Он поднялся на этаж, отпер дверь и вошел. Присутствие посторонних он учуял — в прямом смысле. У него всегда было очень острое обоняние. Дергаться нельзя, к запаху тел примешан запах оружия. Оставалась секунда, чтобы решить, как себя вести — долгая секунда, пока он нашаривал выключатель, а потом оборачивался, делая вид, что все, что он сейчас увидит — для него полнейшая неожиданность… имело смысл сыграть партию, не провоцируя партнеров на поспешные действия…
Их было трое. В униформе: серые свитера, полосатые брюки; шапочки-маски на головах; пистолеты у двоих, третий держит руки в карманах.
— Без глупостей, — сказал тот, с руками в карманах. — Лицом к стене, руки за голову.
Андрис повернулся к стене и дал себя обыскать. Полосатый покрутил в пальцах нож, хмыкнул и сунул себе в карман. Потом подтолкнул в спину:
— Иди.
— Руки можно опустить? — спросил Андрис.
— Вот еще.
Андриса поставили посреди комнаты. Тот, который держал руки в карманах, сел на диван напротив него, положил ногу на ногу и сказал:
— Мы знаем, кто вы. Можете не запираться и не строить из себя овечку. Нам нужна информация, и вы нам ее дадите. Всю. А чтобы у вас не возникло иллюзий… — он замолчал, вынул, наконец, руки из карманов и стал набирать телефонный номер; в карманах у него ничего не было. — Да, он здесь. Давайте. Возьмите трубку, — сказал он Андрису.
Андрис взял.
— Это я, — сказала Марина. Ее было слышно неимоверно четко. Дыхание — быстрое, нервное. — Это я, ты слышишь?
— Да, слышу, — сказал Андрис.
— Они меня захватили и держат, — сказала Марина. Она старалась говорить ровно, и у нее почти получалось. — Я не знаю, чего они хотят. Я не… — она замолчала. В трубке раздался шорох, треск, потом другой, тоже женский, голос, сказал: — Хватит.
Андрис опустил трубку на рычаги.
— Ну, и?.. — начал он.
— Объяснять с подробностями? — прищурился полосатый.
— Что вам нужно?
— Не валять дурака. Это все, что нам нужно.
— Спрашивайте — буду отвечать.
— Судя по нападению на «Палас», вы уже в курсе дела, — сказал полосатый. — Что вы намерены были предпринять еще?
— Ничего, — сказал Андрис. — Следовало бы сначала обдумать ситуацию. Все оказалось несколько неожиданным…
Сознание почти отключилось. Андрис физически чувствовал, как мозг с невероятной скоростью перебирает варианты ответов и поведения. Не имело смысла как-то контролировать это — все шло на интуиции и голой технике, в страшном цейтноте.
— За последнюю неделю в город было заброшено три транспорта кокаина. Где они?
— Не было ни одного, — сказал Андрис. — Пустышки. Имитационная операция.
Под маской не было видно — но Андрису показалось, что допрашивающий его полосатый удовлетворенно улыбнулся.
— Понятно. Теперь — фамилии ваших людей в полиции и муниципалитете.
— Наших — в каком смысле?
— Во всех.
— В полиции — следователь Бурдман. Начальник полиции — на коротком поводке. В муниципалитете — по кличке «Футболист», фамилии не знаю.
— Что за поводок у начальника?
— Не знаю. Думаю, что-то из его бурного прошлого.
— Ну, а еще кто? Что, больше никого нет?
— Наверняка есть. Но я не знаю.
— В университете?
— Пан и Мексиканец. В администрации. Фамилий не знаю.
— Как же вы с ними встречаетесь?
— Я с ними не встречаюсь. Они мне не нужны.
— А если понадобятся?
— Набираю номер, говорю пароль…
— Номер и пароль.
— Один-три-три-два-семь-ноль. Ответит автомат: «Учреждение не работает». Ждите. Начнется гудение. В это гудение скажете: «Реджифьер девяносто один». И дальше — что вам нужно.
— Попробуем, — сказал полосатый. — Но — смотрите… — Он набрал номер и стал ждать. Гудение было громким — стоя в трех шагах от аппарата, Андрис слышал его. — «Реджифьер девяносто один». Срочная связь с Мексиканцем.
— Кладите трубку, — сказал Андрис. — Они позвонят через пять минут.
В Реджифьере в девяносто первом году Присяжни был захвачен сепаратистами и просидел в старом бомбоубежище три недели, прежде чем его нашли и отбили.
Полосатый нажал на рычаг и тут же позвонил еще.
— Серж, — сказал он, — засеки адрес номера один-три-три-два-семь-ноль — и отправь туда Мэг с ее девочками. Да, всех. Но без холодных! — повысил он голос. — Только живыми. Понял? Валяй.
Он говорил и смотрел на Андриса. Андрис облизнул губы. На самом деле ничего страшного не происходило. Телефон был зарегистрирован в подставном помещении. Найти же его, отслеживая канал во время разговора, было невозможно — программа защиты это предусматривала и давала адрес того же самого подставного помещения. Дальнейшее было делом техники…
— Ну, ладно, — начал было полосатый, но тут раздался звонок. Полосатый выслушал, сказал: «Спасибо, не надо», — и положил трубку. Засунул руку под маску, потер лицо. — Мексиканца нет в городе, — сказал он. — Будет послезавтра. Ну-ну…
— Можно мне сесть? — спросил Андрис.
— Сядьте, — сказал полосатый брезгливо.
Один из тех, что стояли за спиной Андриса, взял стул и поставил посредине комнаты. Андрис сел. Вдруг заболела голова. Устал, подумал он. Чего же я так устал?.. Интересно, почему они считают меня наркодером? Не вижу причин. Да еще так уверенно считают… Марина, подумал он. Как же быть с Мариной? Это вдруг прорвалось и хлынуло — стало по-настоящему страшно. Мгновенная паника, и уже в следующую секунду он взял себя в руки, но на лице, наверное, что-то отразилось — полосатый довольно прищурился.
— Жить хочешь, — сказал он. — Жи-ить хочешь, гад. И хочешь жить хорошо-о… А ты видел, как умирают от ломки? Да видел, наверное… Или засадив себе сверхдозу? Видел, видел. Все ты видел. Но сам — упаси боже. Никогда. А? Верно ведь?
— Верно, — сказал Андрис. — Никогда.
— Ты все понимал… Знаешь, что мы с тобой сделаем? Мы вас посадим вместе и начнем колоть. У меня есть «стрип» — двести ампул. И мы их потратим на вас. А потом «стрип» кончится — а вы будете сидеть в подвале… и все. Это будет справедливо. Воды мы вам дадим… И если выживете — то дадим послушать «плот-мюзик». Если выживете… согласен? Справедливо? Отвечай! Справедливо?
— Ее-то за что?
— Справедливо?
— Меня — да. Но она-то ни при чем!
— А кто из тех, кого вы убили, — при чем? А? Кто?
— А вы хотите, значит…
— Я хочу, чтобы ты все почувствовал — что чувствовал, например, я. Или вот он. Ладно. Если ты поработаешь на нас, то ее мы от этого избавим. Понял?
— Да. Что надо сделать?
— Выступишь по телевидению. Расскажешь всем, что вы сделали с откатниками — и зачем. Что вы там распыляли? «Кентавр»?
— Вот чего мы не делали, так не делали. Это кто-то другой.
— Перестань, — с отвращением процедил полосатый. — Тебя видели на мосту.
— Ну и что?
— Перестань.
— Самое смешное, — сказал Андрис, — что это действительно не мы.
— А кто же тогда?
— А вы считаете, что в игре нет других игроков?
— Кому это надо?
— А нам зачем?
— А кто?
— Давайте думать.
Несколько секунд полосатый молча посмотрел на него.
— Чушь, — сказал, наконец, он. — Никому, кроме наркодеров…
Андрис молча пожал плечами.
Полосатый хотел, видимо, что-то еще спросить, но передумал, махнул рукой и сказал:
— Ладно, пошли. А то тебя Хобот ждет — не дождется. Прямо слюнями исходит. Ты уж постарайся его не раздражать, он впечатлительный… потом ночами спать не будет…
Андриса повели — «Без фокусов!» — сначала к лифту, потом к выходу — и на выходе их взяли. Бритоголовые мальчики в спецназовском сером беззвучно спланировали сверху — с козырька над дверью или с нижних балконов? — и хватило секунды, чтобы оба с пистолетами были обезоружены и скручены, а тот, который допрашивал Андриса, обхватил руками живот и засеменил боком — и лег — все это молча, с каким-то растянутым маслянистым клацаньем: с таким примерно звуком срабатывает замысловатая автоматика оружейных затворов. Нельзя было терять темп. Андрис подхватил с асфальта свой нож и бросился сверху на лежащего:
— Адрес!
Тот длинно простонал что-то нечленораздельное. Глаза его были белые от боли. Андрис приставил нож к горлу, нажал слегка, чтобы дать почувствовать острие.
— Адрес! Где ее держат? Ну?
Кристальдовец молчал. Тело его напряглось — он изо всех сил сопротивлялся смертному ужасу. Не скажет!
— Адрес! Яйца отрежу! — двинул его коленом между ног, сунул туда же руку с ножом. Почувствовал, как тело кристальдовца опало, расслабилось — лопнуло что-то внутри, и дикая, животная паника плоти: беззвучно, в ультразвуке, визжа, он полз вбок, ворочался под Андрисом, наконец, просипел: «Семнадцатое общежитие… в подвале… где бывшая душевая… Да уберите же этого пидора!!!» — А за пидора отдельно! — рявкнул Андрис, рывком поднял парня на ноги и дал ему в челюсть. Кристальдовец крутнулся на сто восемьдесят, приседая, и лег мордой вниз, раскинув руки. «Ты ж его убил!» — сказал кто-то. Убьешь такого, — приходя в себя, сказал Андрис. — Обоссался, сволочь… — стряхнул с руки мочу, потом наклонился и обтер о свитер кристальдовца руку и нож. — Спасибо, ребята, — сказал он, вспомнив. — Куда вы сейчас?
Управление напоминало вокзал в разгар эвакуации. Никто ничего не знал. Присяжни был где-то в городе. Весь первый этаж был забит задержанными кристальдовцами и прочей молодежью — несколько сот чрезвычайно возмущенных ребят и девушек орали, свистели, скандировали лозунги — вперебой, безостановочно. Вспыхивали драки — между собой. Атмосфера была накалена до последнего предела. Офицер спецназа, к которому сунулся было Андрис, покрутил пальцем у виска:
— Ты что, идиот? Это же восстание! Там черт знает что творится! Баррикады! Вас же на кусочки — чирикнуть не успеете…
Это было так. Это было именно так… Но нельзя же… Андрис скрутил себя. Ребята-спецназовцы, с которыми он ехал, сидя на корточках и придерживаясь за спинки сидений в их тесном броневичке, коротенько рассказали: на похоронах было тысяч тридцать, потом начался крик, и пошли бить студентов — не все, но половина пошла… А в студгородке — баррикады, и началось… пожары, пальба — все на свете…
Помятые, потные, красные полицейские впихивали за барьер все новых и новых задержанных. Их встречали ревом: «Слава Кристальдо! Слава Кристальдо! Народ всегда прав!!!» Вдруг Андрису показалось, что мелькнуло знакомое лицо. Задержанных уже проволокли мимо него. Он оглянулся — и поймал встречный взгляд, мгновение, лицо тут же пропало, затылки, затылки, поднятые руки… Он вспомнил: та девочка из холла «Паласа», которая: «Извините, у вас…» — вытащила у него из волос пластилиновый шарик. Ах, черт, какой был взгляд: холодный, тяжелый, она меня узнала, подумал Андрис, с чего бы? Непонятно… Да ведь и вторую, которая там была, сидела напротив нее, вся в черной коже, тоже проволокли сейчас — конечно… но что все это значит? Почему она меня узнала — в такой толпе и в такой момент? Такой взгляд… такими взглядами не разбрасываются. Маленькая ведьма. Андрис понимал, что это засядет в нем, как заноза — надолго. Но — почему, черт побери? Нет ответа. Опять нет ответа…
— Юсуф! — Андрис бросился навстречу знакомому офицеру. Юсуф был в форме: поджарый, черный, спокойный — единственно спокойный хотя бы с виду офицер в здании.
— А, вы, — Юсуф остановился. — Шеф велел вам передать, чтобы вы оставались здесь до конца операции.
— Нет, — сказал Андрис. — Мне надо в студгородок. Как можно быстрее.
— Невозможно, — сказал Юсуф. — Чисто технически. Баррикады.
— А вертолет? — спросил Андрис. Вертолеты дорожной полиции стояли прямо во дворе Управления.
— В студгородок — куда именно? — спросил Юсуф.
— Семнадцатое общежитие, — сказал Андрис. — Там заложник.
— Я никого не могу послать, — сказал Юсуф. — У меня нет ни единого человека.
— Не надо, — сказал Андрис. — Мне ствол — и все.
— Своего нет?
— Нет.
— Пойдемте.
Они вышли наружу. Было страшно светло — фонари и множество фар. Резало глаза. Рядом с главным входом была еще одна дверь, обрешеченная, с окошком в решетке.
— Стив, это Эсен-бей, открой, — сказал Юсуф в микрофон.
Дверь медленно открылась, загорелась тусклая лампочка. За дверью, шагах в пяти, была еще одна — стальная, как от сейфа, и тоже с окошечком. Из окошечка торчал ребристый ствол пулемета.
— Выдай мне еще один ствол, — сказал Юсуф невидимому Стиву. — Какой вам? — обернулся он к Андрису.
— «Смит-Вессон — сорок четыре», — сказал Андрис.
Из окошечка рукояткой вперед просунулся револьвер. Андрис взял оружие, наплечную кобуру, патроны.
— Расписаться? — спросил он.
— Не надо, — сказал Юсуф. — Я сам. Потом.
— Спасибо, — сказал Андрис.
— Пойдемте к летчикам, — сказал Юсуф.
Они обошли здание и через проходную вошли во двор. Заходились в лае собаки. Андрис на ходу подгонял кобуру. Три вертолета стояли на площадке, винт одного еще медленно вращался. Летчики сидели на корточках около него и курили.
— Хевель, — позвал Юсуф, и один и летчиков, маленький, коротконогий и длиннорукий, похожий на обезьяну, обернулся и шагнул навстречу, пряча горящую сигарету в карман кожанки.
— Здесь Хевель, — сказал он глухо.
— Что там? — спросил Юсуф.
— Как было, — сказал Хевель. — Полные улицы. Все на улицах.
— Пожары?
— Больших нет. Несколько горящих машин, и в парке какие-то постройки горят.
— Понятно. Дай-ка карту… вот, видишь — семнадцатое общежитие. Надо туда забросить человека.
— Только забросить? — спросил Хевель.
— А? — Юсуф посмотрел на Андриса.
— Да, — сказал Андрис. — Дальше я сам.
— На крышу, — предложил Хевель. — Больше некуда — деревья везде, столбы…
— На крышу — то, что надо, — сказал Андрис.
— Тогда полетели, — сказал Хевель.
— Только незаметно, — сказал Юсуф. — Без огней, без фар…
— Еще советы будут? — ощетинился летчик.
— Ладно, не обижайся, — сказал Юсуф. — Удачи, ребята…
Андрис осторожно, на ощупь, спускался по лестнице. Особых перепадов температур тут не было, инфракрасные очки особой четкости не давали, и он не снимал их только из предосторожности — вдруг где-то кто-то затаился в темноте. Весь студгородок был обесточен, оказывается, еще с полуночи, и сверху это выглядело очень эффектно: черные острова кварталов, между которыми текут огненные реки. Хевель был ас: он высадил Андриса на крышу общежития с первого захода, пройдя над ней впритирку — Андрис шагнул с лыжи, пробежал несколько шагов и остановился; невидимый вертолет, обдав его ветром, уходил куда-то вбок и вверх — Андрис напряженно прислушивался, но так и не смог определить направление звука — странное эхо… Теперь Андрис спускался вниз по темной лестнице, считая этажи: третий… второй… первый… Ниже лестница не вела, вход в подвал был где-то в другом месте. Андрис постоял, осматриваясь. Прямо перед ним был маленький холл, пустая застекленная будка вахтера и наискосок — тамбур входной двери. Потом сверху донеслись шаги. Шли двое, мужчины, шли уверенно и быстро. Стараясь не шуметь, Андрис отступил в правый коридор, нащупал дверную нишу, вжался в нее. На лестнице появились отблески света. Донеслись обрывки разговора: «…не совсем то, я тебе клянусь…» — «…с Мэгги и раньше было, у нее мозгов…» — «…а эти орлы? Отрапортовали — и до утра?..» — «…не пробиться через все, тем более, с таким грузом…» — «…ох, Люб, мне бы твое спокойствие…» — Андрис весь обратился в слух, но больше ничего не услышал, двое прошли мимо него и пересекли холл — Андрис думал, что к выходу, но нет: зазвенели ключи, он выглянул — отпирали дверь, расположенную симметрично входной двери в другом углу холла, — понятно, понятно… да: шаги по лестнице — вниз — гулко… он скользнул следом — из-за приоткрытой двери несло холодом и сыростью.
Подвал…
Он взвел курок револьвера и стал спускаться. Как всегда в таких случаях, откуда-то взялась кошачья ловкость и обращенность в слух. Лестница кончилась, дальше был низкий дверной проем и пустота. Ярко светились проходящие под потолком трубы. Два силуэта с не очень яркими пятнами огня в руках стояли, склонившись над чем-то; звякало железо. Еще замок, понял Андрис. Открыли. Клубящийся свет за дверью. Андрис снял очки.
Черно, и только прямоугольник двери выделяется — за ним движутся блеклые световые пятна. Шаги. Опять железо — скрип, визг — решетка?
Да, решетка. Как во сне: подумал о решетке и тут же оказался возле нее. Ноги — сами… Так. Дальше, как наверху: коридоры налево и направо. Шаги — направо. Направо… Андрис протиснулся в узкую щель — разгильдяи, оставили щель — если бы закрыли совсем, было бы худо — хорошо, что разгильдяи, хорошо… Они опять зазвенели ключами, куда-то входили, бубнили неразборчиво голоса… потом что-то сказала Марина. Он не слышал, что она сказала, но голос узнал — сердце бухнуло и заворочалось болезненно, не давая вздохнуть. Он простоял минуту или две, давая себе передышку. Потом пошел на голоса.
Они стояли перед ней, держа ее в перекрестии лучей фонариков, и что-то говорили, а она что-то отвечала, но Андрис не понимал ни слова, настолько это было неважно… надо было брать обоих… надо… как? Было бы светло — глядящее в глаза дуло «магнума» парализует лучше, чем газ «Ви-экс». В темноте этот номер не проходит. Кроме того, не исключено, что у ребят фонарики-"глушилки". Даже при солнечном свете разрядная вспышка такого фонарика в лицо обездвиживает секунд на десять… Рука Андриса вдруг сама собой протянулась к висящему в проушине замку. Старинный замок весом чуть меньше килограмма. Еще не до конца понимая, что он собирается делать, Андрис тихо вынул замок из проушины, взвесил в руке и не слишком сильно, чтобы не убить, запустил им в затылок того парня, что стоял справа. Промахнуться он не мог и увидел: один световой конус качнулся и скользнул вниз, растекаясь треугольным пятном на полу — сам Андрис в прыжке достал второго парня, оглушил рукояткой револьвера и, не удержавшись на ногах, растянулся на полу рядом с ним.