– Хорошо. Посмотрим, как он это примет.
Люди потянули за веревки, общей тяжестью пытаясь сдвинуть мула с места, но тот уперся копытами, протестуя против повязки на глазах, и не двинулся.
Лотар обошел его сзади, держась подальше от копыт, и схватил за хвост.
Мул стоял, как скала. Тогда Лотар наклонился и укусил его в репицу хвоста, вонзив зубы в нежную мягкую кожу. Мул попытался отбиться задними копытами.
Лотар снова укусил его, и только тогда мул капитулировал и пошел вперед, к вершине, но когда добрался до нее, легкий ветерок заполнил его ноздри запахом льва.
Этот запах производит сильнейшее действие на всех животных, и диких, и домашних, даже в такой обстановке, которая делает невозможной встречу со львом.
Отец Лотара всегда отбирал охотничьих собак, давая щенкам понюхать кусок свежей львиной шкуры. Большинство щенков выли от ужаса и удирали, поджав хвост. Только очень немногие, примерно один из двадцати, причем преимущественно суки, оставались, хотя вся шерсть у них поднималась дыбом, а тело от кончика хвоста до дрожащих ноздрей сотрясало негромкое ворчание. Таких собак он оставлял себе.
Мул учуял льва и словно обезумел. Он встал на дыбы, заржал, и люди, державшие веревки, повалились на землю. Затем мул поскакал тяжеловесным галопом и поволок за собой четверых державших. Он протащил кричащих людей с полмили через кустарники и глубокие донги, прежде чем наконец остановился в туче пыли, дрожа и потея; его бока вздымались от ужаса.
Его потащили назад, прочно закрепив повязку на глазах, но как только он уловил запах туши, все повторилось, хотя на этот раз он пробежал всего несколько сотен ярдов, прежде чем тяжесть четверых человек и усталость заставили его остановиться.
Еще дважды мула подтаскивали к мертвому льву, и дважды он убегал, всякий раз на более короткое расстояние, но наконец замер, дрожа всем телом и потея от ужаса и усталости. Тушу подняли, взвалили ему на спину и попытались связать львиные лапы у него под грудью. Это было уж слишком.
С мула опять градом покатился пот; мул вставал на дыбы, лягался, брыкался, пока туша не сползла на землю.
Мула побили. После часа стараний он наконец встал неподвижно, жалобно дрожа, тяжело дыша – бока ходили, как кузнечные мехи, но мертвого льва удалось прочно привязать к его спине.
Когда Лотар взял повод и пошел вперед, мул покорно двинулся за ним вниз, к изгибу реки.
* * *С вершины небольшого лесистого холма Лотар смотрел вниз, на реку Свакоп, на крыши городка и церковный шпиль. Здесь Свакоп изгибалась широкой дугой, и непосредственно под Лотаром видны были три небольших зеленых пруда в желтых песчаных берегах. Река разливалась только в сезон дождей.
Там, внизу, поили лошадей. Их по очереди приводили из огороженного колючими ветками загона, чтобы напоить, прежде чем запереть на ночь. Граф был прав: армейский покупатель выбрал лучших. Лотар жадно следил за ними в бинокль. Мощные, сильные животные, выросшие в пустыне, полные энергии, они толпились и резвились на берегу пруда или катались в песке, выбрасывая ноги в воздух.
Лотар сосредоточился на погонщиках и насчитал пятерых – темнокожих солдат в обычной форме цвета хаки. Он тщетно искал белых офицеров.
– Они могут быть в лагере, – пробормотал он и навел бинокль на несколько коричневых армейских палаток у выгородки для лошадей.
Сзади послышался негромкий свист, и Лотар оглянулся. Хендрик подавал сигналы от подножия холма. Лотар пригнулся, чтобы его не было видно на фоне неба, и начал спускаться. Мул, по-прежнему с окровавленной ношей на спине, стреноженный стоял в тени. Он почти смирился, хотя время от времени непроизвольно вздрагивал и нервно переступал с ноги на ногу. Люди, лежа в тени колючего дерева, ели тушенку из банок. Когда Лотар подошел, Свинья Джон поднялся.
– Ты опоздал, – Лотар схватил его за ворот, подтянул лицо к своему и понюхал.
– Ни капли, мастер, – завыл Свинья Джон. – Клянусь девственностью своей сестры.
– Это нечто мифическое.
Лотар отпустил Свинью Джона и посмотрел на мешок у его ног.
– Двенадцать бутылок, как ты велел.
Лотар развязал мешок и достал бутылку знаменитого капского дымного. Горлышко было запечатано воском, а жидкость, когда он поднес ее к свету, оказалась неприятного темно-коричневого цвета.
– Что узнал в поселке?
Он положил бутылку обратно в мешок.
– В лагере семь погонщиков.
– Я насчитал только пять.
– Семь.
Свинья Джон говорил уверенно, и Лотар хмыкнул.
– Что с офицерами?
– Они вчера уехали в сторону Отваронги за новыми лошадьми.
– Через час стемнеет. – Лотар взглянул на солнце. – Отнеси мешок в лагерь.
– Что мне им сказать?
– Скажи, что продаешь – дешево, потом дай им попробовать бесплатно. Ты известный враль. Наплети им что-нибудь.
– А если они не станут пить?
Лотар посмеялся над таким невероятным предположением и даже не потрудился ответить.
– Я начну действовать, когда луна поднимется над вершинами деревьев. Это даст тебе и твоему бренди четыре часа, чтобы справиться с ними.
Свинья Джон взвалил мешок на плечо. Звякнули бутылки.
– Помни, Свинья Джон: я увижу тебя трезвым или мертвым. Я серьезно.
– Неужели хозяин считает меня скотиной? Разве я не умею пить бренди как джентльмен? – спросил Свинья Джон и с видом оскорбленного достоинства направился к лагерю погонщиков.
Со своего наблюдательного пункта Лотар следил, как Свинья Джон перебрался через сухое русло Свакопа и побрел по противоположному берегу, сгибаясь под тяжестью мешка. У ограды его окликнул часовой, и Лотар в бинокль видел, как они разговаривают; наконец цветной часовой отвел карабин в сторону и заглянул в раскрытый Свиньей Джоном мешок.
Даже на таком расстоянии и в сгущающейся темноте Лотар разглядел, как зубы часового сверкнули в улыбке и как он радостно повернулся и позвал товарищей из палаток лагеря. Подошли двое в нижнем белье, и начался оживленный разговор, сопровождавшийся оживленной жестикуляцией, хлопаньем по плечам, качанием головами. Наконец Свинья Джон сорвал воск с горлышка бутылки и протянул ее солдатам. Бутылка быстро переходила от одного к другому, и каждый на короткое время поднимал ее к небу, как трубач, зовущий в атаку, потом ахал и улыбался сквозь набежавшие на глаза слезы. Наконец Свинью Джона как почетного гостя проводили в лагерь, неся его мешок, и скрылись из поля зрения Лотара.
Солнце село, наступила ночь, а Лотар оставался на вершине. Точно яхтсмен, он постоянно следил за силой и направлением ночного ветра, который непрерывно менялся. Через час после наступления темноты он превратился в устойчивый теплый поток, дующий Лотару в спину.
– Только бы ты держался, – прошептал Лотар и негромко крикнул сычом. Тотчас подошел Хендрик. Лотар показал ему направление ветра.
– Перейди реку намного выше по течению и обойди лагерь, но не близко. Потом поверни обратно и держись так, чтобы ветер дул тебе в лицо.
Из-за реки донесся слабый крик, и они посмотрели туда. Костер перед палатками разгорелся так, что пламя поднималось к нижним веткам деревьев, и на его фоне видны были силуэты цветных солдат.
– Какого дьявола они делают? – спросил Лотар. – Танцуют? Дерутся?
– Да они и сами не знают, – усмехнулся Хендрик.
Солдаты у огня наклонялись, сталкивались, цеплялись друг за друга, падали в пыль и ползали на коленях, потом с огромным трудом вставали, только для того чтобы покачнуться и снова упасть. Один из них был совершенно голый, его худое желтое тело блестело от пота. Он резко повернулся – и упал в костер; двое товарищей вытащили его за ноги; все трое хохотали.
– Тебе пора, – коснулся Лотар плеча Хендрика. – Возьми с собой Мэнни, пусть держит твою лошадь.
Хендрик пошел вниз по склону, но остановился, когда Лотар сказал ему вслед:
– Мэнни на твоей ответственности. Отвечаешь за него головой.
Хендрик, не ответив, исчез в ночи.
Полчаса спустя Лотар увидел, как они пересекают светлые песчаные берега реки – движение темного бесформенного пятна на фоне звездного света. Потом они исчезли в кустарнике за рекой.
Горизонт посветлел, звезды на востоке поблекли перед восходящей луной, но в лагере за рекой пьяные движения часовых сменились неподвижностью. В бинокль Лотар видел тела, лежащие где попало, как жертвы на поле боя, и одно из них очень напоминало Свинью Джона, хотя точно Лотар не мог сказать: человек лежал по другую сторону костра ничком.
– Если это он, ему не жить, – пообещал Лотар и встал. Пришло наконец время двигаться, потому что над горизонтом встала луна, рогатая и блестящая, как подкова только что из кузнечного горна.
Лотар выбирал дорогу, спускаясь по склону; мул фыркал и жалобно сопел под своей ужасной ношей.
Лотар выбирал дорогу, спускаясь по склону; мул фыркал и жалобно сопел под своей ужасной ношей.
– Уже почти все, – погладил его по лбу Лотар. – Ты хорошо справился, старина.
Он чуть отпустил недоуздок, надел на плечо «маузер» и повел мула по холму и вниз к берегу реки.
С большим светлым мулом и колышущимся на его спине грузом невозможно приблизиться незаметно. Когда они шли по песку русла, Лотар снял ружье, вставил обойму в затвор и внимательно вгляделся за редкие деревья на противоположном берегу, хотя никакой встречи на самом деле не ожидал.
Костер в лагере погас; на противоположный берег они поднялись в полной тишине. Лотар услышал топот копыт и мягкое фырканье лошади за оградой. Ветер ровно дул ему в спину. Неожиданно послышалось резкое испуганное ржание.
– Вот так, принюхайся получше.
Лотар повел мула к ограде.
Теперь слышался топот множества копыт и звуки, с которыми встревоженные животные толкали друг друга.
Тревога, вызванная острым запахом окровавленной львиной туши, распространялась по табуну, как зараза. В ужасе заржала лошадь, и паника охватила всех остальных.
Лотар видел над колючей изгородью головы лошадей с развевавшимися на ветру гривами; мелькали передние копыта.
У наветренной стены изгороди Лотар остановился и разрезал веревку, удерживавшую тушу льва на спине мула. Лев соскользнул и упал на землю. От удара воздух вырвался из легких через мертвую глотку со звуком, похожим на отрыжку, и лошади за оградой заржали и начали кружить по загону, как живой водоворот.
Лотар наклонился и разрезал льву брюхо от паха до грудины, глубоко вонзая лезвие, чтобы задеть мочевой пузырь и кишки. Его сразу окутало облако густого, липкого зловония.
В табуне воцарился хаос. Лотар слышал, как лошади бьются о дальнюю стену ограды, пытаясь убежать от ужасного запаха. Лотар поднес ружье к плечу, прицелился в воздух на фут выше голов лошадей и опустошил магазин. Быстрая череда выстрелов, вспышки, озарившие загон – и табун в едином порыве разнес стену ограды и ринулся в темную реку; лошади галопом уходили в ночь, их гривы развевались на ветру; они неслись вниз по течению, туда, где их поджидал Хендрик со своими людьми.
Лотар торопливо стреножил мула и побежал к костру, на бегу перезаряжая ружье. Один из солдат, вырванный из пьяного оцепенения шумом, который подняли убегающие лошади, встал и пошатываясь двинулся к ограде.
– Лошади! – вопил он. – Вставайте, пьяницы! Нужно остановить лошадей! – Он увидел Лотара. – На помощь! Лошади…
Лотар ударил его прикладом «маузера» в подбородок. Зубы солдата лязгнули, он сел на песок и медленно опрокинулся. Лотар перепрыгнул через него и побежал вперед.
– Свинья Джон! – кричал он. – Где ты?
Ответа не было, и он прошел мимо костра к фигуре, которую видел с наблюдательного пункта. Перевернул ее. Свинья Джон незряче уставился на луну; на его морщинистом желтом лице застыла счастливая улыбка.
– Вставай! – Лотар пнул его сапогом. Улыбка Свиньи Джона не дрогнула. Он был нечувствителен к боли. – Ладно, я тебя предупреждал.
Лотар передернул затвор и снял ружье с предохранителя. Приставил ствол к голове Свиньи Джона. Если полиция возьмет его живым, достаточно будет нескольких ударов хлыстом из кожи гиппопотама, чтобы Свинья Джон заговорил. Неважно, что он не знает подробностей плана. Ему известно достаточно, чтобы уничтожить их шансы на успех и поместить Лотара на плакате с портретами разыскиваемых преступников – как виновного в краже лошадей и уничтожении армейской собственности. Лотар выбрал слабину спускового механизма.
«Для него это слишком легкая смерть, – мрачно подумал он. – Его следовало бы забить до смерти».
Но палец его разжался. Он выругал себя за глупую слабость, снова поставил ружье на предохранитель и побежал за мулом.
Свинья Джон был костлявым и низкорослым, но потребовалась вся сила Лотара, чтобы взвалить его обмякшее, словно резиновое тело мулу на спину. Свинья Джон повис, как тряпка, свесив в противоположные стороны руки и ноги.
Лотар сел позади него и подстегнул мула, заставляя идти самым быстрым шагом, и тот двинулся прямо по ветру.
Проехав милю, Лотар решил, что проглядел своих людей, и придержал мула, и в этот самый миг перед ним из лунной тени показался Хендрик.
– Как дела? Сколько поймали? – тревожно спросил Лотар, и Хендрик рассмеялся.
– Столько, что нам недоуздков не хватило.
Каждый из его людей поймал по неоседланной лошади, вскочил на нее и отсек от табуна несколько убегающих лошадей, разворачивая и удерживая их, пока Манфред не подбегал и не надевал им на головы уздечки.
– Двадцать шесть! – воскликнул Лотар, пересчитав пойманных лошадей. – Мы сможем отобрать лучших. – Он подавил радость. – Хорошо, немедленно уходим. Как только сюда пришлют солдат, армия пойдет за нами. – Он снял с мула уздечку и хлопнул его по крупу со словами: – Спасибо, старина. Возвращайся домой.
Мул с готовностью подчинился и первые сто ярдов обратного пути бежал галопом.
Каждый выбрал лошадь, сел верхом, взял под уздцы трех-четырех других лошадей и Лотар повел их к убежищу в скалах.
На рассвете ненадолго остановились, чтобы бегло осмотреть украденных лошадей. Двух, раненных в толчее за изгородью, он отпустил. Остальные были в такой хорошей форме, что он никак не мог выбрать, хотя лошадей теперь оказалось больше, чем нужно.
Пока он сортировал лошадей, Свинья Джон пришел в себя и кое-как сел. Он бормотал молитвы предкам и готтентотским богам, просил избавить его от страданий. Потом его вывернуло зловонным бренди.
– Нам с тобой нужно закончить одно дело, – посулил Лотар без улыбки и повернулся к Хендрику. – Возьмем всех лошадей. В пустыне обязательно потеряем нескольких. – Потом поднял руку в кавалерийской команде: – Вперед!
Убежища в скалах они достигли только к полудню, но задержались лишь для того, чтобы надеть на запасных лошадей приготовленные вьюки. Потом каждый выбрал себе лошадь и заседлал ее. Лошадей свели с холма и напоили, позволив пить вволю.
– Какая у нас фора? – спросил Хендрик.
– Цветные солдаты ничего не смогут без офицеров, а тем понадобится два-три дня на возвращение. Им нужно будет телеграфом запросить приказы в Виндхуке и организовать патруль. Я бы сказал – самое малое три дня, скорее четыре или пять.
– За три дня мы уйдем далеко, – довольно сказал Хендрик.
– Никто не смог бы уйти дальше, – согласился Лотар.
Это было не пустое хвастовство. Пустыня была их территорией. Мало кто из белых знал ее так же хорошо и никто не знал лучше.
– Выступаем? – спросил Хендрик.
– Еще одно.
Лотар достал из седельной сумки запасную кожаную узду и обмотал ею правое запястье, так что медная пряжка свисала к щиколоткам. Он пошел туда, где на песке, закрыв лицо руками, с несчастным видом сидел Свинья Джон; из-за тяжелого похмелья он не слышал шагов Лотара по мягкому песку, пока тот не остановился над ним.
– Я тебе обещал, – спокойно сказал Лотар и взмахнул тяжелым кожаным ремнем.
– Хозяин, я ничего не мог с собой сделать! – закричал Свинья Джон, пытаясь встать.
Лотар взмахнул уздечкой, и медная пряжка яркой дугой мелькнула на солнце. Удар пришелся в спину; пряжка ударила по ребрам и прорезала бороздку ниже подмышек.
Свинья Джон завопил:
– Они меня заставили! Заставили пить!
Новый удар сбил его с ног. Он продолжал нечленораздельно кричать, а плеть продолжала бить по желтой коже, пропахивая борозды, которые наливались багряно-алым, как виноградная мякоть.
Острая пряжка разрезала одежду и рвала тело, как львиными когтями; кровь капала в песок и сворачивалась влажными шариками.
Свинья Джон наконец перестал кричать, Лотар отошел, тяжело дыша, и вытер уздечку о кусок ткани, вынутой из седельной сумки. Потом осмотрел лица своих людей. Избиение предназначалось и им, не только человеку, скорчившемуся в песке. Эти дикие псы понимают только силу, уважают только жестокость.
Первым от общего имени заговорил Хендрик. Они все получили хороший урок.
– Прикончить его?
– Нет. Оставьте ему лошадь. – Лотар отвернулся. – Когда очнется, пойдет за нами. Или отправится в ад, где ему самое место. – Он сел на свою лошадь и, не глядя во ввалившиеся глаза потрясенного сына, повысил голос: – Ладно. Поехали.
Он ехал на длинных стременах, как ездят буры, удобно пригнувшись в седле. С одной стороны от него поехал Хендрик, с другой – Манфред.
Лотар был взбудоражен: адреналин от насилия дурманил его, а впереди ждала пустыня. Захватив лошадей, он преступил закон; теперь он снова преступник, свободный от социальных ограничений. Он чувствовал, что дух его воспаряет к небу, как охотящийся сокол.
– Клянусь Господом, я почти забыл, каково это – ехать в седле с оружием в руках.