– Но мы не знаем, как ее сделать. На станции может вообще не найтись подходящих материалов.
– Есть другой вариант.
– Какой?
– Первым делом нужно вытащить запасные баллоны. Они нам понадобятся.
– А потом?..
– Устроим так, чтобы Мэдди врезалась в кирпичную стенку.
Мы снова надели шлемы, выбрались из челнока и спустились в шлюз станции, выключив радио, чтобы нас не могли подслушать. Алекс прижался своим шлемом к моему, так что я его слышала.
– Она может нас увидеть, – сказал он.
– Не важно. Она знает, что мы рано или поздно попытаемся добраться до корабля.
Алекс взял с собой ручной лазер для домашнего применения. Я бы предпочла иметь под рукой промышленный. Но лазер работал и вполне годился для наших целей, несмотря на скромную мощность.
Люки и переборки шлюза выглядели стальными, – вероятно, их изготовили из железа, добытого на самом астероиде. Нам они подошли бы идеально, но металл сопротивлялся лазеру. Мы могли бы разрезать петли и освободить два люка, но те оказались слишком велики для челнока. Пришлось удовольствоваться обычными камнями.
– Давай так: ты отрезаешь, я оттаскиваю, – сказал Алекс.
Я отрицательно покачала головой. Надо было присматривать за Мэдди, чтобы она не спустилась на станцию и не увела челнок, пока мы будем заняты. Я предложила другой вариант: сначала я работаю, а он караулит, потом наоборот.
Все оказалось легко: отрезаешь большую каменную глыбу и затаскиваешь в шлюз, что в условиях невесомости не составляло проблемы. Где-то через полчаса мы поменялись местами.
Я расположила челнок прямо над шлюзом, чтобы Мэдди не могла наблюдать за нашей возней, и измерила люк. Он был меньше, чем мне показалось изначально, – примерно три четверти моего роста. Ширина его равнялась расстоянию от плеча до запястья.
Оторвав обшивку от одного из сидений, я опустила спинки – так было проще загрузить кабину. Иллюминаторы защищали от внешнего света, и Мэдди не могла видеть, кто или что находится в кабине.
Взяв одну из каменных глыб, сложенных мной по другую сторону шлюза, я на всякий случай накрыла ее обшивкой сиденья, перенесла к челноку и погрузила в кабину. Алекс принес еще камней, но я видела, что он сомневается в успехе предприятия, – все эти камни ничего не весили. Вес действительно отсутствовал, но масса никуда не девалась, не позволяя столкнуть челнок с взятого им курса.
Система жизнеобеспечения моего скафандра начала подавать предупреждающие сигналы – пора было переключиться на свежие баллоны с воздухом. У нас оставалось по два четырехчасовых комплекта на человека. Внезапно я поняла, что через четыре часа нужно все закончить и оказаться на «Белль», ведь челнока у нас уже не будет – по крайней мере, если все пойдет по плану.
Мы погрузили камень. На лазере замигала предупреждающая лампочка, но мы продолжали работать вплоть до его отказа. Последняя глыба, самая большая, не поместилась в кабину, и мы уложили ее в грузовой отсек. Челнок разгонялся довольно неспешно, но у Мэдди было не так много времени, чтобы думать об этом.
Мы приготовились к старту. Алекс разыграл представление, открыв люк и забравшись внутрь. Однако шлюз челнока был повернут в сторону от телескопов Мэдди, и она не могла знать, что делается у нас. Вероятно, ей казалось, будто мы идем на крайний шаг.
Алекс выскользнул из челнока, пригибаясь как можно ниже, и вернулся в туннель. Настала моя очередь. Я встала у люка челнока, выставив голову, чтобы Мэдди меня увидела, а затем, как обычно, наклонилась и забралась в челнок. Дальше все было сложнее. Я закрыла люк, подняла давление в кабине и сняла шлем. После этого я велела Гейбу запустить двигатель, как только я выйду, и идти навстречу «Белль».
– Лучшее время для старта – через шесть минут, – сообщил он.
– Хорошо, действуй.
Мне пришло в голову, что стоит немного подстраховаться. Я дала Гейбу последнюю инструкцию, снова надела шлем и начала разгерметизировать кабину. Еще я выключила огни челнока, делая вид, будто хочу ускользнуть от бдительного взора Мэдди.
Голос совести, который я обычно заглушаю, напомнил, что я бросаю Гейба на произвол судьбы. Я знаю, что искины неразумны, но порой в это трудно поверить. Прошептав слова прощания – Гейб не мог их слышать, – я открыла люк и выскользнула наружу. Закрыв за собой люк, я ушла в туннель к Алексу.
Через минуту-другую челнок взлетел.
Алекс коснулся своим шлемом моего.
– Удачи, – сказал он, понизив голос, словно даже здесь, в толще камня и при выключенной связи, Мэдди могла нас услышать.
Помехи прекратились. Мэдди заметила челнок и решила, что мы у нее в руках. Я ожидала, что она скажет хоть пару слов, выразит свое сожаление или просто поиздевается. И напрасно: до меня не донеслось ни звука.
С нашими белыми скафандрами не стоило думать о маскировке. И все же следовало знать, что происходит. Я подобралась к люку шлюза и взглянула в небо. Нагруженный камнями челнок медленно поднимался, пытаясь набрать скорость. Я надеялась, что Мэдди слишком возбуждена и не заметит, как он неповоротлив. Так или иначе, он удалялся от станции, летя к «Белль-Мари», хоть встреча и не была гарантирована.
Я не сразу нашла «чесапик», но потом увидела его на фоне одного из спутников – несколько огней, движущихся во тьме, на фоне бесплодного лунного пейзажа.
Он приближался.
Алекс дернул меня за ногу. Что происходит? Говорить мы не могли, особенно в такой момент. Я сделала несколько жестов, пытаясь объяснить, что она клюнула на приманку.
«Чесапик» приблизился – настолько, что я отчетливо различала его оранжевый силуэт в призрачном свете. Сдвоенный корпус напоминал две ракеты, медленно плывущие среди звезд. Позиционные двигатели сработали несколько раз, выравнивая положение корабля, и он начал ускоряться.
Сейчас, подумала я.
Но нет – корабль снова стал тормозить.
Шлем Алекса коснулся моего.
– Она раздумывает, – сказал он.
Если Мэдди будет тянуть слишком долго и челнок долетит до «Белль», мы погибли.
Алекс оскалился:
– Ты только посмотри!
«Чесапик» все еще преследовал челнок, продолжая приближаться. Скорость его, однако, падала.
– А вдруг она все поняла?
– Размышляет над тем, сумеет ли она протаранить челнок без серьезного вреда для себя.
Я вышла на связь с челноком и произнесла только одно слово, пытаясь выдать свой голос за чужой: «Блип».
Потом я снова отключила связь.
– Мы здесь, тупая сука! – прокричал Гейб моим голосом. – А ну, покажи, чего ты сто ишь!
Несколько секунд картина не менялась. Челнок изо всех сил набирал высоту. Затем «чесапик» врубил главный двигатель и устремился вперед.
Мэдди знала, что, если она врежется в челнок слишком резко, может случиться взрыв. И все же она увеличивала скорость. Преодолев около шестисот метров в мгновение ока, корабль врезался в челнок, отшвырнув его в сторону. Но и сам «чесапик» отбросило назад. Двигатели челнока взорвались, превратив его в огненный шар.
«Чесапик», беспорядочно крутясь, ушел на восток.
Мы выбрались на поверхность. Алекс мертвой хваткой вцепился в мою руку.
– Что скажешь? – спросил он.
– Не знаю.
Корабль постепенно скрылся во тьме.
Мы ждали.
На месте корабля появилась звезда. Вспыхнув, она ярко сияла около минуты, а потом померкла и исчезла.
Глава 27
Совершив прыжок в родную систему, мы оказались довольно далеко от цели, и нам пришлось лететь еще около трех дней. Не знаю, как Таб Эверсон узнал о нас, но Белль доложила о приеме его сообщения, когда до Окраины оставалось четырнадцать часов лета.
На этот раз я присмотрелась к нему внимательнее: черная борода, черные глаза. По наружности и манерам – одаренный молодой ученый. Расстояние пока не позволяло вести нормального разговора, и мы прослушали запись.
– Алекс, – сказал он, – рад, что вы вернулись целыми и невредимыми. Нам нужно поговорить. Буду ждать на станции Скайдек. Пожалуйста, ничего не предпринимайте, пока не появится возможность все обсудить. Прошу вас.
Язык, не слишком характерный для молодого человека.
– Он знает, что тайное стало явным, – сказал Алекс.
– Хочешь, чтобы я связалась с Фенном и он обеспечил нам сопровождение?
Алекс читал какой-то роман. Я давно не заставала его за чтением чего-то постороннего, не имеющего отношения к «Полярису».
– Нет, – ответил он. – Вряд ли нам стоит беспокоиться о своей безопасности.
– Почему ты так считаешь?
– Ну, например, он не знает, о чем мы уже сообщили Фенну.
Я пыталась понять, кто такой Эверсон. Мэдди выглядела на двадцать пять лет, и я предположила, что Эверсон тоже летел на «Полярисе». Но кем он был тогда? Я представила, каким станет Эверсон лет через тридцать-сорок, если постареет положенным образом. Однако никто из пассажиров даже отдаленно не напоминал Таба Эверсона. Боланд был симпатичнее, Уркварт – представительнее, Мендоса – энергичнее и ниже ростом.
Оставался только…
– Совершенно верно. Это он и есть, – сказал Алекс. Занеся в блокнот несколько фраз, он перечитал написанное, что-то вычеркнул и наконец удовлетворенно кивнул. – Белль, ответ для Эверсона.
– Я готова.
– Господин Эверсон, мы устали и не способны что-то обсуждать сразу после прибытия. Буду рад с вами поговорить, но не на Скайдеке. Приглашаю вас и всех остальных завтра ко мне в офис, ровно к девяти часам. Излишне говорить о том, что, если реакции с вашей стороны не последует, мне придется поступить по своему разумению.
Несмотря на мои опасения, мы отказались от наших поддельных имен и дома в Лиможе, отправившись прямо в Андиквар. Алекс уверял меня, что бояться нечего, но мне казалось, что мы неоправданно рискуем. Тогда он предложил мне переночевать в его доме. Я согласилась и заняла одну из комнат для гостей.
Утром мы не спеша позавтракали. К восьми часам Алекс скрылся где-то в задней части дома, а я сидела в офисе, не в силах на чем-либо сосредоточиться. В девять часов появился скиммер, завис на несколько мгновений и опустился на посадочную площадку.
Из скиммера вышли четверо – Эверсон, еще двое мужчин и женщина.
Обычно я встречала гостей перед домом, но эти вполне могли выстрелить в первого, кого увидят. Поэтому я лишь сообщила Алексу об их прибытии.
Когда я наконец появилась в дверях, он уже разговаривал с гостями. Каждый выглядел лет на двадцать с небольшим. Эверсон рассказывал о «неизбежных трудностях», с которыми они столкнулись, и сожалел о том, что все вышло именно так. Холодно улыбнувшись, Алекс повернулся ко мне.
– Чейз, – сказал он, – позволь представить тебе профессора Мартина Класснера.
Конечно, я понимала, к чему идет дело, но все равно испытала шок. В 1365 году этот человек был умирающим стариком, чей мозг был поражен синдромом Бентвуда: многие сомневались, что он вернется назад живым. Теперь же он стоял передо мной, словно молодой лев, и с любопытством меня разглядывал. Он был выше ростом, чем Класснер на записях с «Поляриса».
Последние несколько недель я тихо ненавидела тех, кто пытался нас убить. Последние несколько дней, после встречи с Мэдди, я привыкала к тому, что вечная молодость – это не сказка. И вот теперь они стояли передо мной – легендарные пассажиры «Поляриса», пропавшие неизвестно куда.
Нэнси Уайт, высокая и грациозная, ничем не напоминала женщину, что очаровывала зрителей своими научными беседами. Из шатенки она превратилась в блондинку и делала большие усилия, чтобы держаться уверенно и непринужденно.
А вот советник Уркварт – некогда один из семи могущественнейших людей планеты. Теперь он стал рыжеволосым и выглядел совсем молодо: трудно было представить, что за обликом стройного юноши скрывается великий человек. Мне не верилось, что этот парень лет двадцати – действительно он. Но дружелюбное выражение на лице юноша унаследовал от человека намного старше себя, от Защитника Страждущих. Правда, перестав быть политиком, он утратил бо льшую часть своих манер. Трудно выглядеть мудрым и авторитетным, имея внешность вчерашнего школьника.
Чек Боланд: он мог бы играть первые роли. Волосы Боланда из черных стали светлыми, но его выдавали классические черты лица и темные глаза.
Мендоса отсутствовал.
Я снова посмотрела на Класснера.
– Доброе утро, профессор, – сказала я, не протягивая руки.
Он глубоко вздохнул:
– Думаю, мне понятны ваши чувства. Простите.
Да, это были они, вне всякого сомнения, – в расцвете лет, молодые и сильные, еще не обретшие степенность взрослого человека.
Алекс повел их в гостиную, где было просторнее. Я специально оставила дверь в офис открытой. Мы заранее передвинули стеклянную витрину так, чтобы китель Мэдди неминуемо попался на глаза нашим гостям. Увидев его, Класснер кивнул с таким видом, словно ему только что открылась великая истина. Он сел у окна, бросив взгляд на свое запястье, – с явным намерением убедиться, что в помещении нет записывающей системы. Несмотря на всю необычность встречи, мы соблюдали всегдашние правила приличия. Не хочет ли кто-нибудь выпить? Не сложно ли было нас найти? Вам, похоже, не очень удобно, – может, дать подушку? Последний вопрос был обращен к Класснеру. Усмехнувшись, тот признался, что ему не слишком уютно, хотя мебель тут ни при чем.
Мы принесли закуски. Все расселись поудобнее. Кто-то откашлялся. Кто-то похвалил наш дом.
– Я ожидал увидеть еще одного, – заметил Алекс.
– Прежде чем мы перейдем к этому, – ответил Класснер, – я хотел бы узнать, что с Мэдди.
Взгляды их встретились.
– Она погибла, – сказал Алекс.
– Она атаковала вас на Акиле?
– На базовой станции кангов? Да.
– Мне очень жаль. – Класснер сглотнул слюну. – Нам очень жаль, что она так поступила. Мы помешали бы ей, если бы могли.
– Почему же вы этого не сделали?
– Я говорил с Мэдди, когда она приходила ко мне. Она сказала, что вы нашли ключ. Я думал, что в любом случае нам ничего не грозит, что вы не сумеете сложить все воедино. – Он улыбнулся устало и с сожалением. – Я вас недооценил.
Трудно было привыкнуть к тому, что перед тобой не просто взрослый в облике мальчишки, но и человек, достигший в жизни очень многого.
– Почему вы ее не остановили?
– Как, по-вашему, я мог сделать это? Мэдди была свободным человеком.
– И вы не помешали ей убить Тальяферро.
На нас устремились виноватые взгляды.
– Мы не ожидали от нее такого, – сказал Уркварт. – Не думали, что она окажется настолько безрассудной.
– Вы также знали, что она пыталась убить нас. Трижды. А вы и пальцем не пошевелили.
– Нет. – Класснер помрачнел, остальные покачали головой. – Мы не знали. Она ничего не рассказывала. Мы полагали, что они с Джессом просто ищут пропавший ключ. Джесс тогда был нашим связным. Он считал, что ничего страшного не случилось, – скорее всего, Мэдди оставила ключ на станции. Даже ес ли его найдут, никто не поймет, что это такое, ведь прошло много лет. Но Мэдди беспокоилась, и он старался ей помочь.
Признаться, мне было несколько не по себе в обществе бывшего советника. Но я не собиралась просто торчать в комнате, словно груда ненужного тряпья.
– Ну да, – вмешалась я, – и Шона Уокера она тоже убила. Стоит ли удивляться?
– Да, – ответила Уайт. – Мы об этом узнали уже после несчастья. Иначе мы бы не допустили этого.
– Прекрасно. Рада слышать, что вы считаете это некоторым перегибом. Но, полагаю, вы не слишком расстроились.
– Это не слишком честно. – Уайт посмотрела на меня умными большими глазами. – Вы многого не понимаете, Чейз.
– Речь не о том, что честно, а что нет, – отрезала я. – Речь о том, что случилось на самом деле.
Алекс подмигнул мне, и я поняла намек: «сам разберусь».
– Что вы сделали, узнав о том, как она поступила с Уокером? – спросил он.
– Я стал ее лечить, – сказал Боланд.
– Но не стиранием памяти?
– Нет. Я полагал, что в этом нет нужды.
– Лечение не помогло, – заметила я.
– У Мэдди был сильный стресс, – продолжал Боланд. – Но я полагал, что с ней все будет хорошо.
– И вы не могли передать ее в руки властей?
Глаза Класснера сузились.
– Нет. Мы бы предпочли так поступить, но это было невозможно.
– В конце концов, она убила Тальяферро.
– Это стало трагедией для нас, – проговорил Боланд. – Мы не думали, что она настолько опасна. Даже после гибели Джесса мы так не считали. Вернее, я не считал: буду говорить за себя. Даже после этого. Я не верил, что она его убила. У нее не было никаких причин.
– Он собирался нас предупредить, – сказал Алекс.
– Да. Но не сообщил нам, что у Мэдди снова нелады с психикой. Поэтому мы ничего не могли узнать. Она утверждала, что Джесс свалился с крыши Архива – спешил и отвлекся.
– У людей есть странная привычка: падать с большой высоты, если Мэдди рядом, – заметила я.
Глаза Уайт вспыхнули.
– Не верю, что она убила Тома. Это действительно был несчастный случай. Она любила его. Ради Тома она была готова на все.
– Мы не знали, – сказал Класснер, – что она решила устроить на вас охоту на базовой станции. Мы были убеждены, что она тяжело переживает смерть Джесса. А когда отправились ее искать и не нашли, забеспокоились. Потом оказалось, что «Матильда» исчезла.
– Кто такая Матильда? – спросил Алекс.
– Наш корабль. Полагаю, вы его видели. «Чесапик».
– Его больше нет, – сказала я, вложив в свои слова больше удовлетворения, чем приличествовало.
Взгляд Уркварта был устремлен на лес за окном.
– Я же тебе говорил, – сказал он Класснеру, – не стоило сюда приезжать. – Он посмотрел на меня. – Мы никогда не одобряли действий Мэдди. Мы пытались ее остановить. Мы делали все, что могли. Неужели это так сложно понять?
– Да, – ответила я, – вы не одобряли. Но вы знали. Вы знали и тайно радовались возможности убрать Уокера, не марая в крови собственных рук. Скорее всего, вы знали, что Тальяферро грозит опасность. А если вы не знали, что она собирается нас убить, то я скажу так: вам следовало это знать. Я вас презираю. Всех.