– Так что за пьеса, дорогуша? Расскажи своему дядюшке. Комедия? Трагедия?
– Ни то ни другое, – ответила Пола. – Это тонкое изучение характеров. На свете нет такой пьесы, в которой я хотела бы сыграть больше, чем в этой. Она написана для меня. Там все про меня!
– Я тебя отлично понимаю, – кивнул Джозеф, сочувственно похлопав ее по руке. – Как часто людям приходится переживать нечто подобное. Сейчас трудно поверить, но все мои родные и друзья были в шоке, когда в юности я бросил престижную работу в адвокатской конторе и поступил в театральную труппу. – Он довольно рассмеялся. – Да, я был романтичным парнем! Многие считали меня безмозглым юнцом, но я никогда об этом не жалел, никогда!
– Лучше бы ты уговорил дядю Натаниэля дать мне деньги, – проворчала раздосадованная Пола.
– Я попробую, дорогая, но ты же знаешь его! Старый ворчун! Милейший человек, но с причудами.
– Две тысячи фунтов для него пустяк! Не понимаю, почему я не могу получить их сейчас, вместо того чтобы дожидаться его смерти?
– Скверная девчонка! Делишь шкуру неубитого медведя?
– Вовсе нет. Он обещал, что оставит мне кое-какую сумму. В конце концов, я его племянница.
Джозефу не нравился подобный практицизм. Вместо ответа он поцокал языком и снова похлопал Полу по руке.
Мод тем временем с блеском завершила свой пасьянс и неожиданно предложила Поле что-нибудь продекламировать.
– Обожаю хорошую декламацию, – заявила она. – Помнится, я часто читала одно трогательное стихотворение про человека, который умер от жажды на эстакаде Ллано. Кажется, он ехал куда-то верхом. Это было очень драматично, но с тех пор прошло много времени, и я все забыла.
Присутствующие с облегчением перевели дух. Пола сказала, что не любит декламацию, но если бы дядя Натаниэль не вздумал играть в бридж, она бы попросила Уиллоби почитать свою пьесу.
– Полагаю, это было бы очень мило, – безмятежно согласилась Мод.
Натаниэль не привык засиживаться допоздна и не собирался менять свой распорядок дня ради гостей. В одиннадцать часов вечера игроки в бридж вернулись в гостиную, где их уже ждал поднос с напитками, и Натаниэль заявил, что отправляется спать. Эдгар Моттисфонт робко пробормотал:
– Вообще-то я хотел с тобой кое о чем поговорить.
Натаниэль хмуро взглянул на него из-под кустистых бровей.
– Слишком поздно для деловых бесед.
– Я тоже собиралась перекинуться парой слов, – вставила Пола.
– Увы, придется тебя разочаровать, – усмехнулся он.
Мод стала собирать карты.
– Боже мой, уже одиннадцать? Пожалуй, я тоже пойду.
Валери расстроилась, что придется закончить вечернику в такой ранний час, но Джозеф весело воскликнул:
– Надеюсь, больше никто не собирается спать? Темнота – друг молодежи, верно, Валери? Как насчет того, чтобы пойти в бильярдную и включить музыку?
– Лучше, если ты отправишься в кровать, – заметил Натаниэль, на которого энтузиазм брата действовал угнетающе.
– Наоборот! – возразил Джозеф. – Тебе будет гораздо лучше, если ты останешься с нами!
Тут ему в голову пришла неудачная мысль ободряюще хлопнуть его по спине. Все видели, что удар пришелся между лопаток, но Натаниэль, не выносивший прикосновений, застонал от боли:
– Мой радикулит!
Он с трудом поплелся к двери, схватившись за поясницу и шаркая, как инвалид. Его родные давно привыкли к подобным выходкам, но Валери широко распахнула свои красивые глаза и произнесла:
– А я и не знала, что радикулит так опасен.
– Дело не в радикулите. Просто дядя Натаниэль любит развлекаться, – заметил Стивен, протянув Матильде виски с содовой.
– Нет-нет, ты не прав! – запротестовал Джозеф. – У бедняги Натаниэля часто бывают ужасные приступы. Это я сглупил – попал по больному месту. Может, мне пойти за ним?
– Не стоит, – мягко возразила Матильда. – Так он еще больше рассердится. А почему у нашей милой Полы испуганный вид?
– Это все из-за дома! – выпалила та. – Удивляюсь, как вы сидите здесь уже битый час и не чувствуете жуткой атмосферы?
– Тише, актриса говорит! – насмешливо вставил Стивен.
– Смейся сколько хочешь! – огрызнулась Пола. – Но даже ты ощущаешь это напряжение!
– Знаете, очень странно, но я понимаю, о чем говорит Пола, – вмешалась Валери. – Действительно, здесь какая-то особая атмосфера. – Она игриво повернулась к Ройдону: – Вы могли бы написать об этом очаровательную пьесу, правда?
– Я подумаю, – уклонился от прямого ответа драматург.
– О, я уверена, что человек вроде вас может написать прекрасную пьесу о чем угодно! – воскликнула Валери, с восхищением глядя на него.
– Даже о морских свинках, – съязвил Стивен.
Ройдон покраснел.
– Очень смешно.
Он не привык, чтобы его высмеивали, заметила Матильда.
– Позвольте дать вам совет – не обращайте внимания на то, что говорит мой кузен Стивен, – промолвила она.
Стивен никогда не обижался на ее слова и лишь усмехнулся, но тут Джозеф не к месту заявил: «О, мы все знаем, на что способен наш милый медвежонок», – и снова вогнал его в мрачное настроение.
– Господи Иисусе, – еле слышно пробормотал он.
Пола вскочила и нервно откинула волосы со лба.
– Вот-вот, об этом я и говорю! Вы все ведете себя неправильно, потому что на вас действует дом! Это как напряженная струна: она все тянется и тянется, пока не лопнет. Стивен здесь особенно невыносим, я всегда на нервах, Валери флиртует с Уиллоби, чтобы вызвать ревность Стивена, а дядя Джозеф говорит гадости – не потому, что сам хочет, а потому, что его заставляет дом!
– Эй! – крикнула Валери. – Я бы попросила!
– Вы как хотите, а я просто наслаждаюсь приятным вечером, – возразила Матильда. – Святки, детки и все такое. Старое доброе Рождество!
Ройдон задумчиво протянул:
– Я понимаю, о чем говорит Пола. Мне всегда казалось, что окружение сильно влияет на людей.
– «Эта краткая речь, – процитировал Стивен, – была встречена общими рукоплесканиями»[5].
Джозеф замахал руками:
– Все, все, прекратите! Кто хочет послушать музыку?
– Верно! – подхватила Валери. – Давайте лучше потанцуем. Мистер Ройдон, я уверена, вы замечательный танцор!
Драматург запротестовал, но не особенно сопротивлялся, когда Валери потащила его в бильярдную. Его опьяняла ее красота, и хотя интуиция подсказывала, что она просто морочит ему голову, втайне он наслаждался ее лестью. Разумеется, Пола была более приятным компаньоном, она искренне восхищалась им и могла оценить его интеллектуальные способности, но, если уж говорить начистоту, часто его утомляла, а порой бывала чересчур критична. Поэтому Уиллоби отправился вслед за Валери и Джозефом, решив, что даже гений имеет право иногда расслабиться.
– Уверена, что дядя Натаниэль настроен против твоей суженой, – без обиняков выложила Пола.
Стивен, похоже, воспринял это как комплимент. Он подошел к камину и блаженно вытянулся в кресле.
– Ну наконец-то, – вздохнул он. – Кстати, я тоже не в восторге от твоего кавалера.
– Ты про Уиллоби? Знаю, но у него есть талант! А на остальное мне плевать. К тому же я в него не влюблена. Но, хоть убей, не понимаю, что ты нашел в этой безмозглой кукле?
– Что я в ней нашел, довольно очевидно, – усмехнулся Стивен. – Твой Уиллоби, кстати, это тоже оценил. Не говоря уже про Джозефа, который смотрит на нее телячьим взглядом.
– О, сладкая парочка. – Матильда опустилась в соседнее кресло. – Два хама-грубияна. Продолжайте, прошу вас. Не обращайте на меня внимания.
– Я люблю говорить напрямик, – заявила Пола. – Ты болван, Стивен! Она бы не согласилась выйти за тебя замуж, если бы не рассчитывала на деньги дяди Натаниэля.
– Знаю, – спокойно произнес Стивен.
– Да и сюда явилась только для того, чтобы его охмурить.
– Знаю, – повторил он.
Минуту они молча смотрели друг на друга. Потом губы Стивена дрогнули, и через секунду оба уже покатывались со смеху под взглядом улыбавшейся Матильды.
– Ты со своим Уиллоби, и я со своей Валери! – с трудом выговорил Стивен. – Бог ты мой!
Пола вытерла глаза – упоминание о драматурге ее мгновенно отрезвило.
– Да, звучит забавно, но я настроена очень серьезно, поверь мне. Он написал великую пьесу, и я собираюсь в ней сыграть, чего бы это мне ни стоило. Надеюсь, завтра он прочтет ее вам.
– Что? О Боже, смилуйся над нами! И дяде Натаниэлю тоже? Пола, опомнись!
– Если вы закончили, – вставила Матильда, – может, расскажешь мне, Пола, как именно ты рассчитываешь нас облагодетельствовать? Ты собираешься читать свою роль, или это будет театр одного актера?
– Уиллоби сам прочтет всю пьесу. Он отлично справится. Вероятно, я сыграю какую-нибудь сцену.
– Бедная глупышка! Ты считаешь, что этот праздник духа смягчит сердце твоего дядюшки? Теперь я готова расхохотаться!
– Он должен нам помочь! – упрямо возразила Пола. – Я ничего в жизни не хотела так сильно, как этого. С его стороны будет подло мне отказать.
– Боюсь, голубушка, твои шансы близки к нулю. Не хочу тебя расстраивать, но ты выбрала неподходящее время.
– Это все из-за Стивена. Зачем он притащил сюда свою тупую блондинку? – вспылила Пола. – По крайней мере дядя Джозеф замолвит за меня словечко.
– Думаешь, поможет? – усмехнулся Стивен. – Воображаю их разговор!
– Руки прочь от Джозефа! – скомандовала Матильда. – Может, он старый осел, но это единственный приличный человек во всей вашей семье. К тому же ты ему нравишься.
– А мне не нравится, когда я нравлюсь, – проворчал Стивен.
Глава третья
В сочельник выпал легкий снежок. Завтракая в постели, Матильда с улыбкой представляла, как Джозеф будет весь день толковать о снежном Рождестве и, вероятно, даже нацепит на себя коньки. Конечно, часто он ведет себя довольно нудно, но его наивность всегда обезоруживает. Всем было наплевать на Рождество, особенно Натаниэлю. Как только Джозефу пришло в голову, что из его затеи с «воссоединением семьи» может выйти что-то путное? Поразмыслив над этим, Матильда пришла к выводу, что безмятежный оптимизм Джозефа связан с недалекостью его натуры. Видимо, он воображал себя этаким добрым дядюшкой, всеобщим любимцем, которому каждый поверяет свои секреты.
Она взяла один из тонких бутербродов с маслом, поданных к чаю. Интересно, зачем сюда принесло Стивена? Обычно он приезжал в Лексэм, когда ему что-то требовалось: в первую очередь, конечно, деньги, в которых Натаниэль почти никогда ему не отказывал. Но сейчас деньги нужны Поле, а не Стивену. Судя по тому, что она слышала, Стивен крупно поссорился с дядей несколько недель назад. Ссора, естественно, была далеко не первая – они вечно ругались, – но ее причина, Валери, с тех пор никуда не делась. Непонятно, как Джозеф ухитрился уговорить Натаниэля пригласить Валери! Натаниэль решил, что увлечение Стивена пройдет само собой? Вспоминая вчерашний вечер, Матильда готова была поверить, что это могло произойти – или уже произошло.
Валери, разумеется, уже видела себя хозяйкой Лексэма: кошмарная перспектива! Впрочем, тут имелась своя странность. Почему Стивен вообще рискнул привезти Валери к Натаниэлю? Этого вполне могло хватить, чтобы навсегда расстаться с надеждой на наследство. А Стивен считал себя его наследником, хотя, здраво рассуждая, никто не мог сказать, что об этом думал сам Натаниэль: он молчал о своем преемнике. Прямо как королева Елизавета. Для такого жесткого и черствого человека – не совсем обычная деталь. Но Джерарды вообще все немного странные: никогда не поймешь, что у них за душой.
Взять хотя бы Полу: к чему она завела разговор про зловещий дом? Действительно так думает или хотела напугать Валери и отвадить ее от Лексэма? С нее станется, подумала Матильда. Дело не в доме, а в том, кто в нем живет. Да, атмосфера тревожная, но для чего Поле понадобилось сгущать краски? Какое причудливое, беспокойное создание! Живет в вечном напряжении, отчаянно стремится то к одному, то к другому, однако умеет так ловко владеть собой, что никогда не догадаешься, в какой момент видишь настоящую Полу, а в какой – очередную роль.
Что касается драматурга… Матильда, отнюдь не страдавшая сентиментальностью, чувствовала к нему жалость. Кто знает, может, у него никогда не было случая проявить себя? Скорее всего он написал неглупую пьесу, в меру унылую и почти наверняка обреченную на кассовый провал. Похоже, сидит на мели: смокинг у бедняги плохо скроен и основательно потерт. За его вызывающим взглядом прячется испуг, словно перед ним уже маячит призрак голодной смерти. И вот он пытается заинтересовать Натаниэля, разрываясь перед страхом казаться попрошайкой и отчаянной нуждой в деньгах… Разумеется, Нат не дал ему ни пенни. Пола поступила глупо и жестоко, внушив ему ложные надежды!
Стивен… Матильда поерзала в постели. Жесткий и колючий, не лучше своего дяди Натаниэля. Вроде не дурак, но собрался жениться на смазливой дурочке. Нельзя же списывать все его причуды на молодость. Или можно? Матильда поставила пустую чашку на столик. Считается, что в его возрасте молодые люди склонны к безрассудным поступкам. Впрочем, раньше Стивен обожал еще одну вертихвостку – собственную мать в отличие от Полы, не питавшей насчет Киски иллюзий.
Киска! Даже собственные дети звали ее так! Что это за имя для матери? Бедная Киска во вдовьем трауре, который был ей так к лицу! Милая Киска, столь беззащитная и беспомощная в этом жестоком мире! Умная Киска, которая вышла замуж, да не один, а целых три раза, именовалась теперь миссис Сайрус П. Фэнет и жила припеваючи в Чикаго, шокируя местную публику экстравагантными нарядами! Стивен, долго не желавший видеть правду, наверняка был страшно разочарован и болезненно переживал крушение своих иллюзий. Но кой черт дернул его обручиться с Валери, второй Киской? Кажется, он уже и сам об этом жалел, если судить по тому, как вчера они хохотали с Полой.
Что касается Валери… Матильде не хотелось думать, что она просто охотится за деньгами. Кто знает, может, Стивен привлек ее как раз теми чертами своего характера, которые обычно отталкивают людей: грубостью, резкостью, нежеланием нравиться и острым ироническим блеском в глубоко посаженных глазах?
Любопытно, однако, что обо всем этом думает Мод (если она вообще о чем-либо думает – Матильда так и не решила для себя этот вопрос)? Мод, с ее вечным пасьянсом и дурацкими книжками про знаменитостей, которые она обожает… Матильда подозревала, что Мод скрывает намного больше, чем хочет показать. На свете просто не бывает таких непробиваемых людей! Вероятно, под ее внешней безмятежностью прячется острый ум, хотя при любых попытках Матильды вызвать ее на разговор Мод неизменно демонстрировала лишь скучную банальность, защищавшую ее, как надежная броня. Матильда могла поспорить, что ни одна живая душа не знала, что Мод на самом деле думала о своем нелепом муженьке, его бесцеремонном братце и вечных ссорах в клане Джерардов. Казалось, ее не задевало пренебрежение, с которым Натаниэль относился к Джозефу: она его попросту не замечала, словно раз и навсегда свыкшись с ролью приживалки, из милости принятой в чужом доме.
То, что подобное положение не удручало самого Джозефа, разумеется, никого не удивляло. У него был особый дар превращать суровую реальность в приятные иллюзии. Если он ухитрялся видеть в Стивене неловкого молодого человека с золотым сердцем, что ему мешало вопреки всякой очевидности считать Натаниэля радушным хозяином и добряком, преданным своей семье? Не успев появиться в его доме, Джозеф придумал удобную версию своих отношений с братом. Натаниэль, уверял Джозеф, очень одинок и стареет с каждым днем; вслух он, конечно, в этом никогда не признается, но ему приходится все больше опираться на своего младшего брата. Без Джозефа он просто пропал бы.
И раз уж ему удавалось так ловко искажать образ родного брата, можно представить, сквозь какие розовые очки он видел самого себя! Матильда полагала, что легко читает его мысли. Потерпев в жизни неудачу, он наверняка утешал себя ролью этакого семейного миротворца, всеми обожаемого дядюшки. Вот почему ему так хотелось устроить этот семейный праздник.
Матильда рассмеялась и откинулась на подушки, собираясь встать. Бедняга Джозеф лихорадочно мечется среди гостей, действуя всем на нервы и воображая, будто устраивает их дела! Будет просто чудом, если у Натаниэля не случится нервный срыв. Больше всего Джозеф похож на доброго и бестолкового щенка, который путается под ногами у раздраженных взрослых.
Спустившись в столовую, Матильда заметила, что ее опасения начали оправдываться.
– Доброе утро, – поздоровался Джозеф. – Снег на Рождество, как я и говорил!
Натаниэль уже успел позавтракать и удалиться. Матильда села рядом с Эдгаром Моттисфонтом, надеясь, что тот не станет развлекать ее беседой.
Не считая нескольких замечаний о погоде, Моттисфонт не сказал ни слова. Матильде показалось, что ему не по себе. Почему? Она вспомнила, что вчера он хотел поговорить с Натаниэлем, и у нее возникло неприятное предчувствие.
Валери позавтракала тостом и половинкой грейпфрута – объяснив, что бережет фигуру – и поинтересовалась, чем они займутся сегодня. Оказалось, что в общих развлечениях заинтересован только Джозеф. Стивен буркнул, что пойдет гулять, Пола заявила, что ничего не планирует, Ройдон вообще промолчал, а Матильда лишь усмехнулась.
Мод заметила, что в поместье очень живописные окрестности.
– Прогулка по первому снежку! Ах, Стивен, ты искуситель! – воскликнул Джозеф, потирая руки. – А что скажет Валери? Кто хочет проветриться и бросить вызов стихии?
– Впрочем, я передумал, – произнес Стивен. – Останусь дома.
Джозеф стойко выдержал этот удар и со смехом покрутил головой.
– Кто-то сегодня встал не с той ноги.
Валери обратила на драматурга большие голубые глаза.