Маскировкой седину не скроешь - Сергей Алтынов

Сергей Алтынов Маскировкой седину не скроешь

Пролог

– Не так страшна боевая машина десанта, как ее пьяный экипаж.

– Похвальное высказывание… – отозвался комроты, повернув голову в сторону худощавого брюнета, лежавшего чуть поодаль от командира. – Кто автор?

– Гвардии прапорщик Касаткин, – ответил худощавый брюнет. – То есть я.

– Колонна пошла, – сообщил третий боец, лежавший в засаде и ведущий наблюдение за вечерним шоссе с помощью специальной оптики.

В самом деле, через пару секунд комроты и прапорщик Касаткин также увидели вереницу машин. Впереди милицейский «Форд», он же «сникерс», с мигалкой. Следом за ним фура, нагруженная, что называется, под завязку, за ней другая фура, между ними джип с тонированными стеклами, за ним третья фура, и замыкал автоколонну милицейский «уазик». Машины двигались неспешно и торжественно, точно дело происходило в кино.

– Красиво движутся, – только и произнес ротный, глядя на едущую в свете заходящего лилово-оранжевого солнца автоколонну.

Давать команду «минутная готовность» не было смысла. Боевая тройка работала не первый год, и на ее счету был уже не один десяток боевых операций. Поэтому действия в режиме «засада на движущуюся автоколонну» были отработаны до автоматизма. Правая рука прапорщика Касаткина уже лежала на пульте взрывных устройств. Наблюдатель точно окаменел, оптика снайперской винтовки, казалось, вросла в его глаз.

– Морали нет, есть красота… – произнес словоохотливый прапорщик.

– Где-то я это слышал, Касаткин, – откликнулся командир, хотя сейчас прапору следовало бы заткнуться. – Или опять твое авторство?

– Никак нет, товарищ майор. Это Савинков Борис Викторович.

– Помню такого, – проговорил майор, любивший, чтобы последнее слово оставалось за ним, а не за прапорщиком.

Между тем автоколонна поравнялась с засадой. Их разделял какой-то десяток метров.

– Один! – начал отсчет майор.

– Два! – тут же отозвался Касаткин.

«Три» вслух не произносилось. Вместо того чтобы назвать ему цифру, прапорщик Касаткин нажал на кнопку пульта дистанционного управления. Взрывы грохнули одновременно, подорвав первую и третью фуры, майор точно рассчитал расстояние, лично устанавливая радиоуправляемый фугас. В то же самое мгновение снайпер-наблюдатель выстрелил по головной милицейской машине, чей бензобак тут же взорвался, объяв «сникерс» пламенем. Майор же, в свою очередь, выстрелил из гранатомета по второй фуре, разворотив водительскую кабину. Касаткин вскинул укороченный десантный «калашников» и дал длинную очередь по замыкающему «уазику»…

Утром следующего дня майор спал дольше обычного, его разбудил прапорщик Касаткин, когда настенные часы показывали без трех минут десять.

– Послушаем новости? – спросил Касаткин и тут же щелкнул телевизионным пультом.

Снайпер-наблюдатель, светловолосый, северно-скандинавского типа высокий парень с аккуратно подстриженной бородой, занял свое традиционное место в кресле. Майор скинул одеяло, уселся на кровати.

– Срочное сообщение из Р-ской области, – произнес диктор. – Крупнейшая мафиозная разборка, в результате которой была уничтожена автоколонна, в которой под видом бытовой техники перевозились сразу несколько тонн наркотиков. Расстреляны также коррумпированные сотрудники милиции, которые сопровождали наркокараван, давая возможность избежать досмотра.

– Возбуждено уголовное дело, – с ударением на «у» в слове «возбуждено» прокомментировал Касаткин.

– Главный вопрос, который сейчас интересует следствие, кто мог уничтожить наркокараван? – продолжал тем временем телеведущий. – Две основные версии – конкурирующая бандитская группировка, имеющая собственный интерес в наркобизнесе, или ставшая уже легендарной таинственная организация «Белая стрела». Если кто-то не знает, сообщаю: «Белая стрела» – это объединение, созданное офицерами различных силовых структур, которые желают вершить правосудие собственными методами…

Майор зевнул, вяло махнул рукой прапорщику Касаткину и стал натягивать спортивный костюм. Дескать, ничего нового и тем более интересного, можешь выключать.

Вечером того же дня все трое, уже не в спортивных костюмах, а облаченные в форму с символикой воздушно-десантных войск, сидели в кабинете перед высоким, одетым в полковничью форму человеком, во внешности которого выделялись гусарские усы с легкой проседью и импортные темные очки, скрывающие почти всю верхнюю часть лица.

– Майор Шаинский, прапорщик Касаткин, прапорщик Тамм! Вам объявляется благодарность и десять суток отпуска, – произнес полковник. – Лихо сработали, ребята! Вся наркомафия на ушах, коррумпированные менты трясутся, рапорты об отставке пишут.

– Служим отечеству и спецназу, – отозвался за всех словоохотливый Касаткин.

– Расслабьтесь, мужики! – полковник окончательно перешел на не предусмотренный субординацией тон. – У вас есть повод немного нарушить боевой режим!

С этими словами полковник открыл потайной бар, находящийся прямо в несгораемом шкафу, достал оттуда бутылку дорогого коньяка и четыре рюмки.

– Вы окончательно приняты в штат нашего оперативного центра! – объявил полковник. – Вы, Леонид Григорьевич, – обратился начальник к майору, – назначаетесь командиром специального подразделения активных действий! Ребята, соответственно, старшие оперативные сотрудники. Постараемся аттестовать их на офицерские звания.

Кабинет полковника десантники покинули в приподнятом настроении.

– Оперативный центр создан для противостояния наркомафии и оргпреступности, – пояснил своим подчиненным майор Шаинский. – Собрали лучших сотрудников из всех ведомств, ФСБ, МВД, армии… Без нашего брата-десантника никак.

– Давно пора, – отозвался Касаткин.

– Без кого точно никак, так это без Валеры, – покосился на Касаткина обычно немногословный снайпер эстонец Тамм.

– Отморозки всякий страх потеряли, – продолжал Леонид. – Наркотой уже в открытую рядом со школами торгуют. А менты наркоторговцев прикрывают.

– Полковник мне понравился, – проговорил Валера, кивнув на начатую бутылку коньяка, которая в данный момент находилась у прапорщика за пазухой.

Майору Шаинскому тоже нравился полковник с гусарскими усами. Они познакомились в боевой обстановке, в самом начале первой чеченской. А спустя полгода после той успешной спецоперации между Леонидом и полковником состоялся следующий разговор.

– Наша главная задача – показать нашей доморощенной наркомафии, что она не столь всемогуща и неуязвима, сколь кажется.

– Одним словом – мафия смертна?

– Вот именно! – не заметил нарушения субординации полковник. – Поэтому мы обратились за помощью к вам, армейским офицерам ВДВ.

– Получается, все остальное…

– Наркомафия наладила связь с высокопоставленными сотрудниками МВД, ФСБ… и даже ГРУ. Служба в оперативном центре сугубо добровольная. Вы можете отказаться. Хотите – прямо сейчас, или можете некоторое время подумать.

Леонид позволил себе некоторые раздумья, но потом дал согласие. Он и сам прекрасно понимал важность создания такой вот структуры, которая могла бы оперативно и, главное, быстро реагировать на возрастающую активность разных ОПГ,[1] связанных с торговлей наркотиками. С тех пор в течение нескольких лет Леонид Шаинский и его подчиненные выполняли поручения полковника, связанные с силовыми акциями против оргпреступности. Однако так называемый Оперативный Центр не торопился становиться официальной госструктурой. Тем не менее все его акции были успешны. Шаинский и его подчиненные готовы были выполнить самые невероятные и рискованные задания. Едва они получали по рации или по мобильнику так называемую команду 88, немедленно приступали к действию. И вот наконец кто-то в верхах осмелился подписать нужный указ.

Отведенные полковником десять суток отпуска десантники не догуляли ровно на один день. Утром все трое были вызваны в штаб-квартиру созданного месяц назад Оперативного Центра. Вид у полковника был теперь отнюдь не гусарский: немногословный и неприветливый в сером штатском костюме.

– В общем, так, – поздоровавшись, начал полковник. – Еще трое суток дополнительного отпуска, и вы все трое отправляетесь в свою воинскую часть, на прежние должности.

– Не понял, товарищ полковник, – отозвался Леонид.

– Вы кем являлись, майор? Командиром отдельной разведроты спецназначения ВДВ? Вот и продолжайте в том же духе.

– Но мы ведь…

– Никаких «мы», забудьте об этом! – оборвал Шаинского полковник. – Оперативного Центра больше нет… Будем считать, что никогда и не было!

– Будем считать, – довольно дерзко вклинился в беседу старших по званию Валера Касаткин.

Полковник сверкнул в его сторону темными стеклами очков, но промолчал.

– Извините, Леонид Григорьевич, но я рапорт подаю, – сказал майору прапорщик Касаткин, когда они покинули уже несуществующий Оперативный Центр.

– Из войск увольняешься? – уточнил Шаинский.

– Да, – кивнул Валера. – Не могу больше так. Сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье. Не по мне это. Вспомните, как в Чечне было? То приказ валить «чехов», а на другой день мир и дружба, только что целоваться с бородатыми не приказывают. А потом по новой их валить. А я так понимаю – или война, или дружба… Ну не могу я так… Теперь вот с этими наркоторговцами. Вчера передачка идиотская была, так там один очкастый жлоб заявил, что наркотики – это вовсе не зло. Сформулировал хитро так – человек, дескать, имеет право распоряжаться собой и своим телом как угодно. Никто, дескать, ему в этом мешать не должен.

– Вот и не будем мешать! – как всегда, в сдержанной манере отозвался прапорщик Тамм.

– Ты, Рейн, тоже рапорт подаешь? – спросил эстонца Леонид.

– Да, Леня, – ответил Рейн. – Ты знаешь, я с Валерой не всегда соглашаюсь, но сегодня…

Майор Шаинский молчал. Что он мог сказать своим сослуживцам?! Что сам готов уволиться из войск, даром что рвался в свое время в ВДВ так сильно, что исхитрился скрыть от медкомиссии вырезанные гланды и поломанную за пару лет до поступления в десантное училище ногу.

– Ваше дело, мужики… А я еще послужу немного, – только и сказал Валере и Рейну Леонид Григорьевич.

С тех пор прошло много лет. В стране сменился президент, закончились боевые действия в Чеченской республике. Судьба раскидала гвардейцев-десантников по разным городам и даже государствам. Они ни разу не встретились, даже не созвонились. У каждого была своя жизнь.

Наркомафия между тем в гроб не торопилась… По крайней мере на сегодняшний день.

Так продолжалось до тех пор, пока к Валере Касаткину, зарабатывающему частным извозом, не сел в машину один интересный пассажир.

Часть первая

1

Что губит самурая? Всякие красивые вещи – гейши, саке, харакири. А что губит русского десантника? Да то же самое – бабы, водка, поножовщина. Такой анекдот утром рассказал Валере Касаткину один из сослуживцев по таксопарку. Валере анекдот не сказать что сильно понравился, но настроение поднял. И день начался весьма удачно – приветливые, не угрюмые клиенты, редкое отсутствие пробок на магистралях. Отвезя вежливого, профессорской внешности мужчину в подмосковный дачный поселок, Касаткин отметил, что рабочий день уже движется к завершению. Неплохо было бы, возвращаясь в столицу, подвезти туда кого-нибудь денежного и не наглого. Касаткину нравилась его работа, единственное, что смущало, это частые хамовитые пассажиры, ни в грош не ставящие того, кто готов отвезти их в третьем часу ночи вдребадан пьяных из ночного клуба на другой конец Москвы, да еще и проводить до дверей. Чтобы не обидел кто или сам по пьяному делу в суровую зиму не рухнул в сугроб. Всякое бывало у Валеры, впрочем, как и у каждого таксиста. Не доезжая километров пятнадцати до МКАД, Валера заприметил одинокую голосующую фигуру. Уже темнело, кругом высился частоколом смешанный лес. Осветив фарами голосующего, Валера увидел, что это мужчина средних лет, широкоплечий, спортивного телосложения, в порванной рубашке и с кровавыми следами на лбу и левой части лица. Поначалу у Валеры было желание проехать мимо. В конце концов, он никому ничего не должен. Однако подействовала выработанная годами жизненная установка «не быть дерьмом». Мужику в порванной рубашке помощь нужна, это невооруженным глазом видно. Если бы чего замышлял, то, напротив, надел бы чистый костюмчик, очки, ссутулился бы. Тут же ясное дело – беда у человека.

– Парень, выручай! – произнес затормозившему Валере мужик в порванной рубашке. – Денег нет, говорю сразу…

– Садись!

Что еще было сказать Валере? Можно резко дать по газам и через полчаса забыть о мужике с окровавленным лбом, как о дурацком сновидении. И стать дерьмом, которым Валера быть не желал. Мужик-то неплохой, сразу чувствуется, честно о деньгах сказал. Точнее, об их отсутствии.

– В больницу или куда? – спросил Валера, когда мужик сел на заднее сиденье.

– До Москвы, там решим, – в голосе пассажира неожиданно появилась властная хозяйская интонация.

«Вот так всегда! – невесело подумал Валера. – Как еще в машину не сел, так "парень, выручай!". А как уселся, так сразу барином себя почувствовал». Тем не менее делать нечего, Касаткин на второй скорости тронулся в сторону столицы. Мужик тем временем достал носовой платок и приложил к кровоточащему лбу.

– У меня аптечка есть, – сообщил Валера.

– Ты лучше поезжай быстрее, – уже совсем по-хамски отозвался пассажир.

– А что, опаздываем? – поинтересовался Валера, стараясь сам не сорваться и нахамить в ответ.

– Хочешь, чтобы хвост вырос? – вопросом на вопрос откликнулся мужик, продолжая держать платок у разбитого лба.

«Ну и дела! – подумал Валера. – Стало быть, за мужиком гонятся, и это не местная шпана…» Глянув в зеркало заднего обзора, Касаткин убедился, что за ними никого нет. Может, мужик от волнения мандражирует?

– И не останавливайся, даже если менты дорогу перегородят, – продолжил тем же хозяйским тоном пассажир.

– Не круто ли берешь, господин хороший? – не оборачиваясь и не снижая скорости, спросил Валера.

Ответом ему было появление джипа, который и в самом деле перегородил дорогу. Рядом стояли двое в штатском и милиционер в бронежилете и с автоматом. Объехать препятствие было крайне трудно.

– Гони, пацан! – заорал пассажир на заднем сиденье.

Сбить милиционера или покорежить дорогостоящий джип было для Валеры Касаткина незавидной перспективой. Поэтому он надавил на тормоз, однако двери при этом заблокировал.

– Мудак ты, пацан, – послышалось за спиной сдавленное шипение. – Обоих нас жмурами сделал…

Далее все разворачивалось стремительно. Вместо дежурного милицейского приветствия раздался выстрел в воздух, одновременно с ним последовал мощный удар по переднему стеклу, далее быстрая тренированная рука отжала дверные блокираторы, Валера получил сильный удар в голову, и его выволокли на шоссе. Далее удар в живот.

Валера отключился…

– Таксист? – чуть придя в себя, услышал Валера злой, срывающийся на крик голос. – Что-то не похож на таксиста.

Говорившего Валера не видел, так как тот, что был в милицейской форме, упер Касаткину в поясницу свой тяжелый ботинок и, щелкнув автоматным затвором, приказал смотреть в землю.

– Таксист не таксист, какая разница? – более спокойно, чем предыдущий оратор, произнес третий мужчина в штатском. – Главное, мы Ильдара не упустили.

После этих слов послышались звуки возни, матерщина, после чего оба штатских загыгыкали неестественным злым хохотом.

– А еще говорили, что Ильдара на колени никому не поставить! – произнес один из них.

Тут же послышался щелчок, и Валера краем глаза увидел отблеск фотовспышки.

– Ну вот, фотокарточка на память – Ильдар Саратовский у наших ног, – продолжали штатские. – А ну не дергаться!

Вновь шум, глухой звук, похожий на удар, и стон, явно принадлежащий бывшему Валериному пассажиру. «Надо было таранить, остальное все на…!» – подумал задним умом Касаткин.

– А ты чего застыл? – голос штатского был обращен к милиционеру, который контролировал Касаткина. – Я же сказал, таксист не таксист…

После слов, сказанных с таким выражением, обычно следует выстрел. Это Валера отлично усвоил за годы службы в разведке ВДВ. Поэтому дожидаться этого выстрела он не посчитал нужным. Милиционер убрал ногу, и в ту же секунду Касаткин перекатился на спину и ударил ногой по вскинутому в сторону его головы оружию. Отработанный прием удался, автоматная очередь ушла вбок. Милиционер на секунду опешил, открылся, силясь удержать в руках автомат, и Валере удалось ударить его ниже пояса. И не просто ударить, а попасть, что называется, в самое «яблочко». Несостоявшийся убийца вскрикнул и упал, не в силах стерпеть пронзившую его боль. А Валера был уже на ногах. Первый штатский успел выстрелить, но Касаткину удалось укрыться за джипом. Из-за самоуверенности ребятишки забыли его запереть и поставить на ручной тормоз. Валера мгновенно очутился в машине и включил зажигание. Над его головой прошли сразу две пули, Касаткин пригнулся и направил машину прямиком на ее недавних владельцев. Первого он поднял на капот, заставив при этом выронить пистолет, и на полном ходу закинул на крышу, где штатский пробыл недолго и с воплем рухнул на шоссе. Чуть приподняв голову над рулем, Валера увидел, как второй штатский пытается каратистским ударом в голову свалить поднявшегося с коленей мужика в порваной рубахе. Однако тот показал себя опытным бойцом, сумел блокировать удар и, несмотря на раненую голову, взял штатского «на калган», то есть изо всей силы ударил его в физиономию собственной окровавленной головой.