— Да, безмозглый кот на это способен. — Он поглядел сверху вниз на Шепоточка, который сонно моргнул в ответ. — Учил я его, учил — только время зря тратил. Ладно, идем все вместе. Но если вдруг что, ты, девочка, держись подальше. Все опасности уж оставь мне.
Брин и Рон быстро переглянулись. Кимбер Во повернулась к ним:
— Итак, решено. На рассвете выходим.
Брин с Роном уставились друг на друга, не веря своим ушам. Что происходит? Только что здесь решили — словно это была самая что ни на есть естественная в мире вещь, — что юная девушка (едва ли старше Брин), полоумный старик и время от времени исчезающий кот вернут им пропавший меч Ли, отобрав его у каких-то жутких созданий, именуемых гномами-пауками, а потом еще проводят их к Вороньему Срезу и Грани Мрака! По стране, кишащей гномами, черными странниками и другими опасными тварями чудовищной силы, одна из которых, между прочим, убила самого Алланона. Ну а старик с девушкой ведут себя так, будто их это вовсе не беспокоит.
— Кимбер, нет, — в конце концов проговорила Брин, не зная, что еще можно сказать. — Тебе нельзя с нами.
— Да, Брин права, — согласился Рон. — Ты даже не понимаешь, против чего мы идем.
Кимбер Бо обвела их спокойным взглядом:
— Я понимаю. И даже лучше, чем ты думаешь. Я вам уже говорила: эта земля — мой дом. И дедушкин. Мы знаем здесь все, все опасности, и понимаем их.
— Но в странниках ты ничего не смыслишь! — взорвался Рон. — Что вы вдвоем сможете против Мордов?
Но Кимбер не отступалась:
— Я пока не знаю. Думаю, то же, что и вы. Постараемся избежать встречи с ними.
— Ну а если тебе не удастся этого избежать? — настаивал Рон. — Что тогда?
Коглин снял с пояса небольшой кожаный мешочек и протянул его горцу:
— Дадим им отведать моей магии, чужестранец! Дадим им отведать огня, о котором они и не слышали!
Горец с сомнением нахмурился и поглядел на Брин, ища поддержки.
— Но это безумие! — фыркнул он.
— Не спешите отмахиваться от дедушкиной магии, — серьезно проговорила Кимбер, ободряюще кивнув старику. — Всю жизнь он прожил в этой дикой стране, и не раз и не два доводилось ему встречаться с опасностями. Но вот он тут, жив и здоров. Деда такое способен сотворить, вы и представить себе не можете. Его помощь вам здорово пригодится. И наша с Шепоточком тоже.
Но Брин опять покачала головой:
— Мне кажется, это не очень хорошая мысль, Кимбер.
Девушка с пониманием кивнула:
— Ты еще передумаешь, Брин, вот увидишь. Ну да ладно, в любом случае у тебя нет выбора. Шепоточек вам нужен, чтобы находить следы. Дедушка — чтобы провести вас по этой стране. И я вам нужна — чтобы им в этом помочь.
Брин хотела было вновь возразить, но внезапно одумалась. О чем она размышляет? Они ведь для этого и пришли к Каменному Очагу — чтобы найти человека, который провел бы их с Роном через Темный Предел. Только один человек здесь мог это сделать — Коглин. Без Коглина им пришлось бы плутать по дебрям Анара, наверное, не одну неделю. А времени у них нет. И вот теперь, когда они отыскали Коглина и он сам предлагает помощь, которая так им необходима, она, Брин, тем не менее пытается отказаться!
Но все-таки Брин колебалась. И на это были причины. Кимбер — добрая и смелая девушка, вот только по силам ли ей этот поход? Брин казалось, что нет. Но факт оставался фактом: без нее Коглин, похоже, вряд ли сможет пойти. Так есть ли право у Брин ставить заботу о девушке выше той ответственности, которую возложил на нее Алланон?
Она так не думала.
— По-моему, все уже решено, — тихо сказала Кимбер.
Брин еще раз поглядела на Рона. Горец беспомощно покачал головой, уступая.
Брин повернулась к Кимбер и устало улыбнулась.
— Решено, — согласилась она, надеясь вопреки здравому смыслу, что решено было правильно.
ГЛАВА 35
На следующее утро, едва забрезжил рассвет, они отправились в путь из долины Каменного Очага на север, к темным пикам Взбитого Хребта. Шли не спеша, как и тогда — к Угрюмому озеру. Лес за долиной, по всему пространству между Вороньим Срезом и равнинами Рэбб, представлял собой настоящий лабиринт глубоких оврагов и впадин в земле, где неосторожные путники могли покалечиться. Вот почему приходилось идти очень медленно, тщательно выбирая дорогу. День выдался теплым и ясным, наполненным светом, звуком и пряным запахом осени. Иногда впереди меж стволов тихой тенью мелькал Шепоточек. Путешественники чувствовали себя бодрыми и отдохнувшими, хотя вчера засиделись почти до утра, обсуждая предстоящий поход. Конечно, со временем недостаток сна еще даст о себе знать, но пока что все четверо — Брин, Рон, Кимбер Бо и Коглин — ощущали лишь прилив энергии и возбуждение, как бывает всегда в начале какого-нибудь опасного предприятия, и без труда прогоняли подкрадывающуюся усталость.
Но не так-то легко было отделаться от свербящего чувства неуверенности: Брин так и не смогла решить для себя, правильно ли она поступила, взяв с собой Кимбер Бо и Коглина. Решение было принято, обещания — даны, и поход начался; но все же сомнения, донимавшие Брин с самого начала, не пропали. Безусловно, так или иначе, они все равно одолевали бы ее: и сомнения, и страхи — особенно после мрачных предсказаний Угрюма-из-Озера. Но сомнения и страхи лишь за себя и за Рона. За Рона, чья решимость идти с нею до конца была настолько несокрушимой, что Брин ничего не оставалось, как только смириться с тем, что ей уже не удастся уговорить горца отпустить ее одну. И вот теперь к этим переживаниям прибавилась еще и тревога за девушку со стариком. Несмотря на все их заверения, Брин сомневалась, что им хватит силы пережить столкновение с порождениями Тьмы. Да и как могла она думать иначе? Ну да, они столько лет прожили в этом диком краю, в самых дебрях Анара. Но это совсем ничего не значит. Потому что теперь им придется встретиться с силой нечеловеческой. И что бы там Коглин ни говорил о своей хитрой магии, какое такое страшное колдовство сможет выставить он против призраков-Мордов?
Брин даже думать боялась, что будет с девушкой и стариком, встань они на пути Мордов. Но больше всего Брин пугала мысль о том, что тогда станет с нею самой. Что если поход этот действительно кончится смертью Коглина и Кимбер Бо? Как она сможет идти дальше, зная, что это она их не удержала, позволила им идти с ней?
Однако Кимбер, похоже, была уверена и в себе, и в своем деде. Она не терзалась ни страхами, ни сомнениями. Только эта уверенность, и решимость, и еще непостижимое чувство какого-то странного долга перед Роном и Брин вели ее вперед. А ведь Кимбер все это делала не для себя, а для них.
— Мы ведь друзья с тобой, Брин, ну а друзья помогают друг другу в беде, — объяснила она прошлой ночью, когда разговор обратился уже в усталый и сонный шепот. — Дружба, она провозглашается открыто и в то же время ощущается где-то глубоко внутри. Ты как будто привязываешься к другому. Ну вот как мы с Шепоточком. Он — мой самый верный друг. Он меня очень любит, и я его тоже люблю, и знаешь, каждый из нас это чувствует. И к тебе я вот чувствую то же самое. Мы друзья, все мы, ну а раз мы друзья, то должны делить и радости, и горести. Твои заботы теперь и мои тоже.
— Это прекрасное чувство, Кимбер, и я очень ценю его, — ответила тогда Брин. — А что если мои заботы слишком уж велики, вот как сейчас? Что если они слишком опасны, чтобы делить их с кем бы то ни было?
— Тем больше причин разделить их, — серьезно сказала Кимбер и улыбнулась. — Разделить с друзьями. Мы должны помогать друг другу, если дружба хоть что-нибудь значит для нас.
После этого уже было нечего сказать. Брин могла бы, конечно, возразить, что Кимбер едва знает ее, что у девушки нет перед ней никаких обязательств, что этот поиск поручен был только ей и девушка со стариком не должны подвергать себя опасности ради почти незнакомого человека. Но все эти доводы ничего не значили бы для Кимбер, которая понимала возникшие между ними отношения как отношения равных и честных друг перед другом людей и чье чувство долга не допускало никаких компромиссов.
А путешествие продолжалось. Путь лежал по первобытно-диким лесам, сквозь густое сплетение черных дубов, высоченных вязов и почти непроходимый орешник. Искривленные ветки деревьев простирались над головой, точно руки каких-то древних исполинов, от которых остались лишь черные кости. Листья уже облетели, и в просветах между ветвями синело чистое небо; в лесной полумрак золотыми лучами вонзался солнечный свет — редкий гость в этих дремучих дебрях. Здесь было царство мрака. Всепоглощающего, непроницаемого, исполненного едва уловимых намеков на скрытую в чаще угрозу, нашептывающего о тварях невидимых и бесшумных, о призрачной жизни, что пробуждается только с полным угасанием света, когда ночь опускает на лес свое черное покрывало. Сейчас эта жизнь пока ждет, укрываясь безмолвно в темном сердце лесного края. Коварная, злобная сила теперь негодует, наверное, — ведь люди, какие-то жалкие создания, вторглись в ее тайный мир; но с наступлением ночи она развернется и сметет их, словно ветер, задувающий робкое пламя свечи. Брин всем существом ощущала присутствие этой затаившейся силы. Она мягко и вкрадчиво шептала в сознании девушки и, точно червяк, подтачивала уверенность Брин и предостерегала… предостерегала: будь осторожна, как только снова настанет ночь.
Солнце уже клонилось к западу, над землей сгущались сумерки. Впереди изломанной, неровной тенью возвышалась темная громада Взбитого Хребта. Коглин повел своих спутников по извилистому ущелью, прорезающему стену камня. Путники шли теперь в полном молчании — усталость постепенно одолевала их. Из тьмы доносилось жужжание насекомых, а высоко наверху, где-то в сплетении громадных деревьев, пронзительно вскрикивали ночные птицы. Скалы, заросшие диким лесом, сомкнулись вокруг, заперев путников в сумраке теснины. К ночи стало жарко и душно, воздух в ущелье казался спертым. И пахло как-то неприятно. Та скрытая жизнь, что ждала в сумраке леса, уже пробудилась…
Внезапно лес перед путниками расступился, они вышли на крутой скалистый склон, внизу простиралась безбрежная безликая низина, окутанная туманом и залитая бледным светом звезд и странной оранжевой луны. Ее почти полный диск завис на самом краю восточного горизонта. Унылая и печальная, низина казалась всего лишь черным сгустком сумрачной тишины — точно бездонная пропасть у изгиба Взбитого Хребта, ускользающего в туман.
— Старая Пустошь, — прошептала Кимбер.
В гнетущем молчании Брин смотрела на равнину внизу. И чувствовала, как та глядит на нее впадинами тьмы.
Подкралась и миновала полночь; время тянулось так медленно, что казалось, остановилось совсем. Какой-то намек на ветер проскользнул по лицу Брин и тут же растаял. Брин выжидающе огляделась, но нет: ветер умер — была лишь жара, жесткая и давящая. Девушка чувствовала себя заключенной в каком-то громадном пылающем очаге, его невидимое пламя выжигало из легких последний воздух. Каждый вдох давался ей с болью. Казалось бы, осенняя ночь должна быть прохладной, но только не в этой угрюмой низине. Пот ручьями стекал по спине Брин, лицо покрылось испариной и серебристо-серо поблескивало в тумане. Она то и дело пыталась как-то размять затекшие руки, но облегчения не наступало. Комары так и липли к влажному телу, и бесполезно было от них отмахиваться. В воздухе пахло гниющим деревом и стоячей водой.
Наконец путешественники остановились. Скорчившись в сумраке между громадными валунами вместе с Роном, Кимбер и Коглином, Брин смотрела вниз, где у подножия гор, на самом краю Старой Пустоши, гномы-пауки разбили свой лагерь. Беспорядочное скопление убогих хижин и черных нор, лагерь их растянулся прямо на границе Взбитого Хребта и мрака низины. Кое-где горели костры, их тусклый дрожащий свет едва пробивался сквозь мрак. В мутном сиянии скользили какие-то скрюченные тени — обитатели лагеря. Гномы-пауки передвигались на четвереньках; на странных уродливых телах, покрытых густой серой шерстью, не было никакой одежды. Так и ползали они по высокой иссохшей траве — нагие, жуткие, безликие. У самого края пустоши, там, где пламя костров рассеивало туман, множество гномов-пауков сбились в тесную кучу. Их монотонная песня летела в ночь.
— Это они взывают к силам Тьмы, — пояснил Коглин, когда пару часов назад привел своих спутников в укромное место над лагерем. — Гномы живут племенами. Суеверный народ, а пауки уж особенно. Они верят в духов и темных тварей, которые являются из других миров, когда сменяются времена года. Призывают их и просят о силе для себя, в то же время надеясь, что сила эта не обернется против них же. Ха! Вот первобытное суеверие! Однако, — продолжал Коглин, — темные твари отнюдь не вымысел, иногда они очень даже реальны. Здесь, в Старой Пустоши, обитают странные существа, такие же темные и ужасные, как и те, что населяют “ запретные леса Вольфстаага, — порождения иных миров и утраченного колдовства. Именуют их оборотнями. Живут они в гуще тумана, имеют чудовищное обличье и охотятся за телом и разумом смертных, заманивая их к себе и высасывая жизнь. Нет, оборотни не вымысел, — угрюмо повторил Коглин. — Именно от них гномы-пауки ищут защиты у сил Тьмы, потому что гномы-пауки — любимое лакомство оборотней.
И вот теперь, когда осень клонится к зиме, гномы спустились в низину, чтобы вызвать силы Тьмы и молить защитить их от тумана. — Голос старика обратился в хриплый шепот. — Гномы считают: если они не придут сюда, то зима не настанет и туман выберется из низин. Суеверный народ! Каждый год ровно на месяц спускаются они с гор всем племенем. День и ночь взывают к силам Тьмы, чтобы зима оберегла их и прогнала злых тварей. — Коглин поморщился и усмехнулся. — И знаете, это помогает. Целый месяц оборотни пируют с глупыми гномами. Наедаются до отвала — с запасом на зиму.
Путешественники укрылись в сумраке между скалами, и Кимбер Бо разъяснила, как им действовать дальше:
— Твой меч у них точно, Рон. Такой меч, да еще принесенный Гремящим Потоком, обязательно будет считаться у них талисманом, посланным силами Тьмы. Они будут все время таскать его с собой, веря, что он защитит их от оборотней. Нам нужно лишь выяснить, где они его держат, а потом выкрасть.
— А как? — быстро спросил Рон. Всю дорогу сюда он не мог говорить ни о чем другом.
— Шепоточек найдет его, — ответила Кимбер. — По твоему запаху он отыщет меч, как бы он ни был запрятан. А потом вернется и приведет нас прямо к нему.
Шепоточек обнюхал горца и скользнул в ночь. Он ушел бесшумно, в мгновение ока растворившись во тьме. А люди остались ждать в своем каменном укрытии — во влажной тьме и вонючей сырости, поднимающейся из низины, — ждать, напряженно прислушиваясь и вглядываясь в сумрак ночи. Шепоточка не было очень долго.
Усталость одолевала Брин. Она закрыла глаза и попыталась отвлечься от монотонного пения гномов. Но глухие, словно бы полые, звуки, казалось, сами заползали в уши. Иногда из тумана доносились какие-то крики — пронзительные и ужасные. И в то же мгновение затихали. Только пение гномов все лилось и лилось…
Огромная тень выступила из тьмы прямо перед ней — Брин вскрикнула и вскочила на ноги.
— Тихо, девочка! — Коглин рывком притянул ее вниз, шершавая ладонь крепко зажала ей рот. — Это всего лишь наш кот!
Словно материализовавшись из мрака, возникла усатая морда Шепоточка, синие глазищи лениво блеснули, и кот примостился у ног Кимбер. Та склонилась к нему, обняла мохнатую голову зверя, легонько почесывая за ухом и что-то шепча. Пару минут говорила она с котом, а тот тыкался носом ей в ладонь и терся о руки девушки. Когда Кимбер наконец повернулась к своим товарищам, ее глаза горели от возбуждения. — Он нашел меч, Рон! Горец был уже рядом с ней.
— Скорей отведи меня туда, Кимбер! — проговорил он умоляющим тоном. — И тогда у нас будет достойное оружие против странников и их темных прислужников!
Брин с трудом поборола отчаяние, внезапно охватившее ее. Рон успел уже забыть, как бросился защищать тогда Алланона и меч оказался бесполезным, подумала она про себя. Волшебная сила меча поглотила его безраздельно.
Пока Кимбер что-то быстро говорила Шепоточку, Коглин подозвал Брин и Рона поближе к себе. Стараясь держаться в тени скал, путники начали осторожный спуск к лагерю гномов. Впрочем, пока что им нечего было опасаться: свет далеких костров не добирался сюда. В сознании Брин проносились шепоты странных предостережений, твердя, что она должна повернуть обратно, что на этом пути ей не будет удачи. Слишком поздно, безмолвно шептала она в ответ. Слишком поздно.
Лагерь был уже близко. Свет костров становился все ярче, и теперь скорченные фигуры гномов-пауков проступали более четко. Они ползали вокруг хижин и нор, словно мохнатые членистоногие, от которых и получили свое название. Совершенно отвратительные на вид, волосатые твари с острыми глазами — порождения кошмарного сна, о котором лучше скорее забыть. Дюжины и дюжины мерзких созданий, они то выползали из мрака на свет, то вновь растворялись во тьме, перекликаясь друг с другом на каком-то корявом, невообразимом языке. Все больше и больше гномов-пауков собиралось у клубящейся стены тумана, и новые голоса вплетались в глухую, невыразительную песнь.
Болотный кот и четверо людей бесшумно крались вдоль границы лагеря, пробираясь к дальнему его краю. Мимо них проплывали клочья тумана — мягкие обломки серой клубящейся стены, неподвижно застывшей над краем пустоши. Влажный туман льнул к людям, и прикосновение его было каким-то омерзительно теплым. Брин с отвращением морщилась, отмахиваясь от навязчивой липкой дымки.
Шепоточек внезапно остановился и повернул к ним лохматую морду, ища глазами хозяйку. Брин воспользовалась этой мгновенной заминкой, безуспешно пытаясь отдышаться. Она вся взмокла — так было жарко. Во тьме шевелились какие-то тени. Может быть, их породили удушающий жар осенней ночи и причитания гномов-пауков перед безмолвной пустошью.
— Нужно спускаться в лагерь, — едва слышно прошептала Кимбер.
— Ну теперь они у меня поскачут! — радостно захихикал Коглин. — Только вы уж постарайтесь не попадаться им под руку в этот момент!