Там распадалось само небо, там неисчислимые сонмы многоножек пожирали землю, открывая исполинские каверны. Гниль словно вознамерилась сожрать уже не просто живых, не просто деревья или постройки – но поглотить весь мир, всю материю, всю твердь и всю воду. Там, где кишела Гниль, мерк свет и исчезало сияние дня.
У чародея Метхли тряслись губы и пальцы. Зубы стучали.
Магистр лишь тяжелее налегал на меч, не отрывая взгляда от разворачивающейся перед ним жуткой панорамы.
Над рассечённым чёрными трещинами полом возник небольшой, до пояса обычному человеку, светящийся жемчужным овал. Часть рыцарей схватилась за оружие, но пение не останавливалось ни на миг.
Из портала появилось существо, вывалилось – и грохнулось прямо на камни. Подняло голову – на рыцарей, магистра, Метхли взглянули три глаза.
– Авви а? – прозвучал слабый голос.
Магистр молча кивнул, похоже, явно довольный происходящим.
Трёхглазое существо ошарашенно огляделось, попыталось приподняться. Двое сквайров проворно подскочили, подняли, деловито, словно всю жизнь занимаясь подобным, поволокли прочь.
– Гниль… – каркнул Метхли, едва выталкивая слова из сжатого, пересохшего горла. – В нём… в этом…
Магистр молча и быстро кивнул: мол, вижу, осознаю и действую в соответствии. Спасибо за бдительность.
– Он… этот… весь из Гнили… – продолжал хрипеть Метхли, несмотря на предостерегающий взгляд магистра. – Гниль… сожрала там все и собой заместила… как это так, как такое содеялось-то?
– А сам-то ты кто? – раздражённо бросил магистр. – Не из Гнили, что ли? На лоб себе глянь, а потом уж на других кивай.
– Н-нет… нет, милорд. – В горле у чародея клокотало, не поймёшь уже, от ужаса, отвращения, удивления или же от всего вместе. – Не бывает такого, чтобы вся плоть Гнилью пропитана. И мясо. И кости… И вообще…
– Ты что, ничего не видел, трёхглазый?! – повысил голос магистр. – Так смотри, пока ещё не до конца угасло!
Там, за призрачной завесой, чужой мир погибал, разваливаясь на части. Спасения не было никому, и тварям Гнили в том числе – они умирали в неисчислимых множествах, когда, подточенная их челюстями, плоть обречённого Листа расступалась, открывая провалы в неописуемую, не поддающуюся пониманию великую Бездну, откуда тянется вверх ствол Древа Миров. Туда изливалась вода океанов, чьи берега и дно разъялись, словно у прохудившегося корыта. Туда рушились исполинские горы, когда их подрытые основания не могли более нести на себе груз неподъёмного гранита.
И живые существа, конечно, падали туда тоже.
– Триумф Гнили, мой дорогой Метхли, – странным, не то торжествующим, не то исполненным страха голосом проговорил магистр. – Конец мира. Конец Листа. Это же самое ждёт и нас. Гниль побеждает, и когда придёт день, подобный этому, – рыцарь кивнул на полыхающее видение, – уже не так важно. Главное, что он придёт. И мы все доживём до того, чтобы увидеть его.
– Но… но что же делать, ваша милость?
– Для этого мы здесь и собрались. – Магистр остро взглянул на трёхглазого мага, словно ожидая чего-то. – Дальше, дальше, идём дальше! – возвысил он голос.
Заторопились рыцари и сквайры, в курильницы посыпались новые порции благовоний, синие языки пламени скользнули по чёрным бокам углей. Вспыхнули ярко-белым Камни Магии, распадаясь во прах; задрожал и загудел сам воздух, пронизанный токами силы.
Пальцы Метхли всё время шевелились, словно тонкие бледные черви.
– Следи за Гнилью, маг, – напомнил магистр.
Трёхглазый чародей поспешно кивнул.
– А теперь, – рыцарь вскинул меч, выдернув остриё из каменной щели; с острия срывались тяжёлые жёлтоватые капли, – теперь мы должны увидеть, как обстоят дела у нас.
Видение чужого мира стало медленно гаснуть, словно магия Семи Зверей провожала тот Лист в его последний путь. Тьма затопила гибнущие равнины под фиолетовым небом, поглотила оба солнца; а потом расступилась, словно занавес, открыв заснеженные поля, горящий в отдалении город и отряды големов, марширующие сквозь ночь.
– Долье, – уверенно сказал магистр. – Навсинай наступает и там. Однако…
– Гниль, – прохрипел Метхли, вскидывая руку. – Здесь. Рядом. Пузырь. Сразу за стенами, во-он там. Прорыв на… тридцать пять. Тридцать четыре. Тридцать три…
– Проклятие, – ругнулся магистр, однако растерянности в его голосе не слышалось совершенно. – Эйрик, Олав, Канут. Знаете, что делать.
Трое рыцарей молча шагнули вперёд, одинаковым движением извлекая из-под плащей тяжёлые скляницы с мутно опалесцирующей жидкостью.
– Запечатать на краткое время нас достанет, а там должны успеть. – Магистр взглянул на испачканный Гнилью клинок, брезгливо сморщился: – Ничего. Должны выдержать. Молодец, Метхли.
– Премного благодарен, – прошипел чародей. Третий глаз его вдруг открылся, волшебник сморщился от боли, даже закусил губу. Фурункулы вокруг его третьего ока лопались один за другим, кислый запах Гнили смешивался с ароматами курильниц. Магистр сделал вид, что не замечает этого.
– Так вот, значит, откуда эти Тени, – проговорил он, словно в задумчивости. – Мир, отравленный Гнилью. Но почему дхусс? Зачем он им сдался, этим призракам? И почему они спасли его из моей крепости?
– Ваша милость так уверена, что задает правильные вопросы? – Метхли гордо выпрямился, губы у него уже не дрожали, хотя пальцы рук продолжали безостановочное движение.
Магистр криво ухмыльнулся, однако ничего не ответил.
– Смотри, Метхли, смотри внимательно. Здесь, в храме Всех Зверей, я, наконец, смогу получить ответы. Как там, кстати, Гниль за стенами?
Трёхглазый маг замешкался на миг, словно к чему-то прислушиваясь.
– Отступила, – с некоторым удивлением поведал он. – Пузырь… и в самом деле запечатан. Эти три рыцаря?..
– Ну, не они, но наши алхимики. И не спрашивай, Метхли, чего нам стоил этот эликсир. Однако же и он не панацея, просто сдерживает Гниль на некоторое время. Гордиться особенно нечем. Господа Высокий Аркан не спешили делиться с нами своими тайнами…
Пение вновь стало громче, звучнее, но в то же время и заметно ниже, басовитее. Казалось невероятным, что человеческая гортань способна издать подобные звуки, однако же смогла, и теперь над расколотой магической фигурой, над перечёркнутыми линиями наливался багровым пламенем висящий неподвижно в воздухе шар, точно там, где самая большая из трещин прошла как раз через центральную руну, помещённую в самую середину магической фигуры.
– Я хочу видеть… – начал магистр, и, повинуясь движению его меча, с негромкими хлопками взрывались разложенные на пересечениях и в вершинах фигуры Камни Магии, оставляя после себя лёгкие, невесомые облачка белоснежного не то дыма, не то пара.
– Гниль, – вновь предупредил Метхли. – Слева за разрушенной лестницей, полсотни шагов к югу.
Магистр дёрнул щекой, слегка взмахнул рукой, и ещё трое рыцарей поспешной рысцой выбежали наружу.
Взорвалось ещё несколько Камней, руины затягивал дым, подсвеченный снизу синеватым пламенем жаровен. Видение следовало за марширующими через заснеженное Долье големами, ровно до того момента, когда земля вокруг них взорвалась фонтанами грязи и жёлтой жижи, извергая из лопнувших пузырей сонмы многоножек.
– Не вышло у господ коллегиантов лёгкой прогулки, – снисходительно заметил магистр, вновь бросая внимательный, ждущий взгляд на трёхглазого мага. Но тот казался полностью погружённым в себя, наверное тщась учуять новый прорыв Гнили.
За полчищами многоножек следовали демоны. Порталы открывались то здесь, то там, то среди занявших круговую оборону големов, то среди бушующего жёлтого моря тварей. Рогатые, хвостатые, крылатые чудовища оказывались меж двух огней, как могли, стараясь отбиться и от големов, и от многоножек. Могучие лапы опрокидывали массивных солдат Навсиная, когти рвали стальную броню, но в это время многоножки успевали подобраться сзади, и несчастный демон исчезал под шевелящимся грязно-жёлтым ковром. Или наоборот – пришелец с иного плана жёг всё вокруг себя и вдруг опрокидывался с головой, размозжённой стальным молотом в лапе подобравшегося сзади голема.
Какое-то время магистр и остальные рыцари молча наблюдали за побоищем, пока картина не померкла, постепенно растворившись в собравшемся тумане.
Пение смолкло, люди переводили дух. Но сила, сила сгоревших и взорвавшихся Камней Магии никуда не делась. Она по-прежнему оставалась здесь, плавая, словно дымка, над потрескавшимся полом.
Магистр опустил меч, плечи его поникли, словно от усталости.
– Первую часть сделали, – раздался его голос. – Гниль побеждает, братья мои, побеждает всюду, где только укоренится. Но в погибшем мире не было Великой Гидры! Восьмого Зверя, как говорили Древние, что есть Сущее и Несущее, слитое воедино. Гидра сохранит своих верных учеников. Гидра возобладает над Гнилью и подчинит её себе полностью, как мы сумели подчинить себе её порождения.
Окружающие магистра рыцари глядели на него, словно дети, – с ужасом и надеждой.
– Вы видели силу Гнили, братья, – продолжал глава ордена. Голос его набирал силу, твердел, усталость отступала. – Встать на её пути с оружной силой – значит быть уничтоженным. Покориться и принять её – стать такими, как эти несчастные трёхглазые создания, и кончить всё равно как они. Мы давно умели использовать какие-то стороны Гнили. Мы знаем, как спасать её детей, отмеченных её печатью, как делать их нашими слугами. Но нам требуется больше, много больше. Если не победить, то овладеть – вот наш девиз. Вы видели Тени, призраки над гибнущим миром, точно такие же, как и та Тень, что проникла в нашу крепость и уничтожила всех живых, отмеченных печатью нашего ордена, дав дхуссу по имени Тёрн шанс ускользнуть от нас. Мы не забыли. Мы вообще ничего не забываем. Теперь мы видим, откуда появляются эти Тени. Нам же потребно узнать, в силах ли мы поставить их нам на службу.
Что тянет их к Тёрну? Зачем он им? Порождены ли они судорогами умирающего мира или чьей-то чародейской волей? Как проникли к нам? Чуяли ли они нечто особое в дхуссе и почему хотели его уничтожить?
– Однако им это не удалось, – мягко прошептал Метхли.
Магистр услышал.
– Верно. Им это не удалось. Но нам удастся. Колдун! Ступай сюда. Настал твой черёд.
Метхли мягко шагнул вперёд, одним движением оказавшись там, где только что висел заполненный пламенем шар, показывавший явленное видение.
– Я готов, милорд магистр.
– Начнём! – громыхнул рыцарь, и магическая фигура под ногами трёхглазого чародея вновь вспыхнула. Желтоватые струйки пыли потянулись вверх из трещин, словно змейки, норовя оплести ноги волшебника. Тот стоял, не шевелясь, прикрыв глаза, – лишь третий, посреди лба, дёргался и вращался, как безумный. Смотреть на это было страшно.
Видение гибнущего мира вновь стало разгораться в воздухе, но теперь это были картины охваченных небывалым бедствием земель.
– Вот она, милорд, – с каким-то странным, почти издевательским спокойствием проговорил Метхли.
– Где? Да, верно, правильно, хвалю. – Магистр вновь налёг на меч, камень словно закричал от боли. – Если точны наши расчёты… тварь должна клюнуть!
– Э-э-э, на кого клюнуть, милорд? – забеспокоился было трёхглазый чародей, однако в беспокойстве его чувствовался некий наигрыш.
– На тебя, дурака, – хохотнул магистр. – Не дёргайся, никуда уже не денешься. Да, всё правильно – идёт сюда… сейчас, сейчас…
Рыцари и служки попятились было.
– Куда?! – зарычал магистр таким голосом, что все дрогнувшие тотчас бросились назад. – Стоять! Эта Тень – наше спасение! Наша власть! Наша победа! Победа Великой Гидры!
– Неплохо придумано, милорд магистр, – вдруг спокойно сказал Метхли, чуть покачивая головой. – Приманить Тень на меня, как они приманились, если я правильно вас понял, на Тёрна…
Магистр ответил лишь глухим рычанием.
– Последняя судорога умирающего мира? Его последний подарок? Найти «тварь Гнили» и покончить с ней, а также и со всеми, ею отмеченными? – продолжал издеваться трёхглазый чародей.
– Что-то ты слишком много рассуждаешь, – только и нашёлся что сказать рыцарь.
– Куда уж мне, – хмыкнул Метхли. – Однако, милорд магистр, кое-что ещё позвольте уж вам сказать? Гниль совсем близко, милорд. Я не обманываю.
– Где?
– Чуть дальше, север, триста шагов. Там кучка деревьев, большой разрыв. Трёх рыцарей, боюсь, не хватит.
– А шестеро?
– Это уже лучше. Но хорошо б десяток, чтобы наверняка. – Спокойствие Метхли поражало. Казалось, собственная участь его не волнует ни в малейшей степени.
Магистр кивнул. Вид у него был такой, словно он совершенно растерялся. Над головой по-прежнему пламенел сотканный магией шар, в нём смутно угадывались нечёткие, размытые очертания призрачной фигуры – она словно приближалась, наползала, тянулась сквозь бездну.
– А теперь, – Метхли проводил взглядом десятерых рыцарей, поспешно выбежавших наружу, – пришла моя очередь.
Он сказал это на удивление буднично, безо всякого надрыва, спокойно, скучно, словно сообщая нечто само собой разумеющееся. Не воздевал руки, не брызгал слюной, на губах ничего не пузырилось, и взгляд казался совершенно обычным, какой бывает у изрядно уставшего человека.
И только глаз третий яростно, неостановимо крутился в орбите, словно живя совершенно сам по себе, отдельно от прочего тела.
– Что за шутки, Метхли? – поднял брови магистр. – Стой спокойно, дождись появления Тени и, ручаюсь, не претерпишь никакого ущерба…
Трёхглазый чародей улыбнулся – почти человеческой, мягкой и приятной улыбкой, не показывая жутких зубов.
– Разумеется, милорд магистр. Вы приманиваете на меня жуткого монстра и говорите: «Стой спокойно!» Ну а что там до шуток… Так это не шутки, милорд. Я вам, – трёхглазый чародей нагнулся, что-то поправил в вычерченных на полу линиях, – очень и очень признателен. За силу. За… созданные условия. За знания.
Пальцы трёхглазого мага задвигались ещё быстрее, плащ за плечами поднимался всё выше и выше, словно раздуваемый ветром. Забивая ароматы курильниц, всё сильнее становился резкий запах Гнили.
– Стой! – выкрикнул магистр, но Метхли лишь скривил губы в презрительной усмешке. По его лбу, щекам, подбородку стекали большие жирные капли Гнили, срывались с кончиков пальцев, ударялись о каменные плиты и оборачивались какими-то мелкими букашками, выпускавшими многочисленные лапки и проворно забивавшимися в щели, рассёкшие магическую фигуру.
Удерживавшие чародея путы из каменной пыли, не выдержав, лопались одна за другой.
Гниль пришла на помощь своему детищу.
Магистр проворно отскочил назад, его уже успели заслонить трое сквайров. Сверкнули мечи, но пробили они лишь падающий, словно раненая птица, плащ.
Метхли извернулся, уклоняясь от разящих клинков; с рук его уже просто лилась Гниль.
– Спасибо тебе, магистр! – выкрикнул он, широко распахивая рот, растянув губы до ушей и показывая почерневшие нечеловеческие зубы. – Спасибо, ты открыл мне дорогу. А теперь – всё! Всё, всё, всё!..
Он закружился, целые веера жёлтых брызг срывались с его пальцев. Сквайры отступили, пятясь – по их плащам и туникам расползались широкие пятна, ткань стремительно иссыхала, нити с хрустом ломались, оставляя большие прорехи.
Пламенный шар с призраком в нём лопнул с лёгким треском – этого, похоже, никто не заметил в поднявшейся суете.
Потоки силы устремились к трёхглазому магу, ожившие капли Гнили выбирались из щелей, словно набравшись смелости; рыцари пятились всё дальше и дальше к стенам. Никто не пытался атаковать Метхли; ни меч, ни магия в ход так и не пошли.
– Лист падает! – трагически провозгласил Метхли. – Пришло его время, Гниль сделала своё дело. Вы, несчастные, не отмеченные её печатью, останетесь здесь, сгинете навсегда, воя от ужаса и бессилия. А мы, мы, истинные Дети Гнили, изменённые её прикосновением, будем жить вечно! Мы уйдём с этого Листа, уйдём туда, куда пошлёт нас её воля! Смотрите и трепещите!
Ноги трёхглазого мага исчезли в собравшемся вокруг него живом ковре. Лужа Гнили расползалась всё шире и шире, рыцари отступали.
– Умрите, – прорычал Метхли, и из всех щелей полезли уже настоящие многоножки.
Раздались крики ужаса. Мгновение – и твари Гнили уже облепили всех рыцарей.
Трёхглазый маг хохотал; окровавленные огрызки, только что бывшие человеческими телами, звеня не спасшими их доспехами, один за другим рушились на пол.
За спиной Метхли мало-помалу стал разрастаться грязно-жёлтый овал света; там открывался портал, но куда он вёл?
Раздался глухой подземный гром, остатки стен затряслись, обломки камня покатились вниз; откуда-то сверху донёсся далекий рёв, словно там вырвалось на свободу неведомое чудовище.
– Гниль владеет всем! – взвизгнул Метхли. Он кружился в безумном танце, с пальцев срывались жёлтые струйки. – Вам конец, конец, конец! Мы…
Среди бушующего жёлтого паводка, среди вопящих и умирающих людей появилась чёрная фигура – магистр в полном доспехе, однако вместо меча руки его сжимали небольшое зеркальце, в глазу обвившего рукоять дракона посверкивал рубин.
Мутно-жёлтый свет отразился от серебряной глади зеркала, упал прямо на лицо мага, и тот закричал, зажимая глаза ладонями. Третий зрак поспешно захлопнулся, с Гнилью смешивалась красная кровь. Стонущий Метхли согнулся в три погибели, и тут пол под его ногами стал проваливаться. Трещины стремительно рассекли каменные плиты, магическая фигура угасала, и всё сильнее нарастал, прокатываясь океанским валом, глубинный подземный гром.
Метхли замер, словно оглушённый. Блик от зеркальца, казалось, его заворожил, опутал неведомыми чарами; нет, это был не могущественный артефакт, мечущий по воле его хозяина молнии или тому подобное. Метхли будто вглядывался во что-то, что-то пытался разглядеть; вокруг них с магистром умирали люди, мололи жернова Гнили, а эти двое стояли, замерев, двумя статуями.