– Как насчет базовой станции Меривезер?
– Она обслуживает лишь несколько экспедиций в год. Вероятно, это самая старая из действующих станций. Полностью автоматизированная.
– Ею можно воспользоваться, не оставив следов?
– Не знаю. Данная информация недоступна.
Это была уже моя работа.
– Алекс, я отвечу: нет, нельзя. Искин на станции регистрирует все события. Любая попытка подделать запись считается уголовным преступлением. О таких происшествиях сразу же сообщается.
– Совсем никак не подделать?
– Скорее всего, так. При первой же попытке проникнуть в реестр искин пошлет сигнал тревоги.
– Ладно. Думаю, стоит все же на нее взглянуть.
– Нельзя подождать до завтра?
– Полагаю, можно, – рассмеялся Алекс.
Надо понимать, это была шутка.
– Хочешь сказать, что мы отправляемся прямо завтра?
Я-то рассчитывала на два-три дня отдыха.
– Да, – подтвердил он. – Думаю, разумно будет покончить со всем этим как можно скорее, иначе мы продолжим оставаться мишенями. Хочешь еще вина? – Я отказалась, и он наполнил свой бокал. – Теперь-то мы можем доверять новому искину «Белль»?
– Можем, – ответила я. – Система безопасности предупредит нас даже в том случае, если кто-нибудь бросит лишний взгляд на корабль.
И все же я отправилась с первым же транспортом на Скайдек и провозилась все утро, проверяя каждую систему «Белль» на всякий случай. Сюрпризами я была сыта по горло.
Платформа Меривезер вращается вокруг Меривезер А, самой большой компоненты тройной звезды. Другие два солнца так тусклы и находятся на таком большом расстоянии, что их не отличить от далеких звезд. Сама станция, естественно, представляет собой выдолбленный астероид. При нашем приближении вспыхнули огни и радостный голос приветствовал нас по радио.
С изобретением квантового двигателя необходимость в базовых станциях, по сути, отпала. Некоторые поддерживались в рабочем состоянии для обслуживания сверхдальних экспедиций, но их было немного, и все – с ограниченными ресурсами.
– Белль говорит, что Меривезер принимает не более шести экспедиций в год, – сказала я Алексу.
– Вряд ли содержание станции окупается, – ответил он. – Полагаю, через несколько лет ее закроют.
Я вывела картинку на экран:
– Станция существует с давних пор.
– Сколько ей лет?
– Тысяча семьсот. Основана во времена Содружества. – По монитору побежали данные. – Оказывается, первоначально здесь была база флота.
В ранний период истории Содружества между Окраиной и ее ближайшими соседями, Иникондой и Чао-Ти, периодически вспыхивали конфликты. Но война всех против всех никогда не вспыхивала: обычно две стороны заключали союз против третьей.
Станция продолжала вещать:
– …видеть вас в наших окрестностях. Пожалуйста, назовите свои требования.
Голос был мужской. Тщательная дикция, чувство собственного превосходства. Было в нем нечто аристократическое.
Я перечислила необходимые нам припасы. Топливо. Вода. Еды у нас хватало.
– Очень хорошо, – ответила станция. – Следуйте за огнями. Причалите к доку номер четыре.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Рады помочь. Что-нибудь еще?
По контуру астероида вспыхнули направляющие огни. Начал открываться портал. Затем огней стало больше.
Я предложила Алексу ответить. Он кивнул.
– Да, – сказал он. – Нельзя ли узнать что-нибудь об истории станции?
– Конечно. В нашем полностью автоматизированном магазине сувениров есть несколько книг и виртуальных записей на данную тему.
– Отлично, – ответил Алекс. – Кстати, это Чейз Колпат, а меня зовут Алекс Бенедикт.
– Рад познакомиться.
– А как зовут вас?
– Джордж.
Мы причалили. Портал закрылся, давление в шлюзе поднялось, включился свет, люк отошел в сторону, и роботы начали подсоединять к кораблю трубы для подачи топлива и воды. Мы выбрались наружу. Я увидела еще несколько причальных отсеков – все пустые. Похоже, кроме нас, на станции никого не было. Впереди зажглась цепочка огней, указывавших путь к выходному пандусу.
Мы оказались в ярко освещенной и устланной коврами кают-компании, где нас ждал аватар. Вид у него был властный и официальный.
– Здравствуйте, господин Бенедикт, – весело проговорил он. – И вы, госпожа Колпат. Рад вас видеть. Я капитан Пеншо.
Это был высокий и стройный мужчина, со светлыми волосами и приятной улыбкой на угловатом лице. Белую форму украшали нарукавная нашивка, эполеты, медали и орденские ленты. На нашивке были факел и девиз из незнакомых нам символов. Вежливо улыбнувшись, капитан показал на три кресла, расставленные вокруг стола из мореного дерева. Он подождал, пока мы не усядемся, после чего сел сам.
– В последнее время здесь мало кто бывает, – поведал он.
Его ноги почти не касались палубы. Искин станции явно нуждался в регулировке.
В столе открылись панели. Мы увидели два бокала красного вина и миску с разнообразными сырами и свежими фруктами.
– Угощайтесь, пожалуйста.
– Спасибо. – Я взяла ломтик дыни. Она выглядела так, словно ее только что сняли с грядки, и была столь же хороша на вкус. Интересно, подумала я, как им это удается?
– Ваш корабль будет готов через один час и десять минут, – сказал капитан. – Чтобы попасть в магазин сувениров, выйдите в дверь, сверните направо и идите по коридору минуты три. Вам нужна еще какая-нибудь помощь?
– Нет, спасибо, капитан, – ответила я, пробуя вино.
– Жаль, что не могу к вам присоединиться. – Аватар любезно дал понять, что я обзавелась новым поклонником.
Алекс закинул ногу на ногу.
– Скажите, сколько вам лет, капитан?
Пеншо сидел прямо, как штык.
– Станция существует одну тысячу шестьсот сорок один стандартный год.
– Нет, я имею в виду вас, капитан. Как давно вы здесь работаете?
Аватар постучал пальцем по губам, словно впал в глубокую задумчивость.
– Меня установили в тысяча триста двадцать первом году по вашему календарю. – (Чуть больше ста лет назад.) – В качестве обновления.
– Вам известно о случившемся с «Полярисом»? О пропаже этого корабля?
– Вы имеете в виду пропажу тех, кто на нем путешествовал?
– Да. Вижу, что вы в курсе.
– Мне известны подробности.
– Капитан, мы пробуем выяснить, что там могло произойти.
– Отлично. Надеюсь, вам это удастся. Действительно, загадочная история. – Он огляделся. – Вскоре после того случая здесь останавливался один из поисковых кораблей. Не знаю, что именно они ожидали найти.
Похоже, кто-то еще рассуждал так же, как Алекс.
– Вы знаете, кем были семеро жертв? – спросил Алекс. – Семеро исчезнувших?
– Я знаю их имена. А одного человека знал лично.
– В самом деле? – удивилась я. – Кого же?
– Нэнси Уайт.
– Вы хотите сказать, что она бывала здесь?
– Да. Дважды.
– Физически?
– Да. Она занимала то место, где сейчас сидит молодая леди.
– Понятно, – сказал Алекс. – А вы, случайно, не видели ее после случившегося?
– После случившегося? Нет, конечно.
– Здесь бывал кто-либо… ну, скажем, в течение трех недель до и после события?
– За указанное время у нас побывал один корабль. Детали требуются?
– Да. Пожалуйста.
Капитан Пеншо начал излагать подробности. Мы внимательно слушали. Корабль возвращался из Дамы-под-Вуалью и причалил к станции за семнадцать дней до инцидента с «Полярисом».
– Он летел на Токсикон.
Алекс задумчиво прищурился:
– Когда здесь была Нэнси Уайт?
– В тысяча триста сорок четвертом. А потом в тысяча триста шестьдесят втором.
– Дважды?
– Да. В первый раз она пообещала мне обязательно вернуться, чтобы снова увидеться со мной.
– Наверняка она была еще очень молода. При первой вашей встрече.
– Ей было около девятнадцати лет. Почти ребенок.
В голосе его прозвучала грусть.
– Расскажите, как это было, – попросил Алекс.
– Она летела вместе с отцом на борту «Милана», который возвращался из разведывательной экспедиции. Ее отец был астрофизиком.
Алекс кивнул:
– Он изучал формирование нейтронных звезд. Впрочем, та экспедиция была совершенно рядовой.
– Просто взглянуть, что там делается?
– Да. На борту было шестеро, не считая капитана, – как и на «Полярисе». Они провели в космосе пять месяцев и полностью исчерпали свои запасы.
– И остановились здесь, прежде чем лететь на Индиго? – поинтересовалась я.
– Индиго была закрыта на обслуживание, госпожа Колпат. Наша станция осталась единственной.
– О чем вы говорили? – спросила я. – Вы с Нэнси?
– Ни о чем существенном. Она была в полном восторге. Ей никогда прежде не приходилось бывать за пределами Окраины, а тут сразу же дальний полет.
– И она вернулась, чтобы увидеться с вами, много лет спустя. Как вы думаете, почему?
– Ну, мы поддерживали контакт все эти годы, вплоть до того момента, когда она поднялась на борт «Поляриса».
– В самом деле? Она посылала вам сообщения с Окраины?
– Да, хоть и нечасто. Мы не теряли связи друг с другом.
Аватар перевел взгляд с Алекса на меня, и мне вдруг показалось, что ему очень одиноко.
– Могу я спросить, о чем вы беседовали?
– О том, чему она посвящает свое время, в каких проектах участвовала. Для нее в этом была и практическая польза: когда она только начала заниматься популяризацией науки, я служил символом в некоторых ее презентациях.
– Символом?
– Да. Иногда она использовала меня в роли высокоразвитой формы жизни. Иногда я был соперником. Иногда – бесценным другом. Я неплохо справлялся. Не хотите взглянуть на одну из программ?
– Конечно, – кивнула я. – Не могли бы вы сделать для нас копию?
– Они есть в магазине сувениров, – сказал он. – По вполне разумной цене.
Я вдруг вспомнила, что одна из книг Нэнси, «Квантовое время», посвящена Меривезеру Пеншо.
– Это ведь вы?
– Да, – с нескрываемой гордостью ответил он.
– Капитан, – сказал Алекс, – во время своего последнего полета «Полярис» прошел недалеко от вашей станции. Нэнси наверняка думала о вас.
Аватар кивнул:
– Да. Собственно, я получил от нее два сообщения.
– И вряд ли хоть одно из них способно пролить свет на случившееся?
– Увы, ни одно. Последняя весточка пришла вскоре после события, которое они собирались наблюдать. После того, как нейтронная звезда врезалась в Дельту К. Нэнси подробно описала все это, употребив слово «интригующе». Именно так – интригующе. Мне казалось, что люди должны реагировать сильнее, когда у них на глазах гибнет целое солнце. Но Нэнси не была склонна к гиперболам. – Во взгляде его промелькнула тоска. – Это случилось за много часов до того, как она отправила Мадлен Инглиш свое последнее сообщение.
– Что еще говорила Нэнси?
– Ничего особенного. По пути туда она рассказывала, что ей не терпится стать свидетелем столкновения, увидеть, как нейтронная звезда уничтожает Дельту Карпис. И еще она выражала сожаление, что я не могу быть вместе с ней.
Алекс посмотрел на меня, давая понять, что у него вопросов больше нет.
– Спасибо, капитан, – сказала я.
– Всегда рад. Нечасто доводится беседовать с гостями. Люди бывают здесь редко, и у них нет времени поговорить. Заполнили цистерны, подзарядили генераторы, спасибо, до свидания.
– Что ж, капитан, – сказала я, – знайте: мне очень приятно было познакомиться и провести время с вами.
– Спасибо, госпожа Колпат.
Он расплылся в улыбке. Даже его форма, казалось, заблестела сильнее.
Желая хоть немного побыть вне замкнутого пространства «Белль-Мари», мы решили провести ночь на станции. В той ее части, которую искин называл галереей, имелось несколько жилых комнат. Он проводил нас туда, не прекращая своей болтовни:
– Могу предложить большой выбор развлечений. Драма, спортивные соревнования, безумные вечеринки – что только пожелаете. А можно просто посидеть и поговорить.
– Спасибо, капитан, – сказала я.
– Вечеринки? Звучит интригующе, – заметил Алекс.
– Можете придумать каких угодно гостей. А если вдруг захотите принять участие в познавательной беседе, у нас имеется набор исторических персонажей. Можно устроить, например, чаепитие с Юлием Цезарем. Ключи от ваших комнат – у дверей. Не забудьте вернуть их, когда соберетесь улетать.
Ключи оказались пультами. Алекс достал из кармана тот, что мы нашли в «Эвергрине», и сравнил их. Сходства было немного.
Взяв свой ключ, я направила его на дверь и нажала кнопку «открыть». Дверь отодвинулась в сторону; вход в комнату был свободен. Алекс показал аватару дубликат ключа.
– Капитан, – спросил он, – не было ли на станции таких ключей шестьдесят лет назад?
Капитан взглянул на ключ и покачал головой.
– Нет, – ответил он. – Конструкция и внешний вид совсем другие.
Я заглянула в комнату. Роскошные занавески, отполированная мебель, шоколадка на кофейном столике, большая кровать с множеством подушек. Неплохо.
– Если решите остаться на пять дней или больше, – сказал аватар, – пятая ночь бесплатно.
– Соблазнительно, – заметил Алекс, хотя подобных планов у него, естественно, не было.
Повсюду на станции ощущался груз столетий и заметный упадок. Более того, на станции Меривезер свое одиночество в пространстве ты ощущал кожей. На «Белль» мы не замечали, что на двести световых лет вокруг нет ни единой живой души. На станции же ты точно знал, где находишься: каждый километр, что отделял тебя от ближайшего человека, был реальностью. Алекс заметил, что я улыбаюсь.
– Что такое? – спросил он.
– Мне бы не помешала хорошая вечеринка.
Маркоп III вряд ли заслуживал визита, но мы все-таки полетели туда: Алекс настоял на том, чтобы осмотреть все.
Планета выглядела весьма привлекательно – голубые водные просторы, кудрявые белые облака, стада больших лохматых созданий, которые могли бы стать отличной мишенью для охотника. Погода в зоне умеренного климата была почти райской.
Но сколь бы заманчивым ни казался этот мир, он нес в себе смерть. В отличие от подавляющего большинства пригодных для жизни планет местные вирусы и болезнетворные бактерии просто обожали вид «гомо сапиенс». Высадив на поверхность группу людей, не стоило ожидать, что они вернутся живыми, без множества мер предосторожности. Само собой, это исключало возможность появления туристских зон и отелей.
На этот раз рядом с нами не было разговорчивого искина, и никто не мог рассказать о случившихся здесь необычных событиях. По площади суши Маркоп III превосходил Окраину – сто восемьдесят миллионов квадратных километров, по большей части покрытых лесами и джунглями.
Когда-то тут было человеческое поселение – можно сказать, в древности, четыре тысячи лет назад. О тех временах остались лишь отрывочные сведения, но известно, что империя Бенди основала на планете колонию, просуществовавшую около ста лет. Потом врачи перестали справляться с эпидемиями, и им пришлось сдаться.
У нас не было оборудования для подробного обследования планеты, но мы все же осмотрели ее с низкой орбиты. Виднелись руины давно погибших городов, погребенные глубоко в джунглях, – их невозможно было увидеть невооруженным глазом. В отдаленных районах, видимо, некогда существовали фермы: сохранились остатки стен и фундаментов.
Мы провели на орбите три дня, но не нашли ничего, что напоминало бы надежное убежище.
Глава 23
Терранова, Новая Земля, получила свое название вполне заслуженно. Она вращалась по орбите вокруг самой обычной оранжевой звезды: наклонение орбиты – двадцать один градус, а сила тяжести на долю процента ниже стандартной. У планеты был огромный, лишенный атмосферы спутник, а два ее континента с орбиты выглядели как Африка и обе Америки.
Самая примечательная особенность планеты заключалась в том, что земные формы жизни легко интегрировались в ее биосистему. Прекрасно росли томаты, кошки охотились на местную разновидность белок, а в умеренных зонах могли жить люди.
Но самым важным для нас было то, что у манглистов имелась система спутников, действовавшая больше века. Никто не мог посетить или покинуть планету без их ведома, и мы быстро выяснили, что в интересующий нас период времени никакой активности не наблюдалось. «Полярис» сюда не прилетал.
Во время нашего визита на Терранову случилось только одно событие, достойное упоминания: совсем рядом с нами пролетел обломок камня, и система предотвращения угроз уничтожила его. Система представляет собой установленный на корпусе корабля черный ящик: он обнаруживает и опознает приближающиеся объекты, а затем координирует действия одного или нескольких излучателей. Всего излучателей четыре.
Для террановского камня хватило одного луча. Я использовала устройство всего лишь во второй раз за всю мою пилотскую карьеру.
Серендипити, четвертая планета в системе Гаспара, была нашим последним кандидатом. Бо́льшую часть ее поверхности занимала пустыня, лишь возле полюсов наблюдались клочки джунглей. Еще там было несколько небольших морей, изолированных друг от друга. В экваториальном поясе царила адская жара и сушь и росли одни пурпурные кустарники. Даже местная живность избегала этих краев.
Гаспар был желто-белой звездой класса F. Судя по сведениям из баз данных, три внутренние планеты выгорели почти дотла. Звезда пребывала в стадии расширения, нагреваясь все больше с каждым годом, и вскоре должна была превратить в пепел любую жизнь, кое-как прозябавшую на Гаспаре IV, Серендипити. В масштабах космоса «вскоре» означало, конечно, несколько сотен тысячелетий.