Спасибо Джуди Джонсон за то, что она «предоставила» нам Дэвида Джонсона из Школы права Нью-Йоркского университета, отца киберправа. Дэвид – этот удивительный ум: – одновременно и представитель эпохи классического Ренессанса, и человек будущего, живущий в Сети. Его способность генерировать новые идеи может сравниться только с его тягой к знаниям. Важность сложных и интересных форм групповых взаимодействий в совместных делах, а также роль экрана в их организации – вот, о чем говорил Дэвид во время нашей первой встречи. Я рада, что у меня оказалось достаточно времени, чтобы в полной мере оценить глубину его проницательности. Это стало поводом для замечательных совместных обедов и разговоров в течение всех этих лет.
Я также в долгу перед студентами Школы права Нью-Йоркского университета и Стэнфордского университета, которые выбрали курс «Закон, технологии и демократии» и терпеливо позволяли мне убеждать их в том, что современный юрист, чтобы стать хорошим специалистом по решению проблем, должен в равной степени владеть программными кодами и инструментами права. Их способность проникнуть в суть дела дала мне невероятно много.
Студенты Школы права вложили много сил в разработку и сопровождение проекта Peer-to-Patent. Чем им только не пришлось заниматься: от обобщения заявок от непрофессиональных пользователей и поддержания связей с Бюро по регистрации патентов и торговых марок США (USPTO) до тестирования сайта на ошибки! Джозеф Меранте, Йин Там, Рахан Уддин и Кристофер Вонг без устали работали по ночам и в праздники, по пути на занятия и сидя на экзаменах. Если бы Марк Уэббинк, бывший главный юрисконсульт и первый вице-президент софтверной компании Red Hat не оказался каким-то чудесным образом во главе Центра патентных инноваций и не взял бы на себя уверенное руководство проектом Peer-to-Patent, не было бы ни самого проекта, ни книги о нем. Сюзанн Дэвидсон помогла нам получить все наши гранты. Проект по экспертным оценкам на общественных началах процветает благодаря помощи Бриджит Джонсон, ее поддержке и советам. Особая благодарность – стипендиатам-исследователям института, которые усердно и с большим юмором поработали над примечаниями к книге: это Стефани Фигероа, Марк Миллер, Брайан «Труженик» Пайн, Элизабет Райлли и Уилл Сток.
Сотрудники Бюро по регистрации патентов и торговых марок США сознательно пошли на риск, соглашаясь на этот исторический эксперимент. Достопочтенный Джей Лукас, бывший тогда заместителем комиссара по патентной экспертизе, первым дал добро проекту при поддержке комиссара Джона Долла и директора Джона Дудаса. Джек Харви вместе со своей командой курировал проект Peer-to-Patent от стадии предложения и пилотного проекта до получения статуса официального проекта агентства.
Школа права Нью-Йоркского университета и Бюро патентов – две стороны триумвирата в этом совместном предприятии. Я никогда не перестану восхищаться глубиной познаний и преданностью, продемонстрированными нашими партнерами на протяжении всей работы над проектом. Еще в 2005 г., когда проект Peer-to-Patent был не более чем идеей, озвученной в блоге, Дэйв Каппос и Мэнни Шектер из компании IBM разделяли наше убеждение, что он может воплотиться в жизнь. Множество сотрудников IBM уделили свое время планированию проекта, среди них Марк Эрлих, Сюзан Мюррей и Мэриэн Ундервайзер. Каз Казенске из Microsoft и Кью Тодд Диккинсон, в те годы работавший в General Electric, оба в свое время возглавляли Бюро патентов и использовали свой авторитет и знания ради успеха предприятия. Адам Аврунин из компании Red Hat, Курт Роуз из Hewlett-Packard, Стив Клосински и Джим Салиба из CE, Скотт Асмус и Пэт Патноуд из General Electric, а также Мэтт Рэйни из Intellectual Ventures вошли в наблюдательный совет и не только вложили деньги в этот проект, но и, что еще более ценно, тратили на него свое время.
Как я рассказываю в книге, именно благодаря совместному характеру разработки проекта и его планирования самые блестящие идеи нашли в нем место. Коллеги из Гарвардского, Стэнфордского, Мичиганского и Йельского университетов проводили у себя семинары, в которых участвовало огромное число специалистов в сфере патентного права, информационных технологий, социальных сетей и дизайна. Их идеи нашли воплощение в проекте Peer-to-Patent и, конечно же, описаны в этой книге. Спасибо Лорен Гелман, Колину Маклэю, Эддану Катцу, Джону Полфри и Полу Реснику за организацию и продвижение проекта. Майкл Мессингер и Стивен Вайнер оказали особую помощь и участие, поделившись своим опытом в проведении патентной экспертизы, Марк Лемли и Арти Раи предложили свои идеи в области патентного права, а Терри Виноград довел до ума дизайн. Эти имена, как и имена других участников консультативного совета, указаны на сайте проекта.
Отдельно стоить упомянуть двух человек, внесших исключительный вклад в Peer-to-Patent. То, что сегодня отражено и живет в Интернете, по большей части, именно их работа. Художественное мастерство Пабло Агуэро видно на каждой странице сайта. Он излечил меня от привычки использовать выражение ASAP[2] в своих электронных сообщениях своим неутомимым трудом и способностью выполнять работу в совершенно невозможные сроки с великолепными результатами. Эрик Хестенес – ведущий архитектор Peer-to-Patent. Мне трудно по достоинству оценить все, что он сделал. Но самое важное – он принял этот проект на веру. В соответствии с истинным духом этапа запуска проекта Эрик не только выполнял функции технического директора, но и участвовал на всех этапах планирования, самостоятельно вникая во все нюансы патентного законодательства и все процедуры. Он также исколесил всю страну ради реализации проекта Peer-to-Patent.
Без неистощимой щедрости инвестиционной фирмы Omidyar Network и ее главного юрисконсульта Уилла Фитцпатрика у нас ничего бы не вышло. Хотя Фонд Макартуров и оказал значимую финансовую поддержку, все же самым ценным его вкладом были беседы с Джоном Брэккеном, Валери Чанг, Джули Сташ и Конни Йоуэлл.
Именно на орбите Фонда Макартуров я магическим образом столкнулась с Джоном Сили Брауном, «повелителем заблуждений» и экстраординарным молодым человеком, который перевернул мое восприятие мира с ног на голову и запустил меня по неведомым направлениям в понимании забавного. Огромную пользу также мне принесли философские беседы с Джеком Балкином, во время которых за много лет были съедены сотни порций мороженого, а также знакомство со шведским шеф-поваром[3]. Моя работа по технологиям для демократии началась в Йельской юридической школе под руководством Джека и с благословения Кэролл Стивенс. Йельская юридическая школа – мой второй дом, а Джек и Маргарет, Кэролл и Либби – вторая семья.
В ходе работы над этим проектом мне очень помогала конструктивная критика. Я благодарю вас, Майк Ананни, Харви Андерсон, Блез Акера-и-Аркас, Джеймс Ау, Ричард Бартл, Брайан Белендорф, Бен Барбер, Йохаи Бенклер, Доналд Бреннис, Герберт Беркерт, Сьюзан Кроуфорд, Джим Фишкин, Сита Гангадаран, Тед Глассер, Сет Харрис, Тодд Хаффман, Митч Капор, Этан Катш, Джим Колинбергер, Дэниел Крайсс, Джерон Ланье, Стив Миджли, Эллен и Ричард Миллер, Крэйг Ньюмарк, Кори Ондрейка, Энди Орам, Томас Планкетт, Эндрю Расьей, Ховард Райнголд, Грэхем Ричард, Колин Рул, Клэй Ширки, Майка Сайфри, Ли Смолин, Фред Тернер и Дарелл Уэст.
Но многие принесли пользу и досужими разговорами: это Эндрю Берман, Маринн Карлсон, Лори Клаус, Кен Норц, Саид Ходери, Ларри Левин, Пол Марино (который к тому же создал оригинальный логотип Peer-to-Patent), Брайан Мерфи, Эйлин Твиггз, София «Цыпленок» Ялираки. Спасибо всем интеллектуально щедрым участникам конференций Tim O’Reilly’s Foo Camps, конференций «Соотношение сил» (State of Play), посвященных праву и виртуальным мирам Школы права Нью-Йоркского университета. Эта книга росла на ваших историях как на дрожжах.
Я должна отдать свой долг признательности президенту Бараку Обаме, который и на словах, и на деле является сторонником идеи открытого правительства, исповедующего принципы совместной работы, и который вдохновил движение, доказавшее, что люди могут и будут работать вместе ради перемен. Руководящая роль президента Обамы, более чем любое технологическое, культурное или правовое развитие – залог изменений в работе правительства XXI в. Спасибо Джулиусу Геначовски за то, что я имела честь участвовать в формировании стратегии новой администрации в сфере инноваций и правительственной реформы. То, что он выбрал меня как руководителя переходной группы информационных технологий, инноваций и правительственной реформы (TIGR) и позволил воплотить идеи wiki-правительства в жизнь на национальном уровне, отражает его искреннюю приверженность демократическим идеалам как движущей силе инноваций в обществе. Спасибо Блэр Левин, что взял на себя руководство и дал мне возможность закончить эту книгу. Члены инновационной правительственной команды TIGR – Эмили Бокар, Марк Чендлер, Дэн Ченок, Аниш Чопра, Джон Лейбовитц, Брюс Макконнелл, Том Фридман, Том Калил, Вивек Кундра, Эндрю Маклафлин, Картик Рагаван, Алек Росс, Дэн Сирокер, Сонал Шах, Ларри Стриклинг и Ирвинг Владавски-Бергер – также могли бы написать эту книгу. Многие из них сейчас находятся на государственной службе, так что Америка может с надеждой смотреть в будущее.
Наш проект смог превратиться в книгу благодаря тщательной и прилежной работе необыкновенного редактора Мэри Квак и верстальщицы Дайан Хэммонд из издательства Brookings Institution Press. Настойчивые вопросы Клэя Райзена не позволили мне «свернуть с пути грамматической добродетели». Спасибо моему агенту Андре Абекассис, который верил в автора, как в самого себя, и пережил бесконечные обсуждения вопросов лицензирования и авторского права.
В течение последнего года не было более приятного события, чем обмен рукописями с Дэвидом Бут: роскошный роман на мой манускрипт. Набоков утверждает, что писатель должен обладать меткостью поэта и воображением ученого. Дэвид обладает этим особым даром визуализации и слушания, который происходит от любви и трепетного отношения к слову. Его внимание сделало эту книгу намного лучше.
Моя семья никогда не роптала, когда я сидела дома, занимаясь книгой, вместо того чтобы проводить время с ними. Я задолжала своим племянникам множество прогулок. Моя мама принесла в дом пишущую машинку, когда мне было четыре, а затем приобрела для меня персональный компьютер IBM PC первого поколения. И, пожалуй, она единственная из всех пожилых людей, которых я знаю, кто пользуется устройствами iPod, BlackBerry и плеером Roku с прямым выходом в Интернет. Мне хотелось бы походить на нее. Она служит для меня вдохновляющим примером.
Но больше всего мне хотелось бы поблагодарить сообщество пользователей проекта Peer-to-Patent – тех волонтеров, которые посвятили ему свое время и приложили все усилия ради совершенствования нашего правительства и на благо всех нас.
Монтень сказал, что, как только автор «вручает работу миру, с того момента он больше не имеет прав на нее». Учитывая помощь всех тех, кто помог мне сделать эту книгу, я не уверена, что вообще когда-либо имела на это право. Все хорошее, что есть в этой книге, – это их заслуга, за что я им бесконечно благодарна.
Часть I. Демократия совместной работы и меняющаяся природа профессиональных знаний
Глава 1. Проект Peer-to-Patent: скромное предложение
Патентное право – самая нелюбимая студентами часть семестрового курса «Введение в интеллектуальную собственность», который я читаю в Школе права Нью-Йоркского университета. В этом обзорном курсе они узнают об официальной регистрации торговых марок и обеспечении авторских прав на песни. Они также пытаются понять, продираясь сквозь тернии профессионального языка, как изобретатели подают заявки в Бюро по регистрации патентов и торговых марок США (USPTO) для обеспечения двадцатилетней патентной охраны монопольных прав. Несмотря на то что патенты сигнализируют финансовым рынкам и инвесторам об инновациях и стимулируют экономический рост в определенных отраслях промышленности, многих страшит этот раздел курса1. Патентные заявки пишутся на языке, который является членом особой семьи языков, – юридическом жаргоне, который понимают только первосвященники – профессионалы патентного дела. Патентные заявки даже на самые прозаические изобретения звучат круто. Например, патентная заявка на герметически упакованный сэндвич без корки (он же патент на сэндвич с арахисовым маслом и фруктовым джемом), которая претендует на получение в пользу компании Smuckers монополии на процесс обрезания корок, выглядит следующим образом:
Формула изобретения: 1. Сэндвич, герметически упакованный, бескорковый, содержит: первый хлебный слой, имеющий первую периметральную поверхность, которая лежит в одной плоскости с контактной поверхностью; по крайней мере одна порция начинки из пригодных в пищу продуктов, накладывается на вышеупомянутую контактную поверхность; второй хлебный слой, накладывается на упомянутую минимум одну порцию начинки напротив первого хлебного слоя, при этом вышеупомянутый второй хлебный слой включает вторую периметральную поверхность аналогично вышеупомянутой первой периметральной поверхности; загнутая кромка непосредственно между вышеупомянутой первой периметральной поверхностью и вышеупомянутой второй периметральной поверхностью для запечатывания вышеупомянутой минимум одной порции начинки между вышеупомянутым первым хлебным слоем и вышеупомянутым вторым хлебным слоем; при этом корковая часть вышеупомянутого первого хлебного слоя и вышеупомянутого второго хлебного слоя удаляется2.
Чтобы помочь студентам понять, как патенты способствуют продвижению конституционного мандата конгресса «обеспечивать прогресс наук и прикладных искусств», я начинаю с объяснения процесса, с помощью которого правительство принимает решение о выдаче патента3. Хотя этот процесс регулируется своими особыми правилами, решение выдать патент или отказать в его выдаче не отличается от тысячи других решений, принимаемых правительством каждый день, которые базируются на доступе к достаточной информации и «чистой науке». Как и правительственный служащий Агентства по защите окружающей среды (EPA), который должен проконсультироваться со специалистами по эпидемиологии, чтобы определить приемлемые уровни содержания асбеста или ртути в воздухе и воде, так и эксперт патентного ведомства должен обладать знаниями в области соответствующих технологических предшественников – ранее принятых патентов, – чтобы судить о новизне изобретения по сравнению с тем, что ему предшествовало, для обоснования решения о выдаче патента. Патентный эксперт фактически определяет, кто будет обладать правами на следующую модель карманного компьютера BlackBerry, или новое лекарство от рака.
В Бюро патентов работает 5500 патентных экспертов4. Хотя патентный эксперт может иметь степень бакалавра компьютерных наук, совсем не обязательно, чтобы он разбирался, например, в новейших объектно-ориентированных языках программирования. Он может не знать о последних новинках, разработанных в Азии. Возможно, он никогда прежде не видел ничего похожего на то, что указано в патентной заявке на биоинформатическое моделирование генома человека или в заявке на компьютерную программу, сочиняющую стихи5. Он мог не посещать юридическую школу (нет необходимости в ученой степени по юриспруденции, чтобы сдать экзамен в коллегии патентных поверенных)6. Он может не иметь степени доктора наук, ведь его работа дает мало шансов на продолжение образования. Как специалист по патентной экспертизе он не является и не должен быть специалистом во всех инновационных областях.
Что еще хуже, закон не требует, чтобы изобретатель оказывал эксперту какую-либо помощь: например, представил исследование по истории вопроса7. Более того, изобретателю выгодно не сообщать Бюро патентов об известном уровне техники, поскольку эксперт может использовать эти сведения для отказа в выдаче патента, если решит, что изобретение не обладает достаточной новизной8. Правда, иногда изобретатели заваливают эксперта громадным объемом информации по истории вопроса в надежде, что загруженного работой чиновника смутит тяжкий труд по «отделению зерен от плевел». Не секрет, что даже Томас Джефферсон, первый патентный эксперт, в 1791 г. обращался к внешней помощи, консультируясь с профессором химии Университета Пенсильвании Джозефом Хатчинсоном, прежде чем выдать патент на алхимический процесс опреснения морской воды9.
Сегодня современный патентный эксперт работает в одиночку (или в лучшем случае с супервайзером). Его главный источник информации – базы данных USPTO (известные как «Восток» и «Запад») по старым и зарубежным патентам, патентным заявкам и спискам материалов по известному уровню техники, к которым они апеллируют10. В среднем эксперт тратит от 15 до 20 часов на изучение патентной заявки и формулировку заключения11. Все же плохо, что ему приходится торопиться: супервайзер дышит в затылок (а на горизонте маячит еще и конгресс), напоминая о том, что надо переходить к следующей из миллионов заявок, ждущих своей очереди12. Заявители ждут до трех лет (а в некоторых отраслях и пять лет) до получения первого уведомления из Бюро патентов, и обычно это только начало переписки, которая будет продолжаться до тех пор, пока решение о выдаче патента не будет наконец принято или заявка будет отклонена.
Но даже располагая бо́льшим временем, патентные ведомства во всем мире все равно не смогут получить доступ ко всей необходимой информации. Чтобы понять, является ли данный изобретатель настоящим автором химического состава или компьютерной программы, эксперт должен проштудировать всю литературу по этому вопросу. Правительственные патентные бюро, естественно, имеют доступ к архиву патентов и к научным журналам, но необходимая информация не всегда может быть найдена в традиционных правительственных или научных источниках. Изобретатели в самых передовых отраслях сейчас чаще обсуждают работу в Сети, чем в печатных изданиях. Джон Долл, патентный комиссар США, жалуется на разрозненность баз данных и нестабильность поисковых протоколов, которые затрудняют работу экспертов, решающих, является ли очередная разработка новой, полезной и неочевидной, т. е. патентоспособной13. В результате процесс оказывается неработоспособным и неточным: из двух миллионов патентов, выданных в США, многие не выдержали бы более тщательной проверки14.