расправятся с никому не известным безумцем. – Только знаете ли вы, юноша, с кем именно вам не повезло связаться?
– Судя по поступкам, с шайкой негодяев! – с великолепным презрением бросил в ответ тот, согнав с лица барона улыбку. – Если вы стоите тех шпаг, что носите, – выходите на улицу!
– Спокойно, Поль! – Жан-Жак схватил горца за вооружённую палашом руку. – Если этому сопляку не терпится умереть, мы ему в этом поможем. А потом вернёмся и закончим с этой козочкой. Не уходи далеко, милая!
Перепуганная служаночка, сжавшаяся за спиной неожиданного спасителя, порскнула вон из зала под громкий гогот уже пришедших в себя соратников. Жан-Жак, чувствуя на себе взгляды всех посетителей заведения, спокойно допил своё вино.
– Хозяин! Ещё вина! Мы сейчас вернёмся!..
Вместе с приятелями он неторопливо направился к выходу. Барон планировал атаковать противника на выходе, сразу всей компанией.
Однако Элоиз, надо признать, отлично владевший шпагой, решил разделаться с выскочкой самостоятельно. Внезапным, стремительным нападением. Резко развернувшись, он бросился на молодого забияку, находившегося от него в трёх шагах, со шпагой в правой руке и кинжалом в левой.
Атака виконта оказалась полной неожиданностью для его друзей. Но не для самого атакованного. Юноша ловко уклонился вправо и одним точным выпадом уложил бедного Элоиза на месте. Два дюйма стали, пронзив сердце, вышли из спины виконта, и тот рухнул, издав напоследок сдавленный стон.
По притихшему залу пронёсся ропот потрясённых зрителей. Приятели же покойного виконта де Гройга дружно обнажили оружие и бросились на убийцу.
Однако тот оказался просто дьяволом! Крутясь как волчок, он ловко отражал все выпады. Жан-Жак, участник сотен стычек, драк и потасовок, никогда ещё такого не видел!
Вот здоровяк Мак-Дугал, перекувырнувшись в воздухе, рухнул всей тушей на ближайший стол, разнеся его в щепки. Шевалье де Жаневер, схлопотав удар сапогом в лицо, растянулся между столами. Антуан Паррой почти достал молокососа своим кинжалом, когда его шею пробил прилетевший из зала стилет – это вступил в бой седой приятель мальчишки…
Дело в том, что, кроме собравшихся за столом Жан-Жака, – в зале находилось достаточно приятелей и знакомцев барона. Как только они пришли в себя, преодолев оторопь от разворачивающегося перед их глазами небывалого действа, тут же бросились на выручку барону. Заблестели в тусклом свете свечей многочисленные клинки, кто-то даже пальнул из пистолета…
В общем, воцарились полный хаос и неразбериха.
Нападающие, невзирая на численное превосходство, только мешали друг другу, одновременно атакуя двоих защищавшихся незнакомцев. Причём защищались они очень эффективно! Каждый нанесённый ими удар достигал цели, и ряды нападавших стремительно редели.
Сам барон де Виго, не спешивший ввязываться в драку, глядя широко распахнутыми глазами на разыгравшуюся перед его взором кровавую драму, благоразумно предпочёл скрыться. Как можно быстрее и как можно дальше.
Погони не было. Это хорошо, чрезвычайно хорошо!..
Он – лучший в Париже убийца, а вовсе не солдат. Глупо подставляться под уколы шпаг – его удел иной. Он САМ их наносит, коварно, исподтишка.
Ничего, ничего, он ещё поквитается с этим наглым юнцом. И его приятелем заодно. Разыщет и подстережёт. От удара в спину не спасает самая лучшая техника фехтования.
Откуда они взялись, где живут?.. Немедленно поднять всех осведомителей и выяснить…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ Все ушли на фронт
Солнце. Яркое-яркое.
Его лучи ласкают кожу, не обжигают, а нежно прикасаются, оставляя ощущения тепла и счастья. Солнце тёплое, ласковое. Оно мне всегда снится, когда я вижу себя. Вижу счастливо смеющейся… Странно так вижу, словно со стороны. Как будто наблюдаю за другой девочкой. Она переполнена радостью, она смеётся, она счастлива.
Она совсем маленькая и живёт в мире, в котором царит мир. Нелепое какое словосочетание: мир в мире.
Нет… очень даже «лепое»! Счастье-то какое – в мире мир!
Мне даже кажется, что я иногда вижу маму. Не её лицо. Смутный облик. Даже не облик, а неясный силуэт, от которого веет чем-то тёплым, ощущением чего-то родного, не угрожающего. Чувствую её запах. Тоже тёплый и родной. Сладкий. От неё исходят волны нежности.
С ней я чувствую себя защищенной от смертельной угрозы…
Я вижу, как маленькая девочка прижимается к женщине. Я знаю, что это я и моя мама. Мне кажется, ещё чуть-чуть – и я увижу её лицо. Но женщина в моём сне держит маленькую девочку на руках, другую девочку. Они обе счастливо смеются и уходят куда-то в туман…
Ещё я вижу окно, которое выходит в сад. Девочка сидит на подоконнике, держит в руках огромное красное яблоко. В окно вливается свежий ветер, шевелит волосы девочки. Подсвеченные солнцем, они сияют золотисты м нимбом. В саду гомонят птицы. Огромный белый пёс прыгает на подоконник, девочка роняет яблоко на пол и смеётся, смеётся, сжимая лохматого друга в объятиях, а тот радостно виляет хвостом и лижет её в нос.
Яблоко катится, катится…
Солнце было ласковым, когда я была маленькая… всегда и везде солнце… лучшие под солнцем слова – тепло, счастье, радость и смех…
…счастье закончилось в тот день, когда мы с папой пошли в парк кататься на карусели.
Солнце рухнуло мне на голову.
Глава пятая ПРОДОЛЖЕНИЕ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
Взгромоздившись на высокий пень, в центре полянки сидел человечек и задумчиво ковырял в носу. Вытаскивая очередной засохший комочек, он долго и глубокомысленно рассматривал добычу, потом облизывал палец и засовывал его обратно в ноздрю. Бесспорно, содержимое носа настолько интересовало сидевшего, что он даже не обернулся, когда кусты затрещали, пропуская людей в камуфлированных, выглядевших военными, одеждах.
Двое мужчин, выйдя на поляну, настороженно огляделись; не отыскав достойной внимания опасности, одинаковым отточенным движением вбросили в ножны, закреплённые на правом бедре, огромные ножи-тесаки. Энергично отряхнулись, вытрясли из волос сухие листья и иглы, а потом, словно по команде, синхронно задрали головы.
– Солнце! – радостно сказал тот, что выглядел помладше. – А я думал, уже никогда его не увижу!
– Да уж, сквозь эти ветки света белого не видно, – ответил выглядевший более старшим. – Как будто и не леса юга умеренных широт, а экваториальные джунгли! Через такие заросли и с мачете не пробиться.
– Ага, вот и аборигены, – младший из спутников заметил парня, ковырявшего в носу. – Эй, дружок! – крикнул он.
Не обратив никакого внимания на окрик, мальчишка продолжал своё увлекательное занятие.
– Оглох, что ли? – недоумённо пожал плечами младший, подошёл к пеньку, хлопнул сидевшего по плечу. – Эй, пацан!
Абориген обернулся. У пришедшего отвисла челюсть, он отшатнулся, попятился и отступил на пару шагов назад. Пацан глянул на него тремя глазами. Двумя – похожими на человеческие, блестящими, словно лужицы смолы, с чёрной радужкой без признака белков. Третий, который поместился в центре лба, был подобен змеиному: затянут прозрачным веком с вертикальной щелью-зрачком.
Глаз моргнул, мужчины судорожно сглотнули слюну.
Нос пацана, огромный, как у птицы-носорога, мощным клювом свисал к подбородку. Мальчишка растянул губы, вывернутые точно у жабы и покрытые синеватым налётом, до ушей. В прямом смысле слова. Продемонстрировав потрясающий оскал, он вскочил с пенька, замахал двупалыми клешнями-руками и что-то энергично заквакал.
– О-фи-геть! – выдохнул младший, вытирая рукавом вмиг вспотевшее лицо.
– Мутант! Мать его… – прохрипел старший.
Пацан продолжал квакать и радостно подскакивать на трёх ногах. Две у него были нормальные, человечьи, а третья росла из позвоночника и выгибалась как у кузнечика – коленкой назад. Его пузо, свисавшее до колен, колыхалось в такт прыжкам, и было видно, что там, под тонкой кожей, тяжело перекатывается какая-то вязкая жидкость.
– Вишь, обрадовался как, – констатировал старший, приходя в себя. – Понравились мы ему, наверное.
Мальчишка обежал вокруг незнакомцев, замкнув окружность, и залился тоненьким визгливым кашлем. Он хлопал клешнями по пузу, подпрыгивал, раскачивался, а потом в изнеможении пал наземь и задрыгал всеми конечностями.
– Слу-ушай! Да он смеется над нами! – вдруг дошло до младшего.
– Думаешь? – почесал в затылке напарник. – Всё быть может. Наверное, мы для него чересчур уродливые.
Мутант отквакался. Хлюпая животом-аквариумом, поднялся на ноги, выдул ноздрёй огромный пузырь, ткнул в него пальцем. Из второй ноздри явилась толстая ниточка соплей и потянулась к земле…
– Ты б утёрся, что ль! – брезгливо заметил младший.
– Да что ты от него хочешь? – Старший с жалостью смотрел на мальчугана. – Он, наверное, и не соображает ничего. Но попробовать стоит. Слышь, малец, – обратился он мутанту. – Ты сам-один тут живешь? Или есть ещё… гм, люди?
– Ты называешь ЭТО человеком? – недоумённо вопросил младший.
– Смеётся – значит, не всё потеряно, – парировал старший.
Мутант, проткнув пальцем сопельный пузырь, радостно квакнул и закивал башкой. Схватил за руку старшего, измазав её липкой слизью, и потянул куда-то в лес по еле приметной тропке.
На небольшом, с невероятным трудом отвоёванном у леса пространстве располагалось несколько убогих строений, которые в другом, менее безлюдном месте, вряд ли бы заслужили название деревни – так, небольшое поселение. На окраине их уже поджидали: старый-престарый дед, при взгляде на которого невольно думалось, что он помнит, как паслись динозавры. Колоритный такой дедуля, в кожаной, мехом наружу, безрукавке, штаны до колен, тоже кожаные, мех высыпался за древностью, на ногах… лапти, что ли? Странная конструкция. Вроде как деревянные подошвы, прикрученные к ногам тонкими кожаными ремешками. Скорее, сандалии, на манер древнеримских.
– Откудова буите, брадяги? – оглядывая пришедших, нелюбезно осведомился дед. – Чево треба?
– Ты, дед, если уж в такой дремучести живёшь, так и спрашивай по-сказочному, – съязвил старший, – типа «Куда путь держите, добры молодцы? Дело пытаете, аль от дела лытаете?».