Максим останавливается около сетчатого забора, подходит нему и надблюдает за тем, что происходит во дворе. А во дворе время от времени появляются как попало одетые ребятишки всех возрастов, они шумят, снуют между постройками, кто по делу, а кто просто так. Слышны обрывки мелодии.
Максим (за кадром). Из окон все время неслась какая-то галимая музыка с пластинки. Что-то типа "Beatles", переделанного под танцевальную музыку. Но всё равно хуйня страшная: И обитатели детдома тоже те еще кадры… пацаны, девки… Ё-моё, все в лохмотьях каких-то отстойных: Ну да, в общем, очень бедно. У нас так никто не одевается.
НАТУРА - ПОЛЕ - ДЕНЬ.
До горизонта - поле, покрытое буйным разнотравьем. Дико стрекочут кузнечики и прочая мелкая живность. По полю вьется тропинка, по тропинке петляет Максим.
Максим (за кадром). Вот иду я как-то через степь, а жара кругом страшная!
Небо распарывает реактивный рёв. Максим от неожиданностм слегка пригибается, задрав макушку смотрит вслед пролетевшему самолету.
Максим (за кадром). Единственно класс, что истребители летают. У них там военный аэродром поблизости, и даже можно разглядеть "Сушки".
Максим слышит крики и плеск неподалеку. По-видимому, за ближайшим холмом находится какой-то водоём. Мальчик спешит на шум. То, что он видит производит на него сильнейшее впечатление.
Максим (за кадром). Пруд там одним словом можно описать - полный пиздец! Все детдомовские там зависают, утки, блядь, плавают, гуси, коровы пьют, вся эта живность срёт туда.
Максим брезгливо смотрит на пруд.
Максим (за кадром). Да и эти тоже, из детдома, ну точно, ну по любому туда ссут: А где там еще поссать можно? Кругом степь. А до леса же идти надо!
Купающиеся дети обращают внимание на Максима, перестают плескаться и гадеть и смотрят на него.
Максим (за кадром). Посмотрел я на них и подумал, а ну его на хуй такое купание! Я и в речке могу искупаться. И пошел в свой персональный домик.
НАТУРА - БАЗА ОТДЫХА - ДЕНЬ.
База отдыха позабыта людьми очень давно. Кругом сорванные замки, распахнутые двери покосившихся домиков. Кое-где сохранились лампочки. Они торчат из патронов, висящих на кривых, скрученных проводах.
Впрочем, некоторые домики выглядят вполне прилично. Именно к одному из таких, стоящему на отшибе, около самой кромки леса и направляется Максим.
Максим (за кадром). Рядом с нашим поселком была заброшенная база отдыха. Домики пустые стояли, а двери, понятное дело, открыты. Внутри все как положено, матрасы, там, подушки. С тех пор, как я это место обнаружил, за молоком стало ходить гораздо интереснее. Всегда было где подрочить по дороге. Ну вот, значит, иду я, слышу - голоса. Вроде как пацаны говорят… Оба-на… А откуда, спрашивается? Наверняка из детдома…
Максим осторожно подкрадывается к домику и заглядывает в окошко. Его взгляду предстаёт не совсем обычное зрелище. А именно - два мальчика, занимающихся "французской" любовью. Один из них, худой и загорелый, тот что помладше, стоит на коленях. Глаза его закрыты, руки блуждают по спине и ягодицам партнера. Он весь как будто в отключке, его внимание поглощено ощущениями, которые испытывает он, почти полностью заглотив член старшего мальчика.
Максим во все глаза смотрит на ребят, которые, конечно, его не замечают. Он потрясен и хочет тихонько уйти, но не может - зрелище притягивает его словно магнит, и он возращается к окну.
Затем, будто через силу, мальчик подбирает с земли обломок доски, несильно размахивается и бросает его в стекло. Получившийся негромкий звук заставляет встрепенуться тех, кто внутри.
Убежать Максим не успевает.
Старший из мальчишек, выскочив из домика, в два шага догоняет его, хватает за воротник и втаскивает внутрь.
ИНТЕРЪЕР - ЗАБРОШЕННЫЙ ДОМИК - ДЕНЬ.
На матрасе, брошенном на пол, сидит МЛАДШИЙ пацан и молча смотрит на Максима своими синими глазами. Какое-то время никто ничего не говорит, потом тишину нарушает СТАРШИЙ.
Старший. Ты что видел?
Максим. Всё.
Старший (слегка толкая Максима в грудь). Что - всё?
Максим. Что вы тут делали.
Старший. И как?
Максим. А мне похуй!
Старший. А похуй больно! Пробовал?
Максим. Нет.
Старший. Сейчас узнаешь. Крэйзик, а ну-ка сними с него шорты.
Крэйзик подскакивает к Максиму и стягивает шорты вместе с плавками.
Старший. Да у тебя стоит, оказывается!
Максим. Стоит, а тебе что!
Старший. А я пацанов люблю!
Максим. Ну и люби, я что, мешаю что ли…
Старший (медленно). А хочешь, у тебя пососут, или ты в очко кого нибудь трахнешь?
Максим. Кого?
Старший. А вон, Крэйзика. Ему нравится, правда?
Крэйзик. Ага. Кайф.
Старший. Откуда вы приехали?
Максим. Из Семёновска.
Старший. Хороший город?
Максим. Да уж…
Старший. Давай я тебя отпущу? Не убежишь? Меня Вовой зовут.
Максим. Не убегу я… Крэйзик, а ты что, правда, согласен?
Крэйзик. Да, тебе же Вовка сказал.
Постояв еще пару секунд, Максим снимает с себя футболку.
Вова. Я схожу, за палевом посмотрю.
Крэйзик по-прежнему сидит на матрасе и по-прежнему смотрит на Максима. Его глаза, вроде совсем обычные, но глядя в них, Максим невольно шагает вперёд, выбираясь из упавшей на пол одежды. Крэйзик продолжает смотреть на него, он делает несколько несмелых шагов и оказывается рядом с матрасом.
Крэйзик. Иди сюда.
Максим опускается на колени. В его висках стучит кровь, он не совсем контролирует себя. Крэйзик медленно поднимает руки и самыми кончиками пальцев начинает путешествовать по телу Максима, снизу вверх, от его члена по кубикам пресса, по ребрам и выше. Дойдя до лопаток, он подается вперед, и его ладони встречаются за спиной Макса. Обвив его шею руками, Крэйзик прижимается к дрожащему мальчишке всем телом.
Их губы встречаются. Максим закрывает глаза.
Словно пробудившись от поцелуя, руки Максима оживают. Он не очень умело, но страстно обнимает Крэйзика одной рукой, а другая скользит по тонкой талии, кончиками пальцев задевая ложбинку между незагорелыми булочками ягодиц.
Мальчики не прерывая ласк, плавно опускаются на матрас. Их тела будто сливается, ноги у обоих слегка раздвинуты, чтобы столбикам членов удобнее было тереться друг о друга. Наконец губы ребят размыкаются.
Крэйзик (шепотом). Тебе нравится?
Максим (с хрипотцой). Да…
Крэйзик. А давай валетом сосать.
Максим. Это как?
Крэйзик. Смотри, это просто.
Крэйзик оказывается у Максима в ногах. Перед лицом у того появляется стоящий, довольно крупный член. Мальчик впускает его во влажные объятия своих губ. Крэйзик делает то же.
Ребята стараются доставить друг другу максимум удовольствия.
Яички Крэйзика утыкаюся в нос Максиму, но это не мешает ему смотреть на порядком разработанную коричневую дырочку, слегка покрасневшую по краям.
Ритм движений убыстряется, мальчики уже изо всех сил загоняют свои орудия друг другу в плотно сжатые губы, самозабвенно двигая бедрами. На них приятно смотреть, они словно научились читать мысли, вернее их мысли стали единым целым и каждый делает именно то, что хочет другой. Рты заняты, но ни один из ребят не может удержаться от стонов, которые превращаются в тихое мычание.
Пальцы вминаются в ягодицы.
Крэйзик отстраняется от Максима.
Крэйзик. Хватит… хватит. А то сейчас спустим, а нам надо еще Вовку дождаться.
Максим (тяжело дыша). Зачем?
Крэйзик. Трахаться с ним, чтобы кайф был.
Максим. Мне и сейчас неплохо.
Крэйзик. А с ним вообще улетишь.
Максим. Слушай, а тебя он… того?
Крэйзик. Да. Сперва, конечно, немного больно, но потом в сто раз лучше, чем когда миньет!
Максим. Да ну…
Крэйзик. Сам увидишь… Спасибо тебе.
Максим. За что?
Крэйзик. Ни за что. Просто. У меня ни с кем из ребят так не было… Необычно как-то…
Максим. Иди сюда, необычный.
Крэйзик перебирается поближе к Максиму. Теперь они вместе, голова к голове и просто смотрят друг на друга. Потом Маским взьерошивает чёрную шевелюру Крэйзика. Тот замечает медальон на груди у Максима.
Крэйзик. Ух ты! Откуда это у тебя?
Максим. Ха, я это с "мерседеса" у одного козла в нашем дворе скрутил. Люблю такие штуки. Только носить под рубашкой приходится, чтоб не запалили.
Крэйзик. Ну ты даешь… Супер!
Максим. А знаешь что?
Крэйзик. Что?
Максим молча снимает с себя цепочку с медальоном и одевает ее на шею Крэйзика.
Крэйзик. Ты это серьезно?
Максим. Да.
Крэйзик. Спа…
Максим (мягко закрывая Крэйзику рот рукой). Не надо!
Мальчики лежат молча. Говорить нет сил сил и желания. Серёжа машинально гладит Максима по животу.
Максим (за кадром). Мы лежали рядом. А в голове у меня всё время крутилась, какая-то дурацкая дразнилка: "Максик - пидараксик, Максик - пидараксик". Бля, а ведь я похоже действительно стал пидорасом, хуй я уже сосал. Но мне было хорошо, и все эти мысли текли как-то вяло и не останавливали меня. Все равно хотелось попробовать, что это такое. И Крэйзик мне тоже очень нравился.
Возвращается Вовка.
Вовка. Ну, что понравилось тебе с Крэйзом?
Максим. Понравилось.
Вовка. Сейчас ещё больше понравится.
Достает тюбик клея "Момент" и полиэтиленовый пакет.
Максим. Э, я не буду!
Вовка. А чего так?
Максим. Не хочу.
Вовка. Ну, как хочешь. А то еще правда стошнит с непривычки. Крэйз?
Крэйзик выхавтывает пакет из рук Вовки и опытными движениями начинает выдавливать клей из тюбика и равномерно распределять его по дну. Словно оправдываясь, говорит Максиму.
Крэйзик. Когда напыхаешься "Момента", не так больно, и кайф сильнее.
Приложившись к пакету, Крэйзик часто-часто вдыхает пары клея.
Его слегка "ведёт". Тем более Вовка дрочит по очереди то ему, то Максиму. У Максима встает быстрее.
Вовка. Давай-ка ты первый Крэйзикику вгони.
Крэйзик, услышав это, встает на колени, слегка прогнув спину и раздвинув ноги, от чего ягодицы мальчика раздвигаются сами, открывая ту самую дырочку, которую уже видел Максим. Максим, вспомнив дворовые рассказы и сплетни, смачивает несколко пальцев слюной и увлажняет дырочку Крэйзика, пристраиваясь к нему сзади. Его член, поблуждав по скользкой от слюны ложбинке, наконец, находит нужное направление, и Максим, качнув бедрами, входит во влажное тепло мальчишкиного очка.
Крэйзик, тихонько стонет, не отрываясь от пакета, надетого на голову.
Обхватив руками задницу Крэйзика, Максим, начинает двигаться взад вперед. Крэйзик продолжает постанывать. Руки Максима ходят по его спине и плечам. Крэйзику это приятно, покачиваясь на коленях, он насаживается глубже и глубже. Выглядит это так, словно какая-то волна поднимается из самого нутра мальчика и заставляет его колыхаться в своём ритме.
Крэйзик вцепляется в круглые половинки Максима и начинает еще сильнее загонять его в себя. Максим запускает руку в промежность Крэйзика, у того стоит столбом. Одной рукой лаская это сокровище, Максим поднимает мальчишку из согнутого положения. Продолжая трахать его, он одной рукой гладит партнёра по животу и груди, слегка пощипывая напрягшиеся соски, а другой по-прежнему ласкает, а вернее неторопливо дрочит его член.
Крэйзик откидывает голову назад, так что его волосы рассыпаются по Максимову плечу. Ему очень хорошо, его дыхание прерывисто, глаза заведены под веки так, что видны только белки. Сейчас мальчику не нужно зрение, он смотрит только внутрь себя. Максим целует его в щеку и вскоре начинает трястись в судороге оргазма. Несколько особо яростных движений бедрами - и он замирает, войдя в партнера на всю глубину, и только по чуть заметным сокращениям ягодиц понятно, что с каждым разом он выстреливает в Крэйзика потоки белёсой спермы.
Через несколько секунд, когда уже не остается ни спермы, ни сил, покрытые потом, счастливые мальчики падают на матрас.
Проходит какое-то время, прежде чем слегка удивленный Вовка шутя хлопает Максима по попе.
Вовка. Молодец! Наш пацан! А теперь отдохни чуток. Будешь зрителем.
Вовка ложится на кровать. Его здоровенный причиндал похож на столб.
Крэйзик начинает пристраиваться на этот столб сверху. Одной рукой он направляет его себе в очко. При этом, Крэйзик как бы насаживается сам, а Вовка делает только небольшие движения навстречу бедрами и задом.
Крэйзик стонет, но все равно продолжает садиться все ниже и ниже.
Видно, как Вовкин член скрывается в дырке мальчика. Ее края при движении обхватывают массивный ствол, как будто не хотят выпускать его обратно.
Потом, в какой-то момент, Крэйзик начинает прыгать на Вовке. Он немного наклоняется к нему, тихо стонет, держась за плечи товарища и продолжая «скачку». Иногда рука Крэйзика отрывается от Вовкиного плеча, в эти моменты, «наездник» успевает дрочить и себе.
Движения становятся плавными. Крэйзик опускается на поршень хрипло стонущего Вовчика, теперь уже целиком заглатывая свою добычу, потом взлетает на ладонях партнера на всю длину, и снова падает вниз.
Максим сумасшедшими глазами смотрит на мальчиков. Такого он еще не видел. Его рука непроизвольно тянется к вновь вставшему другу и начинает оглаживать и мять его.
Слышится хлюпание. Крэйзик продолжает "скакать" на Вовке, но вскоре очко мальчика и скользящий в нём член становятся блестящими от спермы.
Крэйзик начинает бешенно работать рукой и, забившись на Вовке, как пойманная рыбка на суше, выстреливает перламутровые потоки на грудь и лицо партнеру.
Вовка проводит рукой по животу и груди, будто втирая в себя массажный крем, потом притягивает Крэйзика к себе и впивается в него поцелуем.
То, что еще полминуты назад было огромным ятаганом, а ныне - нечто сморщенное и незначительное, наконец, освобождается из своего плена, становится видна дырка мальчика, красная по краям, с еще вытекающей спермой. Она огромна.
Максим вытирает ладнонь о матрас.
Он впервые в жизни кончил второй раз за день.
Он продолжает смотреть на Крэйзика.
Максим (за кадром). Тогда мы договорились встретиться завтра. Но назавтра никто не пришел. И на другой день тоже. И через два дня. А через неделю приехали рабочие с бульдозерами и снесли нафиг все, что оставалось от базы. И стали нарезать новые участки под коттеджи. Я часто ходил на пруд, зависал напротив детдома, но так не разу и не встретил не Вовку ни Крэйзика. Сначала думал, что-нибудь случилось…
ИНТЕРЬЕР - КВАРТИРА СЕРЁЖИ - ВЕЧЕР.
Пока Максим рассказывал свою историю, мальчики успели перебраться в комнату Серёжи, и теперь садящееся солнце освещаяет ее, простреливая навылет своими лучами. В закатных отблесках клавиши синтезатора кажутся ярко-красными, а полированная дека электроаккустической гитары словно сочится кровью. Максим во время повествования достаточно протрезвел.
Максим. А потом понял, они скорее всего просто передумали. Бывает же так, что человек что-то пообещал, а потом передумал? Тогда я перестал искать… Вот такая история. Я же говорил, оригинальная.
Серёжа долго молчит, смотрим в пол. Потом вскидывает голову (волосы разлетаются в стороны), зло смотрит на Максима.
Серёжа. Значит, ты всё знаешь, да?
Максим. Что?
Серёжа (глухо). Про голубых всё знаешь, про детдом, да?
Максим. Ты чего?
Серёжа. Нет, ты скажи. Посмотрел, значит, через забор и все понял?!
Максим. А ну-ка успокойся!
Серёжа. Да пошёл ты на хуй, козёл! Молчи!!! Что ты вообще, знаешь?! Ты ни хуя не знаешь! А когда тебя пять человек по очереди ебут, это ты знаешь что такое?! Рот тебе собственными трусами не разу не затыкали, чтоб не орал?! В подвале на собственном дерьме ты тоже не ночевал! Все это мне досталось! Поэтому заткнись, ты, понял?!