– Нам запрещают играть в часовне. Туда ходят только молиться.
– Вот я и помолюсь, когда спрячусь там. Пошли! Они могут появиться в любую минуту.
Пилар открыла дверь и вошла. В часовне было прохладно. Она огляделась, потянула за собой мальчика, закрыла дверь и шепнула:
– В нашем доме нет никакой часовни. Это ведь ваш дом, верно?
Мальчик кивнул. Казалось, он о чем-то задумался.
– Что это за дверь? – спросила Пилар, указывая на обитую железными гвоздями дверь справа.
– Это дверь, которой мы пользуемся. Она выходит на лестницу, а лестница в пуншевую комнату.
– У вас своя часовня. Должно быть, вы очень хорошие люди.
– Мы не должны здесь оставаться, – сказал мальчик.
– Я же обещала помолиться. Пожалуйста, Боже, – затараторила Пилар, – не сердись, что мы играем в прятки в часовне. Здесь так тихо, и они нас не найдут.
– Люди не должны так разговаривать с Богом.
– Мне можно.
– А кто ты такая?
– Я Пилар.
– Пилар? Какое странное имя.
– Моя мать приехала из Испании, а мой отец – самый великий капитан из всех, кто плавал по морям. Он привозит много красивых вещей.
– Я знаю.
– Откуда?
– Люди о вас говорят.
– И обо мне? – Пилар явно была довольна. – Слышишь? Они идут! Мы должны найти такое место, где можно спрятаться. Вон там! Под тем столом со скатертью. Какая красивая ткань! Никогда еще не видела такой часовни!
– Нам нельзя идти туда. Это святое место.
– Не важно. Я попрошу Бога. Пожалуйста, Боже, это самое лучшее место, чтобы спрятаться. Ты ведь не хочешь, чтобы нас сразу нашли?
– Это алтарь! Неужели ты не знаешь? Ты язычница?
– У нас в доме нет часовни. Моя мать молится в своей комнате. Я молюсь вместе с ней, но не слушаю, что она говорит.
– Должно быть, ты очень скверная девчонка.
Пилар пожала плечами и рассмеялась.
– Здесь можно здорово спрятаться, – сказала она, залезая под алтарный покров. Мальчик неохотно последовал за ней. – Чего ты боишься, Говард?
– Мне не нравится прятаться в часовне, тем более в этом месте. Лучше уйдем отсюда.
– Почему тебе не нравится в часовне? Если ты хороший, тебе нечего бояться Бога.
– А ты почему меня не слушаешься? Ведь это мой дом.
– Тогда тебе следует быть более гостеприимным. – Пальцы Пилар шарили по каменным плитам.
– Я не собираюсь здесь оставаться, – заявил мальчик. – Я ухожу.
– Можешь уходить, и тебя тут же найдут. Тогда не рассказывай им, где я, это не по правилам.
– Но ты должна пойти со мной. Нельзя трогать камни.
– Почему? – В глазах у Пилар зажглось любопытство. Теперь весь ее интерес сосредоточился на каменных плитах. Она подняла покров, чтобы лучше их рассмотреть. – Там какой-нибудь секрет? Под одной из плит пусто. Я могу просунуть туда руку… Смотри, она двигается!
Мальчик застыл на месте, глядя на Пилар.
Просунув руку в отверстие, Пилар обнаружила, что может приподнять плиту. Это было нелегко, камень был тяжелый, но она поднимала ее, пока плита не встала под прямым углом к полу и застряла в этом положении. Пилар поняла, что так и было задумано.
– Здесь тайник! – в восторге воскликнула Пилар. – Маленький шкафчик под камнем. В нем что-то лежит!
– Не трогай! – быстро сказал Говард.
Но ловкие пальцы Пилар ощупывали предметы.
– И какая красивая чаша! Большая! По-моему, она серебряная!
– Не трогай ничего! – закричал Говард, хватаясь за чашу. – Я уверен, что тебя прислал сам дьявол!
Мысль показалась Пилар привлекательной.
– Да, – подтвердила она. – Меня прислал дьявол. Он велел мне найти красивую серебряную чашу.
– Уходи отсюда! – закричал Говард. – Ты пришла, чтобы предать всех нас!
Он был так испуган, что Пилар забыла о чаше, о том, что они должны прятаться и говорить шепотом. Ею овладела какая-то непонятная нежность. Этот мальчик, такой же высокий, как она, был охвачен страхом, который, как она внезапно поняла, охватил бы и ее, окажись она одна в полночь на ступеньках склепа Харди.
Пилар отдала ему чашу и проговорила успокаивающим тоном:
– Возьми ее. Дьявол не посылал меня за ней – я все выдумала.
Говард поспешно спрятал чашу в тайник и опустил плиту.
– Это секрет? – спросила Пилар. Он кивнул.
– Поклянись, что никому не расскажешь. Иначе мне придется тебя убить.
– Только трусы так боятся, – упрекнула его Пилар.
– Бояться за других – не значит быть трусом.
– Так ты боишься за других? Это секрет для взрослых?
– Вот именно.
– Тогда обещаю, что никому не расскажу о чаше в тайнике.
– Я верю тебе, Пилар, – сказал Говард. – Ты не расскажешь, даже если тебя станут принуждать силой?
– Никогда никому не расскажу, – подтвердила она. – Даже Роберто.
– Тогда пойдем отсюда и отыщем остальных.
– Вернемся в рощу. Если мы доберемся туда незаметно, значит, мы выиграли.
Говард принес книгу, заставил Пилар положить на нее руку, сунул ей в другую руку крест и велел повторять за ним:
– Клянусь именем Бога и всех Его святых хранить эту тайну.
Пилар повторила его слова. Ее черные глаза возбужденно блестели.
Выйдя из часовни, они побежали по траве к ореховой роще, но вдруг услышали женский голос:
– Говард! Говард!
Мальчик остановился, и Пилар заметила, что он густо покраснел.
– Это мама, – сказал он. – Она нас увидела. Леди Харди появилась вместе с Бесс и Роберто. Она улыбалась, как и Роберто. Очевидно, на мать Говарда подействовало его обаяние.
– Значит, ты сестра Роберто? – спросила леди Харди, глядя на Пилар.
Девочка сделала реверанс.
– Роберто говорит, что вы решили поиграть в прятки все вместе.
Умник Роберто! Хоть он и ленивый, но всегда знает, что и когда сказать.
– Играть вчетвером интереснее, чем вдвоем.
– То же самое сказал мне Роберто. – Леди Харди обернулась к Говарду: – Ты не хотел бы пригласить своих друзей в дом и угостить их?
– Мы были бы рады, – заявила Пилар, прежде чем Говард успел ответить.
– Нам бы это доставило большое удовольствие, – добавил обходительный Роберто.
Их проводили через большой холл, выложенный каменными плитами, подобно часовне, и вверх по лестнице в маленькую комнату, увешанную гобеленами.
– Это пуншевая комната, – сказала леди Харди. – Я велю принести вино, а ты пока займи гостей, Говард.
– Хорошо, мама, – ответил мальчик.
Пилар чувствовала, что ему все еще не по себе – происшествие в часовне по-прежнему тяготило его. Она сама почти забыла об этом.
Они уселись за стол, и вскоре им подали вино и необычайно замысловатые пирожные. Они привели в восторг Пилар и Роберто, хотя Роберто больше всего наслаждался возможностью побеседовать с леди Харди и очаровать ее своими манерами. Недаром Исабелья в шутку называла его придворным кавалером.
Пилар в те моменты, когда не думала о том, куда ведет находящаяся под ней дверь, и нет ли под лестницей еще тайников, спрашивала себя, почему леди Харди, которая часто проходила мимо них по аллее с высокомерным видом, вдруг решила быть доброй.
– Вы учитесь у мистера Пауэра? – спросила леди Харди.
– Да, – ответил Роберто. – Мы и сегодня должны были пойти на урок.
– Но у него колика, – радостно добавила Пилар.
– Бедняга! – посочувствовала леди Харди.
– Мы молились, – продолжала Пилар, – чтобы он не умер, но и не выздоровел слишком скоро. Его уроки немного скучные.
– Он обучает вас многим предметам? – допытывалась леди Харди.
– Да, – ответила Пилар.
– Только мы не очень хорошие ученики, – добавил Роберто со своей обаятельной улыбкой.
– Роберто учится лучше меня, – честно призналась Пилар.
– А он обучает вас Священному Писанию? – спросила леди Харди. – Или это делает ваша мать?
– У нас разные матери, – ответила Пилар. – У нашего отца две жены.
Говард и Бесс изумленно посмотрели на нее. Леди Харди уставилась на увешанную гобеленами стену, и Пилар проследила за ее взглядом, чтобы узнать, что такого интересного она там увидела. Бесс собиралась заговорить, но леди Харди опередила ее:
– Ваши матери ходят с вами в церковь мистера Пауэра?
– Нет, – сказала Пилар. – Мы вообще не ходим в церковь. Мы ведь испанцы – вернее, наполовину испанцы. Наши матери приехали из Испании, а наш отец – знаменитый капитан, который почти все время в море.
– И ваши матери никогда не посылают вас в церковь?
– Моя мать иногда молится разным святым, – отозвался Роберто.
– А моя молится в маленькой комнате со свечами, – добавила Пилар. – Карментита тоже там молится. Иногда они молятся вместе – моя мать, мать Роберто и Карментита.
– Все, кто приехал из Испании, – пояснил Роберто.
– А почему они приехали из Испании? – спросила Бесс.
– А почему они приехали из Испании? – спросила Бесс.
Ей ответил Говард:
– Потому что все испанцы приехали бы в Англию, если бы могли.
– Ваши матери рассказывают вам о своей родине и о жизни, которую они вели там? – продолжала расспрашивать леди Харди.
– Нет, – покачала головой Пилар. – Они никогда не говорят об этом. Только Карментита говорит. Когда идет дождь и дует ветер, она корчит гримасы и стонет: «Ох уж эта английская погода!» – Пилар произнесла эти слова с испанским акцентом и забавно сморщив лицо; дети рассмеялись.
Пилар опьянела от успеха. Дети просили ее еще изобразить Карментиту, и она рассказывала о ней самые фантастические истории, а юные Харди заливались смехом.
Когда они уходили, леди Харди обратилась к Роберто, который казался ей наиболее надежным из двоих:
– Я передам с тобой записку для миссис Марч. Было очень приятно видеть вас играющими вчетвером, так что надеюсь, мы все станем друзьями.
Они отправились домой, и в кармане куртки Роберто лежала записка для Исабельи.
Когда они подошли к двери, Пилар выхватила у него записку и помчалась наверх, чтобы самой передать ее матери.
Бьянка была с Исабельей, когда та получила записку от леди Харди.
– Она хочет навестить меня, – сказала Исабелья. Бьянка широко открыла глаза.
– Почему? Она все эти годы не обращала на тебя внимания. Ты – жена пиратского капитана, до этого его любовница, а еще раньше – добыча, вывезенная из Испании, – будешь принимать у себя даму из большого дома. Что это означает?
– Не знаю, – ответила Исабелья. – Пилар рассказывает какие-то диковинные истории.
– Пилар живет в собственном мире. Когда-нибудь у нее из-за этого будут неприятности. А что говорит Роберто? От него легче узнать правду. Пойду, разыщу его.
Роберто был в маленькой комнате, где они с Пилар проводили много времени, готовя уроки, заданные преподобным Артуром Пауэром.
– Роберто, – позвала его Бьянка мягким голосом, которым всегда обращалась к сыну.
При виде матери он поднялся с врожденным изяществом, и посмотрел на нее, улыбаясь, но с некоторым беспокойством. Роберто всегда опасался, что его вспыльчивая мать придет в бешенство из-за какого-нибудь пустяка, на который и внимания обращать не стоит.
– Что с вами сегодня произошло, Роберто?
Пилар вбежала в комнату:
– Мы перелезли через стену, пришли в ореховую рощу и взобрались на дерево – самое высокое на свете…
– Я спросила Роберто, – прервала ее Бьянка.
– Я могу рассказать лучше.
– Но не так правдиво, как мне нужно.
– Ты смеешь говорить, что я вру, Бьянка?
– Пилар говорит правду, мама, – вмешался миротворец Роберто. – Разве что дерево было не такое уж высокое.
– Что такого вы сказали леди Харди? Почему ей захотелось встретиться с твоей матерью, Пилар?
– Значит, она придет сюда, а мы пойдем туда снова? – Пилар подпрыгнула от радости. – Я пойду в пуншевую комнату, буду пить там вино, а потом отправлюсь в часовню… – Она внезапно умолкла.
– В часовню? – переспросила Бьянка. – Вы входили в часовню?
– Я… я видела ее, когда мы играли в прятки. Это серое здание, и там есть дверь с железными гвоздями. А потом мы прятались в лесу, и они не нашли нас…
– Роберто, что говорила леди Харди, когда вы пили с ней вино?
– Она спрашивала, чему нас учит мистер Пауэр.
– А мы рассказали ей, что у него колика, – подхватила Пилар, но Бьянка упорно не замечала ее вмешательство.
– Она была довольна, что вы играли с ее детьми?
– Очень довольна, – ответил Роберто. – Она сказала, что вчетвером играть интереснее, чем вдвоем, – по крайней мере, кто-то так сказал.
– Я сказала! Я! – закричала Пилар.
– Выходит, ей нужны товарищи для ее детей, – промолвила Бьянка и вернулась к Исабелье.
– Вокруг не так много детей, с которыми могли бы играть ее дети, – заметила Исабелья, когда Бьянка сидела у ее ног, глядя на карты и пытаясь прочесть в них причину интереса леди Харди.
– И ты пригласишь ее сюда?
– А что еще мне остается?
– Но что скажет он?
– Он далеко, – ответила Исабелья.
– Возможно, не так уж далеко. В любой день его корабль может появиться на горизонте. Но он ничего не должен знать об этом.
– Может быть, он будет доволен, что леди Харди навестила его жену.
– Нет, – покачала головой Бьянка. – Он не будет доволен. Он всегда ненавидел Харди. И я уверена, что леди Харди хочет навестить тебя не только потому, что ее детям нужны товарищи.
Леди Харди явилась на следующий день.
Она была одета в темное платье с голландскими кружевами, расширяющееся книзу от талии в форме перевернутой буквы «V»; из-под платья виднелась нижняя юбка из более дорогого материала. Капюшон накидки, наброшенной на плечи, почти полностью закрывал ее волосы.
Исабелья все еще сохраняла манеры, усвоенные в родительском доме, так как никогда не общалась с английскими леди за все одиннадцать лет своего пребывания в Англии. Но манеры эти были достаточно изысканными, и они сразу очаровали леди Харди.
Бьянка стояла рядом; Исабелья, заметив, что ее присутствие беспокоит гостью, объяснила ей:
– Бьянка моя подруга. Мы вместе прибыли из Испании. Она прислуживала мне в доме моего отца, но наши приключения сблизили нас.
Леди Харди пришлось примириться с присутствием Бьянки.
– Ваши дети прелестны, – сказала она. – И девочка, и особенно мальчик.
Глаза у Бьянки заблестели от удовольствия. Похвалив Роберто, леди Харди сразу завоевала ее расположение.
– Он самый лучший мальчик в мире, – сказала Бьянка.
– Значит, вы его мать?
Бьянка гордо улыбнулась.
– До меня доходили слухи о странных происшествиях, случившихся с вами.
– О том, что нас привезли сюда насильно? – спросила Исабелья.
Леди Харди склонилась вперед и коснулась ее руки.
– Какая ужасная судьба!
– Это случилось давно, – отозвалась Исабелья, – и теперь кажется дурным сном. Сейчас у нас есть дети, и мы молим святых, чтобы нам удалось вынести бремя, возложенное на наши плечи.
Лицо леди Харди слегка порозовело.
– Вы… вы находите утешение у святых?
Исабелья кивнула, а Бьянка, внимательно наблюдая за леди Харди, поняла, что она приближается к действительной причине своего визита. Оглянувшись, леди Харди продолжала вполголоса:
– Вы обе прибыли из Испании в еретическую страну. – Эти слова все объясняли. Леди Харди была тайной католичкой – поэтому она пришла навестить женщин из Испании. – И вы можете молиться, как пожелаете?
– У меня есть маленькая комната, которую я называю своей часовней, – ответила Исабелья.
– И у вас есть… священник?
– Нет. Но мы каждый день молимся святым.
– Но ведь прошли годы с тех пор, как вы слушали мессу и исповедовались в своих грехах?
Исабелья вздохнула:
– Господь простит нас. Мы были лишены возможности получать эти блага.
– Значит, вы молитесь с… – Леди Харди посмотрела на Бьянку.
– Да, – кивнула Бьянка. – Я тоже иногда молюсь. В Испании я была цыганкой, но я добрая католичка. И Карментита тоже.
– А ваш… – Леди Харди переводила взгляд с одной на другую. – Ваш муж?
– Перед его возвращением мы прячем убранство нашей маленькой часовни. Он ничего не знает о наших молитвах, – сказала Исабелья.
– А если бы знал?
– Неизвестно, чтобы он тогда сделал, – ответила Бьянка. – Может, расхохотался бы, а может, сжег бы все, что мы установили в комнате, превратив ее в часовню. Лучше нам не испытывать судьбу. Капитан очень вспыльчив.
– Я слышала эту историю и помню день, когда вы прибыли сюда. По деревне тогда ходили самые дикие слухи. Должна признаться, что Мария, которая работает у меня и была одной из ваших служанок, многое мне рассказала. Возможно, ей не следовало это делать. Но я очень жалела вас и по этой причине, а вовсе не из любопытства, расспрашивала ее. Я знаю, какие ужасы вам пришлось пережить в лапах этих… скотов.
Исабелья опустила голову. Бьянка не сводила глаз с лица гостьи.
– И так как я, наконец, пришла сюда, – продолжала леди Харди, – то хочу сделать вам предложение. Если вы хотите причаститься, я могу это устроить. Вам понадобится придумать предлог, чтобы прийти в Харди-Холл. Я приму вас обеих и третью испанку, о которой вы говорили. Но вы ведь знаете, как обстоят дела в этой стране. Чтобы послушать мессу и исповедаться, необходим священник. Недавно были приняты суровые законы. Королева боится католиков, так как, возможно, сознает, что не имеет прав на престол. Ее мать и отец никогда не были женаты перед Богом, а добрая королева-католичка и законная наследница английского трона[39] сейчас томится в заключении. Поэтому приближенные Елизаветы, опасаясь праведного гнева католиков, провели эти свирепые законы. Говорят, что шпионам королевы известны имена всех подозреваемых в католичестве или укрывательстве священников. В любой момент в наши дома могут ворваться те, кто разыскивает католических священников и книги, которые они именуют «папистскими». Поэтому те, кто принимает у себя священников, вынуждены делать это тайно.